Владычица Уразара. Смутное время

      Тронный зал с обеих сторон освещали высокие на всю стену окна, и это было единственное крупное помещение в Дарктраксаре с таким большим количеством естественного света.       Между окнами вдоль стен висели знамёна в цветах дома Дарков: иссиня-чёрный фон, красное солнце посередине и золотистая руническая буква «D» с чёрным контуром в центре светила.       Широкая красная ковровая дорожка вела к ступеням, за которыми возвышался массивный трон с резной спинкой и ручками с вязью вспыхивающих магических рун.       Сейчас на троне восседал кто-то, и сердце Натан рухнуло куда-то вниз.       — Натан, — до боли знакомый голос окликнул её, фигура поднялась с трона.       У неё перехватило дыхание, когда она узнала в фигуре бабушку. Та спустилась по каменным ступеням и приглашающе распахнула руки. Натан взвизгнула, как девчонка, и бросилась вперёд. Она услышала любимый смех, когда на полной скорости, лишь чуть затормозив, врезалась в бабушку и крепко прижалась, вдыхая знакомый пряный аромат гвоздики и кориандра.       Когда Натан в последний раз вот так обнимала бабушку, то едва доставала ей макушкой до плеча. А сейчас она оказалась на пару сантиметров выше.       Несколько мгновений Натан ещё сжимала её в объятиях, а потом отодвинулась на расстояние вытянутых рук и удивлённо выдохнула.       Бабушка выглядела такой, какой Натан запомнила её в далёком детстве: полной сил, энергии, с горящими едва сдерживаемой мощью, синими глазами. Такой, какой она была до того, как её, наконец, окончательно сразило проклятие, преследующее её большую часть жизни, и она слегла, не способная ходить, двигаться, даже говорить. Сила ушла из её тела, кожа посерела, лицо осунулось, синева глаз побледнела, волосы потускнели. Она практически перестала реагировать на окружающих, никого не узнавала, лишь невидящим взглядом смотрела прямо перед собой.       Натан помнила, как плакала тогда ночами, как вливала в неё свою собственную силу в надежде исцелить её, как отец, узнав об этом, долго кричал на неё и заставил поклясться, что она больше не будет даже пробовать. Как она тогда ненавидела его, ненавидела их всех за то, что они ничего не делали, не пытались вылечить её, не пытались даже помочь. Несколько месяцев бабушка пролежала ни живая, ни мертвая, пока жизнь медленно вытекала из её тела, испаряясь, словно вода, и окончательно не иссякла.       Лишь позже она узнала, почему отец так разозлился на неё, почему никто ничего не предпринимал. Проклятие вытягивало из бабушки всю магию, и темные сущности из нижних миров питались ею, присосавшись к ауре, будто пиявки. Точно так же проклятие высосало жизненную силу первенца бабушки, Андрия, который умер через несколько месяцев после рождения. Никто не в силах был помочь, а попытка Натан поделиться с ней жизненной силой могла стоить ей жизни: темные духи, испробовав её магии, просто перекинулись бы ещё и на неё.       Но теперь бабушка стояла прямо перед ней, будто только сошла с вырезанной в дереве картины: твёрдо, выпрямившись, гордо развернув плечи, всё в том же чёрно-красном одеянии с отделкой из позолоченных нитей, в котором её положили в гроб. Она вновь выглядела едва ли старше сорока лет, хотя на момент смерти ей было уже девяносто шесть – слишком мало для Дарка, но много для обычного неодарённого человека.       Невозможно было сосчитать, сколько раз за всю жизнь Натан говорили, как она похожа на бабушку, Владычицу Клавдин. Но при этом никто из родственников не мог точно ответить, что же в Натан преобладало – её внешность или её сложный характер.       Сейчас, по прошествии шести лет, Натан показалось, что она стала лишь ещё больше походить на бабушку, разве что волосы у неё были на несколько тонов темнее — чёрные, цвета воронова крыла, как у отца; а у бабушки тёмно-каштановые, вьющиеся и длинные, до самого пояса, свободно спадающие с плеч, открывая взору овальное лицо с высокими скулами, прямым, чуть вздёрнутым носом и заострённым подбородком.       Натан будто смотрелась в зеркало и видела будущую себя через двадцать лет. Даже контур густых бровей, чуть изломанных на концах, даже ямочку на левой щеке от улыбки— всё это она унаследовала от неё.       