Долорес-Её Святейшество

Черная вуаль скорби Как будто ждав окончания молитвы, он бросил мою руку, медленно закрыв глаза он окончательно побледнел и сделал последний вздох. Он ушёл с нежной улыбкой на лице, достигнув полного удовлетворения . Таким я запомнила его на вечно. Я в последний раз поцеловала его в холодные губы. На моём лице полились мокрой дорожкой слёзы. — «Что то точно изменилось во мне» —подумала я. У меня больше не было и толики желания плакать, но всё равно слёзы струились и струились по моему лицу. Я поджимала губы смотря на бездыханное тело. Я не могла понять, почему любящий брат, который играл со мной в детстве, может умереть. — «Я теперь совсем одна. Одна.»— В какой то момент, выглянуло солнце и осветило лицо мертвого. Нарушая загробную тишину, вошёл адъютант вместе с Офелией. Она бросила на меня сочувствующий взгляд, а мужчина приказал слугам накрыть тело и вывести меня из покоев. Девушка кинулась выпроваживать меня, но я всё равно смотрела пустым взглядом на мертвого. Она ласково говорила и просила пойти с ней, но моё упорство остаться на кровати было сильнее.Моё сердце обливалось горечью и кровью, а на слёз не хватало сил. Тело оцепенело и я смотрела на этот мир с ненавистью в душе. Леди схватила меня за руки, и потащила меня из комнаты. Через несколько дней я уже собиралась на поминки. Офелия стала моей доверенной фрейлиной, кроме неё я не хотела видеть никого и пару слуг. Она выполняла работу и фрейлины, и камеристки ухаживая за мной. Я заболела меланхолией, это было хуже любой болезни. Я не смыкала глаза ночью от воспоминаний о брате, пока моё тело от бессилия не засыпало само. Но я все-таки решилась выйти в свет. Я никогда не думала что мой выход в свет будет именно таким: на поминках моего брата. Я осмотрела свою комнату хорошенько, и кинула взгляд на высокий потолок комнаты. Он был украшен борельефами в виде узоров и многочисленных орнаментов. А в центре белоснежной потолочины цеплял взгляд большой плафон, выполненный в ренессансе. С высока на меня глядели ангелы и святые , находящиеся в нежно-розовых облоках и лазуритных небесах. Вся комната была выполнена в молочных и персиковых тонах, она тонула в обилии роскошного убранства. Кровать была больше меня в несколько раз и была снабжена балдахином. Под ногами шелестел цветочный ковёр, располагаясь на всём низу комнаты. Высокие портьеры разнообразили орнаментами, украшая панорамные окна. После скромности кельи в монастыре, я долго привыкала в жизни в хоромах. Но это щегольство не спасало меня от скорби и одиночества. Слуги не могли мне заменить семью, подружка сколько не утешала меня и не ласкала словами, я всё равна была лишена радости в жизни. Я не находила места для счастья, будь это робкая обитель или богатый дворец. Я не редко корила себя, задаваясь вопросом: зачем мне эта юдоль? Зачем жить без близких и опоры? Бывшая во мне религиозность начала угасать, я больше не надеялась на Божью помощь. Мне теперь не нужно строить праведную послушницу и молить Господа простить все мои мелкие прегрешения. Я планировала свою жизнь так, что мне до конца жизнь необходимо было играть роль послушницы, а потом принять обеты и умереть, слушая мольбы сестер. Мои раздумья нарушила горничная, которая собиралась меня подготавливать к мероприятию. Она помогла мне встать с кровати, а потом раздела меня до гола и посадила в теплую ванну., наполненную лепестками цветов и целебными травами. Я лениво протягивала руки и ноги для растирания мылом и глядела в одну точку. Я ощущала себя тяжелобольной, хотя я не болела физически. Моя удрученность свалила меня в постель, я не хотела не ухаживать за собой, не есть. В большинстве своём, я лениво дремала и думала о своём. Только изредка меня поднимали горничные покормить меня