Норт-Эйршир, Шотландия.
Школа Чародейства и Волшебства Хогвартс. Кабинет директора
12:30 p.m. С 14 на 15 августа 1994 года.
В ночной темноте завихрилась воронка аппартации, и в следующий момент в центре комнаты уже стоял Альбус Дамблдор. По углам кабинета плясали неровные тени, отбрасываемые колеблющимся светом убывающей луны. Одна из теней преобразилась, приняв форму крючконосого директорского профиля. На стене отобразилось узкое лицо, с выпирающими скулами, которые казалось вот-вот проткнут тонкую старческую кожу и наружу покажется одна из лицевых костей, и острый подбородок. Борода приняла вил неровного тёмного пятна округлой формы, а густая грива волос попросту сливалась с тюбитейкой. Жутковатое виденье недолго сохраняло целостность, потому что уже секунду спустя хозяин кабинета поднял палочку и описал в воздухе петлю. Сразу же, повинуясь неуловимому движению, на массивной дубовой люстре, подвешенной на цепях под потолком, один за другим стали вспыхивать трепещущие язычки пламени. На радиально расходящихся от центра балках, вспыхивали всё новые и новые плафоны, пока, наконец, всё вокруг не заполнил ровный свет. Устало вздохнув, Альбус уселся в мягкое кресло у стола и принялся разбирать накопившиеся за время его отсутствия бумаги. Честно признаться, это была не самая лёгкая ночь в его жизни. Переговоры о возобновлении Турнира Трёх Волшебников, начавшиеся десятого июня, завершились чуть больше пары часов назад. Правда, после того количества потраченных нервов, которых ему стоило завершение первого этапа подготовки такого масштабного международного мероприятия, особой радости он не испытывал. Да и не развяжутся они с этим Турниром ещё ой как долгонько. Для Альбуса-то как раз всё только начинается. Необходимо предоставить доступ в замок иностранным гостям: защита у Хогвартса древняя, ещё самими основателями поставленная. За тысячу лет, что прошли с момента возведения замка у подножия горы Гоутфелл, в замок могли попасть только профессора, ученики и их родители. Позднее к ним прибавились члены Попечительского совета. Всем остальным для доступа на территорию школы требовалось специальное подписанное директором разрешение. Им с Филиусом придётся потратить немало сил и времени, чтобы проделать в окружающей пришкольную территорию стене из различных чар, хитроумных цепочек заклятий, оберегающих заклинаний и сплетённых магией лабиринтов, в которых можно запутаться как разумом, так и физически, бесконечно бродить по Запретному лесу, не найдя дороги домой, и теряя рассудок, небольшой зазор. Постепенно зазор нужно будет расширять и стабилизировать, создавая некое подобие «пространственной норы», через которую и пройдут за охраняемый периметр болгары и французы. Окончательно «нора» должна быть готова к началу октября, Защиту следовало раздвигать медленно, слой за слоем. Главное не потревожить ненароком магглоотталкивающие чары, иначе набегут со всей страны простецы, исследовать «случайно обнаруженный» на севере Шотландии архитектурный памятник. Директор мельком проглядел очередной свиток: ничего особенного – просто отчёт заместителя о готовности школы к новому учебному году. Минерва подробно расписывала, какие из задач, обозначенных на последнем в прошлом учебном году педсовете, были выполнены за лето. …Проведён косметический ремонт в классе Защиты от Тёмных Искусств. Дамблдор пожевал губами. Как-либо обновлять класс ЗОТИ (кроме покупки необходимого инвентаря, разумеется) до тех пор, пока кабинет не требовал серьёзного ремонта, он считал излишним и чересчур затратным. Защита всегда была дисциплиной практической, энергозатратной. На уроках зачастую применялись мощные и далеко не всегда безобидные заклятия, в результате кабинет после первой пары недель занятий шести и семикурсников терял весь свой свежеприобретённый лоск, а стены долго продолжали хранить на себе следы отрабатываемых заклинаний. Удалить многие из этих следов не магией не было проблемой, но слишком уж интенсивного вмешательства в архитектуру своих чар древний замок не любил. Поэтому и ремонт приходилось делать в ручную, приглашая специалистов, такие визиты влетали в копеечку, а если учитывать, что в этом году профессором ЗОТИ станет весьма активный, требовательный, темпераментный и далеко не всегда снисходительный к людям Аластор… свежая отделка вообще становилась развеиванием денег по ветру. Окончены мелкие реставрационные работы в отношении некоторых категорий предметов искусства и антикварных ценностей, находящихся в замке, в т.ч. портрета Сэра Кэдогана, размещённого на площадке восьмого этажа «Что вовремя – то вовремя. Слишком часто самодурствовать стал отважный рыцарь. Чуть не каждый день вызывает почти всякого, кто пройдёт мимо на дуэль, в лучшем случае – осыпает оскорблениями. Со многими другими портретами тоже рассорился. Монахи накрепко зареклись с ним больше пить, – Дамблдор недовольно дёрнул бровями. – А пороли эти?! Шутка ли: каждый день новый придумывать, а потом ученикам на всю неделю надиктовывать. Хорошо ещё, к гриффиндорцам Сириус полез. А даже если и он? Как я тогда мог быть уверен, что он невиновен? И Полную даму он ведь порезал. Кэдоган детей охранять должен был. Пора-пора его поведение подкорректировать», – Директор рассеянно покивал своим мыслям. и тканного полотна с изображением Варнавы Вздрюченного в коридоре восьмого этажа. Альбус машинально потёр переносицу. «Что ж, пожалуй, пора», – Чары на гобелене за пятьдесят лет заметно расползлись и ослабли: тролли, вместо того, чтобы колотить Варнаву по голове, всё чаще принимались кружиться на месте и глупо похрюкивать, а сам чародей не желал больше терпеть побои и бросив свои попытки научить их танцам, норовил с гобелена удрать. Х-м-м… Занятная вещица. А к тому же, там и Выручай-комната в двух шагах. Если у Гарри возникнут трудности, или произойдёт непредвиденная ситуация, можно будет деликатно дать подсказку, где стоит поискать необходимое – чего за тысячу лет студенты там только не оставляли. В крайнем случае, она может служить и убежищем. По просьбе профессора Хагрида укреплены вольеры, предназначенные для содержания магических существ класса XXXX, расположенные на пришкольной территории. В кабинет Сибиллы Трелони в Северной башне доставлена новая мебель... Он отложил пергамент в сторону, было ясно, что поставленные задачи выполнены в полном объёме, и принялся за остальное. Северус докладывал, что пополнил запасы колб для жидкостей, особый упор сделав на сверхпрочные образцы, а ещё заказал дополнительно двадцать новых котлов. Ничего нового, Зельеварение всегда было предметом расходным. При работе с веществами инвентарь быстро приходил в негодность, а их-за повышенной опасности некоторых составов и безалаберности студентов, оборудование и ингредиенты требовали постоянного пополнения. Помона подала запрос на закупку саженцев эхинацеи, Аврора просила приобрести новые измерительные приборы. Дамблдор снял очки, устало потёр глаза и сонно зевнул. Когда двадцать три года назад профессор Диппет продвигал в Министерстве его кандидатуру, Альбус как-то не предполагал, что директорский пост предполагает такое количество далеко не всегда необходимой бумажной работы. Надев очки обратно, он снова углубился в отчёты. «Не забыть отправить в МКМ копию Соглашения о проведении Турнира, – он машинально побарабанил пальцами по столу. – и черновой вариант контракта Чемпиона тоже нужно отослать. Возможно, они захотят внести правки, единолично такие документы я принимать не могу, непременно пройдёт голосование. В целом, их должно всё устроить, особенно учитывая пункт о возрастном цензе – спасибо Игорю. А если процесс завязнет, можно будет попросить Горация связаться со старыми знакомыми», – удовлетворённый, он поставил летящую замысловатую закорючку и воткнул перо в чернильницу. «Что ещё? – Альбус потянулся к стоящей на другом конце стола вазочке с засахаренными лимонными дольками – Нужно заранее подготовить гостевые комнаты. Олимпия и Игорь клятвенно заверяют, что вполне устроятся на территории замка, со всеми полагающимися удобствами, самостоятельно, но, возможно, Людо, Бартимеус или Корнелиус захотят переночевать в Хогвартсе, да и элементарных правил гостеприимства никто не отменял – к услугам пребывающих должно быть предоставлено всё необходимое. Пусть Аргус займётся обустройством неиспользуемых жилых помещений восточного крыла», – он положил в рот и с хрустом разжевал обсыпанный сахарной пудрой лимон, стряхнув налипшие на бороду сладкие крошки. «По основным вопросам как будто всё, – Дамблдор вынул из кармана платок, и не спеша обтёр липкие пальцы. – только ближе к торжественному пиру передать Флиппу список блюд болгарской и Французской кухни, которые нужно будет приготовить, пусть распоряжается». «Главная задача сейчас – обеспечить участие Гарри в турнире. Благо, при наличии возрастной черты, ни у кого даже мысли не возникнет, что несовершеннолетний студент может бросить своё имя в Кубок, ну а то, что один такой всё же как-то затесался в ряды Чемпионов... Что ж, – довольный Альбус разгладил длинную