Нужно лишь подождать и мы будем вместе

***

Данталиан продолжает с улыбкой наблюдать за ее страданиями, пусть также слегка поворачивает голову в сторону звука, радостно раскидывая руки, словно собираясь кого-то обнять. — Артур, я думал, что ты гостеприимнее! — он говорит это достаточно громко и только тон его голоса и его громкость заставляет Беллу вздрогнуть и зажать рот теперь двумя руками. Она боится просто увидеть, что Артур стал похож на одно из тех существ, ей страшно и тошно, она не хочет отрывать взгляд от пола, который еще не запятнан кровью, иначе она сойдет с ума. Она может лишь слышать, как голос Данталиана на секунду приобретает совершенно другой тон, а еще к этому, казалось бы, не понимающему, тону, добавляется явная злость, когда он спрашивает. — Ты кто такой? Белла слышит лишь какие-то неразборчивые крики существа и мельком смотрит на него, отчего едва не теряет сознание и только то, что она оперлась плечом о спину Данталиана, помогло ей не упасть. Данталиан же был слишком занят гневным рассматриванием того существа, которого он не создавал, чтобы реагировать на такую мелочь. Гнев заполнил его практически моментально — как смел этот человеческий отброс ставить себя на один уровень с ним? Создание даже чего-то отдаленно похожего на перевертыша, тень, сущность или, Дьявол упаси, бабочку, доступно только демонам — ни один живой человек, ни одна тупая сущность не смеет даже зарекаться о такой попытке, а этот ублюдок сделал из своей мертвой жены чертову сущность. К черту указание Лилит, он сам убьет этого зарвавшегося кретина. Улыбка моментально сходит с лица демона, губы теперь больше напоминают прямую линию, глаза смотрят прямо, ни на что не отвлекаясь, буквально прожигая это существо взглядом, думая, как бы лучше его убить. Черная рука сжимается в кулак, чтобы хотя бы немного контролировать себя, пусть делать этого не хочется — он зол и ненавидит это существо, он хочет разорвать его на мелкие кусочки прямо перед зарвавшимся Артуром, он выгрызет ему глотку своими зубами и вспорет грудную клетку собственными когтями, чтобы никому не было повадно идти против него, ни одна живая тварь, помимо демонов, не может создавать подобных существ, какой бы причина не была. Существо перед ним явно должно было чем-то напоминать перевертыша, только вот нельзя просто так взять и обычному человеку, даже с чьей душой играется демон, создавать что-то подобное, поэтому оно больше напоминало те утопленные души, нежели нормального перевертыша. Существо было высоким настолько, что ему приходилось неплохо так скрючиваться, чтобы умещаться в домике. Рот у этого существа был измазан в крови, что лишь говорило о том, что минуту назад оно жевало чей-то труп, чисто алые глаза светились ненавистью и яростью, точно таким же желанием разорвать. — Господин Данталиан! — воскликнул мужчина, выходя из соседней комнаты, вытирая окровавленные руки полотенцем, которое моментально впитывало в себя кровь, становясь грязным. Он выглядел слегка потрепанным в грязной, окровавленной одежде и с растрепанными, грязными волосами, которые наполовину закрывали его лицо. Данталиан смотрел на него лишь с одним желанием — разорвать на мелкие кусочки, но, видимо, Артур не понимал этого, раз следующий его вопрос был задан вполне будничным, спокойным голосом. — Что привело вас сюда? — Ты посмел действовать за моей спиной? — буквально прорычал демон, делая шаг вперед, оставляя Беллу позади, наблюдать за происходящим, да она не сильно-то спешила следовать за единственным своим «безопасным» спутником. Она уже давно просто наблюдала за тем, что происходит, избрав самую простую в мире тактику — не вмешивайся, наблюдай, но не вмешивайся, чтобы не отхватить. Она лишь с ужасом наблюдала за этим существом, следя за каждым его малейшим движением, и наблюдала за, вроде как еще нормально выглядящим Артуром, который все еще не понимал, что Данталиан имеет в виду. — О чем вы, господин? — непонимающе