Темное наследие

Арианна

      — Папа, разве не разумнее было бы, чтобы Каморрой управлял человек, не позволяющий эмоциям взять верх над логикой?       — Нет, Мерцание. Жестокость, неконтролируемый гнев и страстная преданность — это то, что они ищут в лидере. Не логика. Людям не нужна логика. Им нужны чувства.       Пытаясь унять мурашки, я вспоминала детские воспоминания с папой, слова которого крутились всё то время, когда я сидела на лестнице и ждала их прихода.       Мама и тети расположились в гостиной, заняв себя телевизором — делали так каждый раз после долгой задержки своих мужей, а мои подруги были в своих комнатах.       Дядя Адамо несколько раз подходил ко мне с попытками отправить меня отдыхать, но я была непреклонна, и с моим бушующим беспокойством я бы вряд ли заснула.       На улице был сильный ветер — отголосок начальных дней осени. И, казалось, погода точно описывала мои внутренние переживания.       Мама недавно присоединилась к Леоне и Серафине после того, как сказала мне, что нет смысла волноваться, но она сама плохо скрывала свою нарастающую панику, а в глазах читался страх за папу, братьев и дядей.       Папа должен был приехать два часа назад после миссии в Нью-Йорке с мексиканцами.       Как бы я не пыталась избавиться от плохих мыслей, шестое чувство твердило мне, что что-то не так. Что-то не то…       Первое, потому, что папа никогда не опаздывал и приезжал в назначенное время после всех дел, а второе потому, что тот самый паук из Зоомагазина, из Нью-Йорка, каким-то образом оказался сегодня в женской раздевалке, в Академии, где я переодевалась после тренировок в свою повседневную одежду.       И сейчас мой новый питомец — Орф — спокойно отдыхал в террариуме в моей комнате.       Я не смогла понять от кого такой подарок и даже от… Картера это не могло быть. Мы с ним тогда — и, в принципе, сейчас — не контактировали, да и его угрозы пошли после последней встречи, а паука встретила я перед этим.       Вряд ли Картер способен на такие сюрпризы.       Я фыркнула.       Он, небось, близок к подопытным крысам для подарка, чем к членистоногим животным.       А ведь это может быть… Итан, но как он смог узнать об этом?       Мужская часть семьи ещё не видели Орфа, потому что их не было с самого утра, поэтому покажу после прихода. Причину его неожиданного появления придумать было несложно, если учесть то, что я временами занималась волонтерством в приюте для животных.       Совру во благо Орфа, что решила приютить его, как только увидела там.       Я вздохнула, все ещё не зная, что делать. Писать братьям не стоило: заняты. А вот книга… она не оставляла меня в покое после выведанного, но, к сожалению, моей жидкости не хватило на другие страницы, потому сразу приготовила в два раза больше, чем в прошлый раз, но и ожидание придется на несколько дней дольше.       Слабый свет в моей руке вспыхнул, когда я посмотрела на время. Три часа ночи.       Ну где же они…       Сзади послышались тихие шаги.       Я скрыла обеспокоенное лицо за маской и повернулась назад, увидев сонную в пижаме с радугой Франческу, потиравшую свои глаза, а в другой руке державшую любимого плюшевого медведя.       Я поднялась на ноги и подошла к ней, наклонившись.       — Ты чего не спишь, зайка? — прогладила её прилипшие волосы к лицу.       Её глаза были красными от хрустальных слез на милом личике.       Я пыталась подобрать правильные слова, чтобы не напугать Франческу своим дрожащим голосом.       Ей нужна поддержка, а не мои нервные тики.       — Когда приедет папочка? — спросила она меня и крепче прижала медведя к себе. Франческа всегда была близка к своему отцу. — Мне приснился кошмар, и я больше не могу заснуть. А отсутствие папочки… — голос её сорвался, губы задрожали.       У меня разрывалось сердце.       — Давай я почитаю тебе сказку про Русалочку? — я поцеловала ее в носик.       Она мялась, избегая моего взгляда.       — А ты обещаешь, что останешься со мной? Я боюсь спать одна. Папочка всегда лежит со мной после моих ночных кошмаров, чтобы защитить.       — Я, конечно, не твой папа, но не оставлю тебя до утра, обещаю, — я подхватила её маленькое тело и направилась в её комнату.       Из розового ящика под кроватью я достала её любимую сказку, которая истерлась после частого пользования, и открыла первые страницы, удобно устроившись рядом с ней, обнявшей меня своей маленькой ручкой.       — «…пока там пели и веселились, она печально сидела в своем садике. Вдруг сверху донеслись звуки валторн, и она подумала: «Вот он опять катается на лодке! Как я люблю его! Больше, чем отца и мать! Я принадлежу ему всем сердцем, всеми своими помыслами, ему я бы охотно вручила счастье всей моей жизни! На все бы я пошла — только бы мне быть с ним…» — читала я вслух для Фран, внимательно слушавшая меня, окрыленная сказкой, но больше всего — иллюстрациями.       Теплый свет просочился из коридора, когда в комнату вошел семилетний сын Адамо и Динары — Роман. Мальчишка с темными кудрявыми волосами и карими глазами.       — Вы спите? — спросил он, оставаясь на месте.       Я покачала головой и пригласила войти, что он и сделал.       — Мне тоже не спится от такой накаляющей атмосферы. Думал, в компании мамы будет лучше, но она сама вся на иголочках, а вот Джулио с Давиде, на удивление, спят. Вот и гулял по дому, пока не услышал ваши голоса за дверью, решив присоединиться.       Он со скучающим видом изучил розовую комнату и буркнул что-то о том, что его скоро стошнит от такого передоза розовых тонов.       Он сел на край кровати.       — Что ты читаешь?       — Она читает мне про Русалочку, — ответила за меня Фран.       По её бодрому голосу я поняла, что она спать в ближайшее время не будет, и отложила книжку.       Роман приподнял брови и посмотрел на меня.       — Ты читаешь мультфильм?!       От такого вопроса я тихо засмеялась.       — Вообще-то, это сказка Христиана Андерсена, Ром, — поделилась я столь важной ему информацией.       Но Франческа не была бы ею, если бы не присущая язва, как в её отце.       — Дубина ты, Ром. Не знать очевидные вещи.       — Эй, не стоит быть такой дерганой. Не знал, и что с того? Теперь-то знаю, — не отставал он от своей сестренки и горячо выругался.       — Роман, придерживай свой язык при Франческе, — сказала я строгим голосом.       Девочка спрыгнула с кровати.       — Я похуже слышала от папочки.       Роман посмотрел на меня взглядом, мол: «Видишь!» — на который я сделала вид, что ничего не слышала.       Я продолжила проверять телефон в ожидании сообщений от папы, но ничего.       Рядом маячили фигуры разозленной Фран и веселого Ромы, который ударил её по голове подушкой-сердечком.       Через пару минут, устав от боя, они уселись на мягком ковре.       — Ари, можешь показать лабораторию Роме? Ему о-о-очень интересно, — я заставила повернуть свою голову в сторону девочки, сказавшей это, а потом посмотрела на мальчика, который провел большим пальцем по горлу, говоря Фран, что ей не жить.       — Конечно, — согласилась я и искренне улыбнулась такому детскому любопытству Романа, стеснявшегося самому попросить меня.       Их семья жила не с нами, поэтому он почти ничего не видел из того, что видела Фран. И это — моя лаборатория.       Перед уходом я поставила в известность дядю Адамо, чтобы он знал, где нас искать в случае чего.       Мы втроем вошли в мой небольшой уголок увлечений.       Двое из них издали удивленный вздох, пока я наблюдала за их реакцией. Франческа хоть и была здесь не раз, все равно с живым интересом рассматривала микроскопы, химические препараты и пузырьки в жидкостях. Роман же подошел к полкам с некоторыми книжками по физике, не привлекшие его внимание, но вот «колыбель Ньютона» точно это сделала. Он посмотрел на меня с вопросом, спрашивая, можно ли потрогать, на что я кивнула.       