седую бороду, – магия порой являет миру удивительные чудеса». Он поднялся из-за стола и принялся в задумчивости расхаживать про кабинету. «Корнелиус, положим, возражать не станет. Учитывая последние события, проведение в Великобритании меньше чем за полгода двух крупных международных мероприятий ему только на руку. Положение у него не то чтобы очень: почти год школу-интернат для детей терроризировал опасный убийца. Тот самый убийца, которому удалось сбежать из Азкабана, единственному из всех. Этот самый убийца дважды совершал набеги на школу, прямо под носом направленных в Хогвартс для его поимки дементоров. Разумеется, делал он это с целью отомстить Гарри Поттеру, тому самому Гарри Поттеру, который победил сильнейшего тёмного мага последнего времени, лорда Волдеморта. Только по счастливой случайности не пострадал лучший друг Мальчика-Который-Выжил – в темноте Сириус Блэк ошибся кроватью, и только поднявшаяся суматоха не позволила ему довести свой замысел до конца и устранить Рональда Уизли, как случайно свидетеля. Мало того! Дементоры, которым следовало охранять учеников, дважды (!) покушались на жизнь всё того же Гарри Поттера. В первый раз, мальчик при виде стражей Азкабана чуть не свалился с метлы во время матча по квиддичу и непременно разбился бы насмерть, если бы не своевременное вмешательство директора, а потом Гарри и вовсе пришлось сражаться с несколькими десятками тёмных существ разом, спасая собственную жизнь. Истинное чудо, что тринадцатилетний студент оказался способен сотворить чары Патронуса, доступные не всякому взрослому магу! Этим, увы, неприятности, буквально посыпавшиеся на голову Корнелиуса, не исчерпывались. Как?! Ну как можно было ожидать, что преподаватель ЗОТИ Римус Люпин ни с того ни с сего забудет принять антиликантропное зелье, явив миру свою ничем не скованную звериную натуру. Судьба как будто желала добить Министра окончательно: разгуливая по Запретному лесу, оборотень наткнулся на компанию детей, которыми по прихоти чёрной иронии оказались многострадальные Гарри Поттер и двое его друзей – Рональд Уизли и Гермиона Грейнджер. Благослови Мерлин, что пришедший в себя после схватки с Сириусом Блэком профессор Зельеварения Северус Снейп, лично доставил всех пострадавших и лишившихся чувств в Хогвартс. Да Фадж за счастье почтёт, что Потер не только не написал заявление в Аврорат и не отправил претензию в совет попечителей, а ещё и готов представлять страну на международных соревнованиях. Тут возражать себе дороже. Бартимеус Крауч с его строгим формализмом и неукоснительным следованием букве закона будет целиком полагаться на правила, в которых чётко прописано: «Тот, чьё имя выпало из Кубка обязан участвовать в Турнире». Кстати о Крауче, Дамблдор против воли весело фыркнул в усы. Похоже, имела место явная внутриминистерская «подножка». Организация как Чемпионата мира по квиддичу, так и Турнира Трёх Волшебников находилась в совместном ведении департаментов Международного магического сотрудничества и Магических игр и спорта. Так уж сложилось, что нынешний министр в основном предпочитал пассивно наблюдать за работой служб вверенного ему учреждения, периодически раздавая адресные указания, организаторские способности Людо Бегмена ограничивались пределами квиддичного поля и как-то само собой получалось, что вся нагрузка по контролю за ходом Чемпионата ложилась на плечи Крауча. Видимо, когда министр поручил ему вместе с Людо обеспечить ещё и проведение Турнира, Бартимеус посчитал, что Фадж перешёл границы дозволенного. В переговорах о возрождении Турнира Корнелиус не участвовал. Правда, стоит отметить, министры магии Франции и Болгарии непосредственного участия тоже не приняли, но ведь и принимать у себя иностранные делегации предстояло не им. Инициаторами возобновления опасного межшкольного соревнования с крайне мрачной историей выступили англичане, а следовательно, именно Британское министерство было кровно заинтересовано в том, чтобы как можно более широко представить на состязаниях другие государства. Команда Крауча старалась как могла, ублажая зарубежных коллег. Начальник Отдела протокола Клайв Ламмет организовал рассадку сторон таким образом, чтобы их партнёры осознали своё привилегированное положение. Французы и болгары занимали за большим полукруглым столом места в непосредственной близи от председателя МКМ, со своих мест они могли прекрасно видеть всю Британскую делегацию, тогда как их визави приходилось заметно поворачивать голову. Под них перекраивалось расписание встреч, а у Альбуса, между прочим, хватало своих дел в школе (не говоря уже о том, что текущая работа МКМ и Визенгамота требовала регулярной координации). Их предложения рассматривались в преимущественном порядке, хотя Бартемиус с Ренли жёстко следили за тем, чтобы вклад в процесс всех участников был равным. В некотором роде это было Альбусу даже на руку: не выдвини Каркаров требование о возрастном цензе для участников, над добротным алиби пришлось бы потрудиться. Седые прядки раздвинулись, обнажая не лишённую ехидства ухмылку. В попытках перестраховаться, Игорь, благодаря своей извечной трусости сам загнал себя в ловушку. Хотел обеспечить своему Чемпиону выигрышную позицию, а заодно – отсечь от участия в турнире опасного конкурента. До Игоря не могли не дойти витающие в воздухе слухи. Мальчик–Который–Выжил успел заработать себе грозную репутацию, отнюдь не связанную с событиями четырнадцатилетней давности. Если для мальчика не стал проблемой Ужас Тайной комнаты или почти сотня безжалостных стражей Азкабана, то такие же как он студенты, хоть и на пару лет старше, точно не вызовут опасений. Разумеется, он что-нибудь слышал о Философском камне, да и недоброй памяти Тёмного Лорда Гарри упокоил хоть и давно, но надолго. Однако не зря было сказано: «бойтесь исполнения ваших желаний». Когда Гарри станет участником, Каркарову и возразить будет нечего. Единственным, у кого могли бы возникнуть вопросы оставался глава департамента Магических игр и спорта, Людо Бэгмен. Однако, «могли бы» здесь ключевое слово. Любое крупное мероприятие для Людо прежде всего было поводом для различных спекуляций и неисчерпаемым источником развлечений. То, что в соревнованиях принимает участие столь юная знаменитость – настоящая сенсация, открывающая необъятный простор для азартных комбинаций. По сравнению с этим, тревоги о законности или морально-этической стороне вопроса представлялись сущей ерундой. Прекратив свои праздные шатания по кабинету, Альбус подошёл к высокому стрельчатому окну. Он опёрся ладонями о раму, скользя по окрестностям рассеянным взглядом. Гарри… Внезапно проснувшийся интерес к событиям первого курса казался довольно странным и несколько несвоевременным. Мальчик повзрослел, задавал грамотные вопросы. Не то чтобы Дамблдор ещё летом перед первым курсом не проработал линию защиты на случай, если кто-то из министерства, Совета попечителей, или, на худой конец, студентов озаботится произошедшим в школе, не удовольствовавшись пересказанными с чужих слов теориями, но сам по себе подобного рода интерес означал, что мысли Гарри в скором времени могут принять интересное направление, что было чревато не поддающимися прогнозированию последствиями. Даже не смотря на тот факт, что чётко спланированной являлась лишь погоня за Философским камнем, а все последующие действия, во многом были лишь реакцией на внешние обстоятельства, у мальчика может возникнуть ряд крайне неудобных вопросов, особенно в том, что касается его проживания с родственниками-магглами. Дамблдор печально вздохнул. Оставляя племянника на пороге Дурслей, он не рассчитывал, что Петунья с первых же минут проникнется к нему нежными чувствами, однако он не ожидал столь откровенного пренебрежения, а часто и жестокости. Если Василиска (пробуждение которого ни в коей мере не являлось креатурой Директора), или необходимость сражаться с оборотнем и дементорами (также возникшую по причине крайне неблагоприятного стечения обстоятельств) Гарри ещё мог принять, то сожительство с Дурслями, которые по сей день, с упрямством достойным взрывопотама, отравляли его жизнь весьма планомерно и целенаправленно, он бы Альбусу не простил. И уж совсем рано мальчику было знать о роли, которую ему предстоит сыграть в окончательной победе над Томом. Дамблдор устало провёл ладонью по лицу. Нет-нет. Нельзя было допустить, чтобы Гарри догадался о чём-то серьёзном, возросшую умственную активность следовало перенаправить в иное русло. Возможно ему следует отказаться от курса Прорицаний, исчерпавшего свою полезность, в пользу более практичного предмета. Как-никак прошёл всего год, Гарри не составит особого труда нагнать однокурсников. А пока следовало более тщательно спланировать свои действия в этом году. Ничто не должно было вызвать у мальчика подозрений. Без его доверия вся проработанная стратегия последних лет не имела смысла. В лёгком затруднении Дамблдор закусил губу: нужно ещё раз обсудить все детали с Аластором…Хайленд, Шотландия.
Барбарвилл, 817, 3.
Дом Аластора Грюма.
6:25 a.m. 5 августа 1994 года.