спросил Артур, а потом, словно резко что-то осознав, перевел взгляд на это темное существо и легко рассмеялся. — Ах, вы об этом, что вы, я воскресил ее не для того, чтобы пойти против вас, господин. — он посмотрел на это существо с такой любовью в глазах, что Беллу замутило — этот псих «воскресил» свою мертвую жену, каким-то непостижимым, явно жестоко наказуемым, способом и теперь пытался оправдаться перед своим палачом. — Я люблю ее, я хочу быть с ней, даже смерть нас не разлучила, господин, она была рада вернуться ко мне. Артур говорил об этом с таким счастьем на лице и в голосе, что Белле было не по себе, это звучало просто абсурдно и отвратительно одновременно. Белла сомневалась, что это существо счастливо, они как минимум, чем дольше задерживаются на Земле и не попадают на границу, тем сильнее страдают. Белла видела, в какой гримасе гнева исказилось лицо Данталиана — как он натянул на себя одну из его излюбленных фальшивых улыбок, как опасно блеснули его глаза и как черные когти на руках стали более заостренными. У Беллы просто не было сил отшатываться от него еще на шаг назад, она не могла заставить себя плакать или кричать, она не хотела на это смотреть, но по какой-то причине не могла отвести взгляд. — О, не волнуйся, я сделаю так, чтобы вы больше никогда не расстались. — клятвенно пообещал Данталиан, чувствуя как злая улыбка расползается по его лицу шире, когда он делает шаг вперед, одним резким и привычным движением руки пуская когти в грудную клетку мужчины. Он внимательно смотрит на то, как эмоции на лице Артура меняются с полного шока и непонимания, на отчаяние и боль. Словно бы он оставался человеком, Артур вцепился своими трясущимися руками в руку, что была по запястье в нем. Беллу беспокоило лишь то, насколько ее слух решил сосредоточится именно на звуке капель крови, что сталкивались с полом, потому что это еще не самое худшее, что с этим человеком мог сделать Данталиан. Предсмертные хрипы Артура слушать было просто противно, кажется, он еще умудрялся о чем-то спорить с Данталианом, пусть Белла этого и не слышала, внимательно смотря то на красные капли, что стекали с руки Данталиана и тела Артура, формируя под ним небольшую лужу крови, то на существо, которое даже не дернулось — заинтересовано склонило голову еще ниже, но не более того. Данталиан убирает руку слишком резко, заставляя Артура безвольной куклой пасть к его ногам, задыхаясь от боли и крови. Он пытается отхаркивать кровь, чтобы не захлебнуться ею, пытается руками прикрыть рану, хотя это ничем вообще не поможет, и с непониманием и злобой смотрит на Данталиана, словно не понимает, за что его наказывают. — Чего ты на меня так смотришь? — недовольно спрашивает Данталиан, присев перед упавшим Артуром на корточки, улыбаясь ему и проводя пальцами по небольшой метке над ключицей, что доставляет существу боль. Артур кричит громко и протяжно, его голос срывается на хрипоту и в какой-то момент хочется это остановить, только вот непонятно — крик Артура или в принципе все, что происходит. — Ты сам это начал. Ты — безликий урод, я дал тебе возможность жить дальше, потому что ты ползал передо мной на коленях как псина, умоляя об этом, но ты пошел против меня. — Данталиан внимательно смотрит на Артура, наклоняя голову в сторону, в какой-то момент вытягивая другую руку в сторону существа, сгибая черные когтистые пальцы, заставляя существо резко завозиться и наклониться в его сторону, явно испытывая какую-то боль. Существо стонет замогильным голосом, воет и сгибается едва ли не пополам явно не от удовольствия, оно выкручивает руки в каком-то неестественном положении и падает на какое-то подобие колен перед Данталианом, хотя тот даже не смотрит на это. Зато смотрит Артур — его глаза расширяются от ужаса, он пытается дернуться и помочь существу, в котором видит так горячо любимую жену, но не может этого сделать, он что-то хрипит и тянет руку к существу, но это