Нужно лишь подождать и мы будем вместе

***

— Ну почему именно ночью? — это был единственный вопрос, который Белла раздраженно шипела себе под нос, не имея ни малейшего понятия, где конкретно в этом чертовом лесу она оказалась. Может быть на тропинке, может быть где-то глубже в лес, может быть около озера, что было бы идеально, но это было невозможно узнать из-за темноты перед глазами — она на секунду иррационально испугалась этой темноты, подумав, что ослепла. Как она вообще должна делать хоть что-то чертовой ночью? Как Лилит вообще себе представляет, что она своими руками убьет какое-то существо, одна мысль о котором вызывает у нее приступ ужаса? Голова болела, перед глазами была лишь темнота, и все это начинало лишь сильнее раздражать — она так чертовски устала за весь этот день, что не хотела уже ничего. Она будет только рада, если после убийства этой твари, убийства людей прекратятся, пусть это и влекло за собой просто ворох проблем. Было бы гораздо легче, если бы все это делал какой-нибудь человек. Самое простое — повесить на него все, чтобы полиция отвязалась от этого места, чтобы они не подвергали себя опасности, потому что если этого не сделать, а убийства резко прекратятся, а в деле не будет никаких продвижений — оно опять просто отправится в архив к таким же нераскрытым, а Кевин получит нагоняй, потому что их начальство не особо довольно тем, что у них есть какие-то нераскрытые мертвые дела. Этот лес кажется еще более жутким ночью — Белла не видит ничего дальше своего носа и колеблется, прежде чем создать небольшой огненный шарик, который будет ей хотя бы дорогу освещать, чтобы она ветками себе глаза не выколола. Темные деревья теперь все как один были похожи на чертовы худощавые руки тех существ, пусть Белла и понимала, что это безумно глупо. Освещения от небольшого шара, летающего рядом с ее плечом, было недостаточно, но на большее не хватало магии, иначе ей или не хватит сил на убийство Артура или она умрет от магического истощения. Сколько бы заклинаний она не знала, ее выносливость оставалась достаточно низкой — она быстро выдыхалась после физических нагрузок, потому что за своим физическим здоровьем после смерти родителей следить вообще перестала, да и не хотела никогда намеренно заниматься спортом. Ей очень нравилась магия, она была той самой девочкой, которая хотела бы владеть какой-нибудь стихией, магией, способностью и так далее, но получив это, поняла, что лучше бы держала рот на замке. Ее способности никогда не были чем-то прекрасным, великолепным или радужным — вся ее магия и заклинания были завязаны, так или иначе на крови — кровь для ритуалов, магических кругов, как плата за информацию от существ, как способ общаться с мертвыми и много чего еще. Все ее окружение — уродливые монстры, с которыми нужно находить контакт или предлагать цену, чтобы не убили какого-то жалкого человека на их территории. На обучении в Аду было сложнее всего — демоны не воспринимали ее как кого-то стоящего, не воспринимали то, что Лилит была ее наставницей, а Данталиан — к тому времени уже заслуживший какой-никакой авторитет среди этих монстров, ее хороший друг. Хотя, Белла даже их понимала — в Аду свои законы и порядки, никто не будет смотреть на тебя с уважением, если ты ничего не представляющий из себя человеческий ребенок, который явно попал сюда по ошибке. Этим уродливым монстрам, искалеченным душам людей, которые сосланы в Ад за грехи, было плевать на нее — им нравилось лишь то, как она их боится, как вздрагивает и вскрикивает от ужаса, когда кто-то ее касается и как панически прячется за спину Данталиана, который никак их не наказывает, пусть и не поощряет за такое поведение. Белла понимала, что не может на это жаловаться — как она будет выглядеть в глазах друга, наставницы или, упаси Дьявол, Люцифера, о котором она очень много слышала, но ни разу не видела и считала это благословением, если начнет жаловаться на то, что ее обижают. Это бы лишь выставило ее жалкой, ее бы выставили, перед