Он столкнул шарик о другую, которая передала по цепочке другим импульс, пока не дошла до крайней. Они стукались друг о друга, и даже Фран присоединилась к этому зрелищу.       Вспомнив о своем тайнике, я хитро улыбнулась и подозвала детей к себе. Открыв дверцу полки, я услышала их одобрения на сладости. Здесь было несколько батончиков, мармеладок и десять маленьких бутылок ванильного коктейля.       — Вот так запас у тебя, — обрадовался Рома и выхватил шоколад.       Пока они наслаждались сладким раем, я подошла к зеркалу и пригладила свои волнистые волосы, успевшие взлохматиться от сильного ветра на улице. Собрав их лентой в высокий хвост, я села на подвесное кресло-яйцо, и тихо покачивалась, отпивая напиток.       — Ну ты и чудила, — рассмеялся он над Франческой, подавившейся соком, капли которого брызнули из носа.       — Ты хотел сказать мудила. Просто поменял начальную букву, чтобы не казаться слишком плохим мальчиком, любящего ругаться, — протянула она и для пущего эффекта подняла указательный палец.       Настала моя очередь поперхнуться, услышав такое от неё.       Вот же негодяйка.       Роман бросил обреченный взгляд на меня, как бы намекнув на то, что девочка, вытиравшая рот бумажной салфеткой, никогда не перестанет загонять нас в тупик своими руганями.       Я встала и подошла к ней.       — Откуда ты знаешь такие слова?       — Я могу сказать только в том случае, если это будет чисто гипотетически, — сказала Фран, на что Рома закатил глаза.       — Ну, смелее. Жду твою версию гипотезы, — сказала я.       — Чисто гипотетически, в один день я остановилась за дверью комнаты папочки и мамочки и услышала их словесную перепалку! Мне было ужасно интересно слушать эти новые ругательные слова, которые забавляли меня, — следом девочка поспешила добавить, — но это чисто гипотетически! И в один из таких вечеров я услышала, — продолжала она, не замечая реакцию мальчишки, челюсть которого отвисла от шока, впрочем, как и у меня тоже, — снова — чисто гипотетически, что папочка сказал такие слова, как «красный бык вытрахает все твои мозги, Китти»…       — Досточно, Фран, — остановила я, пока не стало поздно.       — Но я же к самому интересному даже не приступила!       — Идиотка, захлопнись. И не похоже это на твое «чисто гипотетически». Твоя гипотеза стала правдой, — фыркнул Рома.       — Ари, не удивляйся, если Роман тебя начнет бесить. Это его обычное состояние, — серьезным голосом сказала Фран, отхлебнув важным видом стакан воды.       — Может ты научишься выражаться воспитанно? — с полным недовольством пробурчал мальчик.       — Так уж и быть, мистер Фальконе. Всё, что пожелает наш Господин, — сказала она и больше не желала продолжать наскучившее ей общение с братом.       Я покачала головой.       Эти двое виделись не так часто, но, воссоединяясь, превращались в безумных спиногрызов.       Роман по себе спокойный, не конфликтный мальчик, а вот Франческа — самоуверенная, язвительная девчонка.       Вспомнив, кто её отец, я не удивилась тому, от кого она черпает свое вдохновение.       Выкинув в урну фантики от них, я поняла, что их компания дала мне отвлечься на некоторое время от всех проблем.       — Мне нужно в уборную. Пойду в дом. Вернусь через десять минут, — проговорила Франческа и тяжелая железная дверь отворилась, как только я ввела пароль.       — Такая глупая, — покачал головой Рома, вспоминая неуместные слова девочки.       Я собиралась показать ему воду под микроскопом, которому стало интересно, но замерла после громкого сигнала тревоги.       — Арианна? — нотка страха послышалась в его голосе, и Рома встал рядом со мной.       