Нино
Из палаты Арианны донесся громкий и отчаянный крик. Я вбежал в палату с пистолетом и увидел, как моя дочь в мертвой хватке сжимала свой любимый светильник, разбившийся вдребезги от её силы и вызвавший кровь на её руках, потекшей струей на белоснежную простынь. Она сидела на койке и смотрела сквозь стену, словно пыталась что-то понять, что-то увидеть, что-то вспомнить. Рядом со мной оказалась Киара, сжимавшая свой рот ладонью, чтобы не заплакать от ужаса. Она сделала шаг к Арианне, но я остановил её. — Нино… — Нет, Киара. Не смей подходить к ней прямо сейчас. — Сказал я твердым голосом, но внутри я почувствовал страх за состояние Арианны. Она была похожа на бездушную куклу. Положив пистолет в кобуру, я боковым зрением заметил, как в палате выстроились Алессио, Массимо, наблюдавших за своей сестрой с полным непониманием; Итана, ужаснувшегося всему этому; Невио и Савио, в глазах которых горела чистая ненависть к людям, сделавших с ней это. Алессио собирался приблизиться к Арианне, но сказанное ею удивило и одновременно ужаснуло каждого. — Не подходите. Никто. — Ее голос звучал холодно, эффектно, а глаза были бесстрастны. — Выйдите все. — Арианна… — Что-то непонятно, Алессио? Я сказала вам четко и ясно: выйти каждому, — она посмотрела на своего старшего брата и в её глазах забушевала битва, холодная от боли, ненависть с любовью, а потом снова ничего. Вот теперь я стал бояться того, что для Арианны произошедшее стало переломным моментом. Катализатором, который может уничтожить её человечность. С её рождения я боялся её схожести со мной. Но с каждым днем она внешне походила на меня. Она была моей точной копией. И лишь её карие глаза, живые и всегда счастливые, как у Киары, всегда твердили мне, что моя дочь — не я, что Арианна — самый добрый человек на свете, как и её мать. Однако на момент ее нахождения после похищения я заметил ещё кое-что — глаза моей дочери. Они не были карими. Они были серыми. Арианна была единственной в своем роде, имея такую изюминку, когда в приступе злости — настоящей злости — её шоколадные глаза сменялись на стальные — серые. Но это было лишь однажды. Зато сейчас я готов был раскрыть все свои карты с уверенностью, потому что знал, что скоро, совсем скоро, я снова лицезрю её изменения. — Папа, пожалуйста, — тихо взмолилась Арианна, смотря на меня. — Покиньте все палату. Немедленно, — приказал я каждому, и все вышли, лишь Массимо с Алессио засомневались, но вскоре и они оказались за дверью, в последний раз бросив на свою сестру взгляд, полный вины и сожаления. Киара все ещё не отпускала мою руку, дрожа всем телом. Я поцеловал её в лоб. — Тебе тоже следует уйти, Киара. — Нет… Я отрицательно покачал головой. — Это для твоего же блага, Киара. — Подтолкнул я её к выходу, и она, всхлипывая, ушла к сыновьям. Я подошел ближе к дочери и сел на край кровати. Изучив её ладони, я заметно расслабился. Впрочем, крови не так много, чтобы говорить о чем-то серьезном. Я мог бы прямо сейчас вылечить её раны, но прошлое снова держало ее в безжалостной хватке, и меня беспокоило, что она, как и после похищения, не захочет, чтобы к ней кто-то прикасался. — Мне необходимо вылечить твои раны, Мерцание. — Получив молчаливый кивок, я продезинфицировал руки и снова взглянул на неё. Её кудри прилипли к коже от пота, а губы кровоточили от чрезмерного кусания. — Это может быть довольно больно. — Я смогу вытерпеть, папа. Арианна говорила правду. Я никогда не мог понять, когда ей больно, потому что она очень ловко скрывала свою эмоциональную часть ото всех. Но я все равно выдал ей Тайленол, который она выпила. Я быстро вытащил два осколка, которые не зашли глубоко и можно было не зашивать рану. Влажной тряпкой вытер её руки от крови, потому что вряд ли она сама сможет добраться до раковины, и перемотал бинтом. — Что случилось? — спросил я. — Тебе всегда снились ночные кошмары, но в этот раз это вышло на слишком опасную стадию, Мерцание? Она тяжело вздохнула. — Да, — пробормотала Арианна. — Я поговорю с твоим психотерапевтом и… — Папа, — перебила она меня, не дав закончить. Я оценил её выражение лица, но она стала нечитабельной. — Я не уверена, что готова видеться с ним и говорить о кошмарах. Мне бы хотелось забыть о сне, в котором труп преподносит свое сердце, как подарок… — она осеклась. Со стороны я выглядел слишком спокойным, но внутри меня что-то рухнуло. Этот её кошмар мог быть её воспоминанием. Блядь. Что с дочерью произошло