этим высмеяв и унизив, заставив чувствовать себя еще хуже, чем она чувствует себя обычно. — Чертовы заросли, почему вообще кто-то до сих пор живет в такой глуши? — Белла убрала рукой очередную ветку в сторону, ругаясь тихо, пусть в этом не было необходимости, она не думала, что в этом лесу вечером кто-то вообще будет находится из людей. Просто не нашлось бы идиота, который решил бы, что ходить в такую темень по лесу, где недавно нашли много трупов — хорошая идея. Света не хватало совершенно, что только добавляло неимоверного раздражения, голова просто раскалывалась из-за приближения к озеру без видимых на то причин. Она упрямо шла к озеру, потому что сначала было нужно допросить души тех умерших девушек, которые большую часть ее времени будут просто ныть о том, как они хотели жить, и насколько была несправедлива их смерть. Потом нужно было очистить озеро от всякой дряни, которой оно уже было заражено, из-за присутствия Артура, трупов, душ этих существ — плевать, оно загрязнено и атмосфера здесь мертвая, что нужно исправить. Это простое, пусть и негласное правило, которого следовало придерживаться ради сохранения хрупкого мира. А уже после всего этого нужно было найти Артура и убить его. Последняя часть была для нее самой сложной, но она рассчитывала на то, что к концу этой ночи она будет достаточно зла, чтобы не задумываться о моральной стороне вопроса. Глаза уже начинали привыкать к темноте, несмотря на слабый источник света, который она заставила лететь от себя на пару шагов вперед, чтобы понимать, куда она вообще идет. Очередная ветка была отодвинута от ее лица, когда Белла наконец-то вышла к этому озеру, успев его три раза проклясть, пока три раза запнулась о корни деревьев, которых не видела, и наступая, кажется, на абсолютно все ветки в этом лесу, потому что хруст этих веток разносился еще на пару метров. На этой несчастной поляне дела обстояли не намного лучше — да, лунный свет отражался в воде, давая хотя бы немного света во все это тусклое пространство, но это совершенно не делало ситуацию лучше — тут все еще было чертовски темно, а к этому еще добавлялся мерзкий липкий страх. Во тьме всегда было более некомфортно, чем при наличии хоть какого-то источника света, во тьме с самого детства воображение рисовало всяких монстров, которые терзали бы ее тело, пока в нем не осталось бы последней капли крови, а теперь во тьме могли прятаться эти существа. Тьма никогда не была безопасной — в ней было много потаенных людских страхов и кошмарных воплощений. Шум в голове опять начинал усиливаться при ее приближении к воде, что просто невыносимо раздражало. Но и сделать с этим Белла ничего не могла — легче было отключиться от ситуации, легче было игнорировать, подавить свои чувства, пусть это и было невыносимо сложно. Было сложно делать вид, что она не замечает того, как водная гладь начинает шевелиться и как из нее начинают потихоньку выглядывать черные головы этих существ с пустыми глазами. Они с опаской приподнимали свои головы над водой, глядели на нее, а потом вновь скрывались под водой, подплывая ближе и ближе, пока их черные, тонкие руки не нашарили песок. Только одно существо вышло в вертикальном положении, кажется, на своих ногах, или на чем они там передвигались, Белла не шибко разбиралась, а все остальные выползали на руках, словно их ноги идти не могли. Их тонкие руки не могли выдержать вес их душ, так что периодически эти нелепо передвигающиеся существа падали лицом вниз, но слишком упрямо поднимались на трясущихся от слабости руках, и продолжали к ней ползти. Но самое худшее из всего этого было то, что эти существа рыдали навзрыд. С лиц этих существ стекала черная жижа — Белла не знала, была это кровь, вода из озера или их слезы, но выглядело это до безумия жутко, ее едва не тошнило от этого вида. Звук рыданий, вырывающийся из глоток этих существ, был невыносим — это были полные отчаяния и боли крики тех, кто не мог связать свою боль в предложения, а лишь невнятно мычать и