***
Если залезть в словарь и найти слово «план», то мы узнаем, что это заранее намеченная система мероприятий, предусматривающая порядок, последовательность и сроки выполнения работ, операций и так далее, объединенных общей целью. В нашей жизни бывает много разных планов. Они бывают разные: от «пойти в магазин и купить риса» до «открыть успешный бизнес и стать родителем-миллионером трёх ангелочков». Иногда мы сами ставим цели, а иногда вынуждены поставить их для своего лучшего будущего. Некоторые наши планы безобидные и безумно желанные в осуществлении, а другие пытается навязать общество, чтобы мы выполняли что-то, что удовлетворит их. Ну а когда планов нет, мы можем быть приятно удивлены различными событиями.***
Спать на Чанбине было безумно приятно. Муж у Феликса за семнадцать лет с начала отношений поправился килограмм на десять точно. В выпускном классе он был тощим, но не менее обаятельным, а сейчас альфа безумно мускулистый, крупный, даже с небольшим животиком, который периодически превращается в классный пресс, когда Со уходит с головой в тренировки. Феликс обожает лапать формы Чанбина, целовать… В общем за годы совместного проживания у него сформировался реальный фетиш на крупные формы мужа. Ранним утром Феликс спит, практически полностью лëжа на муже. Сам омега даже после трёх беременностей был худющим, со стройными длинными ногами, подтянутым животом, который приводил в порядок после рождения детей с помощью тренировок через боль и слëзы, лишь бы не растерять балетную фигуру. Поэтому Феликс лëгкий, стройный. Он всегда был таким, хотя Чанбин бывает беспокоится за него, стараясь следить, чтобы он хорошо кушал. Это было замечательное утро, светлое, супруги мирно спали, но этому не суждено было долго продолжаться. Феликс обнимал Чанбина словно большую подушку, сладко посапывая тому в шею, но дверь в спальню скрипнула, приоткрылась и послышался топот маленьких ножек. — Отеть, папотька! — на кровать запрыгнул ураганом громкий Лукас, схватив Чанбина за ногу, которая не была прикрыта одеялом. Схватил, затряс, а потом упал на родителей, которые сразу же проснулись и распахнули глаза. — Лукас, лучик мой, доброе утро, — удивлённо, но заспанно протянул Феликс, аккуратно перекатываясь на свою половину кровати так, чтобы одеяло продолжало скрывать его наготу. — Ты чего вскочил? Омега добро улыбался среднему сыночку, который расселся на отце. — Доблое утло! Ставайте! — Доброе. Лукас, иди почисти зубки, а мы с папой соберёмся и присоединимся к тебе. И будем завтракать, — протянул сонно Чанбин, на всякий случай удерживая одеяло по бокам руками. Обычно супруги Со, занимающийся любовью практически только по ночам, всегда надевали как минимум бельë после секса, а часто и пижамы, потому их средний омежка обожал самолично будить родителей. Но иногда, прижатые друг к другу, кожа к коже, они забывали обо всём, засыпая… Собственно сегодня это и произошло. — А Минсу узе плиготовил завтлак! — Минсу что?! — Феликс резко сел, придерживая на груди одеяло. Его глаза стали круглыми и испуганными. — Минсу яишнису пожалил! — Вот чëрт! — испуганно закричал Феликс, а Лукас звонко засмеялся, слез с Чанбина, спрыгнул с кровати и убежал, хлопнув дверью. Омега в испуге вскочил, подбегая к комоду, вытаскивая оттуда нижнее бельё и футболку из первого ящика, а потом из второго трусы и шорты Чанбина, чтобы бросить их в мужа. Быстро одевшись, Феликс покидает спальню, оставляя альфу с трусами на голове в недоумении, пока сам, перелетая ступеньки, спускался вниз. — Со Минсу! — закричал папа забегая на кухню и хватаясь на дверной косяк. А наш Со Минсу тем временем аккуратно перекладывал лопаткой со сковородки жареные яйца. Причём он ничего не уронил. — Папочка, а я завтрак приготовил! — старшенький