Франческа…       Она ушла несколько секунд назад, говорившее о том, что она даже не дошла до особняка, в котором систематически все двери в доме — и вне — закрывались по тревоге, которые не откроются без пароля.       Я подошла к небольшому сенсору, в который был встроен датчик передвижения, и включила. Было чисто в округе. И я молилась всем богам, что произошел обычный сбой в системе.       Сердце таранило ребра.       У меня не было времени на размышления, поэтому быстрыми движениями достала из верхнего ящика горящую жидкость, которую всунула в руки Романа, непонимающего ничего.       Я поспешила объясниться.       — Здесь достаточно самовоспламеняющейся жидкости, чтобы поджечь нескольких людей, — мое горло пересохло на этих словах, а сердце начало биться невероятной силой в осознании реальности. — Я даю руку на отсечение, что сюда никто не ворвется, потому что это место впустит только меня, поэтому тебе не о чем беспокоиться, — сейчас я говорила полную правду, и Роман на это твердо кивнул. — Но вооружен — значит защищен, так что при малейшей угрозе разбей эту бутылку и сразу подожги её спичкой, понял? — с нажимом спросила я.       Роман принял боевую готовность и не задавал лишних вопросов. Он прекрасно знал все тонкости, живя в таком мире.       Я захлопнула после себя двери и взяла камень, которым выбила весь сенсор. Сломав её, я полностью обезопасила племянника, к которому больше не оставалось ни малейшего шанса пробраться.       Все фонари были выключены.       Черт, черт, черт.       Было темно.       Жуткое ощущение проносится по всему моему телу. Все мои внутренности скручиваются, не помогая мне в ситуации. Ногти впиваются в ладони, чтобы остановить паническую атаку, наступавшей с громадной силой, которая въелась болезненной удавкой.       Нет, нет, нет. Только не здесь и не сейчас.       Мне хотелось выть от бессилия. От слабости.       Я должна бежать к Франческе, которая могла быть где угодно, испугавшись сигнализации.       Дыши, Арианна, дыши.       Повторяла я про себя и пыталась оттеснить свою панику.       Я должна вернуть чертов контроль.       Должна.       Три вдоха.       Три чертовых вдоха, и я взяла себя в руки, направившись в сторону особняка.       Я старалась держаться ближе к стенам, но, боже мой, я перестала придерживаться этой схемы, потому что не могла найти Франческу. Её не было у особняка.       Послышался звук, отчего я содрогнулась в ужасе.       Не пистолета.       Посмотрев наверх, я увидела, как красное пламя летит к ночному небу, полыхая в искрах.       Салют.       Долбаный салют.       Больше не было сильного насвистывания ветра, лишь слабое дуновение, но этого было достаточно, чтобы до моих ушей донеслись чьи-то незнакомые голоса, которые громко шумели, словно пытались перекричать саму не без того ужасно громкую сигнализацию.       Господи. Что здесь происходит?       Я осматривалась по всем периметрам, но Франчески нигде не было видно.       Арианна, думай! Думай, думай…       Франческа не глупая, она не станет околачиваться у дома, если двери заперты…       Где же она тогда?..       И тут, как отбойный молоток, вспомнилось ее любимое место — пруд в конце участка. Мои ноги бежали к самому отдаленному месту от особняка.       Неожиданно уши забило от внезапного взрыва, а ноги затряслись от вибрации. Яркий свет вспыхнул позади меня. Я обернулась и чуть не согнулась пополам от погрома. Балетная студия горела в обжигающем языке пламени, которое охватывало всю верхнюю часть. В отблесках света я уловила несколько десяток силуэтов людей в маске, плясавших вокруг пожара, точно черти в аду.       Мне хотелось выть и скулить от такого хаоса и беззащитности.       