***
Братья Маджере ждали воспитателей возле комнаты. Какие-то местные женщины не впускали всех, кто тут находился в эту часть корпуса, аргументируя это так: «Откуда нам знать, зачем вы сюда пришли? Пока не придут ваши воспитатели, или хотя бы няни, в эту комнат мы вас не пустим». . Вот и весь разговор. Повара конечно тут замечательные, но складывается такое впечатление, что только повора тут добрые. Никто спорить с женщинами не стал, с ними не то, что спорить, с ними рядом находиться было страшно. Глаза у них так злобно сверкали, а брови настолько сильно сошлись к переносице, что казалось ещë немного, и у них от этого морщины на всю жизнь останутся. Одним словом неприятные дамы. Братьям Маджере в глаза сразу бросилась скамейка, на которую ещë никто не присел. Идея сесть на неë, да ещë и после такого ужина, казалась не такой уж и плохой. И уже через несколько секунд на скамейке сидело две фигуры, одна вальяжно расселась на неë, как вы могли уже догадаться, это был Карамон. Его брат же, устроился поскромнее, справа от близнеца. —Сядь нормально, — прошептал Рейстлин, чуть нахмурившись. Его явно не устраивало такое поведение брата. — Или ты хочешь нас опозорить? На Маджере младшего уставилось два выпученных глаза, следом Карамон выпрямил спину, садясь с ровной осанкой. —Ни в коем случае, Рейст. Я просто устал… — старший сейчас казался малым дитя, которое оправдывалось перед родителем за плохое поведение. —Нет, ну ты конечно можешь распластаться по всей этой бедной скамейке, но что люди подумают обо мне? — Рейстлин нисходительно взглянул на брата, тем самым будто говоря: «Если бы я сидел дальше от тебя, мне бы было всë равно. Но я не хочу, чтобы из-за твоего поведения страдал я». Карамону было нелегко найти в себе немного сил, чтобы превозмочь чувство усталости и сесть нормально. Он понял, что брат хоть и заботился в первую очередь о себе, был прав, что Карамон ведëт себя недостойно. Через некоторое время, многим показалось, что воспользоваться сейчас скамейкой, будет не дурно. С каждым новым желающим отдохнуть, мебель жалостливо скрипела и медленно прогибалась под весом вот уже шестерых детей, где самым тяжëлом из них был Карамон, мебель прогнулась, но это никого не волновало. Разве что близнецам теперь пришлось сидеть ближе друг к другу. Потом близницам, да и не только им выдалась отличная возможность рассмотреть помещение. Стены как стены, ничего необычного, разве что они были сделаны из очень прочного дерева, название которого не знал ни Карамон, ни Рейстлин. На полу был ковëр, с всякими фигурами, в основном там были треугольники разных цветов и размеров. Выглядело это уютно и в какой-то степени богато. В некоторых местах висели картины. Они были достаточно простыми и большинство из них восхваляло какое-либо событие, или героя. В одной рамке висел сам великий Хума. На рисунке он оседлал большого дракона. Автор постарался сделать так, чтобы смотря на эту картину можно было сразу узнать, кто на ней. К слову, у него это прекрасно удалось. —Я спать хочу, — Карамону уже порядком поднадоело сидеть тут и разглядывать помещение. Он смачно зевнул, не беспокоясь о том, что забыл прекрыть рот, о чëм ему напомнил младший близнец. —Совсем оборзел? — Карамон напугано огнлянулся на брата, даже не предполагая, что же он не так сделал. — А как же элементарные нормы приличия? Или для тебя зевать, не прикрывая рот в полне нормально? — Рейстлин зло глянул на брата, показывая как его противило поведение близнеца. У Маджере старшего над головой будто появились огоньки и он понял, почему брат начал наезжать на него. —Ты вроде старше, а мозгов то не хватает. — Рейст демонстративно отвернул голову от Карамона. На самом деле младшему просто нравилось ставить в неловкое положение брата, но всë равно, это совсем не означало, что его близнец мог себя по-хамски вести. —Извини, Рейст, — Карамон заметно забеспокоился, пальцы на руке едва затреслись, — Я не специально, я просто забылся, — пытаясь хоть как-то оправдать себя, Карамон начал жестикулировать руками, привлекая внимание брата. —Знаешь, иногда ты ведëшь себя как свинья, — младший обернулся, смотря в глаза брату. Рейстлин нежно улыбнулся, что было крайней редкостью. — И то, что я люблю тебя, вовсе не означает, что тебе можно позволять себе такое. Старшего немного удивили слова брата. Маджере младший крайне редко признавался в симпатии к брату. А если и в редких случаях и говорил, то только намëками. Увы, далеко не каждый намëк старший близнец мог верно истолковать, но в данный момент Карамону все было ясно, как прямым