рыдать, пока перебирался на тощих ногах, таща за собой все остальное тело. — Выслушай нас… — едва слышно, делая длинные паузы и говоря по слогам, хрипло сказало существо, едва не нависая над ней, на что Белла постаралась не выдать своего ужаса, пусть внутренне полностью замирая от отвращения и ужаса. Она едва могла разобрать, что сказало это существо, до того хриплым и непонятным был его голос, ей было мерзко от запаха воды и гнили, который исходил от них всех, ей было мерзко от этой нависающей тьмы и безумного страха, но, тем не менее, она смотрела на существо спокойно, даже с безразличием. Если бы она поддалась ужасу и убежала бы от этих существ с истерикой, они бы разозлились, а разозленные существа — проблемные существа. Если пришедшая к ним в руки жертва самостоятельно отказывается выслушивать их, они злятся до такой степени, что могут разодрать человека на куски. Это было одной из причин, по которой Белла старалась игнорировать все попытки этих существ рассказать ей о себе. Когда остальные четыре существа подползли к ней на руках, пытаясь схватить за ткань брюк своими костлявыми пальцами, они, наконец, начали свое отвратительное, почти неразборчивое, хриплое бормотание, переходящие постоянно то в рыдания, то на латынь, то просто непонятное из-за отвратительных хрипов этих существ, бормотание. Белле было мерзко даже просто делать вид, что она их слушает, потому что это было невыносимо — весь их неразборчивый бред сводился к тому, насколько им больно и как они хотят уже сгинуть во тьме. Существа делились с ней лишь тем, как перед смертью их мучили и насколько им было мерзко от действий того человека, который это с ними сделал. Пусть они не говорили, кто конкретно их убил, пусть для Беллы это уже было чем-то очевидным, только она понятия не имела, что делать с этой информацией. Она устало вздохнула, прикрыв на минуту глаза и проводя рукой по лицу, что, видимо, не понравилось одному из существ. — Помоги нам! — угрожающе прорычало существо, резко хватая ее за руку своей черной и когтистой, невероятно воняющей рукой, царапая руку шатенки и буквально заставляя ее завопить. Белла видела как эти существа, словно по команде поползли в ее сторону с большей силой и свирепостью, чем они вылезали из озера, что напугало ее просто до безумия. Боль в руке была невыносимой, а раны, оставленные когтями этого существа, начинали кровоточить, и Ли могла лишь надеяться, что руку впоследствии не придется ампутировать из-за заражения. Ей пришлось приложить усилия, чтобы отпихнуть от себя зарвавшееся существо и осторожно сделать шаг назад, обдумывая варианты отступления. Она может просто сбежать отсюда на своих двоих, но рискует лишь сильнее пораниться из-за того, что бегать по лесу в полной тьме, имея при себе лишь маленький источник света, который вообще не помогает, не лучшая затея. Она может попробовать телепортироваться, но тогда она либо точно также потеряет сознание, либо ее сил просто не хватит даже на такой трюк. Она может попробовать отбиваться физической силой, но ее выносливость в любом случае оставляет желать лучшего, так что это бесполезно. Кровь стекает с руки, медленно капая на траву и заставляя этих существ лишь громче и яростнее рычать на нее, словно зверей, которые готовятся напасть на свою добычу, пока Белла растерянно и испуганно пытается понять, что ей вообще делать. Когда одно из самых смелых существ все же бросается в ее сторону, Белла даже не задумывается о том, что делает, когда резко проводит рукой по воздуху, словно стараясь просто отгородить существ от себя и провести между ними границу. Но организм и тот клочок магии, который она ощущала в себе словно действуют в разрез с ее желаниями и следующее, что помнит девушка — полный боли визг существа, которое начинает гореть заживо прямо на ее глазах. Белла без понятия, почему существо продолжает истошно вопить, без понятия, почему огонь не гаснет, когда темная сущность валится на траву и пытается потушить этот огонь, Белла может лишь