Non plus ultra

      Ей показалось, что в столовой стало будто бы ярче. И так тихо, что послышались глухие завывания ветра в дымоходе. Старший лакей, подменяющий дворецкого, представил прибывших гостей, но Роза, ошарашенная, сию же секунду пожалела, что не смогла усмирить пустившееся вскачь сердце, загремевшее кровью в ушах, потому как не расслышала фамилию Тома. Может быть, кто-то подскажет ей, обратившись к нему напрямую?       Девушка с усилием отвернулась от мужчины, но тут же в её поле зрения попал мистер Морган, который, скрывая скривившийся рот за моржовыми усами, был явно недоволен, всего скорее, тем, что запоздалый гость прервал начатую им полемику. Первым очнулся Исмей, который, даже вскочив со стула, торжественно объявил:       — А вот и наш дорогой директор! И, конечно же, его прекрасная Хелен!       — Добрый вечер, мистер… — с гостеприимной, но холодной улыбкой начала приветствие Рут.       — Прошу, называйте меня Томасом, это же не столь формальный вечер, — протараторил мужчина, коротко коснувшись порозовевшей щеки, будто в порыве унять румянец, но вместо этого покраснел ещё сильнее. — Все вы. Простите, что перебил, мадам. И ещё раз за опоздание. Случились проблемы с автомобилем…       — Я так счастлива всех видеть! — чуть ли не воскликнула Хелен. — Особенно, вас, Роза. Вы не возражаете, если я буду сидеть рядом с вами?       Девушка, всё ещё пребывающая в некотором оцепенении от их внезапного появления, а ещё негодующая по поводу нежелания Тома, чтобы к нему обращались официально, сумела лишь кивнуть. Томас помог невесте устроиться, а затем сам, обогнув стол, сел напротив, рядом с Рут.       — Не далее, чем вчера, Роза провела мне восхитительную экскурсию по Лондону, — будто объясняя свой восторг от встречи с дочерью хозяйки дома, оповестила Хелен.       — И о чём же поведала юная леди? — спросил Морган.       — Мы посетили замечательные места, и мне было поистине удивительно узнать такое множество исторических и архитектурных фактов. Роза — просто кладезь знаний!       — Вы меня смущаете, Хелен, — наблюдая за тем, как фужер Хелен наполняется игристым вином рукою лакея, прошептала девушка.       — Так значит, вы просто скромница, — с ухмылкой протянул Морган, — и вам всё же есть что рассказать.       — Стараюсь, мистер Морган.       Вдруг Томас, чей бокал только что оказался наполненным, поднял его вверх, пресекая вновь набирающую обороты словесную перепалку. Финальные аккорды предыдущей он прекрасно расслышал, и его обескуражили провокации солидного Джона Моргана в сторону его совсем молодой знакомой.       — За юную Розу, её непосредственность и чарующую эрудицию, — он встал на ноги.       — Полностью поддерживаю, — кивнул Исмей, салютуя Розе, и все повторили за ним.       Она не смогла сдержать широкой улыбки, ощущая, что пожар щёк захватил её и шею. Хелен соединила стенки их бокалов и заговорщически прошептала:       — Вы заслужили похвалу. Хватит брать пример с Томми, так краснея по поводу и без.       Принесли горячее, и все занялись блюдами, обмениваясь лишь короткими репликами — форель со спаржей была изумительна. К рыбе было подано белое вино — одно из лучших, что сохранились в погребе после смерти отца. Рут берегла эти вина для особого случая, и Роза была согласна, что именно этот случай был особым, ведь вечер, начавшийся не столь для неё гладко, обернулся настоящей интригой с прибытием Тома. И как они с Хелен здесь оказались? Они уже должны были быть недалеко от Ирландии… Не могли же они, в самом деле, сдать свои билеты лишь по причине приглашения в этот дом?       