Цветок Лотоса

Тишина дома давила на обоих и никто ничего не мог с этим поделать. Казалось, за те страшные дни в плену и в бегах, они наговорились на десять жизней вперёд и сейчас состояние обоих было какое-то… Депрессивное. Дия с полуприкрытыми глазами сверлила спину Эвы, которая свернулась калачиком. Почему-то она была уверена, что сна у Эвы так же не было. Дия сглотнула и перевернулась на спину, переводя взгляд на потолок. Она положила тыльной стороной ладонь на лоб и нахмурилась. Темнота густыми тенями обволакивала и, казалось, была живой, подступая всё ближе и ближе, желая поглотить беззащитных перед ней неферут. Дия обвела взглядом обманчиво спокойную комнату, погружëнную во мрак всемогущего Апопа — воплощения хаоса. Ночами, под оком Хонсу, он царствовал, пока Ра в очередной раз не победит его на своей солнечной ладье, спасая всех от этих страшных теней. Раньше ночь казалась очень атмосферным, временем. Гулять в свете луны, любуясь звёздами, было любимым времяпрепровождением. Ещё первая любовь Дии, тот шезму, благодаря которому она тоже поддалась в чёрную магию, обожал гулять и любоваться мириадами ярких кристаллов на тёмном небосводе. Но сейчас… Едва ли она желала покидать ночью дом без надобности. Этот случай надломил их с Эвой обоих. Оставил отпечаток от которого, вероятно, они уже никогда не оправятся. Такие события не проходили бесследно, покрывая юных неферут вуалью страхов и опасений. Что-то хрустнуло за окном и Дия с Эвой одновременно завизжали, подскочив. Некоторое время они просто сидели, пытаясь перевести дух. Всё успокоилось и единственным звуком во мраке ночи было тяжёлое дыхание девушек. Удивительно, на одни и те же события у них была настолько до боли похожая реакция… Дия сжала ткань ночного калазириса в том месте, где гулко билось её сердце и выдохнула сквозь зубы. Как же неправильно… — Это ведь… Глупо то, что происходит, — горько прошептала Эва, — мы в собственном доме… Что нам тут может угрожать, кроме раскрытия нашей тайны… Дия промолчала, но почувствовала, что согласна с каждым словом Эвы. Часть охотников сейчас занимались тем, что выслеживали и ловили их похитителей, разбежавшихся как тараканов, казалось бы, им больше ничего не угрожало, но страхи никуда не девались. И даже в своей постели чувства безопасности не было. Это было больно, мучительно больно. Почему-то вспомнились пронзающие слова: — И запомни, дочь, моя. Когда тобой воспользуются, ты будешь горько плакать в одиночестве, не имея возможности найти в ком-то поддержку, ты ещë вспомнишь, и поймешь ценность семьи. Будешь жалеть, что упрямилась, не вышла замуж, не закончила обучение по траволечению. «Как просто испортить свою жизнь, приняв всего лишь несколько неверных решений…» — подумала Дия, обнимая себя за плечи. Не в силах и дальше просто лежать, Дия встала и босыми ногами дошла до двери, прихватив с собой теплую накидку. Она накинула её на плечи и вышла на улицу, не обернувшись, а потому не видя внимательный взгляд желтоватых глаз, словно золото, сверкающих, и следящих за ней из-под одеяла. И второй взгляд, собачий, принадлежащий Грейс, которая чуть не потеряв один раз хозяйку, не отходила от неё, даже спала в месте с ней, устроившись под Эвеным боком. Ночи в Египте были прохладными и, почувствовав ветерок, Дия плотнее укуталась в полоску ткани. Сейчас было время Ахет, один из самых тёплых сезонов, но по ночам ветер все равно был довольно холодным. Она шла по Поселению и думала. Ей всё ещё было жутко, но в целом, наваждение прошло. Она обводила взглядом дома с темными провалами окон, в которых на следующий вечер вновь зажжëтся свет, пыталась вспомнить какой дом кому принадлежал, тем самым, отвлекая себя от разрушительных мыслей, но они, к сожалению, сами лезли в голову и не было от них спасения. — Ты меня разочаровала, неферут. Побрала все ценности, которые мы с матерью так старались привить тебе. И это твоя благодарность за любовь и силы, которые мы вложили в твоё воспитание? Ближе к выходу, находилось бревно, на котором обитатели поселения любили сидеть, общаясь в свободное время. Дия и сама не знала, какого Сета её понесло на улицу в противовес тому, что выходить из дома не было никакого желания, почему в целом не сиделось дома, но тем не менее, она сидела, положив подбородок на ладони и смотрела в одну точку неосмысленным взглядом, погружаясь в воспоминания всё больше и больше. — Если ты когда-нибудь решишься вернуться