много лет назад? Она была ровно неделю в руках врагов, но за эти жалкие семь дней изменилось многое, в частности — Арианна. Мы так и не смогли найти тех, кто был причастен к её похищению и это заставляло меня злиться на самого себя. Тот кошмарный день, когда мы нашли её маленькое тело в студеную зиму в окружении воронов, все ещё хорошо помнился мне. Было неизвестно, сколько она пролежала на сильном морозе в своем белом платье, но то, что она выжила при таких суровых условиях — чудо. После этого она ушла в себя на восемь месяцев, толком не общаясь ни с кем, но помогала каждому, кому была необходима помощь. Она была живым призраком. И спустя время Арианна стала приходить в себя и стала нормальной, стала прежней. Когда я впервые решил с ней поговорить о том, что с ней там случилось, она поразила меня своим ответом: «— Не помню…», — семь букв, два слова, одно предложение, и этого было достаточно, чтобы я убил весь чертов городок с мексиканцами от демонической ярости, от разъедающей вины перед единственной дочерью. Что с ней там произошло, раз её подсознание решило скрыть этот случай? Этот вопрос я задавал каждый раз и по сей день, но в одном я был уверен точно — что-то ужасное. Именно поэтому я пришел к решению — когда Арианна настаивала на том, чтобы вспомнить — обмануть её разум с помощью её психотерапевта, который на протяжении последних нескольких лет запутывал её дорогу к утерянным воспоминаниям, неправильно её направляя. Арианна замешкалась. — Что, если я больна, папа? — Не смей даже думать так. Ее губы дрогнули в полуулыбке. — Все эти сны… ты же не думаешь, что это мои воспоминания? Потому что впервые, папа, это выглядело так реалистично, что я испытала настоящий страх. Всё то время, что я гналась с мистером Кларком за утерянной частью памяти, показались спустя столько работ и усилий, и каким образом? Сном. Не местами, которые я любила посещать, не игрой на скрипке, к которой я все ещё боюсь приблизиться, не рисованием, а сном. Или правильнее будет сказать прошлым? — поколебавшись, она встала с постели. — Просто… это слишком. Вот почему ты был против этого. Я смотрел на её фигуру. Арианна не должна была вспоминать ради своего же здравого рассудка. Но воспоминания стали приходить ей через сон. А как? Черт возьми. Я был уверен в том, что её уже никогда не будет беспокоить её прошлое, поэтому разрешил Итану появиться в её жизни. И прошло ведь несколько дней, как она была с ним и всё было нормально. Значит, это точно не было вызвано им, который был когда-то связан с ней. Тогда что посодействовало этому? — Я причиняю боль маме и братьям, так ведь? — Они справятся, — соврал я. Ей не стоит знать, как Киара плачет каждую ночь, а на утро улыбается дочери; не стоит знать, как я застал Алессио с выпивкой в руках; не стоит знать, как Массимо не выходил целые сутки из комнаты, а когда вышел — убивал каждого врага. Каждый из них сломался. Потому что они чувствуют это во второй раз. И на этот раз никто из нас не знает, сколько пробудет Арианна в таком состоянии. — Папа, что означает это выражение твоего лица? — спросила она. Я не ответил. — Я чувствую, что ужасы моего прошлого держат меня, имеют власть надо мной, и пока я не преодолею это, будет только хуже. Я отрицательно покачал головой. — Папа, мне нужно это сделать. Иначе это поглотит меня полностью. Как бы страшно ни было, я должна вспомнить. — Есть вещи, которые должны быть похороненными. Твое прошлое одно из них. Я не знаю, что ты увидишь и узнаешь, если ослушаешься меня, но не дави на себя. — Я встал и заметил, как напряглось тело Арианны, когда собирался положить руку ей на плечо. Воздержавшись, сделал несколько шагов назад, давая ей больше пространства. Она расслабилась. — Спасибо. — За что? — удивился я. — За то, что понимаешь меня. Тяжело вздохнув, я вышел из палаты, плотно закрыв дверь. Арианна не послушает меня и сделает всё по-своему. Она никогда не поддавалась чужому влиянию, даже моему. — Сможет ли она пережить это? — вопрос Итана, наблюдавшего через стекло за Арианной, заставил меня остановиться. К моему сожалению, я не знал точного ответа. Подойдя к нему, я сжал его плечо. — Не вини себя. — Как я не могу? — жестко процедил он. — Именно она стала причиной продолжения моей жалкой жизни, она вселила надежду, а сейчас я не могу помочь ей, как когда-то она помогла мне. — Арианна сильная. — Вы думаете, что она вернется к нам такой, какой была все это время, или такой, какой стала после похищения? — он повернулся ко мне и глаза его потемнели. — Она вернется к нам.Алессио
