Нужно лишь подождать и мы будем вместе

***

Когда она начинает слышать, что происходит вокруг, она плохо понимает, почему начинает слегка просыпаться и приходить в себя в принципе — она отворачивается на другой бок, надеясь абстрагироваться от того звука, который слышит — вроде и знакомый, а вроде совершенно непонятный. Только это не помогает — ее слух полностью сосредотачивается на неясном звуке, который словно становится все громче и громче, едва не издеваясь над ней, пока Белла, со вздохом разочарования, не открывает глаза, все еще смотря на темноту перед собой. В комнате темно и прохладно — идеально, чтобы уснуть обратно, ведь так легко сейчас закрыть глаза и отвернуться, надеясь, что телефон перестанет звонить или трубку снимет Джек. Но когда звонить не перестают, по ее внутренним часам, целую вечность, она нехотя встает, потратив какое-то время, чтобы привыкнуть, к пусть и немного приглушенному, но все еще непривычному спросонья свету, и идет в сторону комнаты, откуда доносится звук. Ей вообще не хочется передвигать ногами и куда-то идти — она даже прислоняется правым плечом к стене, чтобы зевнуть, прежде чем зайти в кабинет и пройти к столу. Она кашляет, стараясь скинуть небольшую хрипоту со своего голоса, и еще раз зевает, все же закрывая глаза, надеясь не уснуть во время разговора, когда опирается поясницей о стол и спрашивает. — Да? — она зевает почти сразу же, так что какие-то слова слышит плохо, она даже так себе понимает, кто ей звонит, пока полностью не сосредотачивается на том, чтобы слушать говорившего. — Белл, тут такое. — взволнованный голос Кевина заставил шатенку немного напрячься, но не более того. Если это по какому-то другому делу, она скажет, что плохо себя чувствует и пусть в полиции уже сами как-нибудь разбираются — она не хочет сильнее вовлекаться в их дела, чем она уже. — Помнишь, я говорил о сетях, которые рыбаки закинули в озеро? В общем, в них нашли трупы еще нескольких человек. Возможно, это имеет отношение к этому делу. Ты сможешь приехать? — Да, буду через пятнадцать минут, пусть все остаются на своих местах. — она даже соглашается просто по привычке, тут же повесив трубку и выругавшись. Она не хотела возвращаться, какое-то неприятное ощущение, словно к добру это не приведет, не покидало ее, но теперь она не могла просто все бросить — она уже сказала, что поможет. Черт бы побрал ее неспособность мыслить дальше, чем на один ход, когда она все еще сонная. Она проводит рукой по лицу, сдерживая стон усталости, прежде чем все же встать на ноги и сделать несколько шагов к выходу, решив хотя бы немного привести себя в порядок — спать же она легла в грязной одежде, не думая, что выйдет куда-то до начала следующего дня. Когда она выходит из кабинета брата, то быстро смотрит на едва приоткрытую дверь его комнаты, решая, что ничего не будет, если она зайдет и убедится, что он все еще жив — она же не сделала этого, когда вернулась, мало ли, что с ним могло произойти. Она заходит тихо, не желая ему мешать и выслушивать потом очередную нотацию, дверь не скрипит, как и половицы, потому что их дом и ремонт в нем — относительно недавние, так что тут еще все не настолько плохо, чтобы скрипеть от малейшего шага. В его комнате светлее — окна не закрыты шторами, так что солнечный свет еще попадает сюда, и Белла совершенно не понимает, как ее брат может просто расслабленно спать, когда тут так противно светло, но это его дело — он просто благополучно спал, укутавшись в одеяло. Его черные волосы растрепались на подушке, а лицо было расслаблено, что можно было заметить довольно редко — обычно в ее присутствии брат хмурился, так что она вообще не помнила какого-то другого выражения его лица. На тумбочке возле кровати стоял полупустой стакан с водой, а также лежали разные таблетки и градусник — хотя бы не выбросил их лишь потому, что она их принесла, и на том спасибо. Точно также тихо подойдя к кровати и приложив руку ко лбу брата, Белла понимает, что таблетки хотя бы Джек удосужился выпить — лоб был явно менее горячим, чем утром, а это значило лишь то, что температура спадала — пусть и не полностью. Убедившись, что брат более-менее в порядке и хотя бы не умрет до ее возвращения, девушка вышла из комнаты, тихо закрывая за собой дверь, и направилась в ванную, чтобы смыть с себя грязь, пот, кровь и вообще просто