омежка широко улыбнулся и, забрав тарелку, понёс еë на стол, где стояли уже три блюда с яичницей. После Минсу взял из холодильника хлеб и стал неровно, но старательно, нарезать его, чтобы попробовать красиво выложить на досочке. Всё это время Феликс стоял, схватившись за сердце, думая, что его старший ребёнок мог обжечься, порезаться или в самом худшем случае спалить кухню. — Папочка, иди кушать, я всë приготовил! — и Минсу тянется к электрическому чайнику, чтобы заварить всем чай. Омега готов по стенке вниз съехать, но сильные руки вовремя подоспевшего Чанбина обвиваются вокруг талии, на давая упасть. — Минсу, какой ты молодец! — восторженно восклицает альфа, смотря на стол с готовым завтраком. — Правда, Ëнбок-и? — Правда… И всё также находясь в состоянии шока, Феликс сел за стол, а Минсу поставил рядом с ним чашку с кипятком, наливая туда заварку зелёного чая. Пока все омеги усаживались, Чанбин сходил проверить Хару, который уже проснулся и смотрел своими большими глазками на мобиль со зверюшками. В итоге самого младшего угугукающего члена семьи тоже принесли на кухню и карапуз сидел на коленях у отца, пока Феликс спокойно завтракал. К слову, яичница оказалась очень вкусной, правда не солёной, но это все быстро смогли исправить. — Папочка, ну ты же всегда занят, вот я и захотел тебе помочь, — ответил тихо Минсу, когда Феликс закончил кормить Хару грудью, передав на руки Чанбину, и спросил, как омежка вообще решил приготовить завтрак. — Моё ж ты солнце, — папа утягивает сыночка на колени, чтобы заобнимать и поцеловать в макушку. Минсу засмеялся, подставляясь под ласки папочки. — Ну вот за что ты у меня такой хорошенький родился? — Не знаю, — мило улыбается старший омежка. — Папотька, а я? — дует губки Лукас. И в этом очень похож на Чанбина, когда тот милашничает. — И ты тоже, Лукас, иди ко мне. Средний омежка подскакивает и забирается к папе на коленки, немного тесня Минсу, и обнимает Феликса за шею, которому так хорошо в объятиях своих деток, а ведь совсем скоро с ним будет также обниматься и подросший Хару… Этим же днём, когда детки были уложены по кроваткам для дневного сна, Феликс и Чанбин, расположившись в гостиной на диване зашли на сайт для покупки авиабилетов через интернет. Ночной разговор не был забыт, поэтому ноутбук стоит на кофейном столике в ожидании запроса, но внезапно супруги понимают, что не знают, куда поехать, поэтому начинают перебирать всевозможные варианты. Спустя пару минут разговоров, они оба пришли к хорошей мысли съездить в Австралию. И Чанбин вмиг набрал билеты «Сеул — Сидней», пока Феликс весело хохотал от этой идеи. Австралия — родина любимого мужа Чанбина и самого солнечного на земле омеги. Альфа был там не так уж и много раз: на каникулах в университете, когда они с Феликсом ещё учились, после выпуска провели пару недель и после рождения Минсу они жили там два месяца, пока мама Ëнбока помогала им с первенцем. — Я ведь так давно не был дома… — тянет Феликс, мечтательно прикрывая глаза, чтобы представить шумный океан и жаркое солнце, подарившее ему веснушки по всему телу и золотую кожу. — Хочу посёрфить как в детстве, но сейчас я по ходу не смогу и встать на доску. Нужен будет тренер. Мы можем себе это позволить? — Феликс смотрит на Чанбина самым милым взглядом Кота в сапогах, а альфа просто обожает нежные и тёплые глаза омеги. — Конечно можем, мы сделаем всë, что захочешь! — омегу заботливо треплют за конопатую щёчку. — Поплаваем в океане и отдохнём на пляжах. — Сходим на постановку в Сиднейской опере? — Феликс садится на колени Чанбина боком. Альфа на автомате кладёт одну руку на поясницу омеги, а другую на острые коленки. — Обязательно. Хочешь заскочить к семье? — Очень, я так соскучился по маме и сёстрам. Но давай перед отъездом