Я стоял, облокотившись о стену и смотрел за сестрой, которая играла в шахматы со своим психотерапевтом. Она не видела меня, и я старался не показываться ей, потому что видеть её выражение лица был не готов. Холодность. Она на протяжении недели общалась только с отцом, а редко — с мамой, которая становилась печальнее с каждым новым днем. Мои внутренности жаждали насилия и мести. Я не могу забыть обо всем этом и мне хочется, чтобы все, кто притронулся к ней, истекли кровью, хочется сломать этих подонков. Арианна встала и попрощалась с мистером Кларком. Когда она подняла свои глаза и встретилась с моими, её рука автоматически потянулась к её синей ленте на запястье. Я отшвырнул сигарету и ушел. Внутри всё сжалось. Ее лента появилась после похищения и после этого она с ней никогда не расставалась, и на моменты её страшных эпизодов или боязни кого-то, она сразу тянулась к ней, чтобы успокоиться. И сейчас она боялась меня. Распахнув двери, я собирался выйти из больницы, но голос Арианны остановил меня. — Алессио, подожди. Я обернулся и увидел сестру в двадцати метрах, которая теребила свое тонкое белое платье своими забинтованными руками, заставляя меня ещё больше пронзить холодной решимостью убить всех. — Я не боюсь тебя. И никогда не боялась. Я не хочу, чтобы ты с Массимо считали, что меня ужасает ваша компания. Вовсе нет. Хочу дать вам знать, что я люблю вас так же сильно, как и раньше. Не усомнитесь в этом, пожалуйста. Не могу видеть, как вы страдаете, не стоит терзать себя. Я смогу вытерпеть всё, но не это. Мне не хочется потерять вас. — Голос её стал тише, а глаза — потеплели. Она подошла ко мне и, закусив губу, обняла крепко. Зная, что ей близость дается очень сложно, мне хотелось утонуть в этих ощущениях, потому что ее объятий стало достаточно для того, чтобы убедиться, что Арианна всё ещё с нами. Внутри меня что-то кольнуло и сделалось легким. Её запах ванили сбивал больничный аромат. Я обнял её в ответ, зарываясь в волосы. — Мы всегда будем рядом. Что бы ни случилось.***
— Ты ведь злишься на меня, правда? — усмехнулся Ноа, стоявший спокойно. Я направил свой пистолет на него, в то время как он даже не дернулся. — Злость вызвана тем, что это я вытащил вашу любимую младшую сестру и привез в больницу, когда вас, братьев, не было в ее переломный момент, когда она больше всех нуждалась в защите и помощи, — он смаковал каждое слово, чтобы каждая гребаная буква дошла до моего сознания. И у него получилось, потому что я выстрелил в окно рядом с ним, едва сдерживая свою ненависть. Этот ублюдок говорил правду, о которой я не хотел знать. Что это он вытащил Арианну из лап смерти; что это он нашел её. Все наши планы по истреблению мексиканцев сработали, но потом, когда мы собирались возвратиться обратно в Лас-Вегас, узнали, что на Изабеллу собирались напасть и похитить, и если бы мы не подоспели вовремя, то она была бы не с нами. Вот почему мы задержались. Я готов был метать огни и истребить всех и сделал бы, но в это же время на наши сотовые пришло уведомление, что особняк взломали. Время на возвращение домой заняло бы более четырех часов на небе, а к этому времени могло произойти всё, что угодно, и тогда папа, не задумываясь, попросил Николаса Картера, уехавшего раньше нас всех, поехать к ним и защитить каждого. Потому что их дорога заняла бы полчаса. По просьбе отца Николас сделал то, что от него требовалось. Все были в порядке, только Арианна пострадала, которая лежала в больнице к нашему приходу. — Хочешь, чтобы я выстрелил тебе в живот, туда, где рана ещё не зажила до конца? Так желаешь закончить начатое? — спокойно спросил я. Ноа медленно усмехнулся. Его выражение лица мне не нравилось. — Хм, будет ли тебе интересно узнать, кто выстрелил в меня? — он заставляет меня своими словами превратиться в страшную версию себя. — Как ты посмотришь на то, что мне удалось прикоснуться к ней без вашего спроса? Или перефразируем вопрос: что, если я уже прикоснулся к ней? — хищно посмотрел он на меня, и я набросился на него, приставив к его горлу нож. — Я убью тебя. — Поверь, мне тоже хочется твоей смерти, — грозно прошептал он и оттолкнул меня от себя, вытряхивая невидимую пыль со своей белой рубашки. — Если бы не Арианна, твой труп красовался в моем доме, — бросил он и исчез за поворотом. Я был сбит с толку. Какого хрена он только что сказал?