наблюдать за тем, как его тело начинает буквально плавится. Другие существа тоже просто наблюдают за этим, пораженные, и что-то хрипят вопросительно своими искаженными голосами, пока Беллу едва не выворачивает от мерзкого запаха гари, который моментально забивается в легкие. Ощущений слишком много, слишком много запахов и звуков, слишком тошно от них всех и глаза начинают слезится, когда Белла по привычке закрывает рот и нос окровавленной рукой, обхватывая рукой живот и едва не падая от того, что ее ноги подгибаются и ее шатает в сторону. Белла кричит, когда слышит совсем недалеко от себя зловещий, но такой довольный и радостный истерический чужой смех, она боится оборачиваться и подставлять спину тем существам, но она просто не может этого не сделать. Первое, что она замечает это яркие, неестественные голубые глаза неподалеку с вертикальными зрачками, но это ее совершенно не успокаивает. Ее трясет, она едва не валится с ног от усталости и страха, пока смотрит на смеющегося Данталиана, которого почему-то все это забавляет. — Я и понятия не имел, что ты можешь пойти на такой, Бел! — между своим смехом произносит демон, все еще держась за живот от смеха, чувствуя, как от его смеха на глазах едва заметно выступают слезы. — Это чертовски забавно. Белла даже знать не хочет, зачем Данталиан сюда пришел, почему решил появится только сейчас и что ему нужно, тем более от нее. Существа за ней замолкают, теперь ведя себя гораздо тише, чем до этого, но это не успокаивает совершенно, потому что Белла все еще знает, что они могут разорвать ее тело на куски, судя по ее глубоким ранам, которые до сих пор кровоточили и невероятно болели, им ничего не стоило это сделать. — Ты же знаешь, что, по сути, убила несчастную душу? — Данталиан все еще продолжает хохотать, когда делает пару шагов ближе к Белле, которую едва держат ноги в вертикальном положении, и точно также заставляя тех существ отойти от нее на пару шагов ближе к воде, явно отступая, оставляя своего товарища, который догорал, оставаясь на темной траве лишь пеплом. Пусть у этих существ никогда не было понятия товарищества, они были в состоянии понять, что тоже самое может случиться с ними и кому не стоит переходить дорогу. — Не ты ли плакалась мне, когда я делал тоже самое? Широкая ухмылка расползается на лице демона, когда он поправляет свои белые волосы рукой, зачесывая их назад, пусть те в любом случае останутся торчать во все стороны, он щурится на Беллу, которая выглядит невероятно измотанной и уставшей, напуганной и явно испытывающей боль. Она все еще пытается сохранить последние крупицы самообладания, по крайней мере, она не плачет и не прячется за его спиной, как это было лет так семь назад, и в какой-то степени это даже похвально. — Это меньшее, что меня сейчас волнует. — стараясь сохранять тон своего голоса достаточно спокойным и отстраненным, сказала девушка, безуспешно пытаясь остановить кровь с руки, просто зажимая ее другой рукой. Больше всего ей было просто обидно за новую рубашку, вторую за сегодня, испачканную в крови и то, сколько боли приносят, казалось бы, привычные травмы. — Конечно-конечно, — улыбаясь, произнес Данталиан, махая рукой и замечая как медленно, но верно оставшиеся четыре существа исчезают в воде, словно никогда не выходили оттуда. — Я не могу осуждать тебя, продолжай, мне нравится. — подойдя совсем уж близко, махая рукой, словно его это не беспокоит, наблюдая за сменившейся на секунду эмоцией в глазах девушки, произнес демон, как бы случайно заглядывая за ее спину и тут же якобы разочарованно говоря. — Ой, они сбежали, какая жалость. — растягивая гласные, подходя ближе к воде, произнес Данталиан, перекатываясь на ногах с пятки на мысок и обратно, показывая, насколько ему скучно просто ничего не делать. Лукавая улыбка расползается по его лицу, когда он, оборачиваясь, чтобы лучше видеть реакцию шатенки, спрашивает невинным голосом, как бы желая помочь. — Хочешь, я их вытащу обратно? — Не надо. — слишком резко и