Тише, они услышат

Не успевает Антон глаз открыть, как чувствует, что чуть ли не лишился возможности это сделать. А голова, кстати, уже не болит, хотя после таких истерик это — большая редкость. Зарядка и завтрак проходят как в тумане, так как настроение на нуле. После вчерашнего разговора не решилось ничего от слова совсем. Шастун все так же ходит с Позовым, а остальные делают вид, что ничего вчера не было. Хотя, в какой-то степени, это даже радует, ведь постоянно мусолить проблему, которая решается со временем, — это абсурд. Все вокруг не кажется чем-то особенным, скорее наоборот. Здесь он себя чувствует как в детском доме: родителей рядом нет, душ и туалет общие, режим дня, запреты, забирают телефоны... Коротко говоря, ему уже наскучило. Не столько его все это бесит, сколько надоедает. Конечно, тут не будет все сильно по-другому, ведь организаторы и даже лагерная база одни и те же. Шастун знал, на что идет уже не впервые. После завтрака, как и обычно, отряд направляется в актовый зал. И вот, все уже поочерёдно заходят в дверь, как Антона перехватывает Арсений. Он, сказав короткое «Пошли поговорим», отводит парня чуть поодаль ото всех. — Так, ну, рассказывай теперь подробнее, что случилось, — начинает вожатый, встав напротив Шастуна, что стоит у стены. — Да я и себе не могу объяснить. Просто не получается у меня общаться, вот и все. Ходят все своими компаниями, а я изредка с Димой ошиваюсь, — почти не смотря в глаза Попову, отвечает шатен, пожав плечами. — Я тебе так скажу. На самом деле я тоже когда-то таким был, так что понимаю тебя. Лет до пятнадцати я всегда ходил один, почти ни с кем не общался, но есть одно отличие: мне было комфортно. У тебя же, как я вижу, ситуация немного другая, — вздыхает и одновременно усмехается вожатый. – Но, вообще, все проще, чем ты думаешь. Тебе всего-то нужно осознать, что ты здесь лишь на две недели. А ты, вообще, впервые в лагере? — Да нет, три раза был, и тут второй, — теперь Антон все чаще смотрит в глаза собеседнику и не понимал, почему это хочется делать все дольше и дольше. — Ну так тем более! Раз ты в лагерь приезжаешь уже в четвёртый раз, значит делаешь это для того, чтобы расслабиться, разве не так? — на это Антон вновь кивает. — Ну вот! Я уверен, что с тобой люди хотят общаться, но не знают, как подойти. По тебе я вижу, что ты личность сильная, поэтому все, скорее всего, просто боятся. Если ты первый будешь проявлять инициативу, то уже через пару дней к тебе сами будут подходить. Я так же переступал через себя и только тогда со мной стали общаться. Да и, поверь, после этого жить проще будет. Шастун же стоит и все впитывает, хотя хочется забыться в чужих глазах. Собственные проблемы ушли на второй план. Но мимо ушей он все же не пропустил ни слова, кивая в нужных моментах. — Ну что? Хочешь еще о чем-нибудь поговорить? — после короткой паузы спрашивает Арсений. — Да не знаю... Пока что нет, наверное. — Хорошо. Если будет что еще тревожить — подходи ко мне. Антон вновь встречается с вожатым взглядами, после чего видит теплую улыбку. Попов, по всей видимости, уважал личное пространство, поэтому развел руки для объятий. Захочет Шастун — пусть обнимает, не захочет — ладно. Антон, даже будучи не особо тактильным, все же подходит ближе и обнимает так, будто они — самые близкие люди на свете. Он укладывает руки на плечи, а Попов — на спину. Стоят они так, как и вчера, совсем недолго, после чего направляются к отряду. Антон впервые чувствует себя спокойно. Именно после разговора с Арсением он решает, что реально перестанет забиваться в угол и придумывать себе проблемы. Может, нашел пример для подражания, а может, просто сам Попов с такой энергетикой, которая успокаивает. В актовом зале все снова играют. Большую часть они уделяют игре «Жаба». В ней все встают