Натаниэль ехал на машине в направлении какого-то парка. На тот момент, было уже четыре часа утра. После безжалостного убийства, Нату почему-то захотелось найти высокое дерево и забраться туда, чтобы почитать книгу, которая попалась ему под руку. Зачистка места, где был убит Дрейк Спир, заняла больше времени, чем обычно. Ну, это и понятно, ведь нужно было полностью убрать следы столь жестокого убийства. Натан гордился бы сыном. Для кого-то гордость отца за сына — это что-то хорошее, но не для младшего Веснински. Его отец поощрял лишь хладнокровную жестокость. И хотя Натаниэль не хотел быть похожим на отца, он ничего не мог с этим поделать. Он фактически на крови поклялся главе клана японской мафии, что будет Мясником.
— Я не хочу быть таким. Мне не нравится запах крови или вид расчлененного тела. Я предпочитаю привлекать внимание своей «красотой» и дорогими вещами. Люблю гоняться по полю с клюшкой в зубах и играть в «стикбол», как это называет Эндрю. Я ведь довольно красив. Но за жестоким детством следует тяжелая юность. Жаль, что я внешне не похож на Мэри. Но если я буду о чем-то жалеть, то точно попытаюсь убить себя в будущем. Зачем мне жить как раб, если я могу жить свободным? Почему я не могу наслаждаться тем, что имею? Какой тогда смысл в этой жизни. — спросил Натаниэль, встряхнув рыжими волосами и ухмыльнувшись.
— Раб тот, кто не сопротивляется. Я не могу не сопротивляться. И я не раб. Почему бы мне не попытаться получить от жизни то, что я могу от нее взять?
Размышления вслух всегда успокаивали Ната. Спорить с самим собой было очень интересно, особенно тогда, когда умирал от боли. Когда Нату было девять, в гнезде, он придумал Нила. Нил это Натаниэль. Два лица одного человека. Всё что нравилось в себе, Нат давал Нилу. А также, всё что нравилось, но чего он не имел. Нил для Натаниэля стал отдушиной в мире полном тьмы. Он не видел Нила, лишь представлял словно в разных ситуациях Натаниэль Веснински и Нил Джостен менялись местами. В итоге, все качества одного человека разделились на два образа, оставив собой два человека которые в общем и целом нравились Веснински. По крайней мере, Нила он обожал. Нил словно стал отдельным существом, которое благодаря этому было легче принять.
В принципе, Натаниэль не был плохим для самого Веснински. Если рассматривать его со стороны, то он был харизматичным, остроумным, умным, красивым и опасным парнем. Ники только об этом и говорил.
— Думаю, с этого дня я сделаю что-то вроде правила. Никогда не ненавидеть себя, никогда не жалеть, никогда не сомневаться и, пожалуй, никогда не упускать возможность, если она есть. Ибо жизнь не вечна. Единственное, что вечно — это именно непостоянство. — На лице Нила появилась широкая и, что немаловажно, искренняя улыбка. По его фарфоровой щеке скатилась первая в жизни слеза. Надо же. Так ли ощущается это ваше счастье?
Натаниэль прошмыгнул в общежитие с первыми лучами солнца. На нижней койке храпел Мэтт, что не заметил проникновения. Взяв со стола пачку сигарет и зажигалку специально сделанную на заказ, он мышкой пробрался на крышу.
На крыше, с сигаретой в зубах встречать рассвет — сродни божественному дару. Лучи солнца лезут в глаза, ветер тих и незаметен, а роса ещё не успела испариться.
Сняв с себя специально взятый из комнаты плед Нил улёгся прямо на него. Взгляд которым он свербил то сигарету, то небо был пуст, но в нём чувствовалось непривычное спокойствие. Это ремиссия?
— Впервые так счастлив.
— Надо же. Поделишься с коллективом? — Эндрю апатично прошёлся к Веснински.
— Хм. Я и забыл о том, что ты сюда захаживаешь. Падай. — Нат указал на место рядом с собой.
— Лжёшь. Ну так что?
— По ощущениям счастья, принятия и удовольствия от жизни, мне кажется это либо рецидив, либо эйфория, либо маниакальная фаза. Выбирай что нравится больше.
— Где был? — Эндрю лениво стащил сигареты у Натаниэля и поджёг их своей зажигалкой.
— Игра в правду?
— Да.
Я сегодня по своей воле пытал и мучал человека. Нат с ухмылкой на лице зажмурился.
— Кого? — Миньярд недоуменно поднял белую бровь.
— Всё тот же вопрос? — с усмешкой уточнил Нил.
— Буду должен два.
— Дрейк Спир. Так его звали. Вряд-ли теперь то, чем стало его тело, можно вообще причислить к человеку.