не помогает. — Что ты там использовал для ее создания? — Данталиан бросает безразличный взгляд на существо, словно заглядывая внутрь него, прежде чем словно за что-то ухватится пальцами и потянуть это на себя. — Человеческая жертва, серьезно? Тебе что, пять, чтобы верить в этот бред? Данталиан резко сжимает черную руку в кулак, дергая ее слегка назад, и в этот же момент существо, словно потянувшись за чем-то, как собака на поводке, предсмертно кричит и воет от боли, прежде чем упасть на пол и просто раствориться. Небольшой черный камень, напоминающий черный ромб, остается на ладони Данталиана и тот без какого либо сожаления ломает его на множество мелких осколков, вставая и растаптывая их ногой, пока Артур лишь беспомощно кричит. — Нет! — этот крик совершенно бесполезен, как и протянутая в сторону разбившегося существа, рука, но Артур все равно кричит, под внимательным взором Данталиана. Тот не отводит внимательного взгляда, чтобы удостовериться, что этот урод понимает, к чему ведет неподчинение, к чему ведет его самовольность и тупое желание остаться вместе с женой, которую тот убил в алкогольном опьянении. — Не беспокойся. — довольно хрипит Данталиан с широкой улыбкой на лице, наступая на шею Артура ногой, заставляя его хрипеть от недостатка кислорода, хотя Белла вообще сомневалась в том, что таким существам нужен кислород. — Я ведь не монстр, Артур. — широкая улыбка с рядом заостренных зубов на его лице, хитрый и довольный прищур ярких голубых глаз и то, что он буквально убил ту, кого так любил Артур, что даже воскресил ее только бы быть вместе, вообще никак этому не противоречит. — Я позволю тебе воссоединиться с ней в пустоте. Белла зажмуривается, когда слышит отвратительный звук ломания костей и предсмертный хрип Артура, захлебнувшегося кровью. Металлический привкус во рту, скорее всего, из-за того, насколько сильно она закусила щеку, чтобы не закричать и фантомное ощущение того, что ее рот заполняется не слюной, а кровью из этой небольшой раны, приятного не добавляла. Страх не покидал ее, даже когда по сути все было более менее нормально — никто не собирался причинять конкретно ей боль, пугать или вновь умирать на ее глазах, но все происходящее все еще было ужасным и даже сама мысль о последующих за всем этим кошмаром проблемах, пугал до ужаса. — Я думал, что ты будешь плакать. — спокойно говорит Данталиан, подходя к ней ближе и проводя заостренным пальцем по ее щеке, пугая ее и заставляя немного отодвинуться — не совсем отскакивать, но отодвигаться, чтобы Данталиан, у которого непонятно что на уме вообще, не проткнул ей щеку или не расцарапал лицо просто чтобы увидеть ее слезы, боль и отчаяние. — У тебя ведь не было приказа убивать то…существо? — немного неуверенно говорит Белла, отводя взгляд на то место, где раньше стояло то нечто. От него даже не осталось ничего, только расплывчатая тень на полу и потолке. — А у тебя был приказ убить Артура. — спокойно парировал Данталиан, разведя руки в стороны и ухмыльнувшись. — Мы просто помогаем друг друга, а то, что пострадала та сучка… — Данталиан на секунду задержал взгляд на том темном пятне, что осталось от воскрешенной женщины, прежде чем улыбнуться и беспечно махнуть рукой. — Меня мало волнует. — Данталиан лишь легко пожал плечами, показывая, что его это совершенно не волнует. — Издержки профессии. — А моя издержка профессии — объяснить каким образом здесь опять труп Уайта. — с тяжелым вздохом ответила Белла, кинув взгляд на труп, который по примеру своего предшественника, исчезать не собирался. Данталиан на это лишь пожал плечами, потому что это было явно не его работой или чем-то в этом роде, его вообще здесь быть не должно было. Он пришел сюда в меньшей степени из-за приказа Лилит, а в большей просто чтобы проследить за тем, что Белла не сойдет с ума и не прикончит себя раньше времени. Не то, чтобы ему было очень уж интересно, чем она занимается в то время, пока находится не