отчаянно громко говорит Белла, оборачиваясь на него с такой безысходностью в глазах, что Данталиан не может не рассмеяться. Белла уводит взгляд от этого и встает более спокойно, все еще прижимая руку к кровоточащей ране, чувствуя, как ее кожа стягивается от этого. — Пусть останутся там, потом с ними разберусь. — Как скажешь. — пожимает плечами демон, и на какое-то время они остаются стоять в тишине, прерываемой лишь тихими вздохами Беллы от легкой боли в руке. — Не думал, что тебя до сих пор может поранить такая ерунда. — Я просто не ожидала, что оно нападет на меня. — буркнула Белла, отворачиваясь, не собираясь признавать то, что она настолько слаба. Нет, это было очевидно, она об этом знала и не собиралась отрицать, но все же было обидно, когда именно Данталиан на это указывал, не то, чтобы ей хотелось выглядеть лучше в его глазах, но его комментарии все еще задевали. Данталиан был более способным и стойким, и быстро приспособился и к учебе и к жизни в Аду после своей смерти, отринув свою человеческую сущность, поэтому ему легче было говорить о том, что такие вещи, как глубокие царапины, его не ранят. Белла же, несмотря на свои способности, все еще оставалась живым человеком, поэтому ее, безусловно, могло ранить и даже убить даже такое незначительное ранение. — Что ты вообще здесь делаешь, разве ты не должен пытать человеческие души или что-то в это роде? — О, да я планировал этим заняться, но в последний момент Лилит попросила приглядеть за тобой, чтобы ты не умерла, пока будешь выполнять ее поручение. — Данталиан махнул рукой так, словно бы это ничего для него не значило, а Белла знала, что для него это не значит совершенно ничего. — Лилит попросила тебя? — недоуменно спросила Белла, когда Данталиан подошел к ней ближе, снисходительно смотря на нее сверху вниз из-за разницы в росте. Демон просто пожал плечами, пусть это было едва заметное движение в темноте, на что Белла вздохнула и задумчиво произнесла. — Я думала, что ей наплевать на меня. — у них с Лилит не были великолепные отношения, скорее нейтральные, да и Белла никогда не ждала от этого демона какой-то любви или заботы, поэтому для нее было странно то, что Лилит попросила кого-то приглядеть за ней. — Ты в любом случае не обязан мне помогать. — Да, я вижу, насколько прекрасно ты справляешься, Бел. — закатив глаза, саркастично ответил Данталиан, игнорируя то, что Белла на это лишь фыркнула. — Мне просто обидно, что Лилит решила таким образом забрать мою игрушку. — Твою игрушку? — непонимающе, спросила Белла, смотря на Данталиана так, словно впервые его видит. Она знала, что с того момента, как Данталиан стал больше времени проводить в Аду, он стал более жестоким и его психика и понятие морали были сильно искажены, но неужели вот это тоже его рук дело? Она шипит, когда Данталиан резко хватает ее за раненую руку, притащив ближе к воде, потому что она даже не понимает, зачем он это делает, и ее непонимание лишь усиливается, когда юноша смывает кровь с ее руки. Это невыносимо больно и Белла уверена, что это вода такая же грязная как и эти существа, и это мало чем поможет, наоборот, лишь привлечет этих существ к ее крови. — Да, я нашел эту семью еще года два назад, или около того, было весело сводить того мужика с ума и смотреть как его жизнь превращается в Ад. — спокойно пояснил Данталиан, потому что его в принципе не особо трогало знала Белла об этом или нет, какая реакция у нее на это будет или что-то в этом роде. Он делал это, потому что хотел, его давно никто ни в чем не сдерживал и не ограничивал, он мог веселиться с этой семьей еще сколько угодно времени, наблюдая за страданиями девушек, которых приводит Артур или тот другой мужчина, но раз теперь Лилит считала нужным избавиться от его игрушек, что же, он не мог идти против своей наставницы. Мог, конечно, но это было бы не выгодно. Тем не менее, он быстро сполоснул руку Беллы под ее нервозное шипение и слабую попытку выдернуть руку из сильной хватки, прежде чем легко надавить