Сеновал.
28 июня 2023 г. в 18:00
Юные Мила и Серый устроились на сеновале соседа. Там и сено мягче, и пахнет приятней. Сосед — (дед по состоянию души) Кощей страдает бессонницей. А нечестивая возня — в его-то — сене раздражает ещё сильнее.
Ко всему прочему, третьего дня ходил он свататься к отцу Милы. Просить, так сказать, руки дочери. Девка она ладная, крепкая, к работе приучена с лет малых. Отказал отец. Рассмеялась в лицо, незадачливому, жениху Мила, вихрем умчалась из избы. Осерчал Кошей, затаил злобу лютую. Сна лишился. А тут эти бесстыдники на его сеновале утехам плотским предаваться вздумали.
Пошёл Кошей домового кликать. Ванька — домовой строптивый. С норовом, да языком дурным и глазом. На кривой козе не подъедешь. Надо задабривать.
Отложил Кощей кнут на лавку и полез в ларь за пряником печатным. Сдул пыль с него, разломил с усилием и покрошил крупно в плошку с молоком давешним.
— Выходи давай, бездельник, — рыкнул Кощей. — Дело есть.
Зашуршало, загремело за печкой. Завыло глухо в печной трубе. Из-под подпечья вылез недовольный домовой. Рубаха помята, на носу сажа, в волосах паутина.
Недобро зыркнул на Кощея:
— Чего надо?
— Ах, ты тунеядец эдакий, — пуще прежнего взвился на него Кощей. — Что ты за домовой? В углах паутина, в мисках плесень.
Ванька задумчиво опустил глаза, макнул палец в плошку.
— Куда ты руками грязными лезешь? Хочешь чтобы молоко скисло? — взъярился Кощей.
Домовой вынул палец из плошки, нагло посмотрел на Кощея голубыми, невинными глазами, и изрек:
— Твоё молоко давно простоквашей стало.
— Нечего грязными руками лезть.
— А кто мне ложку обещал? Ей-то молоко хлебать сподручнее будет. — Ванька поскрёб нечёсаную макушку.
— Седмицу назад кто с радостным воплем упёр новую ложку с маками и не спросил позволения?
— То с маками была… — задумчиво протянул Ванька, не мигая глядя на Кощея. — С васильками хочу!
— Изверг ты, пакостник!..
— Кто старое помянет — тому глаз вон…
— А кто забудет, тому — оба, — продолжил Кощей и глаза его вспыхнули золотом.
— Ладно, ладно, — отступился от слов своих домовой. — Пугать то зачем? Чай не кошка глазами сверкать. Чего надо-то, спрашиваю?
— На моём двое бесстыдников засели. Распутству предаваться вздумали. Изведи их, — приказал Кощей, тыча пальцем с длинным ногтем в сторону сеновала.
— Я — домовой, а не кикимора какая-то, — обиженно надул губы Ванька. — Как работать — первый, как задобрить — дырка от бублика. И пряник чёрствый, на прошлогодней ярмарке, видать, купленный.
— Дармоед ты, — прорычал Кощей. Кнут, словно живой, с лавки сам прыгнул в его руку.
— Чё кнут-то сразу? Пошутил я. Не серчай, а то припадок хватит. Кто за лекарем тебе побежит? Некому кроме меня. Вот то то и оно.
Кощей размахнулся, кнут свистнул — щёлкнул у Ванькиного уха. Домовой опрометью бросился в сторону сеновала.
На рассвете Мила босая, в одной нательной сорочке, крадучись, вернулась в родную избу. Спряталась на лежанке за занавеской и безутешно прорыдала в подушку, изредка всхлипывая.
Ванька в самый разгар прелюбодеяния скинул на юную пару кошку. С диким мяуканьем, кошка переполошила и исцарапала незадачливых любовников. Почуяла в сером оборотня, громко зашипела и стрелой умчалась прочь. Мила от испуга лишилась чувств, чем и воспользовался Ванька. Заплёл длинные рыжие волосы — уже не девицы — в сотни тонких косичек по три волоса. Серый перевоплотился в волка и умчался вслед за кошкой. Ванька умыкнул, разбросанную, одежду и притопил оную в ближайшей канаве. С чувством выполненного долга он в развалку направился к родному дому.
Кощею в эту ночь спалось спокойно.