После того, как они с Томасом несколько раз соприкоснулись взглядами — девушка изо всех сил старалась не глядеть на него, пристально рассматривая украшающие стол цветочные композиции, выполненные из алых остролистных пуансеттий в сочетании с хвойными веточками. Только они и напомнили ей о надвигающемся Рождестве…       Сам Том по большей части молчал; вещал в основном Брюс Исмей да Каледон, но речи их разительно отличались: Кэл пытался придать себе значимости, а Исмей же не мог остановиться искренне превозносить суда, принадлежащие «White Star Line».       — Сейчас мы строим превосходный корабль, — заявил он, привлекая внимание как Томаса, уже открывшего было рот, дабы высказаться, так и Розы.       — О нет-нет, мистер Исмей, молю вас, — запротестовала Хелен. — Давайте не об этом!       — Вы правы, дорогая, — согласился Брюс. — А то нашего Томаса потом не остановишь. А вас, милые дамы, утомлять техническими подробностями не нужно, вы и так сегодня в меньшинстве. Поговорим о несколько другом искусстве!       Роза, несмотря на огорчение тому факту, что ей не удастся послушать Тома и узнать о нём побольше, всё же оживилась, ведь, кажется, поднималась одна из её любимых тем.       — Вы любите живопись, мистер Исмей? — не удержалась она.       Сам Томас, по-доброму усмехнувшийся репликам Хелен и Брюса, сам того не заметив, задумчиво всматривался в облик Розы. Она выглядела изысканно и, вместе с тем, совершенно легко. Жемчужные, неброские серьги в сочетании с таким же скромным колье прекрасно гармонировали с летящей тканью платья. Причёска была поистине неземной: огненные волнистые волосы убраны в высокий пучок, сплетённый двумя косами, а две пряди нежными пружинками обрамляли лицо. Она походила на тех фарфоровых ангелков, что коллекционирует его мать…       — Я не специалист в вопросах живописи, — ответил тем временем Брюс, прерывая размышления Тома, — но восхищаюсь эпохой Возрождения. А вы, мисс Дьюитт Бьюкейтер?       — Мне нравятся импрессионисты. Они изображают какой-то особенный мир, будто новый. Пьер-Огюст Ренуар, к примеру.       — Пишет банальные вещи, — фыркнул Кэл. — Ничего выдающегося.       — Согласна с вами, мистер Хокли, — прокомментировала Рут. — Банальное — синоним дурновкусия.       — Возможно, — приосанившись, обронила Роза. — Но даже самое банальное у него выходит прекрасно.       — А мне импонирует Эдуард Мане, — внезапно высказался Том. — Особенно, его «Битва Кирсэджа и Алабамы».       Роза тотчас вспомнила динамичную картину, на которой враждующие корабли, практически чёрные на фоне свинцового неба и мутно-бирюзовой глади воды, сверкая белыми парусами, пребывали в ожесточённой схватке — густой дым окружил сразу несколько из них.       — Предсказуемо для вас, Томас, — хмыкнул Джон Морган. — Битва между крейсерами Союза и Конфедерации при Шербуре во время Гражданской войны в США. Тысяча восемьсот шестьдесят третий год.       — Извините меня, мистер Морган, но то был тысяча восемьсот шестьдесят четвёртый, — поправил Том.       — А как насчёт полотна «Большой канал в Венеции»? — Роза не смогла сдержать энтузиазм, обращаясь к Томасу. — Она мне по вкусу даже больше, чем одноимённая работа Клода Моне.       — Да, более живая, ведь Мане изобразил гондолу и гондольера. Моне — лишь канал и подёрнутый дымкой собор Святого Марка.       — Вы уже видели эту картину? — удивилась девушка. — Он написал её всего два года назад.       — Довелось, — скромно приподнял уголки губ мужчина.       — Не думал, что вы разбираетесь в живописи, — впервые за долгое время подал голос Натан Хокли, обращаясь к Томасу.       — Почему бы и нет?       — Предполагал, что вы сильно увлечены своей профессией.       — Увлечён. Но я не упускаю возможность впустить в мою жизнь вещи не менее прекрасные.       После этой фразы Роза кинула на него взгляд, и он, словно почувствовав, словил его. В его тёмных взорах снова засверкали те самые искорки, и дело было вовсе не в том, что глаза его отражали дребезжащее пламя свечи, стоящей напротив… Девушка невольно задержала дыхание, однако, вспомнив о сидящей рядом Хелен, уставилась в тарелку.       Когда с горячими блюдами было покончено — подали десерт, чай, ликёрные вина и небольшие бокалы для них. Все выпили уже достаточно много, потому беседа потекла более непринуждённо.       — Правда ли, что у вас, мистер Морган, огромное количество предметов искусства? — решила продолжить тему Рут.       По мнению Розы, мать прощупывала почву, решая, проводить экскурсию по дому или нет, ведь многие картины и бюсты были проданы с различных аукционов или прямиком в руки коллекционеров после смерти мистера Дьюитт Бьюкейтера, оставив за собой пустующие ниши и бледные пятнышки на обоях.       Лицо Моргана же вдруг преобразилось — он улыбнулся с какой-то неожиданной для всех теплотой и пробасил:       — Верно. Я уже потерял им счёт.       — И что же у вас имеется, мистер Морган? — полюбопытствовала Роза.       — Всё, начиная старинными доспехами и заканчивая диковинным шитьём.       — Полагаю, в таком случае, нам нечем вас удивить, — деланно опечалилась девушка, уже предвосхищая неодобрительную гримасу на лице матери.       Морган коротко хохотнул и, не стесняясь, обратился к Кэлу:       — Экая у тебя девочка! Моргнуть не успеешь — схватит тебя за рога.       Роза физически ощутила раздражение Кэла, но порадовалась, что мистер Морган, сперва даже устрашивший её, изрёк именно это, тем самым даже немного поддержав её вольность.       — Уверен, стоит мне удовлетворить желание моей дорогой невесты окружить себя разнообразными картинами — и она немного поубавит свой пыл, — Кэл чуть продался вперёд и через Хелен посмотрел на Розу. — Верно, милая?       — Смотря какие это будут картины, милый, — отчеканила Роза, натянув краешки губ, и вернулась к десерту.       Ванильный крем так и таял во рту, а креплёное вино слегка ударило в голову, что девушка даже увлеклась светской болтовнёй, но ни по какому поводу более не высказывалась, периодически переглядываясь со столь же молчаливым Томасом. Хелен же, к счастью Розы, не замечала этого, особенно страстно вступая в дискуссию, когда речь заходила о литературе.       Шло время, их гляделки с Томасом становились более продолжительными, и Роза уже начала обдумывать план, дабы каким-то фантастическим образом остаться с ним наедине и, наконец, деликатно прояснить причину этих его взглядов. Хоть сама и была грешна, беззастенчиво отвечая на них, но грешила этим с удовольствием, подобным тому, с каким Ева вкушала Запретный плод. Хотя как же она, расспрашивая его, обоснует эти свои собственные ответные действия? Не научным же интересом, право слово! Но остановиться было сложно — возглас совести был придушен и уже издал предсмертный хрип. Томас, чуть опустивший подбородок с ямочкой, сам того, по всей видимости, не понимая, гипнотизировал, и она тонула в его омутах, потеряв всяческую надежду спастись. Жар, настигший лицо, смешался с холодом, пробежавшим мурашками по спине. Спасением от этого вспыхнувшего безумия, что удивительно, стал Каледон, с позволения Рут пригласивший мужчин раскурить сигары и выпить что покрепче в большой гостиной — той, что была совмещена с библиотекой да входом в оранжерею.       Сама миссис Дьюитт Бьюкейтер позвала дам в малую гостиную, находящуюся совсем рядом — буквально за стенкой. Прибежавшая Труди закрывала створчатые белые двери, пока дамы располагались в креслах.       — Какая обстановка! — восхитилась Хелен, рассматривая вывешенные на тёмно-зелёных стенах пасторальные пейзажи, перемежающиеся с головами животных: кабанов, лосей и оленей.       — Мой муж был заядлым охотником, — коротко пояснила Рут.       — Да, выглядит внушительно, — потянувшись к фруктовому плато на тёмном лакированном столе, лениво согласилась Роза. — Труди, открой шампанское.       Горничная уже было потянулась к бутылке, ожидающей в ведёрке со льдом, как Рут укоризненно произнесла:       — Тебе не кажется, что лучше выпить чай?       — Бросьте, миссис Дьюитт Бьюкейтер, пусть Роза насладиться игристым, раз ей нравится вкус. Тем более, таким качественным. И мне налейте, будьте так любезны, Труди.       Раздался хлопок, шипение, и три фужера наполнились блистающим пузырьками золотом.       — Почему вы не уехали? — задала Роза мучивший её вопрос. — Вы ведь говорили, что отплытие сегодня утром.       — Через пару часов после вашего отъезда портье доложил нам, что возникли проблемы с углём, и плавание переносится на сутки. Так что, Томми позвонил мистеру Хокли, пригласившему нас в ресторан в конце вчерашнего совещания, и оповестил об этом. И ваш жених, Роза, любезно позвал нас уже сюда.       — Я рада нашей встрече.       — Я тоже бескрайне рада возникшим обстоятельствам, — широко улыбнулась Хелен и сделала глоток. — Мне несказанно понравился ужин, миссис Дьюитт Бьюкейтер.       — Благодарю, Хелен. На мой взгляд, всё прошло вполне себе дружески.       Рут была сдержанной даже сейчас и, конечно, возмущённой тем фактом, что Роза соизволила захотеть выпить ещё спиртного. По правде, это тоже было направлено на то, дабы чуть задеть мать, потому Роза, откинувшись на бархатные подушки, изящным жестом отвела вбок кисть, тремя пальцами сжимающую ножку опустевшего фужера, дабы служанка его обновила. Больше пить, конечно же, не хотелось, потому девушка просто отставила хрусталь на столешницу.       Хелен поддерживала любой разговор: они с Рут обсудили уже все новомодные фасоны платьев, цветы и ещё бог невесть что. Роза же, стараясь не выглядеть заскучавшей, коей она и была, украдкой сверялась с часами над камином. Почти отошедшая от влияния вина, она, так и не придумав ничего приемлемого, отбросила идею заводить с Томом обсуждение их странного действа за столом, кажущегося теперь столь неуместным, что Роза, в конце концов, пристыдилась. Почему-то ей казалось, что он тоже «очнулся», и её детские расспросы вызовут в нём лишь снисходительную насмешку… Лучше бы он не глядел на неё так долго. Лучше бы он не подначивал её чрезмерное любопытство, направленное в сторону его персоны!       Послышались приглушённые мужские голоса, раздался стук, и Труди распахнула двери, чтобы в малую гостиную по-хозяйски ступил Каледон.       — Уважаемые леди, надеюсь, я не прервал вашу беседу.       — Вы как раз вовремя, мистер Хокли, — встав и направившись к Кэлу, пророкотала Рут.       — Предлагаю дамам и господам вновь воссоединиться, — он предложил женщине локоть. — Не стоит заканчивать славный вечер столь скоро.       Мать обхватила его предплечье, позволяя вести за собой. Хелен ожидала, когда выйдет Роза, и та, вздохнув и убедившись, что мать не слышит, обратилась к служанке:       — Труди, ты сегодня хорошо поработала. Можешь допить это вино. Только чтобы никто не видел.       — Миледи, я не смею… — выдохнула Труди.       — Там осталось всего ничего. Я тебя сейчас не проверяю, не беспокойся, просто на этот раз разрешаю. Негоже попусту переводить хороший продукт.       