на рану, заставляя ее покрыться коркой, как минимум для того, чтобы остановить кровотечение. — Это было забавно, но тебе бы не понравилось. — И ты… — неуверенно начала Белла с какой-то непонятной эмоцией смотря на того, кого давно знала, но не думала о том, что Данталиан спустя такую смену характера и спустя столько лет, до сих пор будет хотя бы немного, но заботится о ней. Ну, или ей просто очень хотелось в это верить. — Поможешь мне убить того, за кем наблюдал столько лет? — Конечно, что в этом такого? — пожал плечами Данталиан, не понимая неуверенности Беллы на этот счет от слова совсем. Она часто переживала о каких-то совершенно тривиальных вещах, и в большинстве случаев Данталиан ее беспокойства не разделял, что такого в том, чтобы убить Артура? У него просто пропадет одна из бесчисленного множества душ, над которыми он потешается, только и всего, ему не составит труда найти новую через условный час. — Артур был простым тупицей, который спился по своей воле, а потом в приступе убил свою семью, мне плевать на него. Белла ничего ему на это не сказала, ведь продолжать этот диалог было бессмысленно. Данталиан не стал бы слушать то, насколько ужасны эти его слова, не стал бы слушать о том, что это аморально и как вообще можно не понимать весь ужас того, что происходит, как можно забавляться от того, что люди страдают? Данталиан уже давно взрослый и переучивать его смысла нет, да и вероятнее всего он бы просто посмеялся над ее словами и вновь бы назвал ее слишком мягкотелой. Белле было непонятно лишь одно — теперь, когда она была в относительной безопасности, ее больше никто не собирался царапать или в принципе причинять ей боль, она могла подумать над рациональностью того, что происходило. Если во всем был виноват именно Артур, который был бабочкой — существом без собственного разума, которым управлял Данталиан ради развлечения, то непонятно было как Артур мог бы вырезать даты смерти своим жертвам, ведь явно он не стал бы ждать конкретно этой даты, если бабочкам нужно питаться человеческой плотью. Или зачем ему нужно было бы гоняться за жертвой по лесу и оставлять трупы там, где их могли найти, зачем нужно было гоняться за ними с топором, если можно было просто вспороть им глотку когтями? — Но, если жертв убивал Артур, то какой ему смысл был оставлять жертв на видном месте, это же подозрительно? — Белла не надеялась, что Данталиан начал бы обсуждать с ней ее дела или отвечать на ее вопросы — он мог этого и не делать, это скорее были просто мысли вслух, это просто было тем, что не сходилось в ее картинке мира от слова совсем. Ведь это было просто бессмысленно и глупо — тогда получалось, что Артур, вместо того, чтобы просто убивать своих жертв и не заморачиваться, принимал человеческий облик, явно мучил своих жертв, вырезал им на запястьях даты их смерти, а потом отпускал бегать в лесу и прятаться от него, чтобы потом найти и разрубить их топором. Ну не бред ли? — С чего ты взяла, что все эти жертвы принадлежат Артуру? — лениво спросил Данталиан, щелкая пальцами, чтобы Белле было видно все и в темноте без какого либо света, потому что лишний свет привлек бы внимание, ведя ее за руку по лесу. Белла не знала, куда и почему он ее вел, может быть он просто вел ее к месту, где сейчас был Артур, может быть он каким-то непонятным для самой Беллы образом, забавлялся с ней, может быть они просто гуляли по темному лесу, проводя свое время впустую, она не знала, да и неважно это было. Белла знала, что пока она не раздражает его, он не причинит ей боль, так что беспокоится сейчас об этом было бессмысленно. — Ты знаешь тогда, кто стоит за этими убийствами? — с некой надеждой в голосе спросила девушка, в очередной раз немного наклоняя голову, когда Данталиан приподнял ветки, чтобы они ей не ударили по лицу. — Белл, я не провожу здесь все свое время, откуда мне знать? — Данталиан в очередной раз закатил глаза, обернувшись и посмотрев на подругу так, словно она сказала самую глупую вещь на свете. — Ну, ты