оттуда это сделаем? — Без проблем. — А на звëзды будем смотреть? — заманчиво шепчет Чанбину на ушко Феликс, а из альфы вырывается хриплый смешок, потому что омега своим горячим дыханием щекочет кожу на шее. — Я тут его соблазнять начинаю, а он смеётся, — притворно дуется блондин, заправляя за ушко светлую прядку. Его муж ещё пуще смеётся, крепко-крепко обнимая Феликса, на котором с утра всё также лишь нижнее бельё и свободная футболка, под которую альфа запускает руки, лаская кожу спины, покрытую веснушками. — А кто сказал, что я не хочу, чтобы меня соблазняли? Тем более только ты способен меня соблазнить абсолютно всегда. Как думаешь, сколько у нас есть времени? — Со Чанбин, вы покажите мне южные звезды? У нас есть ещё полчасика. — Тогда не будем терять время! — и после этих слов через каких-то пару минут слышатся тоненькие и тихие стоны и тяжёлые вздохи.***
— И какие у вас планы? — спрашивает папа достаточно серьёзно. Чонин с Чаном приехали на званный ужин к родителям омеги, которые собрали этим вечером многих родственников в своём пентхаусе. Молодой омега выглядит слишком привлекательно сегодня: высокие брюки с лампасами и обтягивающий сверкающий топ на бретельках, открывающий плечи, поэтому папа даже вымученно вздыхает, в очередной раз удивляясь замашкам сына: то в мешковатых худи и брюках ходит, то является во всём открытом. — Не знаю, — смущённо отвечает Чонин. Он просто доволен жизнью и не задумывался особо о чëм-то серьёзном. Никаких грандиозных планов, кроме наслаждения жизнью. Сейчас у него в планах работа и муж — ничего более. — Может детей заведем, — внезапно рядом с молодым супругом оказывается Чан, который сразу приобнимает Чонина за талию. Омега немного вздрагивает от неожиданного касания и, переварив сказанное, ошарашенно глядит на мужа, который мило улыбается его папе. Сам Чонин почему-то удивлён таким планам. — Пора бы, — согласился омега Ян, довольно закивав. — Я не думаю, что нам стоит торопиться, — вмешивается Чонин. — У меня есть несколько рекламных контрактов сейчас, нужно работать, искать новые направления в модной сфере для моих статей и обзоров. Папу ответ явно не устраивает, ведь не зря же он на свадьбе желал поскорее увидеть внуков. — Чонин, тебе двадцать шесть, сейчас самый лучший возраст для родов уходит, поэтому лучше бы тебе подумать о детишках. И о Кристофере! Всë же ему уже почти тридцать семь, сколько он будет ждать первенца? Он будет прекрасным родителем. Мы с твоим отцом ждём, когда порадуете нас новостью о внуках. А работу можно и на второй план убрать.***
Чонин сидел на бортике ванной, смотря на себя в зеркале, пока по его пунцовым щекам текли одинокие слёзки. Вечер ещё не закончился, а омега, почему-то слишком сильно отреагировав на слова Чана и папы, не выдержал и ушёл в ванную комнату под предлогом «припудрить носик». — Дорогой, ты здесь? — слышится за дверью взволнованный голос Чана. — Нет, — надув губы говорит Чонин, стирая дорожки слёз. Кристофер сразу открывает дверь, которую омега забыл запереть, и заходит к Чонину, присаживаясь рядом. — Нинни, что с тобой? Я сделал что-то не так? — альфа пытается нежно прикоснуться к оголенному плечу омеги. — Давай потом поговорим, Чан! — тихо шипит Чонин, сбрасывая руку альфы со своего плеча. — Нинни… — Потом, давай не портить вечер этими разговорами. Но если кто-то ещё из родственников спросит меня о личной жизни, я обматерю их на чëм свет стоит! — Чонин резко поднимается с бортика, выходя из ванной комнаты и хлопая дверью. Чан в шоке смотрит вслед ушедшему мужу.***