Труди всё же прекрасно поняла её посыл, потому пролепетала:       — Я бы никогда не притронулась к спиртному без вашего ведома.       — Правильно. Только не забудь про ванну. Через два часа чтобы была наполненной. А, и добавь в воду немного лавандового масла.       — Спасибо, леди Роза. Всё будет сделано.       Девушка не очень хотела, чтобы всё это слышала Хелен, но та явно не спешила покидать Розу. Женщина остановилась, когда они переступили через порог малой гостиной, самостоятельно закрыла двери и, удостоверившись, что все остальные, расположившиеся в другом конце гостиной большой, о чём-то увлечённо переговариваются, тихо поинтересовалась:       — У вас такие хорошие отношения с горничной?       — Как бы не так. Она работает лишь второй день, — уведомила Роза и вдруг потупила взор, чуть перебирая подол платья. — Просто вчера, обозначая свои границы, я была несколько груба с ней.       — Почему?       — Видите ли, на работу её взял Кэл. И я убеждена, что Труди будет докладывать ему обо всём, что происходит со мной в его отсутствие.       — Это ужасно… — с сочувствием проговорила Хелен. — Вы правильно сделали, что осадили её.       — Мне это даже понравилось, понимаете? — всплеснула руками девушка, понижая тон. — В одном моменте, когда она испугалась, и я заметила это. Это так странно…       — Роза… — вздохнула Хелен. — На вас саму чересчур наседают, и это заметно.       — Я представляю, что мне устроит Кэл за мои высказывания во время ужина, когда все разъедутся, — грустно дёрнула уголком губ девушка.       — Вот именно. Нет ничего удивительного в том, что хоть в каком-то моменте вы не почувствовали собственное бессилие, что вам это понравилось. Горничная согласилась шпионить за вами, почему же вы не могли проявить заслуженную ею строгость? — женщина накрыла ладонями на её плечи. — Я никогда раньше не встречала столь независимую, но в то же время не сильно уверенную в себе леди, как вы. Никогда не сомневайтесь в себе, дорогая. И ни о чём не жалейте.       — Спасибо вам, Хелен, — Роза благодарно кивнула. — Если бы не вы, то я бы окончательно впала в уныние.       — Ну что вы, Роза. Пойдёмте, а то нас уже заждались.       Через некоторое время Роза, сидящая на софе подле Каледона, извинившись и сославшись на разыгравшуюся головную боль, направилась в оранжерею, дабы немного подышать прохладным и свежим от растений воздухом.       Луна своим светом призрачно отражалась на лепестках цветов, листьях кустов и небольших экзотических деревьев. Сигареты были припрятаны в укромном уголке, за огромным вазоном с пальмой.       Захотелось курить. Неужто это входит в привычку? Хотя стало уже всё равно. Роза расхаживала меж разросшимися фикусами, папоротниками и орхидеями, пряча эмоции в извивающихся в своём голубоватом мерцании струйках дыма. Скрипнула дверь, и девушка, выглянув из-за густого куста, увидела два силуэта. Один из них, что-то сказав, вернулся в гостиную, а другой тотчас же позвал её. Это был Том. Девушка вышла из своего укрытия и приблизилась к нему.       — Кажется, это становится традицией, — затушив сигарету о вазон и спрятав её внутри него же, чтобы позже вернуться и выбросить, усмехнулась Роза.       — Что именно?       — То, что вы всегда находите меня за курением.       — Я вас не осуждаю.       — Действительно, зачем вам это… — она умолкла и, приподняв голову, вглядывалась в его лицо, которое будто чуть светилось в темноте.       Она сама не догадывалась, что его мысли были схожи… Её черты стали ещё нежнее в полумраке, потому она казалась чем-то совершенно неземным. Полумрак же скрыл его румянец — Томасу всё ещё было неловко из-за того, что он так пристально рассматривал её за столом. Почему-то хотелось детально запомнить её, словно она — картина, которую он больше никогда не увидит.       — Почему вы один? — шелковисто достиг его сознания голос.       Мужчина, незаметным движением качнув головой, моргнул.       — Хелен сейчас придёт, — объяснил он. — Она кое-что… А, впрочем, вот и она.       Женщина сияла каким-то радостным предвкушением и, замерев совсем близко, приподняла запястье Розы, дабы настойчиво вложить что-то в ладонь.       Девушка пригляделась: на её бледной коже лежал вырезанный из какого-то зелёного с едва заметными рыжими вкраплениями камня четырёхлистный клевер.       — Это небольшой подарок для вас, Роза, — мягко отметила Хелен. — Я взяла его из Ирландии в качестве талисмана на удачу. И он принёс. Теперь я хочу, чтобы он принёс таковую и вам.       — Это… так мило и неожиданно. Я благодарю вас обоих… Но не стоило бы.       — Перестаньте, Роза, — отмахнулась женщина. — Это подарок.       — Он великолепен… — она нежно провела пальцем по искусно огранённым лепесткам. — Что это за камень?       — Унакит, — прояснил Томас и весёлым шёпотом, чуть наклонившись к Розе, заговорщически объявил: — Его обнаружили не так давно, но уже поговаривают, что он обладает волшебными свойствами. Да, Хелен?       — Какой же ты скептик! — чуть толкнув Тома локтём, воскликнула женщина. — Томми не верит в волшебство, а я верю.       — Я тоже, — поддержала Роза. — Том, подскажите, пожалуйста, который час?       Томас достал из кармана часы на цепочке, стрелки которых соединились на десятке.       — Десять часов десять минут! Какое совпадение! Сейчас я докажу вам, многоуважаемый Томас, что волшебство существует. Скорее берёмся за руки! — Роза протянула только одну ладонь, потому что в другой сжимала талисман.       Томас, взявшись за руки с Хелен, аккуратно сжал прохладную гладкую ладошку Розы своей — немного шершавой и очень тёплой.       — А теперь закрываем глаза и загадываем желание, — скомандовала Роза, и все подчинились.       Они стояли втроём, окружённые растениями, обласканные лунным светом, и Роза, загадывающая желание, чувствовала его робкое прикосновение. И это было волшебно. Когда все трое открыли глаза — Томас тотчас отпустил Розу и слегка улыбнулся Хелен.       — Я всегда загадываю желания, когда вижу, что и большая, и минутная стрелка указывают на одну и ту же цифру. Некоторые сбывались… — смущенно промолвила Роза, сжав кулачок, дабы унять горячее покалывание, которое оставила за собой ладонь Тома.       Томас и Хелен начали прощаться менее, чем через час — у них впереди был довольно ранний поезд и отплытие из порта Саутгемптона. Томас попросил не провожать их к автомобилю, но Роза всё же вызвалась, обосновав это законами гостеприимства.       Хелен вновь прощалась с нею крепкими объятиями да добрыми словами, а потом Том усадил невесту в авто и закрыл дверцу.       — Ну что ж, Роза, спасибо вам и… — начал он.       — Почему?.. — на мгновение придержав его за локоть, перебила она, едва шевеля губами.       Он вопросительно приподнял брови, а она же широко и многозначительно распахнула веки.       — Вы великолепны, а я сегодня особенно небрежен, — глухо ответил мужчина, и теперь его брови лишь на мгновение сдвинулись над переносицей в смятении. — Простите меня, Роза. И до свидания.       Он нырнул в салон, дверь захлопнулась, загудел мотор, заскрежетала галька под шинами. Роза стояла на том же месте даже тогда, когда автомобиль скрылся из виду.       — Роза, ты не хочешь мне кое-что объяснить?       Девушка обернулась, увидела перед собой Кэла, и одного лишь мига хватило, чтобы она успела провести параллель между ним и вулканом, готовым к извержению…