Бабушка точно так же всматривалась в Натан, будто впитывала каждую чёрточку её лица, а сапфировые глаза её сияли такой силой, что Натан было больно смотреть в ответ.       — Натан, — повторила она с мягкой, такой любимой улыбкой, словно смакуя её имя, которое так редко кто-то произносил полностью, что этот мелодичный голос вдруг пробудил в принцессе ворох воспоминаний.       Вот бабушка отчитывает её за какой-то проступок, глаза её полыхают гневными синими искрами, такими пугающими для Натан в детстве. А в следующий миг она уже смеётся, наблюдая за тем, как Натан застряла на верхушке огромного дуба во время урока левитации. И Натан смеётся в ответ, глядя на неё сверху вниз: ей страшно от такой высоты, но и смешно, ведь она знает, что с ней ничего не случится, пока бабушка рядом. А Сумрак снизу вновь и вновь посылает ей видения-образы, от которых она задыхается от смеха, едва удерживаясь на широкой, раскидистой ветке.       — Бабушка, — внезапно охрипшим голосом прошептала Натан, и в глазах вдруг помутнело от горячих слёз. — Я так скучала по тебе.       — И я по тебе, дорогая моя девочка, — в тон ей ответила она, с нежностью проведя рукой по её волосам, совсем как в детстве.       Затем бабушка тяжело вздохнула, и её улыбка вдруг померкла, сменившись беспокойством и печалью.       — И всё же мне жаль, что у нас появилась такая возможность встретиться. Натан вздрогнула, внезапно ощутив ледяной холод во всём теле.       — Я умерла? — услышала она собственный голос, словно откуда-то издалека.       — Нет, но была очень близко к этому, — покачала головой бабушка с едва сдерживаемым раздражением в голосе.       Натан удивленно хмыкнула, разглядывая свои руки.       Неужели всё-таки сработало!       — Однажды удача отвернётся от тебя, дорогая, — вновь качнула головой бабушка, будто услышав её мысль, и твёрдо обхватила её ладони руками, заставляя вновь поднять глаза, — И всё же ты справилась.       — Бабушка, прошу, объясни мне, что происходит? — зашептала Натан, внезапно вспомнив всё, что случилось этой ночью, всё, что привело её сюда, — Кто пытается убить меня во снах? Почему папа не пришёл?       — Он не может преодолеть Грань. Никто из Дарков, погибших во время Падения, не может.       — Но почему? Они ведь достаточно сильны! У папы должно было получиться!       Бабушка удивлённо взглянула неё, будто для неё ответ был совершенно очевиден.       — Ты ещё не поняла? Не почувствовала? — она нахмурилась и задумчиво закусила губу, отведя взгляд, — Должно быть из-за разорванной ауры… Ты не можешь слиться с миром достаточно полно, чтобы почувствовать.       Натан отстранилась и всплеснула руками.       — Почувствовать что?       — Равновесие нарушилось.       Её тихий голос в тишине тронного зала прозвучал, как приговор.       На Натан будто обрушился потолок Цитадели. Дыхание перехватило. Она с трудом устояла на ногах.       — Не может быть, — пробормотала она внезапно пересохшими губами, — Не может. Из-за нас? Но этого не должно было случиться! Отец должен был всё исправить! Предатель погиб вместе с Цитаделью, как отец и другие дяди. Это должно было уравновесить его поступок. Кровь за кровь!       — Так и было бы, — кивнула бабушка, — Если бы предатель погиб. Натан отступила на шаг и замотала головой.       — Нет. Нет! Всё должно было быть не так! Отец обещал, что всё будет не так. Он сказал, что если он и дяди останутся, то этого будет достаточно!       Она отступила ещё дальше. Стены просторного зала вдруг надвинулись на неё, сдавливая со всех сторон своей мощью. Впервые ей хотелось бежать отсюда. Бежать из Цитадели. Из дома. Бежать, не оглядываясь.       — Всё должно было быть не так! — в отчаянье повторила Натан, будто одних её слов могло быть достаточно, чтобы всё исправить. Будто Великая Мать вдруг должна смилостивиться над ней и расставить всё по своим местам в мгновение ока, — Хочешь сказать, отец погиб напрасно? И все остальные тоже? А предатель выжил?! И он всё это время был жив?!       Печаль в глазах бабушки стала почти осязаемой.       — Натан, — она на мгновение замолчала, будто не хотела произносить этих слов. Будто не хотела причинять ей ещё большую боль, — Предатель – не один из братьев отца.       Натан вдруг почувствовала что-то горячее на щеках и отстранённо коснулась пальцами лица, ощутив влагу. На губах стоял солёный привкус слёз.