— Лучше не подходи ко мне. У меня плохое настроение! Я не хочу ссориться! — кричит Чонин, когда молодожены Бан возвращаются домой вечером. Остаток времени в доме родителей прошёл нормально в целом, если не считать того, что Чонин испепелял всех гневными лисьими глазами. — Не бесись без повода, Чонин! — А как не беситься?! — омега замирает среди прихожей, оснащённой одним бра у входной двери, у которой Чан снимает с себя чёрный пиджак, оставаясь в белоснежной рубашке. — Бан Чонин, — альфа схватил омегу за плечи, резко разворачивая того к себе. Чонин шипит от крепкой хватки на обнажённой коже, пытаясь скинуть руки мужа, но не получается, — хочешь честно?! Я безумно хочу от тебя детей! От тебя, а не от какого-то другого! Хочу вместе воспитывать частичку нас обоих! Но никогда бы не заставил силой рожать и уходить в декрет! Узкие лисьи глаза Чонина становятся круглыми, словно у совёнка. Он стоит, не шевелясь, всë ещё сдерживаемый Чаном, который ослабляет хватку и отходит на шаг. — Ты устал — иди спать. Три дня они не разговаривали. В первую ночь Чонин даже решил остаться спать на диване, проигнорировав гостевую комнату, после чего Чан насильно отнëс его в их общую спальню, уйдя в гостевую на первом этаже, чтобы омега смог остыть в одиночестве, хоть они и были молодожёнами, которые не совсем притерлись друг к другу, тем не менее альфа знал, что Чонину, когда тот зол, надо всë обдумать наедине с собой. Да и альфе тоже не мешало бы остыть, иначе начал бы наутро пострадал подаренный бабулей омеги фамильный сервиз. Наутро страдал желудок Чонина, потому что омега решил проигнорировать молча приготовленный для него Чаном завтрак, выпил кофе, который получился слишком крепкий и горьким. На третий день, проведённый раздельно: Чонин был в издательстве модного журнала, на которое работал, а Чан уехал в студию и вернулся только ближе к полночи, молодожёны всё также планировали ночевать раздельно, но перед этим вместе поужинали — альфа заказал доставку из корейского ресторанчика. Чонин всегда плыл по течению, не планируя особо… Ничего. Он вышел замуж на трамплине положительных эмоций, любви и страсти. Он обожал Чана, и отношения у них серьёзные, поэтому они и не откладывали свадьбу надолго. — Я не знаю, Чан! Да, у нас семья, я понимаю, что ты можешь хотеть, чтоб у нас появился ребёнок, я тоже этого безумно хочу, но я пока не готов… Чуть позже бы... — от внезапной речи Чонина Чан роняет палочки. Омега сидит напротив него с красными от смущения щеками. — Нинни, я всë понимаю, Лисëнок… — Я ведь люблю тебя, Чанни. Но давай пока отложим это на будущее? Я понимаю, что у большинства твоих ровесников есть дети, ты мужчина взрослый, но я ещё, кажется, очень молод и не могу переварить это. Я же вышел за тебя замуж, потому что люблю. Искренне, надолго, чтобы быть с тобой одним целым в богатстве и бедности, болезни и здравии… Выслушав всë, Чан счастливо улыбается и встаëт, чтобы подойти к Чонину, который сразу вскакивает со стула, порывисто обнимая мужа и утыкаясь влажным носом ему в шею. Альфа облегчённой вздыхает, складывая руки в замок за спиной омеги. — Всë в порядке, Нинни, я тоже тебя очень люблю — ты замечательный омега, я не буду тебя ни с чем торопить. Я ждал твоего появления в своей жизни очень долго и поэтому должен беречь тебя. Не хочу с тобой ругаться. Омега отрывается от Чана, чтобы явить ему слегка влажные глаза, пунцовые щёчки и губы, растянутые в благодарной улыбке. — Спасибо. Всему своë время, Чанни, я так хочу наслаждаться нашим статусом молодожёнов. Два месяца прошло со свадьбы, мы должны, ни о чем не думая, каждый день миловаться, целоваться и трахаться как кролики, — на последних словах Чонин засмеялся, чмокнув альфу в кончик носа. — Но можем придумать планы на будущее! — С удовольствием, но думаю, раз мы должны трахаться как кролики, пришло время примирительного секса? — засмеялся Чан, ещё крепче обнимая Чонина за талию и проводя носом по его белой шее. — Согласен. Только про презервативы не забудь.***