и омыть. За закрытой дверью я проливала слёзы. На меня нельзя было потрафить. Я всегда была недовольна чьим либо усилиям увеселить меня. Офелия пыталась меня развлечь, и уговарила меня слушать романтические романы, и это отвлекало меня. Но сейчас я немного отходила от скорби, горничная по имени Лея натягивала на меня панталоны и затягивала тугой корсет. Она была искренней , и крайне мягкой со мной. Служанка безропотно сносила мою молчаливость и холодность. Лея расчесывала мои волосы и валила комплементами о моей чудной по её мнению внешностью. Облачив меня в траурное платье с кучей рюшей и широченными плечами, она подвинула зеркало во весь рост и наставила меня посмотреть в него. Я наотрез отказалась этого делать, так как не хотела нарушать свою традицию с монастыря. Я не хотела больше заботится о своей внешности , и прибывать в аристократичном тщеславии. Меня пугало то, как я могла изменится за все эти годы проыеденные в монастыре и пансионате . Моя внешность могла изменится с детства и в худшую сторону. Глаза могли ещё больше покраснеть, некоторые люди находили это жутким , что мои глаза менялись на свете с голубого на синий. Моя кожа с годами могла ещё сильнее побледнеть, не отличаясь от цвета кожи мертвеца. Но, Лея опрометью повернула меня к зеркалу, а после сильнее заулыбалась —Вы только посмотрите, как вам идёт это платье! Самая удивительная красавица, которую я видела! — она восторженно заявляла это, заставляя меня краснеть. Её не смушало то , что это было траурное платье. Она хотела подбодрить меня несмотря не на что. Белые волосы доходили до плеч, обрамляя моё бледное лицо. Глаза с туманным взглядом обозревали отражение в зеркале, в тени заливаясь светло-голубым цветом. А курносый нос будто смотрел вверх. Кончики ушей были заострены, но не очень длинные . —Вы теперь поверите мне на слово, моя принцесса? —Все равно, я не считаю себя красавицей. Дамы из высшего общества могут похвастаться своей подходящие под стандарты внешностью, а я нет. —Знаете, принцесса , мне кажется если стереть с с лица аристократок макияж, останется нечего хорошего. — она тихо усмехнулась, расчёсывая мои волосы. —Прекрати мне льстить, Лея. Ты же понимаешь, я это не люблю. —Не думаю что я вам потрафлю, я говорю вполне искреннее. —она улыбнулась ещё сильнее. Она накинула на меня чёрную , полную узорами вуаль. Ткань закрывала мои глаза, доходя до носа. Она не была столь плотной , и я в ней чудесно видела .Так людей не смущали мои волосы и лицо. Офелия и Лея отправились со мной на экипаже, а также рыцарь Эдмунд и его команда рыцарей ехал на лощадях, позади кареты. На заупокойную службу мы ехали в часовню Святого Авраама. Там проводят службы обычно до захоронения, а хоронят в Императорской усыпальнице Санктитас . По моему прибытию на событие, я посмотрела на здание. Фасад часовни был прямоугольным и выполненный в готическом стиле, а на вершинах красовались шпили. Кирпич казался золотым, но на самом деле был серого цвета. Панорамные окна виднелись повсюду на здании. У входа виднелся флаг Империи, с золотым орлом и солнцем. Это место веяла умиротворенностью и сохранённой памятью о средневековой Санситас . Выходя, меня поприветствовали все прибывшие на мероприятия люди из высшего света. Они разглядывали меня с ног до головы, принося соболезнования об моей утрате. Передо мной открыли тяжелые каменные двери, а за мной пошли мои сопровождающие. Я подняла голову и увидела множество переплетающихся потолочин, украшавших капеллу. Разноцветные геральдические знамёна рыцарского Ордена и знатных семей помещены над верхними галереями хора. Под которыми дамам и кавалерам присваиваются места в часовне на всю жизнь. Над входом красовались блестящие фрески, сквозь которых освещалось помещение. Я встала в