Даже Адамо, как единственный мужчина с нами, не сможет локализовать такое количество людей. Оставалось только надеяться, что все в доме успели спуститься к подвалу и спрятаться в укромном месте, куда не всунется никто из чужих, не обращавшие никакого внимания на меня.       Это пока.       Но это дало мне форы.       Бежала так быстро, как только можно, лишь бы найти Фран и не думать о том, как им удалось атаковать особняк.       Возможно ли то, что все то время, как папа и дяди сосредотачивались на Нью-Йорке, эти твари таким образом отвлекали их зоркость, готовясь к этому нападению?       Я не хотела знать. Не хотела. Но ответ сам нашел меня.       Да.       Красивым словом, но ужасающим фактом.       — Арианна!       Моё горло сжалось, когда я увидела Франческу за кустом, тихо притаившуюся между ветками, поцарапавшие мои руки, когда я вытащила её оттуда.       Это место было не безопасным. Нужно найти другое.       Я заметно расслабилась, когда она была целой и… господи… живой.       — Что происходит? — спросила она меня, крепко обняв и плача. — По пути сюда я выхватила твой лук от страха.       Услышав это, я подбежала к тем кустам и заметила свое оружие, выдохнув.       Несмотря на то, что было не больше пяти стрел, все равно лучше, чем ничего.       Опустившись на колени, чтобы вытереть ей слезы, я посмотрела на неё, пытаясь собрать слова воедино.       — Франческа, мне нужно, чтобы ты постаралась успокоиться и сделала то, что я тебе скажу, хорошо? — на её едва заметный кивок я крепко схватила ее за ручку и побежала к самому высокому дереву, по которому я любила лазить будучи маленькой.       Я старалась игнорировать то, что творилось прямо сейчас.       Везде были выстрелы, смех.       Чему они радовались?       Разве можно радоваться такому беспорядку и разрушению?       Но они не были нормальными, их невозможно понять. И не стоит.       Добежав до нужного дерева, я опустила блочный лук на прохладную траву, которая зальется кровью в скором времени, если папа и дяди не подоспеют вовремя. В их телефоны должны были прийти уведомления об атаке в тот же момент, как включилась сигнализация.       Но что, если они все ещё в Нью-Йорке и не успеют?       Нет. Нет. Нет.       Этого не произойдет. Они скоро приедут.       Я присела перед Фран.       — Сейчас я подниму тебя, и ты ухватишься за вон ту ветку, что скрывается за листьями, а потом полезешь наверх. Франческа, и не смей останавливаться. Лезешь как можно выше. Главное, держись крепче. — Сказала я ей с полной серьезностью, но, увидев её дрожащие губы, смягчила голос. — Солнышко, всё будет в порядке. Скоро приедет твой папа и поможет слезть, увидь в этом позитив, — подмигнула я, чтобы не напугать её ещё сильнее, чем есть на самом деле. — И сейчас, пожалуйста, запомни: что бы ни случилось, не смей кричать или издавать какие-либо звуки, чтобы тебя не заметили. Это как игра в молчанку, только на дереве. — Поцеловала ее в лоб, и она обняла меня с тревогой на лице. — Давай, — подняв ее за талию, Фран потянулась за веткой дерева, после чего забросила ноги на другую, уверенно поднимаясь к верхушке.       Сзади меня хрустнула ветка.       Мой желудок упал, когда я увидела человека, собиравшего открыть рот в крике, чтобы подозвать своих, но упал замертво.       Не от пистолета.       Не от братьев.       Не от папы.       От моей стрелы.       Я не могла рисковать жизнью Фран, поэтому выстрелила прямо в сердце врага.       Это было моё первое убийство.       Что-то внутри оборвалось от осознания.       Кто знал, что одна единственная секунда, и ты мертв.       Один малейший шаг, и твое тело глубоко под землей.       Глаза начали покалывать, но я не позволила себе роскоши заплакать, потому что на его месте рискую оказаться я, потеряй на секунду бдительность.       Не сейчас.       Подумаю об этом позже.…       Потому что сейчас важно защитить свои жизни.       