в этот дом, знай: тебя здесь не ждут. Ты опозорила меня, Дия. Мне жаль, что у меня такая дочь, как ты. Я жалею, что ты когда-то родилась на свет. «Тогда отец… Много сказал», — с горечью подумала Дия. Слова отца ранили больнее кинжала, вскрывая грудную клетку и оголяя душу, что билась в агонии, когда ядовитые шипы его упрёков впивались в неё. Правильно говорили: больнее всего ранили именно слова и когда Дия вспоминала всё сказанное в свой адрес, она чувствовала, как кожа покрывалась мурашками. Казалось бы, родитель — это тот, кто всегда подержит своего ребёнка, но даже мать изредка писала и высылала Дие деньги только из-за жалости. Таковы реалии их общества… Она опозорила семью, семья отказалась от неё. Как бы хотелось вернуться в прошлое и забыть о том, что произошло! Послушать о том, как прошёл день отца, помочь маме по хозяйству, сделать уроки с младшими сестрами… Но это было лишь красивой мечтой. Сейчас она сидела здесь, на бревне, в поселении охотников на черномагов, сама являясь шезму, в Фивах и вспоминала о радостным моментах детства. Несчастная и поломаная. «Сколько ещё притворяться, что мне не больно, о Великий Ра?» — после последних, очень травмирующих событий это стало почти невозможно. Сейчас она почти не выходила из дома, им с Эвой дали несколько дней, чтобы оправиться, но и потом Дия понимала, что опять придется притворяться. Говорить всем, что всё прекрасно, хотя на душе будут скребстись кошки. У неё не было человека, которому можно было довериться, всё рассказывать и показывать истинные эмоции. Кто поймет и утешит. Подарит заботу. Эва, лучшая подруга, потенциально годилась на эту роль, но они не были настолько близки и Дие не хотелось напрягать её, да и рассказывать о своих проблемах. Особенно, учитывая то, что своих у неё не меньше. Она сидела, сгорбившись и смотрела вперёд, но не видела дороги по которой можно было пойти. Она прикрыла глаза и первая слеза выкатилась, оставляя на щеке мокрый след. Она бы так, наверное, и сидела сгорбившись в темноте, в одиночку, терзая себя произошедшим и тем, что было раньше, но почувствовала аккуратное касание чьей-то руки до своего плеча. Дия подавила всхлип, тут же выпрямилась и резко обернулась, сталкиваяся с темными, карими, глазами мужчины. Тизиан сидел прямо за её спиной, на корточках, и смотрел нахмуренно. Когда он увидел слёзы на её лице, хмурость сменила обеспокоенностью. Она попыталась опустить голову, спрятав лицо, но он успел перехватить его и пальцами, за подбородок и очень бережно поднял её голову, заставляя смотреть прямо ему в глаза. Дия, не в силах смотреть на него, прикрыла глаза, что спровоцировало новую порцию слёз. — Всё хорошо. Что ты делаешь тут одна? — тихо спросил мужчина. Дия приоткрыла глаза и взгляд её привлёк охотничий кинжал, висящий на поясе, ловящий каждый блик отсвета луны, как бы говорящий о том, что в личности мужчины самое главное для неё, Дии. Она попыталась что-то сказать, но почувствовала, что зайдётся рыданиями, если попробует выдавить хоть слово. Поэтому, чувствуя очередную поступающую истерику, она закрыла рот и лицо её скривилось в гриммасе боли. Она попыталась вновь опустить лицо, чтобы охотник не видел её позора, но тот снова не дал её это сделать. — Смотри на меня. Тебя кто-то обидел? — отрицательное покачивание головой, — что-то произошло? — вновь отрицание, — тебе больно? — Дия дернулась. Она зажмурилась. Да, ей было больно! Ей было ужасно больно! Её душа испытывала такие муки, что и представить страшно, не то, что испытать. Но, тем не менее, она резко помотала головой и поджала губы. Он не поймет её боль, не оценит всю степень тяжести бремени, которое лежит на ней. — Знаешь, что? — разозлился мужчина и резко встал. Дия вздрогнула и круглыми глазами посмотрела на него. — Мне надоело играть в немые загадки, — с этими словами от поднял её на руки и понёс куда-то вглубь поселения. Сначала Дия вырывалась, даже смогла пискнуть: — Отпусти! — по но после того, как он явно шуточно и очень легонько треснул ей по ягодице, она вздрогнула и сжалась у него на руках, чувствуя, как внизу живота завязывается узел. — Тизиан… — прошептала Дия, но он ничего не сказал. Но на удивление, она поняла, что его прикосновения не возвращали её к прошлому, взгляд на его статную фигуру не заставлял переживать произошедшее похищение вновь и вновь. Как будто она ему… На подсознательном уровне доверяла? Но почему…? Они пришли к дому Тизиана. Это