Фонари, бледным жёлтым светом освещавшие по раннему времени тихую деревенскую улицу, неожиданно ярко вспыхнули и тут же погасли. Теперь, даже если кому-нибудь из бодрствующих соседей придёт в голову выглянуть в окно, они не заметят в сумерках появившегося в начале улицы человека. Альбус не спеша шагал между домов. Под ногами мягко шуршал асфальт. Мурлыча какую-то незатейливую песенку, он с удовольствием вдыхал свежий утренний воздух и оглядывался по сторонам. По обеим сторонам от дороги, как будто встречая нежданного гостя, как оловянные солдатики, в пожухлой траве вытянулись в струнку столбики линий электропередач с растянувшей по ним сетью проводов. Тихо шептали деревья, покачивая ветками на слабом ветерке, стрекотали припозднившиеся сверчки, заканчивая начатую ещё прошлым вечером беседу. Дамблдор остановился возле невысокого особнячка с прямоугольными окнами и острыми навершиями, сложенного из буроватого камня. Сделав несколько пасов палочкой, он проверил окружающий периметр на наличие хитроумных чар, а затем шагнул к двери и негромко постучал. Дверь распахнулась до того, как успел затихнуть глухой звук последнего удара. Это произошло настолько стремительно, что Альбусу пришлось резко отпрянуть. Он мелко переступил ногами, подаваясь назад и замер: прямо в грудь визитёру упёрся кончик волшебной палочки. – Что моя мать подарила тебе перед своей смертью? – прорычал низкий хриплый голос. Изборождённое морщинами лицо разрезала кривая половинчатая ухмылка, сухие потрескавшиеся губы приподнялись, обнажая два ряда крепких острых зубов, плотно сжатых в хищном оскале. – Сборник «Легенд и преданий Шотландии» Джефа Маллигана. С посвящением «Великому магу и большому фантазёру». Когда ты понял, что я здесь? – спокойно сказал Альбус, безмятежно улыбаясь. – Когда подошёл к соседнему дому. Проходи, – ухмылка не исчезла, но лицо собеседника неуловимо расслабилось, хотя увечный нос и продолжал подёргиваться, выискивая в воздухе следы зелий или мудрёных составов. В здоровом глазу хозяина промелькнула тёплая искорка, а волшебный протез, до того направленный в одну точку, беспорядочно завертелся в глазнице. Он посторонился, пропуская гостя вперёд. Когда Дамблдор вошёл, хозяин с тихим щелчком захлопнул дверь, принявшись постукивать по ней палочкой Тут же завертелись, закрутились, зазвенели и заклацали приводимые в движение разные колёсики и шестерёнки, соединённые в единый механизм. Дамблдор окинул взглядом прихожую. Прямо у стены от пола до потолка возвышалась похожая на колонну полукруглая стеклянная витрина. В ней на подставке был закреплён полный комплект экипировки Пожирателя смерти: серебряная узорчатая маска в виде черепа с провалами рта и глазниц, длинный чёрный плащ с капюшоном, вместе с чёрными же наплечниками, налокотниками перчатками, нагрудной пластиной и защитой для паховой зоны, выполненными из толстой грубой кожи. Рядом на лаковой деревянной подставочке лежала длинная тёмно-коричневая палочка из ели с резной рукояткой, принадлежавшая, насколько Альбус помнил, Эвану Розье. У другой стены выстроилась батарея из разнообразных вешалок. На них громоздились различные плащи, мантии, меховые пальто, куртки и шапки. В самом углу висело зеркало в почерневшей от времени раме. Отражение Альбуса мелькнуло в мутном стекле, зеркало отчётливо хихикнуло. В прихожей уже никого не было - мерное постукивание трости доносилось откуда-то из глубины дома. Дамблдор прошёл в гостиную. Грюм лежал на животе перед камином, деревянная нога была отведена далеко в сторону, а левая рука согнута в локте, подпирая подбородок. Правой рукой Грюм ворошил уголья в топке. Надувая щёки и вытягивая губы трубочкой он раздувал огонь, слабые искорки поднимались от поленьев вместе с облачками золы; тёмно-серые хлопья завивались кверху, и кружась, под давлением воздуха влетали в дымоход. Дамблдор быстрым движением направил палочку на камин, в нём взревело оранжево-синее пламя. – Сколько раз говорил: Если есть тот, кто колдует, всегда найдётся тот, кто может отследить. Волшебство – не Рождественское чудо, в пустоте не растворяется, – недовольно прохрипел Грюм. – Доброе утро, Аластор, – Альбус тепло улыбнулся. – Постоянная бдительность? – Именно! – гаркнул Грюм. – Никогда нельзя забывать, что мы почти не бываем по-настоящему одни. А среди магглов магией надо пользоваться как можно реже. – Тебя беспокоит, что остальные домовладельцы могут заявить на своего сумасшедшего соседа в полицию? – Альбус весело хмыкнул. – Полагаю, опытный страж порядка способен уладить конфликт с коллегами. – То-то пару веков назад по всей Европе смрад стоял от костров Инквизиции, – Аластор осклабился, – Меня, Альбус, беспокоит, как бы они, случись что, не вспомнили славное прошлое и не запалили мою хибару с четырёх сторон, – кряхтя, он принялся подниматься с пола, Альбус придержал ему посох, помогая встать на ноги. – Лучше быть готовым ко всему, – покладисто согласился Альбус. – Желающим придётся крепко потрудиться, чтобы застать тебя врасплох, да и рисковать своим здоровьем захочет не каждый. – Для незваных гостей пара «гостинцев» всегда найдётся! – пророкотал Аластор довольно. – Найду, как встретить. – А гоблины, как я вижу, не пожалели усилий, – задумчиво закусил щёку Альбус, поворачиваясь к окну. – Да, – соглашаясь кивнул Аластор, – недоростки ушастые дело своё знают, – он побарабанил пальцами по рукояти посоха, – установили мне в подвале какую-то заковыристую железку, соединили с дверью какими-то нитками… вроде проволоки там, ну или стального тросика и всех дел. Два раза в месяц меняю код защитного барьера и рисунок цепочек заклинаний, которых сам навесил. Содрали они с меня, конечно, не приведи Мордред, но… – Грюм махнул рукой. – Дополнительная линия защиты… – И мой спокойный сон. – Мне казалось, друг мой, ты давно забыл, что это такое? – Альбус в вежливом недоумении разгладил усы. – Зато жив до сих пор! – отрезал Аластор. – Не стой столбом, садись, – он сделал приглашающий жест в сторону кресла и, припадая на деревянную ногу, похромал на кухню. Альбус опустился в громоздкое ситцевое кресло, ноги утонули в пушистом ковре с древесным узором. Его окружали книги. Десятки и десятки толстых томов, старинных фолиантов, небольших брошюрок, совсем тоненьких книжечек, объёмных журналов и ежегодников стояли и лежали на полках, покосившимися рядами стояли в двух книжных шкафах, выпирали корешками и громоздились друг на друга, распространяя запах пыли, бумажного клея и застаревших страниц. Были картины. Нагорные пейзажи и озёра, где со склонов то и дело скатывались мелкие камушки и осыпался грунт, где из густого ельника, тревожно гаркая, поднимались стаи птиц, где подгоняемые холодными колючими порывами волны вспениваясь набегали на песчаный берег или с громким всплеском разбивались о скалы. Вдоль стен, там, где постепенно расширяя свою спираль, пролёт за пролётом витками разворачивала кольца лестница, ведущая на второй этаж удобно устроились изображения давно отгремевших битв и баталий. Люди на них яростно скалились, без передышки кого-то рубили и кололи, протыкали штыком. Падали бойцы в окрашенных кровью касках, пошатываясь и прижимая к груди раненую руку подымались солдаты со сдвинутыми вперёд кирасами. Хватало и древнеримских гребенчатых шлемов, и полководцев, гарцующих впереди легионов на лоснящихся белых жеребцах, и топота копыт, и вьющихся клубов пыли и ударов стали о сталь. Нарисованные противники всё никак не могли прекратить свои нескончаемые ристалища. Чуть в стороне в гостиной стояло пианино. С потемневшим деревом, покрытое множеством щербатых царапин, с отбитыми уголками и безвольно обвисшими, утратившими всякое натяжение педальками, оно становилось как бы аллюзией на весь дом, поскольку было явно не младше года его постройки. – Надавишь на клавиши? – в комнату вернулся Аластор. Он отлевитировал большой нежно-коричневый пузатый чайник на маленький круглый столик с кривыми ножками, прямо перед Альбусом, а сам тяжело плюхнулся в такое же клетчатое кресло. – К сожалению, друг мой, все старания матери приучить меня к музыке оказались напрасными, – он вздохнул и улыбнулся, словно извиняясь. – всё, на что хватало моего умения – несколько нот из «Аве Марии», сыгранных двумя пальцами. – Я бы тоже не смог ничего из себя выдавить, если б у меня над душой стояла тощая злющая мегера! – Грюм каркнул, издавая смешок. – Иногда она была ко мне не совсем справедлива… – Она иногда бывала к тебе справедлива, хочешь ты сказать? – Аластор прислонил посох к подлокотнику кресла и, призвав из состоящего из трёх секций стеклянного серванта пару чашек с блюдцами, принялся наполнять их крутым кипятком, от которого исходил голубоватый пар. Грюм всегда предпочитал травяные чаи, вот и сейчас по комнате поплыл запах душицы, облепихи и шиповника. – Особенно когда выходки твоего отбитого братца даже её вгоняли в ступор, – скривился он. – Она всегда опекала Аберфорта и Ариану – возразил Альбус мягко. – Встретились двое чокнутых! – с раздражением проклокотал Аластор. Альбус сделал неопределённое движение: нечто среднее между попыткой развести руками и выставить вперёд ладони в попытке защититься. Он чувствовал себя не в своей тарелке. Вместо ответа он поднёс чашку к губам и сделал глоток насыщенной коричневой жидкости, раздавив на зубах ягодку облепихи. – Ты ведь пришёл в такую рань не поделиться печалями? – в тягучей тишине голос Аластора прозвучал даже неуверенно. – Не то чтобы ты не привык справляться с болью сам. А семью свою всегда считал не самой подходящей темой для разговора. – Отменный у тебя чай, Аластор, – Альбус поставил чашку обратно на блюдце и пытливо воззрился