Я посмотрела на дерево и убедилась, что Франческа в полной безопасности на такой высоте, если сама не выдаст свое присутствие. Её маленькое тело скрывали листья, поэтому её заметить было невозможно.       Должно быть, я была на грани истерического срыва, потому что вместо того, чтобы последовать вслед за Фран, я остановилась от масштаба перед собой. Около пятнадцати людей в масках направились в особняк, стреляя в окна, которые громким звуком разбивались от летящих пуль.       Но это не было самым пугающим, когда я заметила три тени, направлявшихся к моему лабораторному домику.       Эти люди собирались поджечь и его вслед за балетной студией.       Я подбежала к пруду и встала на небольшой выступ, откуда открывался хороший обзор. Пустив стрелы в них троих, упавших моментально, я медленно, хватаясь за дерево, осела на землю.       Мне не хотелось думать, что я совершила. Не хотелось признаваться себе в содеянном… не хотелось давать эмоциям волю.       Плюс три.       Сколько ещё прибавятся людей к моему списку убийств? Буду ли я среди них?..       Папа, где же ты?       Все вокруг ощущалось мучением. Зрение затуманилось. Я едва могла различать смутные тени.       — Такая смелая, — протянул незнакомый голос с акцентом, заставив меня резко обернуться и ужаснуться человеку, стоявшего в пяти шагах от меня.       В его руках покоился пистолет, направленный на меня.       Я даже не успела бы потянуться за стрелой, потому что одно его нажатие, и я — труп.       Каждая частичка моего тела кричала бежать, но куда? Некуда… Слишком поздно.       Его руки были с рубцами и татуировкой. Облачен во все черное. Лица не видно. Он в черной маске.       В маске, на которой были капли крови.       Я сглотнула и встала.       — Кто вы?       Он стал наступать, выкинув свой пистолет, посчитав, что с такой, как я, расправится быстро. Он был не таким мускулистым и высоким, как мои братья, но физическая сила явно была на его стороне.       На что способны люди, чувствовавшие угрозу? Могут ли они нырнуть головой в кровавую бездну, лишь бы спасти свою жизнь?       Сегодня я сама отвечу на этот вопрос.       Попятившись назад, я увидела лежавшую последнюю стрелу недалеко от меня. Собиравшись потянуться за ней, из-за внезапного удара в грудь я отлетела назад, стукнувшись головой о камни рядом с прудом. Что-то острое прорезало мой затылок. Дыхание перехватило от боли.       — Пыталась спасти всех, а о себе даже не подумала, — поддразнил он своим веселым голосом, наслаждаясь этим зрелищем.       Я пыталась встать, но он сильно пнул в живот, вызвав мой вскрик.       Это было больно. Ужасно больно.       Не успев опомниться от одной боли, пронзила новая — мою щеку сильно обожгло от его звонкой пощечины, отчего почувствовала кровь, струйкой стекающей по щеке.       Его руки в сильной хватке схватились за мои волосы, нажимая на пульсацию в затылке. Он заблокировал мои ноги и наклонился передо мной, смотря прямо в мои глаза. Темные в темные. Два карих глаза.       — Ты заплатишь за каждую улыбку, — прошептал он через маску и снова ударил кулаком в живот, выбивая весь воздух из меня.       Глаза стали слезиться, но ни одной слезе я не дала скатиться.       Он не увидит моих чертовых слез.       Мои руки судорожно пытались дотянуться до стрелы в нескольких сантиметрах от меня, но он, заметив это, вытащил маленький кинжал из колена и яростная боль обожгла мне руку. Он прошелся острым концом по моему предплечью, удерживая за запястье, чтобы я не извивалась. Длинный неглубокий порез красовался на моей коже, из которого потекла красная кровь. Меня чуть не вырвало от вида крови.       Папа…       Что же происходит…       Когда этот человек отпустил мою руку, вернул кинжал в кобуру.       — Он дал мне приказ не причинять тебе такой сильной боли, но у меня иногда глохнет функция «подчиняться», поэтому я добавлю парочку болевых пороков от себя, — на этих словах он поднял меня на ноги, одной рукой стягивая волосы, а другой — сжимая моё предплечье с такой силой, что синяки покажутся уже завтра.       Если выживу…       Я закусила губы до металического вкуса, чтобы не напугать своим вскриком, так и норовившего вылезти наружу, Франческу, до которой хорошо доносились голоса.       Эта малышка не должна видеть всего того, чему я подвергаюсь.       Холодная вода стала пробираться мне под пижамные штаны, и я ужаснулась, став сильнее отбиваться.       Нет, нет, нет.       Вода была самым опасным и легким местом для совершения убийства.       Я изо всех сил ударила его локтем в бок, когда вода в пруду достигла мне до бедер, и он, наконец, ослабил хватку, выругавшись. Я пнула ногой в его колено, отчего он прогнулся, упав в воду.       Избавившись от него, я поспешила выскочить из пруда, спотыкаясь о камни, целенаправленно держа свой путь к берегу, но рука этого незнакомца потянула меня за лодыжку, и я с криком упала на живот в холодную воду, подняв брызги и отпугнув маленьких золотых рыб.       Человек в маске перевернул меня на спину и навалился на меня, свирепо дыша и обхватывая своими мозолистыми пальцами моё горло.       — Теперь понимаю, почему он тобой так одержим. Не только красивая, но и сильная. — Он разорвал мою футболку и стал касаться меня своими мерзкими руками. Я пыталась не заплакать от такого унижения. — Слишком красивая… Не зря Нино скрывал свою драгоценную дочь все это время. — Он поднялся к моей груди и стал её поглаживать, пока я пыталась оттолкнуть его от себя.       Руками нащупав в воде камень размером с ладонь, я сильно ударила им в его голову, и он взвыл от боли, но не встал с меня.       — Вот же сука, — он накрыл своей ладонью мне рот и погрузил мою голову в воду, отдалив меня от звуков сигнализации, пожара, выстрелов и своего голоса.       Я пыталась поймать воздух. Кровь заливала моё лицо. Мои легкие сжались в нехватке кислорода. Своими ослабленными руками я била его по груди, царапалась, барахталась беспомощно.       Шли секунды… минуты.       В глазах начало всё расплываться. Я не могла дышать. Не могла думать. Я была недалеко от потери сознания. Или вовсе — смерти…       В глазах мелькнули образы моей мамы, папы, братьев, подруг, Алекса…       Наверное, прошла целая вечность, как я пыталась вырваться из лап смерти в буквальном смысле, но всё безнадежно, нет смысла.       Сейчас хотелось всё, что угодно, лишь бы избавиться от агонии в легких. Казалось, смерть была единственным вариантом.       Я раскинула руки, перестав биться.       «— Арианна, не смей закрывать глаза!»       Не получается…       Несколько тысяч осколков вонзились в мою грудь.       «— Прошу, не засыпай. Ты — боец, так БОРИСЬ!»       Голос… этот голос в голове… отчего такой знакомый, такой родной…       Я чувствовала, как этот Голос молил меня не сдаваться, биться.       Скользкое, мимолетное касание рыбок по моим пальцам щекотало мою кожу.       Я подняла глаза к ночному небу и увидела сотни звезд, успокаивавшие когда-то меня. Видела луну, излучавшую яркий свет на мою изувеченную руку, которая не переставала кровоточить, окрашивая прозрачную воду в кроваво-красный.       Закрывая глаза, самая яркая звезда, мерцавшая ярче всех, была последней, что я увидела.       «— Прошу, позволь себе впустить меня в свое подсознание…»       Этот Голос в голове… хотевший спасти меня.       Он так манил, приятно обволакивая мой разум, как бальзам. Хотелось забыться вместе с ним и закончить всю обжигающую агонию внутри себя.       И чтобы избавиться от такой боли, нужно было лишь расслабиться. Нужно лишь отделить разум. Нужно лишь скрыть.       Хочется жить… Очень сильно хочется жить.       «— Позволь мне…»       И я позволила.