было очевидно, ведь это не была их с Эвой хижина или жилище Реммао, а к Рэймссу он бы не понёс её, там было слишком чужих глаз охотников, но… А с кем жил Тизиан? — А как же… — тихо начала Дия, — твои соседи? Неизвестно почему, но его присутствие заставило её оробеть. Тизиан отворил дверь и так же, тихо ответил: — Номий и Аян уже спят по своим комнатам, ведь только вернулись с дневного патруля. Всё хорошо. Тебя никто не увидит. Они прошли по довольно богато обставленной зале к одной из центральных дверей. В темноте Тизиан безошибочно, не разу не спокнувшись и не уронив свою ношу, подошёл к чему-то в комнате и положил Дию на что-то очень мягкое и приятное спине. Когда Тизиан отошёл, к полному её шоку Дия почувствовала какой-то холод. Как будто она вновь что-то потеряла. Она мотнула головой… Великие Боги, да что же это! Включился свет ламп и Дия поняла, что лежит на кровати. Тем не менее, это её смутило, но не вогнало в панику. Казалось, что она полностью доверяла мужчине и знала, что он не сделает ничего, что было бы против принципов и желаний самой Дии. Он подошёл к ней, помог снять обувь и уложил под одеяло, на левую сторону широкой кровати, взбив подушки и приведя их в полусидячее положение. Подушки были странным нововведением, перенятым совсем недавно, но очень комфортным. — Жди здесь, я сейчас раздобуду что-нибудь попить и поесть. Дия действительно была голодна, ведь раньше от стресса у неё кусок в горло не лез, а сейчас те дни голодовки давали о себе знать, но она не понимала одного: — Но зачем? Тизиан удивленно посмотрел на неё и, как само собой разумеещееся, ответил: — Я не знаю, в чём дело, но не могу оставить тебя в таком состоянии одну, особенно, после пережитого, совесть не позволит. — К моральному состоянию и утешению Эвы ты не проявляешь такого же интереса, а ведь она в таком же положении, — фыркнула Дия и тут же получила ответ от которого чуть не слетела с кровати: — У Эвы в случае чего есть, к кому пойти, — тихо сказал Тизиан и быстро покинул комнату, оставляя Дию в полном непонимании и изумлении. Она тут же вспомнила, как Эва ломалась, когда хотела отдать Амену один из любимейших браслетов. Тогда Дия поддержала её, но даже не думала, что у них с Эпистатом так всё серьёзно. — Я его девушка! Оставьте меня здесь на растерзание и Амен выкинет вас в Нил на корм крокодилам вместе с черномагами! Мы не такие, как все, таких как мы больше нет. Дия думала, что это действительно была лишь попытка спасения, но неужели, тогда Эва говорила искренне? Она бы хотела этого?! И то, как Амен сразу же позвал её выйти при встрече, когда их уже нашли… Неужели Тизиан намекал именно на это? С другой стороны, кому, как не правой руке Эпистата лучше всего знать положение дел? А что до самого Тизиана… Она уже некоторое время чувствовала то, насколько мужчина ей симпатичен, ну, а сейчас почувствовала что-то новое и более сильное, но Великие Боги, как же страшно было доверить себя кому-то, отпустить опыт прошлого, слова, услышанные в родительском доме и в их письмах к ней! Да и вообще, может быть это было простой заботой, а Дия надумала себе лишнего! Тут же вернулся Тизиан сначала он занёс блюдо с мясом, овощами и хлебом, тарелку с финиками, а после, три емкости с питьем: с молоком, и две с травяным чаем. Дия удивленно посмотрела на Тизиана: — С-спасибо, но… Мясо, а особенно молоко, это же так дорого и в целом пища для богатых. Ты уверен, что стоит тратить на меня.? Тизиан резко вскинул руку: — Ради тебя я готов тратить сколько угодно денег, — убийственно серьезно произнёс Тизиан так, что Дия уже и не знала как реагировать. За сегодняшний вечер, казалось, она исчерпала свой запас шокированных реакций на годы вперёд, — тем более, ты ведь знаешь наше положение. Для нас, нашего отряда такая пища в порядке вещей. Так что, наслаждайся, приятного аппетита! Тизиан сел на пол, между кроватью, той стороной, где полусидела Дия и стеной, боком к прикроватной тумбе, на которой стояла пища, улыбнулся ей, но не так, как обычно для других. Как-то более открыто и… Нежно? Дие показалось, что она начала терять голову. Не понимая, что делает, она протянула руку в его сторону. Тизиан взял её в свою и положил на кровать, легко сжав девичью ладонь. Дия так же легко улыбнулась и почувствовала какой-то странный прилив сил. Казалось, что тяжесть прошлый дней меркла перед прекрасной улыбкой Тизиана и его сверкающими какой-то потаенной нежностью, глазами.