привести себя в порядок. Скинув грязную одежду прямо на пол, ногой отпинывая ее ближе к корзине для грязного белья, она быстро приняла душ, смывая с себя всю грязь — бинты давно развязались и скорее всего валялись в кровати или около нее, она совсем забыла сменить повязку или снять ее вовсе, так что спала в ней. Даже просто рукой было больно проводить по заживающим шрамам, но это было необходимо, пусть и больно — не хотелось ходить с окровавленной рукой и как только бинты настолько безболезненно отстали от кожи, что она не проснулась? Постаравшись минимально намочить волосы, смыв с себя большую часть грязи, девушка наскоро обтерлась полотенцем, выходя из ванны, просто завернувшись в него, и быстро проходя в свою комнату. Там она, включив свет, игнорируя то, что можно было открыть шторы, быстро скинула полотенце, оставляя его валяться на кровати, и надев бюстгальтер, потратив какое-то время на его застегивание, накинула на себя голубую рубашку, на которой пуговицы обычно не расстегивала, предпочитая снимать ее через голову — да, не очень прилично, но зато эффективно и быстро, и надела черные брюки, обувая черные туфли, и накидывая на плечи черный пиджак. Наскоро причесавшись и завязав хвост, девушка щелкнула пальцами, морщась от боли в левой руке из-за глупой привычки, и телепортировалась вновь в лес, который встретил ее странной тишиной: ни ветра, ни крика птиц, ничего этого не было. Это немного напрягло, на секунду показалось, что время замерло, но спустя мгновение кто-то позвал ее по имени: — Белла, ты пришла. — девушку отвлек от мыслей голос Кевина, который быстро, словно уже зная, в какой момент она появится здесь, подбежал к ней и схватил за руку, игнорируя то, что Белла поморщилась от этого его действия. — Пойдем. Странно, но его, да и вообще никого особо не трогало, как девушка так быстро оказывается на месте преступления — никому просто не было до этого дела, а детективу это было на руку — никаких тебе лишних вопросов и выдумывания ерунды на ходу. Хоть это всегда оставалось странным аспектом ее жизни, словно то, как она появляется на нужном месте в максимально короткие сроки, никого не трогает. Интересно, причастны ли к этому те глупые слухи о том, что их семья обладает магическими способностями? Это было полной глупостью, даже если являлось правдой — Белла бы отдала все, только бы не видеть ничего потустороннего и не знать о существовании магии в целом. Хотя, ее брат вполне счастлив обладать этой силой и поддерживать королеву. Юноша потащил детектива за собой, к озеру, Белла и не сопротивлялась, просто следовала за другом, благодаря чему они очень быстро оказались около берега озера, а может, Белла была слишком погружена в свои мысли, чтобы обращать на это внимание. Подняв взгляд, девушка увидела небольшую толпу народа: тут были полицейские, и какие-то люди, в медицинских костюмах и масках, и рыбаки, и даже лесник. — Ну, так, что произошло? — потирая запястье, за которое ее тащил Кевин, спросила девушка, оглядывая присутствующих — рыбаки и некоторые полицейские были бледными, словно увидели что-то, выходящее за грань их понимания, кто-то из людей в медицинских костюмах тоже отворачивался, но, тем не менее, вроде как занимался делом. Белла плохо могла оценить то, что вообще происходит, потому что полицейские, которых было всего двое, помимо Кевина, мельтешили перед глазами, ходя из стороны в сторону и о чем-то разговаривая меж собой, медицинские работники закрывали то, над чем работали, своими телами, да и рыбаки, переговаривающиеся меж собой чуть громче шепота, отвлекали. — А, сейчас, мистер Мейси, подойдите. — Кевин крикнул кому-то, и дернулся один из рыбаков, тут же подойдя ближе, а у Беллы как раз появилась возможность посмотреть, что за «мужики-рыбаки» это были, о которых она лишь слышала. Их было двое, а еще шатенка заметила небольшую фигуру ребенка, который прятался за рыбаком, что остался стоять на месте и недовольно смотрел на нее. И зачем нужно было притаскивать сюда ребенка? Хотя, если они просто пришли забрать улов, наверное и подумать не могли, что там есть еще трупы, но все равно тащить сюда ребенка было глупостью. Мистер Мейси был худощавым, будто болел чем-то, хотя одежда и добавляла какой-никакой мешковатости в его образ, но фигура все равно казалась очень тощей. Русые волосы были чуть растрепаны и