в Аду, но и следить за тем, чтобы она на себя руки не наложила было своеобразным приказом, да и почему бы нет? Он все равно иногда выходит в мир людей, чтобы развлечься и соблазнить кого-нибудь на грех, так что пересечения с Беллой были для него обыденностью, редкой, но обыденностью. Девушка не обрывала с ним связи и никогда не отказывала во встречах, если демон о таковых просил, но сама в основном не шибко жаловала присутствие других. И Данталиан мог понять, почему так происходит — они давно расшатывали девочке психику, давно изводили ее, посылая ей существ, насылая на нее кошмары и заставляя буквально существовать в вечном страхе. Для Данталиана это было лишь очередным развлечением — чего сложного в том, чтобы расшатать психику девочке настолько, чтобы она ни в чем и ни в ком не видела защиты и спасения, кроме как в них? В тех, кто поддерживал ее все эти годы, учитывая, что в вере в Бога она разочаровалась уже давно. Данталиан бы с радостью протянул ей свою руку помощи сначала для того, чтобы полностью сломать ее, а после чтобы помочь ей выйти из этого. — Помогите! — когда Белла уже развернулась, махнув рукой на это все, желая только уйти отсюда подальше, ее вдруг остановил этот громкий, отчаянный крик откуда-то из глубины соседней комнаты. Это заставило ее замереть, всматриваясь в темноту леса, находящегося за открытой дверью этого домика. Почему-то оборачиваться совершенно не хотелось, словно бы, если она это сделала, ее поджидал еще один монстр. Но крики не стихают, а скорее становятся более отчаянными и громкими, такими надрывными, что на секунду замирает сердце. — Есть здесь кто-нибудь? Пожалуйста! — О, так мы все время были не одни, какая жалость. — напевает Данталиан, пожимая плечами, оборачиваясь в сторону темного помещения и улыбаясь. Он прекрасно чувствовал неподдельный ужас того мальчика, который был в соседней комнате, его удивляло лишь то, что Артур и тот, кто еще сюда захаживал, затаскивая сюда своих жертв, решили приволочь сюда юношу, а не девушек и женщин, как они делали это обычно. Данталиан всегда знал, что Артур и тот мужчина, которого он пару раз заставал в домике, наблюдая за ним из тени, какие-то помешанные именно на девушках. Артур предпочитал убивать лишь женщин, потому что считал их мясо более вкусным, нежным и приятным на язык, но детей он никогда не трогал с достаточно странным аргументом — «у меня у самого была дочь, я не распахну пасть на ребенка». Данталиан только смеялся с лицемерности людей, махая рукой, потому что плевать хотел на то, какая мораль осталась у этого существа, он в любом случае был лишь его игрушкой. Тот мужчина тоже притаскивал исключительно женщин, но и игрался с ними он гораздо дольше — Данталиан иногда заглядывал посмотреть на то, как этот псих, говоря что-то о том, что все девушки — лицемерные потаскухи, которые с мужчинами лишь ради денег, вырезал им даты на запястьях. Демону нравилось слушать исключительно крики и вопли бедных девушек, судьба которых уже предначертана, чем бред обиженного жизнью человека. Нет, ну правда, кому интересно слушать о том, что тебе изменила жена, которую ты убил, отсидел с тюрьме, вышел условно досрочно и теперь продолжаешь мстить похожим на твою жену девушкам? Куда интереснее наблюдать за болью и ужасом, искажающими лица этих бедных девушек, которые плачут, истекают кровью от множества пыток и молят о пощаде. — Да ладно тебе, Белл, — с обреченным вздохом, глядя на то, как девушка уходит, пусть и не без опаски в сторону темного помещения, говорит Данталиан. Он надеялся, что уровень ужаса у Беллы уже достиг своего предела и сейчас она просто пойдет домой плакать от безысходности, а не полезет спасать какую-то человеческую душу. Дьявол, да что с ней вообще не так? — Оставь ты его, думаешь, Артур не успел над ним поиздеваться? Уверен, что этот малыш уже изуродован до невозможности или заражен, оставь его, пойдем домой. — Как ты можешь так говорить? — Белла