текстом. Строгость брата, это тоже вид заботы и любви. —Я тебя тоже люблю, Рейст, — на лице у близнеца расплылась улыбка, а глаза прикрылись в знак искренности. На удивление Рейстлин сам обнял брата. Рейст был неконтактным человеком, но из-за этого Карамон стал ещë больше ценить этот момент, момент, когда его брат, сам его обнял. Прижимая близнеца ближе к себе, младший паралельно слушал стук сердца Карамона. Долго это продолжаться не могло, прилив тактильности у Рейста закончился. Он отодвинул брата от себя и снова сел, приподняв свой нос чуть вверх. Старший лишь по-доброму усмехнулся, видя как кочики ушей его брата загорелись красным, а лицо его оставалось каменным. Эти дамочки к слову говоря, всë это время стояли возле входа в комнату, наблюдая за каждым движением детей. Карамону уже несколько раз не посчастливилось помать их взгляд, что честно говоря позабавило его брата. Не дай бог кто-то громко скажет, его сразу прожгëт яростный взгляд противных женщин. Правда уже мало кто обращал на них внимание, прошло всего десять минут, но к ним уже более-менее привыкли. Даже не смотря на их вид. В коридоре Рейстлин заметил Крисанию. Она посмотрела на него непонимающим взглядом, было видно, что она растерялась, ведь все дети, которым было велено после ужина идти сюда, уже на месте. Один лишь вопрос. Почему не в комнатах? Жрица быстро сориентировалась и нашла тех двух женщин. Вежливо поклонившись, она посмотрела им в глаза и тихим, спокойным голосом спросила: —Здравствуйте. Вы их не впускаете? Почему? Я их отпустила минут таки десять назад, — она пыталась вести себя терпеливо, ей тоже не понравились эти дамочки. Они вели себя так, словно были тут самыми главными. —Здравствуй, — насмешливо отчеканила одна из женщин, которая стояла ближе к Крисании. — Откуда нам знать что они затеяли? Нам нужно было дождаться их сопровождающих, а только потом впускать. Жрица Паладайна устремила взгляд на детей. Некоторые уже прикорнули, что было неудивительно, а другие, более стойкие боролись со сном, пытаясь продрать глаза. Крисания вздохнула. —Тогда может сейчас вы их впустите? Они замучились сегодня, — няня посмотрела на них так, чтоб им это в ночных кошмарах приводилось, тон еë голоса похолодел, это ощущалось почти физичечки. —Конечно, проходите, — суетясь и стирая выступивший холодный пот со лба, женщины отступили, давая проход в комнату. —Благодарю, — голос еë снова стал звонким, она даже улыбнулась, — Что ж, дети, идите сюда. Все подскачили, даже те, кто задремал, сквозь сон услышали зов и распахнув глаза побежали к Крисании, благодаря всех им известных богов за то, что их не оставили ночевать здесь.***
—Наконец нас сюда впустили, — Карамон потянулся, распремляя свой позвоночник. Следом он взял свою сумку и бросил на свою новую кровать. —Я рад, они так старательно не хотели нас пропускать. Настолько абсурдно, что даже смешно стало, — Рейстлин последовал примеру брата, кладя свою сумку. Они успели занять кровати, которые располагались совсем рядом. Рейст выбрал кровать, которая была в тени, Карамон же напротив выбрал кровать под окном. Если свет и помешал бы сну, то явно бы не сну старшего. Иногда казалось, что Карамона не разбудит ничто. Это было частично правдой. Грязная одежда полетела на нерасправленную постель, на еë смену пришла удобная для сна ночная сорочка. Она была просторной, но если у Карамона сорочка была на вырост, то у Рейстлина она смотрелась слишком большой из-за его худобы. Убрав лишние вещи с постели, они расстелили еë, аккуратно сложили покрывало и бросили на прикроватную тумбочку. —Спокойной ночи, Рейст, — пожелал Карамон, при этом забираясь под одеяло. Устроившись поудобней, он услышал тихий ответ: —Спокойной, — Рейстлин сел на край кровати и достал гребень. Потихоньку он начал распутывать свои длинные каштановые волосы, а потом и расчëсывать. Это было своего рода ритуалом, которое успокаивало Маджере после всякого дня. Закончив с этим, он положил гребень в свою сумку и тоже залез под одеяло. Телу сразу стало теплее, кутаясь в одеяло, он лëг на бок, смотря на брата. Тот уже во всю храпел. Рейстлин просто лежал и думал об этом дне. Просто думать тоже нужно уметь. Уже проваливаясь в сон, он слышал тихое пожелание: —Спокойной ночи. Это была точно Крисания. Она прошлась по комнате, ей нужно было потушить свечи, которые горели. Маджере почувствовал, что остался в кромешной тьме, что окутывала его, унося в сон. И только скрип двери, знак того, что жрица ушла. Это было последнее, что услышал сегодня Рейст. Все уснули. В спальне было тихо. Очень тихо.