же такой вездесущий, может, видел, слышал что-нибудь. — кривляясь и легко улыбаясь, сказала Белла, надеясь, что Данталиан поймет, что она не всерьез. Не то, чтобы у него не было чувства юмора или сейчас он был в плохом настроении, но все же, даже несмотря на то, что Данталиан был ее другом, она его опасалась. — Ой, не ёрничай, — отмахнулся от нее демон, подходя ближе к тому дому, который они видели с противоположного берега. Мертвая атмосфера вокруг него моментально начинает давить, Белле и с противоположного берега казалось, что здесь что-то не так, а теперь, находясь рядом с ним, ей было совсем уж тошно. Она закрыла рот рукой, чтобы ее не стошнило, и даже отвернулась от этого дома, пусть это бы ей и не помогло. Само здание было одноэтажным и деревянным, собранным из бревен, которым, казалось, больше полусотни лет. На удивление оно все еще было более-менее нормальным, пусть Белле и показалось, что его старая, деревянная крыша протекает, а сам дом немного скошен, но это не имело особого значения. В самом доме вроде как было достаточно тихо, да и свет не горел, но запах был просто отвратительным каким-то сладковато-горьковатым, словно несколько трупов одновременно гнили. Был еще слабый запах примеси химикатов, который был достаточно резким, пусть и слегка сладковатым. Этот трупный запах был отвратительным, и Белла не могла его спутать с чем-то другим, он был уже чем-то привычным, неотъемлемым в ее жизни, но все еще он был просто тошнотворным. Данталиан ничего не сказал на ее странную реакцию, просто молча наблюдал за тем, как она пытается успокоиться, чтобы не начать опустошать желудок. Он просто смахнул со своего черного пальто несуществующую пыль, прислушиваясь к своим ощущениям — ему глубоко все равно, даже если бы Артем сейчас в этом несчастном домике кого-нибудь употреблял в пищу или мучил, но вот у Беллы явно могла бы случится какая-нибудь истерика, хотя до нее доводить не хотелось. Он дал ей время отдышаться и прийти в себя, следил за тем, чтобы она не поцарапала руки и лицо о ветки, а ногами чтобы не наступала в крапиву — это бы причинило ей боль, а за ее страданиями ему было уже неинтересно наблюдать. — Не сильно плачь, если он там кого-то ест. — предупредил ее Данталиан, прежде чем без церемоний и предупреждений открыть дверь. Беллу едва не вырвало от того запаха, что исходил из комнаты дома, когда Данталиан открыл дверь, пусть тот и без колебаний зашел туда, видимо вообще не чувствуя никакого дискомфорта от запаха. Ли понадобилась минута, чтобы, зажимая нос и рот рукой, все же быть в состоянии зайти в дом, дыша маленькими вдохами, стараясь хотя бы так привыкнуть к этой невыносимой вони. Само пространство было не очень большим, но это было из-за того, что большая часть стен и пола была натурально захламлена всяким барахлом. По всем стенам этой, казалось бы, небольшой комнатки висели разные инструменты пыток, начиная различными видами ножей и топоров и заканчивая грушей, что до сих пор красовалась на стене окровавленной, и от вида которой у Беллы упало сердце куда-то в пятки. Половина стен и пола были в размазанных и явно старых каплях крови и какой-то черной жижи, а также на полу валялся потрепанный жизнью матрас. В дальнем углу комнаты висел умывальник, да ведро с водой стояло. Это было не такое большое помещение для пыток, хотя краем глаза Белла заметила какое-то темное помещение или дверь в другую комнату, но у нее просто не хватило духу отвести взгляд от всего этого безумия и хаоса. — Какого Дьявола… — пораженно выдыхает Белла, медленно поворачивая голову на Данталиана, который оглядывает это помещение с безумным блеском и такой гордостью в глазах, что Беллу трясет, и она не понимает от ярости или страха. Данталиан выглядит так, словно для него это не кошмар, словно одна Белла сейчас сходит с ума от одного вида этих инструментов и картин в своей голове, что этот псих Уайт мог делать тут с теми несчастными существами. Ее сердце стучит то быстрее, то медленнее, но она перестает