в круг и выбирают ведущего, после чего закрывают глаза. Человек, что не играет, проходит круг по внешней стороне и выбирает так называемую лягушку, положив руку на плечо. Далее начинается игра. Все открывают глаза и тот, кого выбрали лягушкой, должен незаметно для ведущего высовывать язык, а те, кто увидели его, садятся на корточки. Задача ведущего: найти жабу. Шастун не играет, а наблюдает, сидя на переднем ряду у сцены. Арсений прекрасно понимает, что тому нужно время и сразу он не включится в лагерную рутину, потому только раз предлагает парню пойти ко всем и, после отказа, больше не трогает его. Но как же обойтись без Ильи, который то ли поддерживает, то ли просто возмущается. — Ну что ты сидишь? Пошли с нами, — говорит он, спустившись со сцены. — Да я не хочу, — отмахивается Антон. — И вот что ты хочешь от нас, когда сам сидишь и не идешь ко всем? Не дав договорить, Антон, начиная злиться, перебивает Макарова: — Давай потом. Ему явно не хочется сейчас обсуждать все это и ссориться. Он только успокоился после разговора с вожатым, как до него снова докапываются. Ну не хочет он играть, зачем заставлять? Сегодня посидит, обдумает все, успокоится, и только потом будет нормально себя вести. Время лечит. Играют, конечно, не только в эту игру, но именно эта понравилась всем больше всего. Когда время идет к одиннадцати — народ в помещении начинает увеличиваться. Сегодня, как и вчера, намечаются уроки, что не очень радует Антона. Вроде отдыхать приехали, но учатся. Хотя, эти уроки навряд ли можно назвать уроками, так как сделаны они в виде мини-соревнований между двумя практически схожими по возрасту группами из отрядов. Первый отряд со вторым, но Шастуна огорчает то, что именно их группа из не самых крутых людей. Наверное, фамилия почти с последней буквы так подпортила это дело. Их отправляют на химию. С химией Антон не дружит. Этот этаж — единственный учебный. Все оформлено в синем цвете, висят картины и кабинеты самые разные. На дверях есть названия уроков по английскому, которые отличаются от тех, что используются вне лагеря. Внутри кабинета очень холодно. Кто-то, видимо, очень сильно вспотел и не рассчитал с температурой кондиционера. Антон даже ёжится, садясь за несколько столов в ряд. Справа расставлены в форме квадрата четыре стола, между которыми стоит невысокая полка. На ней стоит много пробирок и жидкостей, как и во всех шкафчиках этого помещения. Отряды рассаживаются смешанно, а Антон сразу же начинает возмущаться: — Холодно очень, можете повысить температуру? — хотя, больше это похоже не на возмущение, а на жалобную просьбу. — Блин, а мы даже не знаем, где пульт, — отвечает Настя — покрашенная в блонд вожатая младшего отряда в очках, чьи волосы собраны в невысокий хвост. Она начинает метаться по всем углам, дабы отыскать нужный предмет. Поиск не увенчивается успехом, поэтому Настя берет стул и подставляет его к сплит-системе. Спустя несколько секунд вилка, наконец-то, вытащена из розетки, а кондиционер — выключен. Все, наконец, готовы к работе, вожатые представляются и кладут всем на стол по три таблетки, а также по большим тарелкам и каким-то квадратикам. — Сейчас мы вам даем спички и вы аккуратно поджигаете таблетки, только максимально осторожно, — говорит Марина — низкая брюнетка — и раздает всем по коробке со спичками. Сначала эти таблетки поджигаются с трудом: то угол не тот, то огонь почему-то не переходит на них. Лишь спустя минуту упорства у них все получается: таблетки горят, а уже через минуту сверху начинает появляться какой-то червь. Конечно, как-то химически это доказать возможно, но Антон, видимо, не настолько умный. Этот червяк становится все длиннее и длиннее. Сначала он был черным, а теперь стал менять цвет на белый. Второй эксперимент чуть сложнее. На стол поочередно