первом ряду с моими слугами и приблеженными к императорской семье. Отец также пришёл , и положил руку мне на плечо. Я не узнавала его, седина покрыла всю его голову и бороду. А морщины обступили всё высокое чело. Его губы были поджаты, он не мог даже поприветствовать меня речами, после долгой разлуки. Глаза оставались на мокром месте, но пожилой все равно сдерживался чтобы не дать волю эмоциям. Я поцеловала его в старческий лоб, чтобы утешить его. Хотя он не уделял мне внимания в детстве, и его решением было сослать в монастырь, он искренне хотел меня защитить. В глубине души я его любила, но в тоже время я была на него в глубокой обиде. Все равно, я не показывала это. Вдруг, рыцари вынесли закрытый гроб задрапированный в гербе империи, и обвешен всяческими венками. На крышке гроба присутствовал его меч, в символ того что принц браво сражался и служил империи. Запели клирики молитвы на латыни, а светские персоны одетые во всё чёрное молча наблюдали на процессией. Когда гроб приближался к ним, они уважительно склонили головы. Гроб установили на пол, а церемониальный служитель убрал атрибуты принца. Вышел главный архиепископ церкви в своей чёрно золотой мантии, и начал возглашать торжественные речи —По своей божественной милости, Господь забрал у нас Его Высочество, он послужил верой и правдой Империи, храбро воюя на фронте. Мы должны помнить об его истинной христианской вере, и какие плоды дала это вера. — На этом моменте я не смогла сдержать слёзы, все переглянулись на меня, и я бросилась прочь из часовни. Начался переполох. Сначала меня окликнул отец, а потом устроили за мной погоню стража и рыцари. Сняв туфли , задирая юбку наверх, я еле спряталась в кустах леса недалеко от часовни. Я неосознала что я сделала. Мои мысли были только об одном, сколько слухов будет обо мне сказано. Насколько я не отвественная принцесса, насколько я сентиментальная и чувственная натура,что даже не могу сдерживать слёзы на торжественном мероприятии. Вот что обо мне будут судачить, и я уже мысленно была готова к этому. Захотев пролить слёзы ещё малость, я услышала мужские голоса и лощадей , и сразу притихла. —Ваше Высочество, я понимаю что вы не любите общественных мероприятий, но вы должны немедленно вернуться к отпеванию. Иначе люди заподозрят что-то не ладное. —поучал спокойный голос. —Я приехал в Санситас чтобы переговорить с Императором об мирных соглашениях после войны, а не на чьи-то поминки. —Имейте совесть , принц. Это банальное уважение. Вам так трудно выстоять церемонию? —Да, трудно! — повышал низкий голос аристократ—Эй, Исаак , ты не слышал чей-то шелест в кустах? —он направил взгляд прямо в кусты где я сидела. —Может кролик, слышал имперские леса богаты живностью. —Тогда я обязан его пристрелить. — он усмехнулся, и достал револьвер из-под пояса и прицелился в кусты. Не долго думая, Исаак загородил собой кусты и начал причитать. —Вы в курсе что в Империи нужно получить специальное разрешение на охоту? Так как все леса причисляются к заповедным, из-за редких видов животных. —Ладно, твоя взяла. Но мы должны убедится, что эта тварь не испугает лощадей. —он опечалено вздохнул, кинув взгляд на черную и белую кобылу. Черноволосый парень, опрометью взял меня за плечо и надменно посмотрел в глаза. —Вот видишь, Иссак я не один сбежал с поминок. —Кто вы, и что здесь делаете, молодая леди? —белобрысый нагнулся ко мне, и томный голосом побеспокоился—Лес не лучшее место для юных дам, как вы. Я растерялась и начала нести белиберду —Я-я.. Моё имя не имеет значения.. Я не подслушивала вас, я только укрылась в кустах чтобы уединится.. —заливаясь пунцовым цветом, я оправдывалась. —Значит, вам тоже не нравятся светские мероприятия как и мне? — каштановые глаза смотрели мне прямо в душу, а лицо