скрыты под черной шляпой, на щеках была россыпь множества веснушек, глаза у мужчины были тусклого зеленого цвета, и озирался по сторонам он как-то напугано, когда подходил. Белла его даже понимала, людям, которые редко сталкиваются со смертями, обычно очень сложно держать себя в руках, она удивиться, если этот мужчина и правда сможет все нормально объяснить. Второй рыбак был немного полноватым, но не толстым, и почему-то Белле он не сильно нравился — взгляд, которым он на нее смотрел, был каким-то подозрительным, совсем не добрым и даже не осуждающим, а натурально злым, словно он уже ненавидел ее присутствие. На нем были такие же мешковатые одежды, а также шляпа, что скрывала часть темных каштановых волос, а также цвет глаз мужчины — еще и темнело, да и мужчина этот стоял в тени дерева. Последним под взор детектива попал мальчик, у которого были черные волосы и яркие зеленые глаза на бледной, видимо от страха, коже. Одет он также был в мешковатые штаны и, явно большую ему, куртку, на голове же была шляпа, что была защитой от палящего солнца. Он жался к отцу, видимо, ища поддержки, но пока Белла держала с этим странным мужчиной зрительный контакт, он не обращал на сына внимания. — Вчера вечером мы поставили пять сетей для ловли рыбы. — начал мистер Мейси, заставив Беллу перевести на него взгляд и начать вслушиваться в историю. — Сегодня мы хотели и порыбачить, и сети достать, но сначала у нас не вышло из-за трупа той женщины и разбирательств с вами же. — мужчина закашлялся и какое-то время помолчал, собираясь с мыслями и даже оглядываясь назад, словно в попытке оценить ситуацию и понять, нужно ли продолжать что-то говорить или нет, но, тем не менее, он продолжил. — Но, после того как ваши коллеги разъехались, мы решили все же забрать свои сети назад, но, когда мы их достали — там были лишь трупы женщин. — Вы же отправили их на экспертизу? — спросила Белла, поворачивая голову в сторону Кевина, который лишь кивнул на ее слова, а потом показал на тех людей в костюмах, которые с чем-то возились. Белле на секунду плохо стало просто от представления этих полуразложившихся трупов — она понятия не имела сколько их там, потому что количество ни разу не обговаривалось — всех синих и распухших, плохо пахнущих и грязных. — Ладно. У вас есть предположение, кто мог бы это сделать? — Без понятия — я сам не местный, из города приехал, а мой друг не сильно с соседями по деревне общается, так что он тоже не знает. — мистер Мейси говорил достаточно уверенно, пусть это и не отменяло того факта, что его друг точно также будут допрошен. — Хорошо, у вас есть алиби? — уточнила Белла, отмахиваясь от мошкары, которая так некстати начала летать здесь в больших количествах — из-за запаха или из-за спадающей жары, или из-за того, что они были около водоема — никто не знал, но в любом случае это было неприятно. — Мы все втроем были вместе с момента как ушли от полицейских пару часов назад — все время были в поле зрения друг друга, так что у нас у всех есть алиби. — пожал плечами мужчина, продолжая как-то оглядываться и руками, сложенными на груди, потирать свои предплечья, словно бы пытаясь их согреть. — Ладно. — кивнула Белла, почему-то смотря на спины медицинских работников — ей хотелось посмотреть на трупы, каким бы мерзкими они ни были. Это странное желание, ведь обычно смотреть на трупы ей отвратительно, особенно на трупы, которые были извлечены из воды. Не сказать, что ее что-то тянуло к ним, но это часть ее работы, так что, почему бы и нет, да и еще дважды для других рыбаков вопросы повторять не хотелось. — Я пойду посмотрю на трупы, опроси того джентльмена и мальчика. — хлопнув Кевина по плечу, сказала Белла, дождавшись его кивка, прежде чем отойти к группе людей. Медики работали молча — они не переговаривались между собой или с кем-то из полицейских — может быть им было неприятно или они пытались подавить рвотный рефлекс, кто их знает, а может быть не хотели лезть не в свое дело и отделаться лишь экспертизами, Белла могла понять любую из этих причин их молчания. Но на удивление, когда один из работников заметил ее приближение, словно поняв, кто она и для чего так стремительно идет к ним, даже протянул ей запасные резиновые перчатки, под удивленный взгляд Беллы, который быстро сменился пониманием и благодарным кивком. Она не собиралась прямо-таки