на собеседника. – Тебя, разбудил мой визит? – добавил он. – Помнится, в прошедшую войну мне случалось застать тебя полностью одетым посреди ночи. – Меня турнули на пенсию пять лет назад, – проворчал Грюм. – С тех пор я слишком привык к размеренной жизни. Так что да, твой приход меня потревожил. – Ты не думал изменить сложившимся привычкам? – Дамблдор весело сощурился. – В конце концов, я пришёл сюда сегодня с предложением от которого ты, как я надеюсь, не откажешься, – он сделал изрядный глоток чая. – Я тебе нужен в будущей войне? – Аластор сделал глоток, но чай не проглотил, некоторое время катая жидкость во рту, – Последние четырнадцать лет ты не уставал повторять, что Он вернётся, – теперь Аластор сидел в кресле ровно, ожидая ответа. – Пока речь идёт только о месте преподавателя в Хогвартсе, – добродушно качнув головой, Альбус принялся пальцами перебирать колокольчики в своей бороде. – Пока… – Грюм отхлебнул ещё, пожевав губами. – Стало быть, хочешь повесить на меня Защиту от Тёмных Искусств. – Нашим студентам не хватает практики, – спокойно признал Дамблдор. – а кто, как не отставной аврор способен научить их грамотно атаковать и защищаться. – Атаковать и защищаться… – Грюм ненадолго замолчал. – Кто у них преподавал в прошлом году? – Римус. – Отличный парень! – одобрительно взрыкнул Грюм. – Работка как раз по нему. Он умеет разжевать даже самым одноклеточным организмам. Что они прошли? Альбус ненадолго задумался: – Если я правильно помню, – не спеша начал он, – Римус познакомил классы с болотными фонарниками, водяными, гриндилоу… – перечислял он загибая пальцы. – …Красными колпаками, боггартами, каппами и некоторыми другими магическими животными. А также показал старшекурсникам некоторые заклинания и способы построения защиты продвинутого уровня. – Почему он ушёл? На лице Альбуса промелькнула тень вины: – Рабочая атмосфера в коллективе перестала его устраивать. На лице Аластора натянулись все шрамы. – Понятно, – просипел он. – В целом, для своего уровня студенты подготовлены довольно неплохо, – после непродолжительной напряжённой тишины произнёс Альбус негромко. Помолчали. Повинуясь движению палочки Грюма, заварочный чайник взмыл над столиком, и, поочерёдно подплыв к каждому из собеседников, чуть наклонился, направляя в чашки тугую коричневую струйку. Тут же из серванта выпрыгнула фарфоровая сахарница, и три белоснежных кубика булькнулись в чашку Альбуса. Поблагодарив друга кивком головы, Дамблдор заставил ложечку крутиться по часовой стрелке, размешивая сахар. – Думаю, Римус может дать тебе некоторые практические советы, – заговорил он уже куда жизнерадостнее. – и указать на самых способных студентов. – Среди которых, я увижу и имя Гарри Поттера? – Аластор растянул губы в многозначительной улыбке. – Да, Гарри имеет определённую склонность к этой сфере магического знания. – До меня доходили разные сплетни, – Аластр пригубил чайку, – Поговаривают, – он звякнул чашкой о блюдце. – мальчишка мастерски справляется со всякой нечистью. – Гарри весьма одарённый ребёнок, – Альбус тщательно подбирал слова. – для своего возраста он прямо-таки стоически способен выдержать трудности. – Так, всё-таки есть трудности? – за шутливым тоном скрывалась упорная попытка уловить мысль собеседника. Грюм следил за каждым словом. – Ну, препятствия возникают в жизни каждого человека, – прихлебнув сладкого питья, Альбус причмокнул губами от удовольствия. – возраст здесь не имеет значения. – Кому-то и лужа на дороге – препятствие! – давясь дребезжащим смешком, Аластор откинулся на спинку кресла. – А я вот слышал, что сын нашего Джейми, довёл всемирно известного борца с тёмными силами до сумасшествия, – сказал он, иронически поглядывая на Дамблдора. – О, Гилдерой Локхарт пал жертвой собственного обмана, – лицо Альбуса приняло по-детски шкодливое выражение, а в глазах заплясали зловредные чёртики. – Его слишком напугала перспектива отправиться в Тайную комнату. Вероятно, он посчитал, что Ужас Слизерина не по силам даже ему. – Будет он ему по силам, как же! – Грюм, похоже, едва сдерживался, чтобы мерзопакостно не заржать. Повинуясь конвульсиям рта, который тот изо всех сил старался держать закрытым, на подбородке, вслед за движениями мышц, извивались, растягивались и снова скукоживались розоватые рубцы, – Этот идиот не всегда помнил, о чём писал в прошлых книгах: в одной пишет, что владеет чарами Адского пламени, а в следующей чуть не погибает в схватке с толпой инферналов, и спасается, только погрузив их в сон! – бешено крутящийся искусственный глаз его всё же выдавал. – И ведь находятся идиоты, которые ему верят! – Людям свойственно заблуждаться – дипломатично заметил Дамблдор. – Но ведь очевидно, что боец из него, мягко говоря, посредственный! – Загорячился Грюм. – Мистер Локхарт, скорее всего, рассудил примерно так же, – в голосе друга проскользнуло отстранённое веселье, – Посему, когда Гарри и его друг, мистер Рональд Уизли, предприняли попытку побудить его к сотрудничеству, он прибегнул к крайним мерам, и, захватив палочку одного из мальчиков, попытался стереть им память, но был сражён не совсем исправным оружием. – На всякого палача сыщется свой топор, – Грюм удовлетворённо прикрыл здоровый глаз. В его интонация слышалась даже какая-то торжественность. – А ужас Слизерина как же? – спросил он немного погодя. – Василиск Салазара канул в лету. Школе больше ничто не угрожает. – Сам канул или помог кто? – Скажем так, Гарри активно ему содействовал. – ЧТО?! – от ужаса Аластор практически окаменел - Ты же не хочешь мне сказать, Альбус, - затрещал он медленными тягучими раскатами грома. – что двенадцатилетний мальчик встретился с тысячелетней смертоносной рептилией в одиночку?! – Уверяю тебя, Аластор, Гарри справился весьма достойно, – Альбус не ожидал такой реакции и теперь всеми силами пытался успокоить пришедшего в негодование друга. Голос его зазвучал плавно и проникновенно. – Второкурсник весьма достойно справился с громадной змеёй?! – ноздри Аластора гневно раздувались, из горла толчками врывалось тяжелое дыхание. – Ты сам-то себя слышишь, Альбус?! КАК маленький мальчик вообще смог выжить?! Или он попросил василиска его не трогать?! – выдавая нервное напряжение, деревянная нога с шуршанием проехалась по ковру, непроизвольно вытягиваясь. – Дальше ты, видимо, намерен мне сообщить, что на первом курсе он и правда сражался один на один со змеемордым ублюдком? Во всяком случае, сынишка моего бывшего сослуживца пересказал байку именно в таком роде, – выплюнул Аластор желчно, неприветливо глядя на человека, сидящего напротив. – Гарри действительно встречался с Томом лицом к лицу, – спокойно подтвердил Альбус, глядя прямо в глаза собеседнику. Несмотря на гневную реакцию Грюма, его взгляд оставался твёрдым. – Не думаю, что можно назвать эту встречу сражением. Хотя её исход был неблагоприятным для них обоих, и в гораздо большей степени, для Тома, – закончил он. – Ради всего Святого, Альбус! – Грюм в шоке уставился на Директора. – О чём ты думал! Если бы Гарри умер буквально у тебя на глазах, ты бы смог жить с этим?! Единственное, что мне сейчас хочется сделать, это сдать тебя в аврорат! – Аластор, – хотя Дамблдор продолжал говорить, спокойно в его голосе прорезались железные нотки. Гарри выжил! Точно так же, как выжил за одиннадцать лет до этого! – он слегка возвысил голос, в попытке пробиться через стену негодования собеседника. – И тебе следует благодарить всех богов за то, что он выжил, благодаря лишь одной удаче! – Удача здесь не причём, – отрезал Дамблдор. – Гарри выжил, потому что Волдеморт был слишком слаб, чтобы действовать самостоятельно, ему пришлось полагаться на того несчастного, с которым он разделил тело. Гарри выжил, потому что Лили в отчаянной попытке спасти жизнь своему сыну, наделила его защитой лучшей из возможных. Гарри выжил, наконец, потому что Том сделал его убийство невозможным, покуда жив сам. Ты ведь помнишь, что он отметил его как равного себе? – спросил Альбус, не прерывая зрительного контакта. – Да, но какое... – Самым дорогим, для Тома всегда оставалась его жизнь. Но даже её он, как видно, ценил недостаточно сильно! – перебил Альбус свистящим шипением. – Мы оба знаем, что такое крестраж. Теперь Грюм слушал не перебивая. Его настоящий глаз горел нездоровым блеском. – В своих попытках достичь бессмертия, – тем временем продолжал Дамблдор. – Том всё продолжал убивать. В течение десятилетий он калечил и мучал, он пытал и причинял тяжкие физические увечья десяткам и сотням людей. Он сводил их с ума, – голос его надломился, губы слегка подёргивались выражая глубокое горе. Глаза заволокла мутная пелена, из которой вырастали искалеченные тела, сломленные пллачущие люди, горящие здания и беспилотный зелёный призрак черепа с выползающей изо рта змеёй. – До визита в Годрикову впадину он уже разорвал свою душу на несколько частей, не знаю сколько крестражей было у него на тот момент, – он поднял руку, предупреждая очевидный вопрос, – но к тому времени он уже окончательно потерял самого себя. Душа Волдеморта, измученная постоянными издевательствами своего носителя, уже не представляла из себя единого целого, разделившись на несколько частей. В тот момент, когда он снова попытался расколоть её, последняя сохранившаяся часть его « я « устремилась к единственному живому существу в той комнате, которое всё ещё оставалось человеком, – Альбус ненадолго замолчал, смачивая горло. – Годовалый младенец, невинный по определению, принял в себя осколок души темнейшего мага последних лет. – Гарри – это и есть теперь Том, – раздельно произнес Альбус. – Всё, что от него осталось. Последняя ниточка