следить за своим сердцебиением, думая, что так скорее сойдет с ума, чем если просто отдастся своим эмоциям. — Ты знал об этом? — Конечно, я знал об этом, Белл, как я мог не знать. — Данталиан довольно растягивает гласные, даже не оглядываясь на Беллу, но прекрасно чувствуя ее эмоции. Его радовало лишь то, что среди боли, осознания и отчаяния, он мог четко различить дикую ярость. — Да как ты…. — начинает девушка, пораженно смотря на черты лица Данталиана, не понимая, просто не желая понимать, почему для него теперь это нормально. Для нее это чистый ужас, она хочет кричать и плакать, биться в истерике, потому что она почти чувствует на себе всю боль, через которую прошли те несчастные души, а от осознания, что одну из них она собственноручно подожгла, а тела некоторых этих душ были съедены этими монстрами, ей было невыносимо плохо. Она была не лучше Данталиана, она тоже убила невиновную душу, лишив ее возможности попасть на границу, она была таким же монстром, только ей это доставляло большую моральную боль. — Как я что? — усмехается Данталиан, оборачиваясь на нее и блестя своими яркими голубыми глазами и безумной усмешкой на губах, оскалив зубы. — Как я смею потакать желаниям этих жалких людей? Как я смею развлекаться, или как смею показывать тебе то, о чем ты сама меня попросила? Ты хотела найти Артура, ты хотела сюда попасть, ты выбрала проживать жалкую человеческую жизнь, а не быть со мной в Аду, ты слишком все подгоняешь под мораль, ты не можешь отбросить прошлое. — Это был приказ Лилит! — стараясь хоть как-то защитится, кричит в отчаянии Белла, потому что это не ее вина, что она так реагирует. Она никогда не хотела хоть чего-то из этого, она никогда не хотела этой магии, она не хотела этого статуса, она убежала от этого всего к Кевину и попробовала начать жизнь с чистого листа, но у нее не вышло. Она иногда работала детективом лишь потому, что Джек так тоже делал и иногда просил ее помощи. Она никогда не могла просто отринуть всю свою человечность и просто смириться с тем ужасом, который видела с малых лет, это было противно, мерзко и отвратительно неправильно, она поклялась себе, что никогда не станет наслаждаться чужими мучениями, она клялась, что никогда не будет причинять кому-то боль или вред, потому что на своей шкуре знает, какого это. — Это никогда не было приказом Лилит, Белл. — усмехается Данталиан и Белла с болью наблюдает как его гнев в глазах сменяется на простое безразличие. Данталиан всегда был другим, ему ничего не стоило принять сторону Лилит и отринуть всю свою человеческую сущность, пусть Белла и знает, что ему это тоже далось нелегко, но почему он не хочет понять ее? Почему он не может просто понять, насколкьо страшно для нее все это, для нее, для которой все пытки и смерти, все существа и прочая нежить — самый худший кошмар, донимающий ее с малых лет? Она едва не плачет, пусть чувствует насколько горят глаза и как трясется губа от сдерживаемых эмоций. Всхлип застревает в ее глотке, когда она нервно утирает еще сухие щеки рукой, под странный выдох Данталиана. Ее глаза распахиваются шире, когда тот делает шаг к ней ближе, поднимая ее голову за подбородок, заставляя ее посмотреть на себя, вглядываясь в ее обреченное, полностью сломленное, пусть и не в слезах, выражение лица, и это заставляет его усмехнуться. Выражение его лица немного смягчается, на губах расползается снисходительная улыбка, а взгляд меняется на более нежный, когда он нежным, не свойственным ему голосом, произносит. — У тебя сейчас очень милое выражение лица. — Какого черта ты несешь? — едва в состоянии говорить от накатывающей истерики, пораженно спрашивает Белла, прежде чем с силой оттолкнуть Данталиана от себя и попытаться отдышаться, словно это стоило ей множества затраченных сил. Выводит ее из состояния невероятной паники, в которой она едва не задыхается, она буквально чувствует то, насколько же ей не хватает свежего воздуха в легких, лишь непонятное чавканье, доносящиеся из соседней комнаты.