лезть под руки специалистам или мешать — если на телах есть что-то подозрительное — та же метка с датой, как у первой жертвы, Белле было необходимо об этом знать. Сейчас в черных патологоанатомических мешках лежало лишь три трупа — мешки были открыты лишь у лиц жертв, видимо, чтобы снизить вонь от них, да и приоткрыли эти мешки лишь для детектива. В сетях — в оставшихся двух — виднелись более разложившиеся трупы, уже с более прогнившими телами и менее сохранившимися, похожими больше на скелет с прилипшим к нему кусками гнилого мяса, чем на человеческие останки, и медики — двое мужчин достаточно крепкого телосложения, насколько можно было судить со спины, пытались выпутать их из сетей, чтобы переложить в такие же мешки. Белла немного согнула колени, чтобы наклониться к мешкам ближе, попытавшись рассмотреть лица жертв или что-то необычное на них. В основном между этими тремя девушками Белла не видела никаких особых сходств — ну, спутанные и грязные волосы с водорослями и песком в них, ну посиневшие губы и бледная кожа, ну присущая всем трупам вонь, ну закатившиеся глаза — все видели и проходили. Белла, не без скрытого отвращения, тянет бегунок молнии вниз, расстегивая мешок дальше и обнажая тело жертвы дальше. Грязная одежда, в каких-то местах порванная, руки в ранах, распухшая грудная клетка, что говорит о долгом нахождении воды в легких, да и не только грудная клетка — все тело начинало разбухать и натурально гнить, из-за того, что его вытащили на воздух. Белла быстро глянула на руки всех трех жертв — у них были такие же вырезанные даты на руках — достаточно неразборчивые, что-то около начала августа, конца апреля и середины марта — было странно, что вообще можно было разобрать это, потому что, судя по датам, эти трупы должны были быть такими же разложившимися как те, что сейчас облепили сеть гниющим мясом. Учитывая даты на руках жертв, полугодичной давности и то, насколько хорошо сохранились три из пяти тел, можно было сделать вывод о том, что эти тела были чем-то обмазаны, а выбросили их в воду недавно, ведь они не начали гнить и не заросли мхом. Эта догадка была еще более мерзкой — мало того, что этот маньяк — а как минимум четыре жертвы с одним и тем же почерком могли говорить о том, что их убил один и тот же человек — так «играл» со своими жертвами, явно заранее вырезая им даты их смерти, но если он еще и хранил их трупы какое-то время, прежде чем они бы уже совсем разложились — это было еще большим и мерзким извращением. — Спасибо, ребят, — сдавленно сказала она, стараясь встать так, чтобы не опираться руками в перчатках о свою одежду, прежде чем усмехнуться и попытаться развеять слишком уж напряженную атмосферу и какое-то более медлительное действие медиков. — Забирайте их в морг быстрее, а то сгниют еще до вскрытия. Она может лишь надеяться, что ей на секунду показалось произвольное копошение в той кучи веревок и гниющего мяса — она надеется, что ей лишь показалась какая-то неясная тьма. Она мотает головой, пытаясь сбросить с себя этот морок, ведь здесь нет ничего потустороннего, хватит надумывать себе. То, что она иногда видит этих мерзких существ позади трупов или в своей комнате — не значит, что они прямо-таки окружают ее извечно, потому что она знает — такие существа редко появляются, когда есть много людей. Они не любят света или людей — они созданы из тьмы и им нравится играть лишь с ее душой, им нравится изводить ее, пугать и раздражать своими криками и тупыми просьбами или шевелением гниющего мяса, похожего на губы. Ее начинает тошнить от запаха, и она закрывает рот рукой, слегка сгибаясь, обхватив рукой живот поперек и надеясь, что оглядывание озера успокоит ее — как бы не так. Из озера на нее смотрело трое склизких существ, которые внимательно наблюдали за всем происходящим — одна фигура приложила свои черные, тонкие руки с глазам-дырам, и ее плечи содрогались в рыданиях, другое существо внимательно следило за ней — смотрело прямо в душу, отчего Белла содрогнулась и подумала, что ее сейчас стошнит. Третье же существо она не успела разглядеть — для нее они все равно были на одно лицо, да и ей было нехорошо — живот скрутило так, словно ее сейчас вырвет, только вот чем? Она не ела уже больше двенадцати часов, не пила больше трех, чем ее вообще могло тошнить? Кровью? Желчью? Ей бы в любом случае не хотелось