связывающая Волдеморта с миром живых. Реддл не может умереть до тех пор, пока частичка его самого заперта в другом теле, значит, пока крестраж внутри мальчика не уничтожен, Гарри будет жить, – Дамблдор потёр переносицу. Отчётливее проступили фиолетовые тени под глазами. – Крестраж не передаёт носителю навыки и знания своего создателя, – Грюм упрямо дёрнул подбородком. – Поттер всё равно остаётся всего лишь студентом-недоучкой. Неожиданно Альбус вскочил на ноги. Его глаза превратились в голубые льдинки, в них заглубилась вечная мерзлота. Все старческие морщины и изломы на его лице, вдруг поступили на поверхность. Сейчас он напоминал древнюю статую пошедшую, за давностью веков, трещинами. – Скажи мне, – почти вскричал он старческие фальцетом. – скажи, что я должен был сделать?! Мы с тобой оба ещё тогда понимали, что именно оставил Том в наследство мальчику, и мы оба знали, какое решение лежит на поверхности! Ты полагаешь убить его тогда было бы проще?! Одно заклинание решило бы все наши проблемы: взмахом палочки уничтожить вместилище Волдемортова духа, а вместе с ним и годовалого мальчика, только за то, что осколок души темнейшего существа, которое знала Британия, потянулся именно к нему! – он дышал тяжело и быстро, на лбу у него проступили капельки пота, не глядя, он смахнул их тыльной стороной ладони. – А разве не это ты делаешь с ним теперь?! – Аластор тоже встал. Перегнувшись через стол он почти тыкал пальцем в грудь Альбусу. – Позволяешь ему умереть, закрывая глаза на всё новые и новые проверки на прочность?! Когда-нибудь он всё-таки найдёт свою смерть, а тебя не будет рядом! Пока не уничтожен крестраж, говоришь ты, Гарри будет жить. А что же будет потом?! Потом, когда отпадёт необходимость в «живом сосуде»?! Альбус уже восстановил самообладание, и теперь упорно доводил свою аргументацию до конца. Когда он заговорил снова, он являл собой образец могильного спокойствия. – Гарри необходимо взрастить себя, как личность. Каждое его испытание, каждая его победа пробуждают в нём всё лучшее, Что досталось ему от родителей. Побеждая зло вовне, он, одновременно, побеждает его и внутри себя. Поступая по-справедливости из необходимости, он начинает замечать и ценить её проявления в окружающих. В час нужды совершая добрые поступки, он сам становится чуть добрее. Получая немного любви, он понимает, что значит любить. У Гарри должно быть то, чего никогда не было и не будет у Тома – у него должно быть, ради чего и ради кого жить. Только так он способен победить Реддла, прежде всего в себе. Только, если любовь и сострадание будут в нём достаточно сильны, он способен будет поглотить ту прививку абсолютной, всесокрушающей ненависти, которую Реддл внедрил ему в душу. В конце концов, в Гарри должно сохраниться как можно больше его исконной личности, – Альбус говорил о непреложной истине. – И у него есть друзья, у него есть те, кто всегда готов протянуть ему руку помощи, понять и выслушать. У него есть те, кто без колебаний пожертвует ради него своей жизнью. В его жизни есть любовь. Аластор тежело осел в кресло. Его волшебный глаз, как и часом ранее, неподвижно уставился на собеседника. – И чем же ты руководствовался, из чувства дружбы и большой любви спуская на Поттер Салазарова питомца? – медленно начал он, вскидывая бровь, хотя и без прежнего яда в голосе. – Я не открывал Тайную комнату, – садясь обратно в своё кресло устало выдохнул Дамблдор. – Люциус Малфой подбросил один из крестражей своего хозяина – его школьный дневник, дочери Артура Уизли. Грюм скривился, словно проглотив кусок мыла. – Подонок! – рыкнул он. – Его дело надо было довести до Азкабана четырнадцать лет назад! А он разбрасывается направо-налево мерзейшими артефактами и до сих пор гуляет на свободе! – теперь Грюм напоминал оскалившегося матёрого медведя-Шатуна, выдержавшего не одно сражение. – Аластор, – Дамблдор только развёл руками, эта тема поднималась между ними не единожды. – что тогда, что сейчас, Люциус Малфой утверждал, что находился под воздействием заклятия «Империус». Насколько нам известно, среди Пожирателей он, главным образом, отвечал за финансовые операции, за сбор и анализ информации о политической ситуации в стране, а также, отслеживал настроения в высших кругах общества, – Грюм согласно наклонил голову. – Мы не имеем прямых доказательств его участия в каких-либо силовых акциях. А уж то, что на руках у представителя древней чистокровной семьи скопилась большая сумма дополнитнльных средств... – Дамблдор даже не стал заканчивать предложение. С кислой мной Аластор потёр особенно уродливый рубец под нижней губой: – А дневник? – А что дневник? – Альбус выразительно скривился. – Прежде его у Люциуса Малфоя никто не видел, а в котёл к Джинни Уизли он вполне мог упасть с какой-нибудь книжной полки, во время потасовки Малфоя с Артуром во «Флориш и Блоттс». – Ну а дальше? – Грюм одним махом опрокинул в себя остатки чая. – А дальше... – Альбус протяжно вздохнул. – Джинни Уизли приезжает в Хогвартс, крестраж захватывает над ней власть, происходят окаменения студентов, – на губах Альбуса медленно расползлась сардоническая усмешка. – меня отстраняют от должности, планы на конец года слегка корректируются, Гарри при помощи Распределяющей шляпы, Фоукса и меча Годрика побеждает василиска, при помощи чьего клыка уничтожает дневник. Потом Фоукс выносит всех на поверхность, а Гилдерой, прекрасно выполнивший поставленные перед ним задачи в качестве противоядия от жажды излишней славы, навечно отправляется в больницу Святого Мунго. Конец истории. – Изящно! – крякнул Грюм потирая ноющее колено. – Ловкость рук и никакого мошенничества! – Только немного скрытых талантов и умения обращать ситуацию в свою пользу! – Дамблдор шутливо отсалютовал другу керамической чашечкой. – Ну а от Вечно живого как ты Поттера спасал?! – Аластор с азартом подался вперёд. Деревянная нога недовольно скрипнула под немалым весом. – Здесь всё было намного проще, – Дамблдор, разминая затёкшие ноги подошёл к окну. Просветлело. Хрустя гравием от дверей соседних домов отъезжали первые машины, прыгали по кустам синички. – как ты знаешь, в течение многих десятилетий, я имел честь дружить с Николасом Фламелем, – дождавшись утвердительного бормотания Альбус продолжил. – так вот, когда мне стало доподлинно известно, что останки Тома Реддла отныне обретаются в теле Квиринуса Квирелла, готовившегося с первого сентября будущего учебного года занять должность преподавателя Защиты от Тёмных Искусств и с целью углубления своих знаний совершавшего ознакомительную поездку по Европе, я отправился прямиком к Николасу и, объяснив ему ситуацию, попросил одолжить мне на время Философский камень из которого, как известно даже самому маленькому мажонку, можно добыть эликсир вечной жизни. – Неназываемый, видно, полетел к Хогвартсу с фестральей скоростью! – Грюм злорадно хохотнул. – Истинно так, – кивнул Дамблдор. – Правда, сначала Волдеморт попытался выкрасть камень из Гринготтса, но после провала попытки ограбления, направился прямиком к Хогвартсу. – Когда приманка была доставлена в школу, – Дамблдор отстранённо побарабанил по стеклу пальцами. – Минерва, Филиус Помона и Северус сообразно своим умениям подготовили полосу препятствий на пути к Камню. – Полосу препятствий? – переспросил Аластор озадаченно. – Дело в том, – Альбус обернулся, – что в Хогвартсе у Гарри появились друзья – мистер Рональд Уизли и магглорождённая мисс Гермиона Грейнджер. Поскольку очень быстро стало весьма очевидно, что друзья, ни при каких обстоятельствах не оставят Гарри в беде, было принято решение позволить им принять участие в грядущих событиях. – И они, значит, втроём отправились по «маршруту смерти»? – на лице Аластора уже не было беспокойства – только сугубо исследовательский интерес. – Полоса была модифицирована с учётом их способностей, – Альбус повернулся так, что загородил окно – К примеру, – он инергично взмахнул рукой. – мистер Уизли проявил себя талантливым шахматистом, а для мисс Грейнджер Северусом была составлена чудесная логическая задачка. – Так.. – морщинка, прорезавшаяся на лбу Грюма, засвидетельствовала тяжёлый мыслительный процесс. – сын Артура выиграл у Минервы, девочка раскусила твоего змея во львиной шкуре, но ведь Реддл с этим как его... Квиреллом вошли в лабиринт раньше, и, надо думать, детишек сильно опередили. – Еиналеж, – просто сказал Дамблдор. В некотором замешательстве Грюм заломил целую бровь. – Это возле которого ты как-то залип, когда зашёл в Румынии в лавку магических редкостей? – уточнил он. Дамблдор скованно дёрнул плечом. Эта тема была неприятна ему почти так же, как и весь их предыдущий разговор о методах воспитания Гарри Поттера. – Да, – выдавил он безличным тоном. – И? – Помимо того, что Еиналеж показывает человеку его самое заветное желание, – Альбус пустился в подчёркнуто обстоятельные объяснения. – оно обладает дополнительной способностью: сохранить в себе важную для своего владельца вещь. Особенность такого способа спрятать что-то от чужих глаз заключается в том, что как предполагаемый вор, так и сам обладатель вещи извлечь её из зеркала не смогут, поскольку оба желают иметь её в своей собственности с целью пользования или распоряжения. Достать же предмет из зеркала сможет лишь тот, Кто никогда не пожелает стать его хозяином. Предполагалось, – Альбус скрестил руки на груди. – что некто, при необходимости, достанет спрятанную вещь из зеркала и вернёт её хозяину. – Выходит, – Аластор медленно тянул слова, пытаясь восстановить последовательность событий. – к моменту появления Поттера, Реддл с Квирреллом встали у зеркала в тупик... Альбус кивком подтвердил