Многословное молчание стало ему очень громким ответом. Неудивительно. Натаниэль ни за что не признался бы Миньярду что знает о действиях Спира куда больше чем вынужден показывать. Он знал и о насилии с семи лет. Он знал гору информации о Эндрю Джозефе Миньярде, даже если продолжает задавать в «правде» вопросы на которые знает ответы.
— Зачем? — чуть осипшим голосом всё в той же безэмоциональной манере поинтересовался Эндрю. В его глазах несмотря на показушную пустоту был виден гнев и. растерянность? Да. Это была именно растерянность. Эндрю не мог осознать что кто-то сделал что-то для него, и из-за этого чувствовал злобу, агрессию.
Так уж вышло что «ненормальный близнец» был далёк от понимания заботы, и даже малейшего внимания. Когда Никки, или его непутёвый брат проявляли что-то вроде заботы или других родственных чувств по отношению к нему, он в непонимании посылал их нахуй, не изменяя при том свою апатичную манеру общения. Или маниакальную. зависело от того, когда были приняты или не приняты таблетки.
Он мне не понравился. Видишь ли, даже в клубе, в котором я отдыхал, он пытался снять какого-нибудь смазливого мальчонку, чтобы отодрать его, как девчонку, и, на удивление, он очень быстро выбрал в качестве цели меня. Как бы то ни было, убит он своим же оружием — собственноручно созданной, очень качественной наркотой. Натаниэль пропел свою тираду, с брезгливостью выговаривая каждое слово, словно трогал хладный труп самого Спира.
— Чёртовы вороны. Никогда не пойму, что творится у вас в башке. Миньярд устало качнул головой.
— Не переживай. Это чисто я такой особенный, остальных расколоть легче.
— Я в курсе. С Кевином было легко. Но вот ты и твой второй чернильный братец из гнезда требуют моего особого внимания. Поверь мне, пташка. Жан тоже интересен, но на фоне тебя он кажется ребёнком, а его разгадка — решением задачи за второй класс. Но будь уверен, я всё равно тебя расколю.
— Я не орех, не задача, не головоломка. Думаю, я не вхожу в список твоей специализации. — Нат хмыкнул.
— Оу, как жаль что мне насрать.
— Мне кажется, мы неплохо сработаемся. Ты тоже любопытный. — последнее слово Натаниэль протянул с лёгким наслаждением, чуть прикрыв глаза.
Скоро начинались пары. Придётся отложить приятное времяпрепровождение. А жаль.
***
Натаниэль Веснински сидел в общежитии и изучал учебник русского языка. Его пальцы лениво перелистывали страницы, а глаза медленно двигались от строки к строке. Он чувствовал усталость и понимал, что сон снова будет недостаточным. Сейчас у него было слишком много мыслей, и он чувствовал боль.
У Натаниэля не было памяти Эндрю Миньярда, и для него запомнить что-либо никогда не было просто. Однако с детства у него не было выбора, кроме как учиться замечать и запоминать мельчайшие детали, чтобы выжить. И со временем, когда его память перестала подводить, он смог выучить новые языки и приблизиться к совершенству во владении ими, подражая любому акценту и диалекту.
Тот факт, что Эндрю знал русский, удивил Натаниэля. Эндрю никогда не проявлял интерес к чему-либо, но, возможно, это было такой же попыткой сбежать от реальности, как и у Ната. В любом случае, сейчас Веснински был решительно настроен отточить свое знание языка хотя бы до уровня испанского или итальянского. Русский может быть сложным, но опыт все же никуда не делся.
Сумасбродные идеи «Дьявола» ужасны, потому что они исполняются. Все боялись увидеть на лице Ната улыбку, которая не предвещала ничего хорошего. Обычно его идеи были столь неожиданны и опасны, что лучше было покинуть город, чтобы не застать их. А еще лучше — страну.
И вот, Натаниэль Веснински решил отправиться в далекую страну по важному делу для Ичиро. И не просто в дальнюю, а в Россию, черт возьми! Конечно, соревнований у них пока не намечалось, и понятно, что физическую подготовку Нат там не только не растеряет, но и, того гляди, приобретет!
Однако Кевин Дэй, всемирная звезда, был в бешенстве и упивался злобой и коньяком. Почему коньяк? Потому что водка закончилась две бутылки назад. Клинический идиотизм, позвольте заметить. И все же, Натаниэль был рад поездке. Практика русского языка нужна, и особенно с носителями.
