***
После полудня Кошей вернулся в дом, быстро затворил дверь, не пуская горячий воздух внутрь. Устало опустился на лавку. Вороны в дворовой постройке ныне были неспокойны. Как назло, ответственный за птиц батрак второго дня получил расчёт. Пришлось самому вычищать пристройку и задавать птицам корм. Хорошо, что устроили запруду: всегда вода будет. А при случае можно и мальков запустить, подрастить и пускать местных рыбачить. За медную монету. Молодец Ванька, подсобил. Стоит наградить домового за дельный совет. Был где-то пряник свежий и молоко утреннее в погребе. Налил Кощей молока в плошку, рядом пряник в обертке положил. — Выходи давай, — кликнул домового Кощей, — заслужил пряник свежий. Ванька вылез из тёмного угла за печкой, заспанными глазами взглянул на хозяина, неспешно добрёл до плошки. Обмакнул в молоко палец, облизал с задумчивым видом. — Утреннего надоя, — заверил его Кощей. — Заслужил, пей давай. Ванька в один присест выпил молоко, зашуршал оберткой. — Говорил я тебе, что нарядить батраков в белые сорочки и устроить запруду — верная идея. Никто из деревенских не догадается. Увидят девиц в белом, так подумают, что померещилось. Хорошо, что сам догадался вначале лета ручей от реки отвести, а то сидели бы как все без зерна и скотины, — прочавкал пряником Ванька. Кощей сверкнул глазами на словоохотливого домового. — А будет мне ложка с васильками? — Будет, — пообещал Кощей. Но увидев сияющее лицо домового, мстительно добавил: — По осени, после ярмарки. Ванька нахмурился, сердито засопел и пыхтя отправился в свой угол за печкой. Вернулся с базара Вазир, положил на стол перед Кощеем кошели с выручкой. Кощей раскрыл узел на горловине, высыпал на стол содержимое. Сплошь медяки, изредка попадались серебрушки. Золота у деревенских отродясь не водилось. Оставалось надежда на большую осеннюю ярмарку — там будут покупатели посолидней. — Поросят всех продали, — начал отчёт работник, — мешок ранних яблок, да курей всех. Одни петухи остались. Не берут суеверные люди чёрных петухов. Кощей подпер голову рукой. — Ванька! — сердито кликнул он домового. — Чего разорался? — донёсся голос из-за печки. — Вылезай, шкодник. Ванька осторожно выглянул из-за печки, несмело приблизился к Кощею, опасаясь гнева хозяйского. — Может я царевич заколдованный, а ты все обозвать норовишь, — с обидой голосе протянул домовой. — Бездельник ты и советчик никудышный. Не вышла твоя затея с продажей чёрных петухов. Не берут их для зашиты от нечистой силы. Опасаются, — Кощей бросил на домового грозный взгляд. — Думай, как покрыть убыток. Ванька почесал затылок, задумчиво прошёлся туда-обратно. — Кикимору прошлой ночью видел. Пиявки да раки повыползали на берег. К дождю, видать. Кощей задумался. А ведь верно, вороны ныне тоже беспокойно летали по пристройке. Точно, к дождю. — Пустите по деревне слух, будто чёрный петух, обезглавленный и сожжённый до заката оберегает от Коровьего мора. А когда придут мужики да бабы, продавайте им по медяку, — Кощей отдал наказ, стоящему перед ним Вазиру. — Хоть мелочь отобьём. Смотри, Ванька, не продадутся твои чёрные петухи, выгоню взашей. — Ага, выгонит он. Кто в здравом уме выгонит домового, — бурчал себе под нос Ванька, отправляясь в закуток за печью. — Без ложки останешься, — пригрозил Кощей. Ванька обернулся, показал язык и скрылся за печкой.***
Закончив с делами, отец Милы собрался с духом и отправился мириться к соседу. Стоило ему ступить за порог, как чуть не был сбит, пробежавшим мимо батраком с чёрными петухами в обеих руках. Птицы, схваченные за лапы и перевёрнутые вниз головой били крыльями и истошно орали. Что за напасть? Не стал он кликать и догонять батрака, а направился в высокому забору соседа. Хотел было постучать. Протянул руку, как распахнулась калитка, выпуская дородную жену мельника с, шевелящимся и кудахтающим, мешком в руке. -Тоже за петухами пришёл, — прогудела мельничиха, протискиваясь со своей ношей, — торопись, покудова всех не разобрали. В очередной раз подивился отец Милы, беспокойству и необычайному оживлению деревенских ближе к вечеру. Шагнул во двор. А там толпа отчаянно торговалась за оставшихся петухов. Тут и до драки недалеко. — Здорово, сосед, — поприветствовал Кощея отец Милы, войдя в комнату. Кощей оторвался от подсчета монет, что россыпью лежали на перед ним на столе, и смерил вошедшего тяжелым взглядом. -С чем пожаловал? — поинтересовался он, возвращаясь к прерванному подсчету. -Не ведаешь ли, от чего суета такая в деревне с чёрными петухами? — издалека начал разговор отец Милы. — А ты разве не слыхал, что нашлось средство от Коровьего мора? Обезглавленный и сожжённый до заката петух спасёт от напасти. Задумался отец Милы. Вот отчего батрак бежал, словно гадюкой укушенный, и едкий дым стоял по всей улице. — Когда же мне уследить за всеми? — повинился он. — Сам знаешь, коровы мрут, посевы сохнут, воды в колодце уж не осталось. Да и дочь моя непутёвая, непослушанием своим седых волос в голове добавила. — Мне что с того? — Кощей расставлял подсчитанные монеты столбиком по десятку. Отец Милы тяжко вздохнул, оперся ладонями о колени, обдумывая свои слова. — Виноват я пред тобой, что захватил твой кусок земли по весне. И за дочь свою прошу прощения. Глупая она девка, но работящая. Кощей ничего не ответил, словно и не услышал признания соседа. Пересчитал столбики медяков, аккуратно выстроенных в ряд, занёс вырученную сумму в книгу учёта. Прибыли не было, но и убыток был не велик. Можно побаловать Ваньку, купив ему заветную ложку. — Много наторговал? — поинтересовался отец Милы. — Ни много, ни мало, — недружелюбно ответил Кощей. — Говори, зачем пришёл. — Может возьмёшь мою дочь себе. Если не в жены, то в работницы? Девка она ладная, работящая… — Слышал я это, — перебил его Кощей. Ванька заинтересовался разговором, зашуршал, выглядывая из-за печки. Кощей заметил домового и украдкой показал ему кулак. Молчи, мол, да не показывайся на глаза. — Кому она оборотнем порченая в жены нужна будет? А она вязать, вышивать, да плести кружева мастерица, — не отступал отец Милы, надеясь сбыть дочь с рук. Тишина затянулась, даже Ванька затаился за печкой в ожидании решения хозяина. — Освободилось у меня одно место, — задумчиво, молвил Кощей, — пускай приходит твоя девка на утренней заре. Возьму её пастухом птичьим.***
Гроза началась под утро. Громыхало и лупило так, что разбудило весь дом. Обмелевшая было река дотянулась до берегов, доверху наполнилась колода для скота и вымоины на дороге. Позеленела трава и листва на деревьях. «Заслужил Ванька свою ложку», — подумал Кощей.