догадку. – Извлечь Камень самостоятельно они не смогли, а потому – вынудили подойти к зеркалу Гарри. Гарри, который благодаря мне уже был знаком с механизмом работы зеркала не составило труда извлечь камень, Но, как ты понимаешь, он попытался скрыть это от Тома. – Пустая затея, – безнадёжно пророкатал Грюм. – Мальчик ведь не владеет окклюменцией? – Не владеет, – Альбус покачал головой. – Том почуял ложь и приказал Квиринусу отобрать Камень силой. Но, как я говорил тебе некоторое время назад, Лили наделила своего сына лучшей из существующих защит – защитой Материнской жертвы, – Альбус повысил голос, акцентируя внимание Грюма на этой детали. – Квиринус не мог даже коснуться Гарри, без риска необратимы изуродовать собственное тело. Правда, из-за непосредственного контакта сокрытого в нём крестража с последней оставшейся частью души Волдеморта Гарри потерял сознание, Том не мог причинить ему никакого вреда. – Он сбежал? – Да, – Дамблдор поправил выбившиеся из-под тюбетейки волосы. – как только стало понятно, что Философский камень покинул зеркало, я незамедлительно направился к месту событий. Разумеется, я был готов защитить мальчика от любых посягательств бесплотного духа, однако моё появление стало лишь простой предосторожностью – как раз на моих глазах Том покидал Хогвартс. – Раз у тебя всё всегда под контролем, что ж ты не доглядел, когда парень от дементоров отбивался, – Грюм искоса бросил на Директора скептичный взгляд. – Даже лучшие из нас не способны контролировать всё в этой жизни, – повинился Дамблдор. – Я писал тебе о событиях шестого июня. Вообще-то, планировалась дать Гарри небольшую передышку от всевозможных приключений, но Его Величество случай рассудил иначе. Альбус отлепился от окна медленно прошествовал в глубь комнаты. – Ничего себе – передышка! – Аластор повернул голову, Наблюдая за передвижениями друга. – Да если б эти твари «поцеловали» Мальчика-который-выжил, попечители с тебя три шкуры спустили бы. А министерские уж расстались бы, не пожалели бы персональной камеры в Азкабане! – Аластор явно не понимал такой кажущейся беспечности. Альбус, неспешно прохаживающийся между книжных стеллажей ответил откуда-то сзади и сбоку: – Я не учёл появления некоторых превходящих обстоятельств. Римус забыл выпить ликантропное, дементоры почуяли Сириуса в непосредственной близости от Гарри, и в результате, вышло так, как вышло. – Чудо, что все живы, – Аластор глухо хлопнул ладонью по деревянному колену. – Не чудо, – поправил Альбус мягко. – Магия времени. – Маховик магглорождённой девочки? – Аластор издал весёлый смешок. – Вот дети пошли, а?! – Стоит признать, что мисс Грейнджер сообрзительна не по годам, – забавляясь, Альбус спрятал в усах ухмылку. – Цели знать всё обо всём она, конечно, не достигла, но наличие столь полезного прибора спасло ситуацию. – Всю жизнь так везти не может, – Аластор смотрел в какую-то точку сквозь окно, думая о чём-то своём. Альбус устало прикрыл глаза, проводя пальцами по потёртым корешкам книг. – Почти любое везение, друг мой, как правило результат чьих-то неимоверных усилий. Кто мог знать, что Римус в полнолуние окажется в Визжащей хижине? Кто мог знать, что гиппогриф нападёт на сына Люциуса Малфоя? Не было никаких предпосылок для побега Сириуса. Соединить цепь в последовательность событий с благополучным исходом, крайне затруднительно. А мне, в течение всего последнего времени, приходится заниматься именно этим. – Ну, нельзя сказать что ты не справляешься, – с подобием грубоватой заботы проклокотал Грюм. – дети отмотали время назад, Сириус на свободе, гиппогриф жив, ты вне подозрений. Он ненадолго замолчал. – А Я было подумал, что отправить троих подростков в прошлое, в котором один из вызывает патронус в помощь самому себе, стало твоей самой масштабной авантюрой последних лет, – Грюм лающе хохотнул. – а это, как оказалось, был всего лишь короткий спортивный отдых. – Если и отдых, то не для меня, – обернувшись, Альбус послал Аластору тёплую улыбку. – пока я выслушивал указания самого-себя-из-прошлого самому-себе-из-будущего, я почти сошёл с ума по-настоящему. Меньше надо было чудаком прикидываться! – оба они рассмеялись. Смех – сиплый, грубый громкий, и ещё один – мягкий и тихий повисли в воздухе. Отсмеявшись, Грюм уставился на Альбуса подозрительным взглядом. – А на этот год ты что задумал? И не надо мне пудрить мозги, что ты решил организовать ещё одну передышку, раз уж предыдущая не задалась. – «Учение Ганнуса Хальссона с земли Готланда о средствах сотворения магии, отвратной естеству людскому, и о путях истязания души человеческой». Любопытную литературу держишь, Аластор. Какой, однако, компромат на одного из главных апологгетов борьбы с тёмными искусствами мимо Пожирателей прошёл... – Альбус, притворно озабоченный, цокнул языком, снимая с полки древний рассохшийся талмуд чёрной воловьей кожи, с выбитым на обложке названием. – Ты мне зубы не заговаривай, – Грюм нетерпеливо топнул ногой. Задев низенькую столешницу, он нечаянно потревожил полупустую директорскую чашку. На стол пролилось несколько капель. – мало того, что ты мальчишке регулярно устраиваешь жизнь весёлую и интересную, ещё и я, как видно, должен в этом участвовать. Так что давай, выкладывай под какое ярмо я подставляю свою многострадальную шею! – Времени на передышку нет, – Дамблдор сдвинул кустистые брови. – Как мы теперь знаем, Питер Петтигрю жив и находится в бегах, а учитывая вновь открывшиеся обстоятельства его биографии, податься ему, кроме как к бывшему хозяину, некуда. –То есть, в самое ближайшее время Волдеморт явится по наши души? – Скорее всего так. – пролистав несколько страниц, Альбус вернул книгу на место и вернулся к облюбованному им креслу. Он поёрзал на сатиновом сидении, устраиваясь поудобнее. – Питер уже должен был присоединиться к нему, а значит, скоро он войдёт в силу. Признаюсь, недавняя неудача только ускорила события: Том будет готов действовать много раньше, нежели хотелось бы. – Так-то у тебя всё по плану? – буркнул Грюм. – Поттер пока и до аврора-стажёра не дотягивает, а уж про Него я вообще промолчу. – Тем не менее, необходимо преподать мальчику хотя бы основы боя и защиты. Это позволит хоть отчасти обеспечить его безопасность. – И кто, как не бывший аврор, сможет ему в этом помочь, – Аластор улыбнулся, откидывая со лба спутанные волосы. – Честно говоря, я подумываю о том, чтобы несколько расширить масштаб его подготови, – Альбус хлебнул изрядно остывшего чаю. – Предложить такие условия, при которых он будет вынужден пополнить свои знания в самых разных разделах магии. – Что за условия? – Я долго размышлял над этим вопросом и подумал: а что если нам устроить нечто вроде спортивных соревнований? – Это как же? – Грюм наморщил увечный нос. – Учеников против преподавателей поставишь? Или с министерскими сойдёмся стенка на стенку? Не завидую я тогда Фаджеву воинству! – он подавился издевательским смешком. – Я подумываю выйти на международный уровень, – довольный Альбус откинулся на спинку кресла и умильно воззрился на старого аврора. – Местной славы тебе мало, заграницу подавай? – беззлобно поддел тот. – Куда уж мне... – легко отмахнулся Альбус. – просто неплохо было бы Гарри проникнуться масштабом происходящего, а значит мероприятие должно быть соответствующее. Словно говоря «Ну! Что за мероприятие-то? Не томи, Чёрт старый!» Аластор округлил здоровый глаз ( волшебный в это же время крутился в глазнице, как сумасшедший) и вскинул подбородок. Выдержав интригующую паузу, Дамблдор торжественно произнёс: С огромным удовольствием сообщаю, что в этом году в Школе Чародейства и Волшебства Хогвартс будет проходить Турнир Трёх Волшебников. После этакого заявления Альбуса Дамблдора в комнате повисла гулкая тишина, которую нарушил оторопелый Грюм. – Ты всё-таки хочешь его убить. – Уверяю тебя, Аластор, это совершенно не входит в мои планы. – Если я всё правильно помню – Аластор справился с голосом. – это дело в восемнадцатом веке свернули как раз потому, что кто-то умер – не то Чемпион, не то один из директоров... – Ну, я думаю до этого не дойдёт, – Альбус загадочно мерцал глазами из-за очков-половинок. – С Люпином ты тоже «думал» – едко напомнил Грюм. – Значит в этот раз будем думать лучше. Кроме того, на Турнире будут присутствовать авроры и сотрудники отдела Магического правопорядка; за ходом испытаний будут следить преподаватели Хогвартса. Будет сделано всё, чтобы обеспечить безопасность участников. – Ха! – уничижительно выдохнул Грюм. – ''всё возможное!» Чем больше толпа – тем меньше от неё проку! В конце-концов это всегда ты и твои страхи. Перед лицом опасности, единственная твоя надежда – это ты сам! – обрубил он. – Возможно, – не стал спорить Дамблдор. – Но согласись, знание того, что кто-то прикрывает тебе спину придаёт спокойствия. В ответ на это, Аластор лишь недоверчиво фыркнул. – Кто хоть наши конкуренты? – безразлично поинтересовался он. – О, Рад, что ты спросил! – просил Дамблдор. – Нас посетят несравненная Олимпия Максим и наш общий знакомый Игорь Каркаров! – Директор приподнял уголки губ в лукавой улыбке. – Никогда не испытывал большей радости! – Грюм скривился, как будто уксусу хлебнул. – Зачем же так, Аластор, – наблюдавший минус старинного друга Альбус только покачал головой. – Олимпия Максим, конечно, женщина немаленькая, но при этом удивительно деликатная и не склонна занимать собой всё свободное пространство – мягко произнес он. Его голос так и лучился весельем. – К директриса Шармбатона у меня нет претензий! – Грюм раздражённо огрызнулся. – Я говорю о Каркарове! Зачем тебе этот хлыщ, Альбус? В Хогвартсе ведь полно детей. Если начнёт жечь