Мысли Натаниэля так или иначе подводили его к этому апатичному парню — Эндрю Миньярду. Он был интересным — загадкой без разгадки. С одной стороны, он был полностью понятен и не был бы интересен такому парню, как Натаниэль, но его поведение и манера речи, сделки и пустой многозначительный взгляд — все это интересовало до дрожи в пальцах и маниакальной ухмылки на лице.
Реакция блондина на отъезд Ната была забавной. Он лишь сказал: «Вернись, без тебя мне нечем заняться». В этот момент шестеренки в голове Натаниэля перестали крутиться, а рот застыл в форме буквы «О».
На эти слова голкипера, сказанные пустым голосом, Натаниэль тепло улыбнулся и добавил: «Вернусь. Мне тоже будет скучно без тебя». Даже если Эндрю и имел реакцию на эти слова, ее мало кто смог бы заметить. Однако от Ната не ускользнули алые кончики ушей и немного дернувшийся взгляд.
***
Аарон Миньярд был довольно агрессивным человеком. Так его видели окружающие. Никто не задумывался о том, что именно вызывало его странное поведение, которое казалось возникшим из ниоткуда. Кейтлин была одной из немногих, кто смог вытерпеть его сложный характер. Однако, все рано или поздно устают. Кейтлин тоже сдалась. Она разорвала все связи с Аароном после обычной ссоры, которая стала последней каплей в их отношениях.
Эндрю знал, что брат не сдержал свое слово. Но он не вмешивался. Он давал ему понять и признать свою вину и неправоту. И, казалось бы, страдания открыли глаза непутевому близнецу, как Аарон Миньярд решил измениться. Причем кардинально. Когда это заметил Эндрю, он буквально взвыл про себя. Единственная мысль в голове «непутевого» Миньярда была: «Решил перейти с сучки на кобеля, черт возьми?».
Эндрю долго отрицал тот факт, что его брат начал смотреть на Дэя по-другому, но упорно продолжал это делать. В смысле, гомофоб стал геем? Но после долгих споров с собой Эндрю решил, что новые обзывательства — это хорошо, повод развлечься. Кроме того, он был уверен, что Кевин даже не посмотрит в его сторону. В конце концов, он заинтересован исключительно в игре. Кроме клюшки его ничего не волнует и не может волновать.
Однако, оказалось, что он ошибся. Нихуя. В какой-то момент его брат и экси-наркоман стали буквально проводить время вдвоем! Они пили чай, обсуждали историю, химию и, конечно же, матчи! Куда же Дэй без них. Эндрю перестал верить что способен на что-либо повлиять и решил просто ждать пока братец не покается. Хотя с их Миньярдовской упертостью это было маловероятно. Ццц…
***
Аарон сидел с чаем и учебником по общей химии и, сказать честно, хотел засунуть этот учебник в могилу тому, кто его придумал. Разобрать столько информации к завтрашнему зачету было просто нереально. Однако его специальный тонизирующий чай, чтобы сердце не остановилось раньше времени, специально сунутый Кевином Дэем вместо его любимых энергетиков, нисколько не облегчал ситуацию. Хотелось спать и нормального кофеина. Умереть и спать. Когда он сказал это Дэю, тот заметил: «Ты дважды сказал спать», на что Аарон огрызнулся и сказал: «Может, это потому, что я, блять, не выспался?» Кевин на это лишь хмыкнул и молча провел по белым волосам рукой. Аарон резко сменил раздражение на плохо скрываемое смущение. Как котенок, ей-богу. У него резко добавилось сил на учебу.
— Посиди со мной? — неуверенно и тихо попросил Аарон.
— Конечно, Аари. — Кевин самодовольно ухмыльнулся и взял свой ноутбук, чтобы не мешать блондину, он сунул в уши наушники и поставил любимый матч троянцев.
Со временем Миньярд переключился с «хочу вечно жить один» на «с ним мне как-то спокойнее». И пускай они даже не знали, какие социальные статусы им подходят, они просто вели себя как хотели, не афишируя это. Их общение — вроде «передружба, недоотношения». Они не из тех, кто много общается на тему чувств.
Так они и просидели на кухне за столом. Аарон с кружкой чая, учебником и волосами Дэя, и Кевин с заботливо отодвинутым в сторону ноутбуком. Блондин и подумать не мог, что Дэй способен заснуть во время матча троянцев.
Эндрю, проходивший в этот момент в сторону туалета, тупо замер, уставившись на эту странную картину перед собой.
— Пиздец, — тихо сказал он. — Надеюсь, Натаниэль скоро вернется. Я с этой парочкой с ума сойду. Надо ему передать, чтобы сам убил брата.
Быстро сделанная фотография передавала весь ужас ситуации. Кевин и Аарон, а также выключенный матч троянцев — все это вызывало лишь одно слово, которое и сказал Эндрю — «пиздец».