бы опустошать желудок сейчас. Непонятный страх вновь захлестнул ее и это было настолько мерзко, что хотелось разрыдаться — она даже не понимала, отчего ей настолько страшно, ей просто противно — от этих существ, от этого запаха, от того, как ее мутит, от людей, от голоса Кевина и того мужчины, который все равно доносится до нее. Ей хочется простого спокойствия, ей хочется вновь вернуться в теплую кровать и уснуть, ей не хочется видеть или слышать хоть что-то, ей страшно и тошно, у нее начинают слезиться глаза и учащается сердцебиение. До чего же мерзко — она надеется лишь на то, что никто не видит ее настолько плачевного состояния, потому что, скорее всего, выглядит она просто жалко. Ее накрывает всем и сразу — ей страшно, потому что она знает, что эти существа могут и выйти из озера, если захотят, ей тошно от самой атмосферы, запаха и людей, ей страшно, что кто-то заметит ее состояние и попытается спросить, что происходит и тогда она не выдержит. Почему-то всегда легче скрывать свои эмоции, пока никто о нем не спрашивает. Ей мерзко от осознания того, что никто больше не видит этих тварей. Голова раскалывается от их криков, хотя они не открывают рта, что просто парадоксально, но существует, ей мерзко видеть их склизкие тела, мерзко видеть, как с них стекает сама тьма, но она просто не может отключить свои глаза или избавится от головной боли. Мерзко от понимания того, что она одна такая ненормальная — ведь никто больше такого не видит, никто и не знает об этом — знает только Джек, к которому Белла ни за что не придет с такой проблемой, ибо будет послана далеко и надолго. Ей мерзко от того, что она в принципе не может никому об этом рассказать, ведь о магии в принципе знает очень ограниченное количество людей и у Беллы всего трое таких хороших знакомых, и она ни к одному из них не может пойти. Джеку давно плевать на ее проблемы, иногда он ведет себя как заботливый брат, но это бывает редко, да и то только тогда, когда ему нужно что-то — вроде заклинания по черной магии или книги или ритуала. Королева Елизавета была мало того, что очень занятой женщиной, которая не слишком уж ее любила по непонятной для нее причине, так и впутывать ее во все это не очень хотелось. Она была благословлена ангелом за свою чистую душу — не то, чтобы Белла хотела подвергать это сомнению, пусть и не верила в это до конца — поэтому к демонам и каким-то таким их проблемам с монстрами и всем подобным относилась скорее негативно, и навряд ли могла помочь. Она, скорее всего, просто посоветовала бы Белле замолить грехи в храме и ждать, когда Бог простит ее, а этого бреда она наслушалась достаточно, да и пользы от этого совета — как от рыбы молока. Был еще один человек, к которому она могла бы обратиться и она знала, что она могла бы ей помочь, но Белле было очень стыдно и как-то очень страшно обращаться к ней. Лилит была мудрой и понимающей — она заменила Белле маму, она помогла ей с образованием и в принципе обжиться в новом для девочки мире, помогла ей понять, как можно бороться со своими страхами и этими непонятными существами, она помогла Белле понять, что с заклинаниями и ритуалами она в безопасности. Она подарила ей это чувство безопасности — Лилит не любила ее, ведь она сама рассказывала, что демоны не способны на любовь — «О, дитя, чувства любви это что-то слишком людское» — зачастую говорила она, но все равно по каким-то своим причинам помогала Белле. Конечно же девушка не хотела не оправдать ожидания Лилит, она не хотела ее подвести, она не хотела быть обузой и вновь выслушивать о том, какое она несносное и бесполезное дитя, в которое столько вложили, а она провалилась. Ей бы хотелось даже не того, чтобы Лилит признала ее или полюбила — этого было бы слишком много, да и она понимает, что это — бред, но она просто не хотела стать для Лилит разочарованием. Конечно же, Белла могла ей рассказать о том, как ей противно и страшно постоянно видеть этих существ, но это означало бы признать свою слабость, а попросить помощи — что-то унизительное и жалкое по меркам демонов. Чтобы не быть жалкой и не чувствовать себя униженной в глазах этого демона, Белла не признается ей в своих проблемах — она решит их как-нибудь сама и придет или приползет просить о помощи уже тогда, когда все будет совсем плохо и от этого будет зависеть чья-нибудь жизнь. Мерзко