метку этот гадёныш задёргается. Собратья поди, за эти годы, его не одним добрым словом помянули. – Пока он не будет абсолютно уверен, что Том возвращается, он постарается избежать любых действий, которые могли бы его скомпрометировать. – на гладком лбу Альбуса собрались морщины, свидетельствовавшие о крайней обеспокоенности. – А нам его поведение позволит заметить малейшие изменения активности Реддла. – А твой ручной Пожиратель что же? – осведомился Аластор. У него ведь тоже отличный «передатчик» потусторонних эманаций имеется. Небось первый заскулит при появлении любимого хозяина! – Грюм покривил губы в неприязненной жутковатой улыбке. – Я мало знаю людей, Аластор, столь же тяжело переживающих свои ошибки, как Северус. Теперь он такой же Пожиратель Смерти, как ты или я. – Один раз Пожиратель Смерти – всегда Пожиратель Смерти, – припечатал Грюм низким рычанием. – И не он ли причина резкого ухудшения преподавательского климата в Хогвартсе? Данный вопрос Альбус предпочёл не комментировать. – Гхм... Какие испытания приготовлены для Турнира? На что в подготовке Поттера я должен сделать упор в первую очередь? – Грюм резко перевёл тему. – Мы ещё не выработали окончательный перечень заданий для Чемпионов. Через пару дней я встречаюсь с моими коллегами, дабы согласовать этот вопрос, а после выработанное нами решение должны утвердить в департаментах Международного магического сотрудничества и Магичесеих игр и спорта. – Не думаю, что с Бэгменом у тебя возникнут какие-нибудь трудности. Он же всегда там, где весело и много народу! – по тому, как Аластор говорил, становилось ясно, что он вообще не считает реакцию Людо Бэгмена сколько-нибудь серьёзной проблемой. – Жаль того же нельзя сказать о Крауче, – Дамблдор с сожалением вздохнул. – Хотя в данном конкретном вопросе здорово помогает мистер Аллардайс, – признал он. – Вот же не повезло парню, залезть в такую клоаку! – Аластор сочувстаенно покивал. – Весь диалог с Международниками только на нём и держится. Он хоть как-то старину Барти приводит в чувство. – Да... Сколь бы талантливым и образованным ни был Бартимеус Крауч, но учитывая его характер и прошлое, без толкового помощника он на своём посту долго не продержался бы, – Альбус пригубил остатки чая. – Что же касается твоего вопроса, то я пологаю, в случае Гарри специальная подготовка нецелесообразна, поскольку все задания будут рассчитаны на совершеннолетних студентов. – Как? Но ты же сам... – Недоумевающий Грюм комично разинул рот, силясь вникнуть в директорскую мысль. Альбус с благостной улыбочкой наблюдал как у его собеседника плавится мозг. Подождав, покуда друг захлопнет рот и впадёт в прострацию, он продолжил: – С целью не допустить к участию в Турнире несовершеннолетних, по предложению профессора Каркарова будет введён возрастной ценз. Так что Гарри, в силу возраста, не сможет стать официальным Чемпионом Хогвартс, и следовательно, любая помощь ему со стороны преподавателей даже теоретически исключается. – Официальным говоришь... – с ударением произнёс Аластор. – А запасным, стало быть, пожалуйста? – Ну, два Чемпиона на одну школу многовато... – Альбус рассеянно крутил между пальцами пустую керамическую чашечку, отливавшую в утреннем тонких солнечных бликах голубизной. – Наши иностранные гости, пожалуй, обвинят нас в чрезмерном протекционизме. – А как же... – Раз уж ты сам упомянул про Турнир, то должен помнить, что участников выбирает Кубок огня, – Альбус потёр подбородок. – который, во избежание всяческих претензий, и должен объявить нам Гарри, как Четвёртого Чемпиона. – Хочу тебе напомнить, Великий комбинатор, что Турнир не просто так назвали Турниром Трёх Волшебников. С чего бы Кубку нарушать освящённый в веках ритуал? – сварливо вопросил Аластор? – А кто нам мешает привнести в традиции что-то новое? – откликнулся Альбус. – и как же мы совершим этот революционный прорыв в мире магических состязаний? – Заставим кубок признать Гарри полноправным участником. – И мы это сделаем.... – Не знаю, – Кто из нас специалист по маскировке и дезинформации? – Альбус благодушно сложил руки на животе. – Подлог можно осуществить по-разному, – вслух принялся рассуждать Грюм. – Во-первых, наложить конфундус так, чтобы Кубок «забыл», что школ-участниц всего три. Так же, например, можно поступить и с количеством Чемпионов. Во-вторых, можно внести изменения в структуру чар Кубка и благодаря этому, увеличить количество Чемпионов школы-хозяйки Турнира до двух. В-третьих, наложить на пергамент с именем Гарри заклятье, которое, при вступлении в контакт с магией Кубка, преобразует информацию о возрасте Гарри. В крайнем случае можешь выловить пустую бумажку и огласить имя. – Думаю, у нас будет достаточно времени, чтобы выбрать наиболее подходящий вариант, – подытожил Дамблдор. – Главное, чтобы всё прошло тихо. Что-то я сомневаюсь, что Поттер тебе спасибо скажет, если узнает, а министерские во главе с Краучем с тебя с живого не слезут. Будем надеяться на лучшее! – Альбус жизнерадостно сверкнул глазами. – Осталось придумать, как сделать так, чтобы это всё смотрелось правдоподобно, – Грюм побарабанил пальцами. – В то, что школьник обошёл ограничения, поставленные взрослыми магами никто не поверит, а если и поверят – нам же хуже. К тому же, скоро выяснится, что Гарри своего имени в Кубок не бросал и никого об этом не просил. – Положим, для директоров иностранных школ не столь важно, что несовершеннолетней попал в на Турнир, сколь то, что новый участник может составить конкуренцию их Чемпионам. Дамблдор обвёл гостиную индифферентным взглядом и разгладил бороду, потревожив колокольчики, тут же отозвавшиеся мелодичным звоном. Было понятно, что варианты развития событий он обдумал давно, но какая-то деталь до сих пор не даёт ему покоя и он развивает эту тревожную мысль, словно надеясь получить подсказку от старого друга. – А вот Гарри вполне может задаться вопросом, как он попал на Турнир, не прилагая к тому никаких усилий. – Кстати, хороший вопрос – Грюм сардонически хмыкнул. – Если ни Гарри, ни кто-либо в Хогвартсе не причастен к случившемуся, – продолжал Дамблдор, По большей части разговаривая сам с собой. – значит, напрашивается закономерный вывод о том, что в работу Кубка вмешался кто-то извне, с невполне ясными целями. А поскольку, из-за известных событий, возрастает вероятность того, что Волдеморт может вернуться в самое ближайшее время, то логично будет предположить, что некоторые из его последователей весьма желали бы устранить в лице мальчика угрозу его вновь возрастающему могуществу, на радость любимому Повелителю. – Или во спасение своей шкуры, – вклинился Грюм. – Безусловно, – кивнул Дамблдор. – И нельзя сказать, что у некоторых из них нет такой возможности. – он замолчал, давая собеседнику время осмыслить сказанное. – Я смотрю, Альбус ты на мелочи не размениваешься. – Грюм невесело усмехнулся. – Зачем изобретать красивую легенду о цепочке несчастливых случайностей, когда рядом есть подходящий козёл отпущения. – Не будем забывать о том, что у Игоря есть причины бояться Тома побольше прочих. Они надолго замолчали, погрузившись в каждый в свои мысли. После продолжительного разговора тишина казалась какой-то странной, слишком внезапной и неловкой. Это был один из тех моментов, когда хочется сказать что-нибудь ещё, но интуитивно понимаешь, что всё дальнейшее будет лишним, неуместным, искусственным. – Н-да... – сипло протянул Грюм. Вступающий в свои права день солнечным светом, заполнившим комнату через окно, чётко выделил его лицо, подсвечивая белёсым многочисленные шрамы. Опираясь на посох, Грюм грузной поступью проковыля к пианино, оставляя на линолеуме длинные когтистые полосы. – А моя матушка и сама любила играть, и меня приучила к музыке, – проговорил он вполголоса. С глухим стуком Грюм откинул деревянную крышку, и нпвис над клавишами. Пожелтевшие, затёртые и кое-где западающие, они напоминали чьи-то гнилые зубы. Ну вот Грюм легко пробежал по ним пальцами и они задребезжали, низко и надсадно, недовольные тем, что кто-то решился потревожить их покой так много времени спустя. Грюм застучал пальцами по клавиатуре, прилагая небольшое усилие там, где клавиши запали особенно туго. Инструмент в ответ низко гудел и брюзжал, пронзительно звенели высокие ноты и хрипели, как будто через силу вспоминали как звучать, басы. В том, что играл Грюм не было никакой мелодии, Да и ритм оставался непостоянным, рваным Странная какофония то рокатала, то с похожим на визг звуком взлетала под потолок. Аластор даже не пытался играть ровно или приглушать звуки. Весь инструмент гудел, словно потревоженный пчелиный улей, было ощущение, что само дерево испускает из себя лишние ноты, которые пианино не в состоянии вместить. В том что играл Грюм, если рассматривать каждую ноту по отдельности, не было ни последовательности, ни мелодизма, по всем законам логики, такая «игра» должна была бы быть неприятна человеческому уху. Но короткие, заскорузлые, искривившиеся и, казалось бы, закостеневшие пальцы проворными носились по клавиатуре, сплетая разрозненные звуки в подобие то ли похоронного марша, то ли торжественного гимна, то ли бравурной разухабистой песенки, а может это был звук рога, сигнализирующего начало атаки. Наконец, грюм, оборвав мелодию на середине, ударил всеми пальцами по клавишам, погружая гостиную звенящее безмолвие. Потрескивал камин, полосы света расползались по стенам и, покружившись в воздухе оседали на всех доступных глазу поверхностях микроскопические катышки пыли. Грюм прохромал обратно. – Так чему я должен буду учить твоих обормотов? – он закинул здоровую ногу на стол.Хогвартс, кабинет директора. Продолжение.
