Al escondite

      — Я бы дала ему отпор!       — Не сомневаюсь, — рассеянно бормочет мужчина. Дороги не разбирает, идет наугад. Джорджия смиренно следует за ним, забывая про сладости. Самый лакомый в мире кусочек держит сейчас ее за руку. У него горячая ладонь — кровь бурлит по венам.       Неожиданно студентка сбавляет шаг и обескураживает преподавателя вопросом:       — Вы знакомы с Человеком-пауком?       — Нет.       — Он альфа.       — Рад за него, — отрывисто отвечает Мигель, замечая на себе настороженные взгляды прохожих. Со стороны, должно быть, они прекрасно смотрятся вместе. «Милая» пара. На его фоне любая девушка выглядит миниатюрной, как подросток.       Терпение льется через край; Ее течку плотиной не остановить.       Я устала.       Я так больше не могу.       Их мысли и желания совпадают.       На девчонке сегодня обычное желтое платье чуть выше колен. При сильном ветре всё будет напоказ. Идеальный для своего состояния подобрала наряд. Он не удивится, если она вообще без нижнего белья.       Ноги приводят его к дому.       — Что дальше? — осматривает она с любопытством незнакомую местность — в этой части района не бывала, только проездом.       Тонкие пальцы сжимают его крупную ладонь, надеясь услышать пути решения их общей загвоздки. Эгоистично будет предположить, что лучше ей испытать это в первый раз с ним, а не со случайным встречным или однокурсником.       — Расскажите о таблетках, ну и о блокаторах…       Проходят аккурат мимо сидящих на лавочке престарелых женщин. Теперь у сплетниц точно появится важная тема для обсуждения. От косых взглядов и слухов Мигелю не избавиться. Мысли о переезде в глухую деревню отныне станут посещать его чаще.       Разговоры — последнее, что сейчас волнует альфу и омегу. Особенно бессмысленные. Поздно принимать блокаторы, поздно принимать ослабители течки. Путь назад отрезан.       О’Хара почти тащит девушку за собой, не дожидаясь лифта на четвертный этаж. С его выносливостью пробежать несколько лестничных пролетов, — как чихнуть, а Джорджия задыхается, но она не жалуется, полностью позволяя ему контролировать всю ситуацию.       И эта покорность добивает Мигеля.       — Противозачаточные препараты принимают до наступления течки. Все симптомы исчезают: запах, спазмы, выделение смазки… — речь сбивается. Мигель заталкивает девушку в свою квартиру, уже не убеждаясь, что их могут увидеть вместе. — И неконтролируемое желание трахаться.       Она налетает на стену. Ничего не меняется. При любой другой обстановке Джорджия сморщилась бы от грязно-откровенных выражений мужчины, но она хочет его слишком сильно. Инстинкт затмевает остальные чувства и притупляет способность мыслить рационально.       — Принимать нужно минимум за две недели до течки. Потом они бесполезны. Довольна?       — Не совсем.       — Ослабители принимают… Да заебало, — глухо шепчет мужчина, едва не совершая бросок на беспомощную жертву. Следовало бы поставить себя на ее место, взглянуть со стороны на свое поведение. Любая девчонка испугается громилу, приняв его за маньяка.       В глазах Джорджии сплошная, ослепляющая похоть. Едва ли она понимает смысл сказанного им. Единственное, в чем омега нуждается в такие периоды — в облегчении. Он знает, слишком хорошо знает, о чем она думает; что представляет.       Нужно держаться. Нельзя срываться, рисковать причинить ей боль. Раны девчонки не будут заживать за счет ускоренной регенерации. Это хрупкое, маленькое создание. Глаза мужчины расширяются. В ней от силы килограмм пятьдесят. Пушинка, которую легко сломать.       На нем лежит полная ответственность за всё то, что произойдет дальше. Джорджия потрясена новыми ощущениями, за гранью познания обычным человеком. Для него же чувства сверх обострены, только он знает, что делает и прекрасно отдает себе отчет в действиях.       Она не подходит.       Не должна быть здесь.       — Мистер…       От звука ее робкого голоса мужчина закрывает глаза. Не видит, но слышит стук каблуков; слышит отчаянные удары сердца. Она не боится.       — Я хочу вас.       Душа воет, чувствуя под ногами край обрыва.       — Сэр?       Удлиненные когти впиваются в ладони, оставляя колотые раны. Джорджия неотрывно наблюдает, как светлый ковер окропляют капли крови. Зеркальное дежавю. Столь маленькая, но будто заполняет собой всё пространство. Он всерьез опасается, что она попросту физически не выдержит.       — Мигель…       Воздух становится разряженным и насыщенным железом.       — Пожалуйста, — молит она, берет его за руку и направляет под подол платья. Мигель разжимает кисть. С глубоким вдохом он открывает глаза. Чувствуя, что мужчина не собирается отпираться, Джорджия обнимает его за шею и прижимается лбом к груди. Выше не достать. — Всё будет хорошо. Я хочу этого.       — Не со мной.       — Заткнитесь, — шепчет девушка, облизывая губы. — Я вся ваша. Просто сделайте это, — слезно просит, удерживая его запястье. — Прошу.       Пальцы неловко и торопливо пробегаются выше — по выступающей бедренной кости. Джорджия дышит громче. Чаще. В предвкушении нечто невероятного. Она никогда бы не подумала, что проблему реально можно решить сексом.       Квартира О’Хары станет для нее временным прибежищем. Это протянется ни день, и, быть может, ни два. В случае пропажи первым делом копы сунутся искать ее там, где видели случайные очевидцы последний раз. След приведет сюда.       — Черт. Напомните потом кое-что сделать.       Мужчина отвлеченно кивает, не спрашивая, о чем именно напомнить и когда, а она не объясняет ничего. Все фразы, прорезанные их дыханием в унисон исчезают в пустоте.       Пальцы спускаются ниже. Не прогадал — девчонка без белья. С внутренней стороны ее бедра мокрые и липкие. Смазка смешивается с его собственной кровью, пробуждая звериное желание заполучить омегу.       Правильнее будет вразумить ее, сказать, что происходящее между ними — полное безумие; выставить за дверь и потребовать никогда больше не приближаться. Хоть добивайся судебного запрета — любыми средствами построить стену.       — Еще не поздно…       Бредовый самообман.       Со всех сил она тянет его за воротник, отчего ткань рубашки врезается в шею. Мигель не сводит взгляда с приоткрытых губ своей студентки, оглушенный мольбами и биением сердца птички колибри. На пределе возможностей.       — Всё хорошо, мистер О’Хара. Это должно случиться.       Так было суждено.