ей было еще и от понимания, что когда-нибудь она просто сломается и загремит в психиатрическую лечебницу, куда за ней последуют эти твари, она уверена в этом, где и сдохнет от какого-нибудь сонного паралича или ужаса, или покончит с собой — она в любом случае много раз об этом думала, да и терять ей нечего. Ей хочется зажать руками уши, но она не может — слишком велика вероятность того, что ее вырвет прямо здесь и сейчас, если она уберет руку ото рта, поэтому она жмурится и надеется, что приступ скоро отступит. Ее уши никто не закрывает руками, отстраняя от этого шума, но чужая рука, заботливо положенная на плечо, поглаживает по нему и Белла лишь через пелену шума и боли в голове слышит чужой голос. — Ты в порядке? — Кевин понимает, что задает тупой и нелогичный вопрос, потому что совершенно очевидно, что нет. Белла стояла, отвернувшись от всех них, смотря куда-то на озеро и явно загинаясь от боли в животе, не обращая внимания на то, что Кевин уже ее три раза по имени позвал. Лицо у нее бледное, словно она на призрака смотрит, да и руку она у рта держит все время, неужели ее тошнит? Кевин и сам не в восторге от этого запаха — благо он начинает отдаляться, ибо медики тоже желанием не горят оставлять гниющие трупы, пусть и вечером осени, но на каком-никаком тепле. — Тебя совсем тошнит? Белла не отвечает, лишь пытается покачать головой в отрицании, но ее выражение лица говорит само за себя, из-за чего Кевину приходится, оглядываясь, чтобы понять можно ли отойти с этого места немного дальше в лес, аккуратно начать ее за плечи вести в сторону леса. Он заботливо отодвигает руками ветки, чтобы они не били девушку по лицу, и обращает внимание, совсем не кстати, на ее левую руку, которая безвольно висит вдоль ее тела — крови он на ней не видит, но и бинтов тоже — он не знает, они находятся просто под ее рубашкой или Белла вообще решила забить на свои раны, но сейчас это его не так сильно волнует. Они не то, чтобы успевают уйти на достаточно расстояние, но несколько деревьев проходят, прежде чем Белла, собрав оставшиеся силы, пихает Кевина отойти дальше, опираясь левой рукой о ствол дерева и сгибаясь, когда ее начинает тошнить. Горло саднит почти сразу и Белла хочет поморщится от собственного кашля и этого отвратительного звука, когда ее горло сокращается, чтобы позволить желчи и крови — как она и предполагала — покинуть ее тело. Это мерзко просто слушать, и ей неприятно даже от осознания, что Кевин видит ее такой — не то, чтобы ей было дело до его мнения о ней, но все равно некрасиво себя выставлять в таком свете перед ним. Спасибо хоть на том, что тошнит ее не так уж и долго — она какое-то время просто кашляет на пробу, чтобы понять тошнит ли ее еще или уже все. Спина затекла даже за эти пару минут, рука немного саднит, потому что рукав рубашки около запястья застегивался на пуговицу, которая немного давила на кожу, как раз там, где была недавняя рана. Кевин никак не комментирует это, старается не слушать и не смотреть — он бы хотел помочь ей, волосы подержать, если бы это требовалось, но знает, что так бы атмосфера между ними стала бы еще более напряженной. Он давно понял, что Белле почему-то неприятно, когда кто-то видит ее такой…беззащитной что ли, словно ей неприятно от мысли о том, что кто-то видит в ней не тот образ аристократки, с которой более старшее поколение порой до сих пор ее ассоциировало, а живого человека со своими проблемами и естественными позывами. Он может лишь протянуть девушке свой платок, чтобы она не вытирала рот рукавом или просто ладонью, когда она подходит к нему, достаточно смущенно смотря в сторону. Похоже, им обоим неловко от этого, но никто из них не знает, что правильно будет сказать в этой ситуации. Белла принимает платок, словно в задумчивости вытирая им рот, а потом смотря на него так, словно видит впервые, но хмурится и все же говорит. — Я куплю тебе новый платок. — кивает своим мыслям она и еще раз чистой стороной быстро протирает рот, скомкивая ткань и держа его в руке, не думая, что мусорить на природе — хорошая идея. — Извини за это. — Не нужно. — быстро говорит Кевин, улыбаясь и махая руками так, словно для него это ничего не значит. Для него это ничего и не значило, он был рад, что хоть немного мог помочь Белле, пусть это явно не улучшало ее ментального или физического состояния, но это