Вынырнув из своих мыслей, Альбус заметил, как над самым озером по воздуху быстро движется какая-то точка. Несколько секунд спустя описав полукруг в окно влетел Фоукс, держа в когтях овальную бочкообразную тушку каракатицы. Утвердившись на своём насесте, он принялся клювом раскалывать голубой панцирь моллюска. – Ты сегодня с уловом, друг мой? – Альбус подошёл ближе и ласково провёл рукой по перьям на спине питомца. Феникс прижмурил глаза и блаженно курлыкнул, довольный вниманием. Снаружи на лестнице послышался звук шагов. Чёткая мерная поступь не оставляла сомнений в личности ночного визитёра. – Полагаю, отдохнуть мне сегодня не доведётся, – Альбус массировал точку в области виска и вернулся за стол. Фоукс щёлкнул клювом, присвистнул и, склонив хохлатую голову, с любопытством покосился на дверь. – Добрый вечер, Северус. Быстрым размашистым шагом Северус Снейп вошёл в кабинет. Не тратя времени на предисловия, он заговорил короткими рублеными фразами: – Она возвращается...череп уже отчётливо виден...мне написал Люциус, он сильно обеспокоен... – Положение Люциуса Малфоя со стороны представляется более надёжным, чем, скажем, ваше, – когда Дамблдор заговорил голос его звучал доброжелательно, Но в нём отчётливо проглядывала некая отстранённость. – За прошедшие годы он значительно приумножил состояние своей семьи, восстановил и укрепил связи в обществе, к его мнению прислушивается министр. Я полагаю, ему есть что предложить своему хозяину, когда тот вернётся. На бледном худом лице Снейпа проступила гримаса раздражения. Какое-то мгновение он растерянно смотрел на директора, после чего тихо произнес, тщательно выговаривая слова: – Он, как и многие из нас, за тринадцать лет не предпринял ни единой попытки отыскать Тёмного Лорда. Нам с вами прекрасно известно, что тёмный Лорд не терпит в своих рядах измены. Альбус не выкатил хоть сколько-нибудь впечатлённым его спичем. Не спеша отложив в сторону очередную папку, он спокойно посмотрел зельевару в глаза. – Сразу по возрождению ресурсы Волдеморта будут весьма ограничены. В его ситуации он, вероятнее всего, вынужден будет поступиться принципами и отказаться от пиитеснения последователей, представляющих для него наибольшую ценность, – за этими словами скрывалась явная шпилька. Снейп устало потёр лоб, во взгляде промелькнула досада. – У Люциуса семья, – он говорил почти с горечью, как будто пытался убедить собеседника выказать хотя бы толику сочувствия. – Последнее чего бы он хотел – это чтобы Драко и Нарцисса оказались в непосредственной близости от Лорда. – Всегда следует помнить, что совершая выбор, есть вероятность столкнуться с далеко идущими последствиями, – по мнению Дамблдора ситуация определённо заслуживала понимания, но вряд ли была разрешима в ближайшей перспективе. Воодушевлённый результатом, Северус поспешил добавить: – Он рассматривает возможность перебраться на Континент. – И советует вам последовать своему примеру? – как бы между прочим поинтересовался Дамблдор. Крылья точёного носа собеседника гневно затрепетали и он с негодованием выплюнул шипящее: – Не вижу причин, по которым я должен следовать его примеру! Не вы ли, Директор, мозоль на языке натёрли, убеждая меня, что мой святой долг оставаться в Хогвартсе и защищать мальчишку?! – А не вы ли, Северус, не оставляете попыток убедить меня в том, что мальчик не оправдывает затрачиваемых на него усилий? –парировал Альбус. – Я просто констатирую факт, – холодно бросил Снейп, резко задирая подбородок, от чего длинные чёрные патлы рассыпались у него по плечам. – Думается мне, Северус, в отношении Гарри вы придерживаетесь тактики преимущественного выявления недостатков, полностью исключая из своей картины мира какие бы то ни было достоинства, – несмотря на внешнюю невозмутимость тона, от внутреннего содержания тянуло прохладцей. – Он и его друзья поступили весьма достойно напав на преподавателя, – протянул Снейп вкрадчиво. – Если я не ошибаюсь, – смерив подчинённого тяжёлым взглядом из подлобья прервал Альбус. – в обострении ситуации есть и ваша вина. – Моя вина?! – радужки зельевара расширились, отчего зрачки стали напоминать чёрные клубящиеся воронки. Он подавился воздухом, со свистом исторгая из горла нечленораздельный звук, сродный с шипением раздувающегося удава. – Моя вина, что именно меня мальчишка выбрал своей мишенью?! Моя вина, что этот паршивец, поднял палочку на единственного в той хибаре человека, который не представлял для него угрозы?! Всё это время я только и делаю, что спасаю бренное тело Поттера, которое славный потомок двурога не щадит в попытках выбраться из очередной западни, в которую сам себя же и загнал, а он напал на меня! Причём сделал это втроём! В этом моя вина?! – Ваша вина, Северус, – колко проинформировал собеседника директор. – в том, что вы по какой-то причине ставите во главу угла собственные меркантильные интересы, не желая принять факт того, что и людям, и обстоятельствам, которыми они руководствуются, свойственно меняться, – плотно сжатые губы служили явным признаком того, что Дамблдор уже одной ногой находится за гранью терпения. Снейп напрягся всем телом, теперь напоминая ощетинившегося перед прыжком волка. Выведенный этой короткой отповедью из равновесия, он упрямо огрызнулся: – Как и всякий в Магической Британии, на тот момент я видел в Хижине убийцу двенадцати человек и оборотня, рядом с которыми находилось трое детей! Вам действительно кажется, что приоритетным в той ситуации был вопрос об отпущении грехов?! В выражении лица, позе, или поведении директора не поменялось ровным счётом ничего, но атмосфера в кабинете неуловимым образом изменилась. Терпение Дамблдора закончилось. – Вы даже не дали себе труд, Северус, хотя бы на секунду задуматься, о чём вам говорят. Из страха, что реальность, которую вы упорно выстраивали вокруг себя столько лет необратимо изменится, вы пожалели минуту времени. – тон Директора был усталым и разочарованным, каким обычно пытаются объяснить очевидные истины непроходимым болванам. – И знаете, Северус, – он безрадостно улыбнулся самым краешком рта. – она действительно изменилась. Питер Петтигрю вернулся к своему прежнему хозяину. Если раньше аозрождения Волдеморта можно было ожидать через годы, то сейчас разрыв сократился до месяцев. Снейп слушал не перебивая. Он стоял прислонившись к стене и жадно ловил каждое слово. На его лице можно было увидеть смесь злости вины раздражения и замешательства. – Вы, Северус, также приняли косвенное участие в его возрождении, а потому, в моральном плане, некоторым образом несёте ответственность за то, что будет происходить в недалёком будущем. Если нынешняя жизнь причиняет вам настолько сильный дискомфорт, может быть, действительно, стоит отступиться? Альбус Дамблдор поднялся во весь свой немалый рост. Он повысил голос, дабы удержать собеседника в столь некомфортной для того точке. – Что даёт нам информация об активности Метки? Какой смысл в продолжении борьбы, если не веришь в победу. Какой смысл постоянно защищать мальчика, если считаешь его бесполезной помехой? То, что Волдеморт становится сильнее, есть очевидный факт. Вопрос, на которой каждый должен ответить сам себе – будем ли мы сильнее Лорда Волдеморта? Вы настойчиво стараетесь предоставить второй шанс Люциусу Малфою, так почему же вы отказываете в нём людям, которые тоже кому–то дороги? Линия рта Снейпа болезненно исказилась. Он напоминал человека, которому только что дали пощёчину. В глубоко запавших глазах плескалась обида, напополам застарелой злостью, опустошённостью и ненавистью. Перед Альбусом стоял человек, которому сделали очень больно: кадык на тощей шее подпрыгивал вверх-вниз, плечи ссутулились, худощавое тело почти согнулось пополам. Лицо приобрело нездоровую серость, а бледные пересохшие губы безотчётно шевелились. Явно пытаясь испепелить директора взглядом, он сипло прохрипел: – Сириус Блэк пытался... Пронзительно глядя в ответ, Альбус Дамблдор произнес тяжело и печально: – Наши маленькие обиды должны оставаться в детстве и в юности. Когда они проходят с нами через года, они способны перерасти человека, вынужденного снова и снова бесцельно проживать прошлое, находясь в настоящем. Долю секунды Снейп недоверчиво разглядывал Дамблдора, после чего повернулся на каблуках и нервным шагом вышел из кабинета, мантия шлейфом развивалась у него за спиной. Какое-то время Альбус Дамблдор с лёгкой грустью и состраданием рассматривал захлопнувшуюся дверь. Затем он с тихим скрипом выдвинул ящик у стола и достал оттуда клочок пергамента. Сдвинув очки на самый нос, он ещё раз перечёл нацарапанные на нём четыре слова: В окнах зажёгся свет.