поворачивается к нему с самим жалким выражением лица, которое только могла состроить. В ее глазах больше нет ненависти или страха, в нем такое просто разочарование, что это даже удивляет. Раньше в ее глазах всегда был лишь страх, слезы, иногда злость и полное непонимание, но разочарование… Вроде такая простая эмоция, но почему-то было смутное ощущение, что на лице подруги это смотрится совершенно по-другому. Словно бы даже ее яркие карие глаза стали на тон темнее, словно бы больше нет в них того света, который был раньше. Словно бы больше она не видит в Данталиане свою защиту, словно бы этой фразой он разрушил гораздо больше, чем свой образ маленького мальчика, которым он был раньше, еще сильнее. — Делай, как знаешь, Белл, мне плевать, я просто говорю, что он может быть изуродован настолько, что если ты приведешь его к семье — те вышвырнут его или сойдут с ума от горя. — Данталиан говорит это под всхлип мальчишки на фоне, но ему нет до этого дела, он лишь хочет вселить в Беллу уверенность в том, что спасать мальчика — дело бесполезное, но, судя по ее неменяющемуся взгляду, у него не вышло. Ну и ладно. — Но — дело твое. Он лишь закатывает глаза, когда Белла отворачивается от него и идет в соседнюю комнату, игнорируя его или то, что мальчик продолжает кричать в полной темноте, когда она прикасается к нему, развязывая его руки и ноги. Мальчишка, на удивление демона, который наблюдал за этой глупостью, облокотившись о косяк двери плечом, выглядит даже не изуродованным. Он напуган, без сомнения, все его лицо в слезах, волосы растрепаны, одежда грязная и скорее всего не только от крови, пыли и земли, в которой ребенок, кажется, неплохо так повалялся. Белла успокаивает его, обещает отвести его к семье и берет за руку, поворачиваясь к Данталиану с не менее абсурдной и глупой просьбой. — Ты не мог бы… — начинает она, но осекается, пока Данталиан уже заранее придумывает ответ, но все же вопросительно поднимает бровь, словно не понимает вопроса. — Ну, принять более человеческий облик? Ты напугаешь его. — Я похож на клоуна? — моментально недовольно спрашивает демон, закатывая глаза, на что Белла вновь пораженно и словно уже привычно вздыхает, хотя Данталиана это не успокаивает, и он продолжает. — Или на чертову куклу, которую можно переодевать? Вы — люди, слишком мягкотелые, и ты глава этой мягкотелости, Белл. — Тогда уходи. — прерывая его тираду, сказала девушка, делая шаг с этим ребенком в сторону выхода, подходя почти вплотную к демону, который окидывал ее взглядом, полным неприязни. Не то, чтобы Белла и раньше была лишь плаксой, не способной хоть как-то ему противостоять, но она была гораздо мягче — редко ввязывалась в споры и старалась решить все мирным путем, и уж тем более не прогоняла его, защищая чью-то душу. Данталиан лишь фыркнул, не понимая, чем этот несчастный ребенок, которому до этого было суждено просто умереть в этом богом забытом месте, заслужил доброту Беллы. Конечно, она все еще была человеком, достаточно мягким и добрым человеком, который помогал даже своему брату, несмотря на то, что тот относился к этому, как к должному, но помогать кому-то, кого она даже не увидит больше просто так? Что за невиданная щедрость, которой он не удостоен? — Ты бы свела меня в могилу, если бы могла. — выдыхает Данталиан, закрывая глаза и щелкая пальцами, чтобы поменять свой облик на более человеческий. Белые свои волосы он менять не собирается, голубые глаза тоже, просто не видит в этом смысла, все, что меняется в его образе — цвет кожи становится более живым и даже слегка загорелым, да руки больше не покрыты тьмой. Одежда сменяется на обычную рубашку с длинными рукавами, на кистях рук появляются черные перчатки, а черные брюки теперь облегают ноги. В голубые глаза возвращается игривый блеск, раздражение от всей этой ситуации слегка улетучивается, поэтому он расслабленно махает рукой, выходя из комнаты. — Давай же спасем эту маленькую душу.