меньшее, что он мог для нее сделать. — У меня в машине есть вода, если тебе нужно. — М, не нужно, все в норме. — отмахнулась девушка, напряженно смотря в сторону озера — из-за деревьев его все равно было видно, но существ Белла больше не видела, а запах трупов сюда не добивался, так что она могла вздохнуть спокойно. — Еще что-нибудь выяснили или теперь только экспертизу ждать? — О, ничего нового тот мужчина не сказал — просто продублировал слова мистера Мейси. — сказал Кевин, тоже вдыхая чистый воздух без примеси гнили полной грудью — его мутило не так сильно как Беллу, все же он успел немного привыкнуть к этому запаху, пусть более приятным от этого он не становился. — Будем ждать заключение судмедэкспертов по поводу тел, нужно будет посмотреть еще подобные обращения о пропажи девушек с подобной внешностью или вообще в этом районе, но я не думаю, что это что-то даст. Девушки вполне могли быть и не отсюда или не из нашего района. — Кевин тяжело вздыхает, смотря на Беллу и качая головой. Как бы ему не хотелось признавать, но скорее всего дело заходило в тупик. Если судмедэкспертиза ничего нового не сможет сказать по этим делам или дать хоть какую-нибудь подсказку, то дело будет считаться мертвым. Они без понятия какой мотив у убийцы, у них нет подозреваемых или орудий убийства — у них вообще ничего нет, лишь предположения. Можно было бы повесить все на лесника — как минимум он безответственный работник — шесть трупов как минимум нашли на его территории, а как его не спроси — не слышал, не видел, извините, в озере на глубину не плаваю по выходным и в будние дни. Но даже на этого Артура Уайта у них ничего нет — они не так сильно копали под него, но вроде в базе не числился, отзывались о нем нормально, да и подозрительно он вел себя только по отношению к этим трупам — не видел, не слышал ничего, но и простые подозрения к делу не пришьешь. — Я могу поискать дела в архиве. — спокойно предложила Белла, все еще задумчиво смотря на озеро, словно до сих пор что-то в нем видела. Крики в голове немного поутихли, значит, существа скрылись ненадолго, это немного расслабляло, но Белле все равно не нравился сам факт того, что эти существа здесь есть — это может привести к проблемам. Ее учили, что существа не могут появится просто так — здесь либо замешан кто-то со стороны, либо это просто гиблое место с каким-нибудь проклятием. Существа, по сути, могли быть разными — это могли быть как обычные неупокоенные души людей, с которыми решил поиграть какой-нибудь демон от чистой скуки, заставив их скитаться по местности где они умерли, да плакать, пока они не встретят того, кто мог бы помочь им, так и более страшные сущности. Например, это могли быть озлобленные души, которые обладали достаточной ненавистью, чтобы эволюционировать во что-то более злое и то, что может нанести физический вред окружающим. Существовало еще много разных категорий, например перевертыши или бабочки, но о них Белла знала лишь поверхностно, но достаточно плохо уже помнила разницу между ними. В основном в их городе не водилось что-то страшнее неупокоенных душ, которые только и делают, что ноют о своей ужасной судьбе, и Белле не было до них никакого дела, ну и еще были эти мерзкие существа без какой-то категории, которые любили просто изводить ее — такие, например, жили у нее дома. Любые сущности, существа, монстры или что-то подобное равно проблемам — любое такое существо должно отправляться либо на границу между Раем и Адом, где будет решаться его судьба дальнейшая, либо его требовалось убивать. Белла надеялась, что ей не придется никого убивать, потому что помогать кому-то отправится на границу никто в здравом уме не будет. Мало того, что это энергозатратно, да и риски ужасно огромные, так это еще и ужасно больно. — Хорошо, если ты этого хочешь, Белл, в участке тебе рады. — энергично кивнул Кевин, улыбаясь и стараясь приободрить подругу, которая выглядела очень задумчивой. Тем не менее, чувствуя какую-то неловкость и понимая, что Белла не собирается говорить что-то в следующие еще несколько минут, Кевин продолжил. — Тебя подвезти? Белла просто кивнула, почти бессознательно, пусть даже это заставило Кевина улыбнуться ей и попытаться достаточно энергичными и резкими движениями и каким-то глупым диалогом привлечь к себе внимание и отвлечь Беллу от ее явно не веселых мыслей.