слегка улыбалось на мои препирания. Белоснежная кожа светилась прямо как у принца, а смольные волосы непослушно свисали на лицо. Он был одет в модный сюртук, что заставляла меня его пристально рассматривать. Либо я была влюбчивая, либо он был очень хорош собою. Я только и смотрела на его лицо в оцепенении , и не могла нечего ответить. —Леди, вы больны? —Понимаете, я просто хотела побыть одна после… —Вам, принц, приходился кем-то близким? —нарушил мою речь белобрысый, посмотрев сочувственным взглядом. —Можно и так сказать. —я полностью поникла, опустив взгляд вниз. —Мои соболезнования, Леди. —он волнующе посмотрел на меня своими зелеными глазами, он был тоже очарователен, но по своему. Я находила его крайне заботливым ко мне. Он не стандартно носил белые длинные волосы в косичке, словно женщина. На его прямом носе распологались пенсе , закрепленные серебренной цепочкой к чёрному фраку. —Спасибо вам за сочувствие. —Будет справедливо если моего имени вы тоже не узнаете, и приношу вам тоже, мои глубочайшие соболезнования. — вмешался в разговор черноволосый. —Может, мы окажем вам услугу, и подвезем вас? —Будет постыдно бросать даму неизвестно где. —он галантно подал мне руку,помогая мне встать с земли. —Спасибо за вашу любезность, но я обязана вам отказать. Не сочтите за грубость, но меня уже ищут. Я пойду сама. —Берегите себя. — они вежливо склонили головы, на ответ я тоже вежливо себя повела. Я побежала обратно к часовне, где ждала меня Офелия с экипажем. —Где вы были ,принцесса? Вас везде искали! —она бросилась ко мне, ухватив за плечи. —Не имеет значения, поехали во дворец поскорее. — я настойчиво шла к экипажу. —Но как же служба? Что подумают другие? —Офелия, я ошиблась. Я ещё не оправилась, и не готова к выходу в свет. Вся поездку мне причитала фрейлина, а Лея отчитывала меня за неакуратнотность. Также они искренне волновались за меня, и спрашивали не ушиблась ли я. Но по приезду во дворец я улеглась в свои покои, а под вечер меня ждал сюрприз. Горничные разбудили меня ото сна, и наставили спустится в кабинет отца. Когда я вошла в комнату, меня охватил ужас. Я не могла поверить своим глазам, подумала что ослепла, а все происходящее это игра моего больного воображения. —Вы двое,тишина. Подумать только, вся страна думает что у них нет наследника на престол! —отец повышал тон, раздаваясь на весь кабинет. —Отец, повторяемся не впервый раз, нас похитили с фронта и хотели убить. —мужчина говорил сдержанно, но вполне убеждающе. —Нас держали в заложниках, пролей милость. — парень держался за край письменного стола, а другой рукой держась за трость. —Барретт, сиди. Не хватало того, чтобы ты через силу стоял. — «Тебе врач наказал сидеть и лежать», —мужчина говорил холодным голосом, беспокоясь. —Барретт! Адам! —я крикнула на весь кабинет, утопая в слезах. Мои слёзы не вольно струились по всему лицу, вызывая красноту по всей физиономии. Я хныкала как маленькая девочка, и не толики от этого не стыдясь. Не могла поверить , что мои братья живы и сейчас стоят передо мной. Думала, что это иллюзия в моих глазах, и мираж пройдёт, оставив меня одну. Я видела двух повзрослевших мужчин, которых запечатлела в памяти лишь как детей. В конвульсиях я ринулась на пол, но в тот момент меня подхватил старший брат на руки. Он начал меня ласково утешать, убаюкивая в объятьях. Своей сильной рукой,он осушил моё мокрое до ниточки лицо, а потом принялся гладить голову. Принц по-братски проявлял свою любовь, по которой я столь истосковалась взаперти монастыря. —Да, я здесь сестренка. Наверное, тебя научили жить в монастыре? —он усмехнулся, подбадривая речами. Барретт бросился на пол, кинув трость он начал обнимать нас вдвоём. Я посмотрела скорбным взглядом на него, его левая нога была полностью нерабочей.