Пока супруги Бан предавались горячей страсти, «мирясь», у дома напротив, на границе участков Ли и Ким, страсти только понемножку начинали закипать. Был поздний вечер, солнце давно скрылось за горизонтом, темнота поглотила сад дома Ким. Она помогала двум подросткам оставаться незамеченными в тени большой яблони, к самой прочной ветви которой были привязаны небольшие качельки, на которых сидел миловидный омежка с длинными волосами, заплетенными в хвостик, и большими серёжками в ушках. Ким Сону был очень красивым омежкой, взявшим от своих отца и папы всё самое лучшее. В том числе милые щечки и глаза Сонхва и прямой нос Хонджуна. Омежка с удовольствием сидел на качелях, потому что их не сильно раскачивал тот, из-за которого сердце начинало биться чаще. В свою очередь Чонхи явно был сыном своего отца: рост, подкаченная фигура благодаря спортивному плаванию, немного холодные и резкие черты лица, но безумно тёплая улыбка, которая часто появлялась тогда, когда альфа смотрел на Сону. Они уже третий раз за последнюю неделю в ночи встречаются вот так у качели: Сону ждёт, когда папе позвонит кто-то из друзей, потому что это займёт его как минимум на час, а отец к этому времени ещё не успевает вернуться домой. Под покровом ночи проворный Чонхи перебирается через забор, словно Ромео к Джульетте. Оба подростка общаются, сидя в саду на траве среди клумб, Чонхи качает Сону на качелях, пока тот что-нибудь рассказывает своим красивым ровным голосом со сладкими нотками. Стрекотали сверчки, район был объят тишиной позднего вечера, цветы благоухали в своëм цветении, а Сону слишком явно пялился на Чонхи, который внезапно остановил качели, из-за чего омежка посмотрел резко вверх, сталкиваясь с тёмными глазами юного альфы. Они долго смотрели друг другу в глаза, как будто ждали чего-то волшебного. И по ходу именно Чонхи решил стать этим волшебником, который подарил им обоим их первый поцелуй. Альфа наклонился и мягко коснулся приоткрытых губ омеги, не решаясь сначала на большее и пытаясь переварить чувства, нахлынувшие на него после этого короткого и нежного чмока в губы. — Прости, мне наверное не стоило этого делать, — шепчет Чонхи от стыда, внезапно накатившего на него. Альфа отходит к стволу яблони, отворачиваясь и утыкаясь лбом в кору. — А мне понравилось, — шепчет Сону, у которого не видно из-за темноты красные уши и щëки. Омежка поднимается с качели и подходит к удивлённому альфе, которому между прочим тоже очень понравилось. — И я хочу ещё. Ким Сону берёт всë в свои руки, обнимая высокого Чонхи за шею и припадая своими губами к его. Этот поцелуй был уже смелее, с медленным и неумелым лобзанием губ друг об друга. Они так и целовали друг друга на заднем дворе дома семьи Ким, среди прекрасных роз, стоя под светом таинственной луны, которая подглядывала за ними через кроны раскидистой яблони. Чонхи трепетно держал Сону за талию, боясь сделать лишнее движение, чтобы не спугнуть омежку, который так давно ему нравился, который сейчас его целовал, проявляя столько чувств, сколько не могло выдержать сердце Чонхи. Но на тихой улочке послышался рёв мотоцикла, стремительно приближающегося к особняку Ким. Услышав этот рёв, Сону в миг отпрянул от парня, отталкивая его. Чонхи безумно удивлен резкому прекращению поцелуя, но обеспокоенный взгляд Сону всë объясняет. — Отец приехал! — в ужасе прошептал он, оглядываясь на низкую крышу гаража. И сам Чонхи не успел ничего сообразить, как омежка чмокнул его в щеку, толкнув к забору, и сбежал, скрываясь за полупрозрачной дверью террасы на заднем дворе. Наконец-то полностью осознав всю ситуацию, Ли младший перемахнул на свой участок и побыстрее ретировался в дом, натягивая на лицо капюшон лёгкой кофты, что скрыть красные щеки и губы.