опускаются разные емкости с жидкостями, которые нужно добавлять в одну большую. В ту, что из-за марганцовки фиолетовая, заливают гидроксид натрия, после чего цвет медленно меняется на зеленый. На самом деле, еще вчера в этом кабинете, когда у другой группы здесь был урок, что-то взорвалось. Грустно от того, что в этот раз навряд ли включат в урок тот опыт и ничего подобного не случится. Когда до конца урока остается еще какое-то время, Настя достает карточки, дабы поиграть. Суть в том, что она показывает карточку со словом, а остальные должны понять, из каких еще двух слов оно состоит, и наоборот. А когда каждому дают еще по карточке, на которых какие-то непонятные задания с предложениями, Антон решает смухлевать, посмотрев ответ на обратной стороне, хотя так просили не делать. Ну да ничего. Правила созданы для того, чтобы их нарушать. Даже когда все уроки заканчиваются, а отряды возвращаются в актовый зал, дабы собраться в кучу, до обеда остается целый час. Желудок уже не выдерживает, но ничего не остается делать, как ждать. Слава Богу, никого не заставляют играть в очередные игры, а дают волю свободному времени. Кто-то играет в мяч на улице, кто-то бегает по помещению, кидаясь стаканчиками, ручками и какими-то найденными в углах вещами, а кто-то, как Шастун, просто сидит на сцене, наблюдая за всем этим. Час проходит хоть и мучительно, но как-будто незаметно. Вот только он сидел и ныл, что хочет есть, а они уже стоят около столовой, принимая в лицо волосы девочек, что неожиданно решили завязать волосы. За столом Антон, как и планировал, начинает разговаривать со всеми, чаще улыбаться и шутить. Раздражало только одно: все они, кроме Шастуна и Позова, вновь играются с едой, засыпая все солью, закидывая салфетками и говоря, что они это пойдут давать девочкам. Обычно на такие глупости ведутся сами пацаны, почему они так и не решились предложить им выпить компот с солью и горохом из супа. Пока они идут наверх, Антон замечает на своей руке какой-то сильно раздутый укус. Мало того, что он чешется, так еще и болит. Настроение поднимается, поэтому он, шагая вместе с Эдом, начинает смеяться, одновременно прибывая в шоке, и обсуждать это с ним. Просто так оставлять это нельзя, поэтому уже в холле второго этажа он подходит к Арсению, молча вытягивая руку и показывая это место. — Ёк макарёк, это что еще такое? — у вожатого чуть глаза из орбит не выпадают, когда он видит такое опухшее место. — Не знаю. Укус, наверное, какой-нибудь... — пожимая плечами, отвечает Антон. — Господи, пошли в медпункт. Пока все расходятся по комнатам, шатен спускается обратно, дабы сходить к медикам. — Впервые такое вижу, — все не унимается Попов. — У тебя уже было так? — Не-а. — Значит это точно не от комара. — Конечно не от него, я бы тогда сам в этот шар красный превратился, учитывая количество моих укусов, — на ногах и вправду очень много укусов от комаров, но ни один даже чуть-чуть не схож с тем, что на руке. Арсений на это лишь усмехается, идя по длинному коридору до самого конца. Перед этим он заглядывает в одну комнату. Как понял Антон, здесь спальные комнаты для вожатых, и эта — Арсения. Коридор выглядит жутко. Здесь прохладно, будто под землей, а тишина не просто напрягает. Она давит, давит так, что перепонки норовятся лопнуть. Вокруг ни души, ни одного звука, будто это место заброшено. В голове сразу всплывают мысли о том, каким бы могло быть это место через лет пять после того, как его забросят. — Странное местечко, — озвучивает мысли вслух Шастун. — Да ладно тебе... — отвечает вожатый, но в голосе слышна нотка согласия с этими словами. Кажется, будто раньше тот не чувствовал такого в этом месте. Арсений уходит искать медсестёр, ведь те, как всегда, не на месте. Шастун стоит в коридоре. В момент, когда он остается один, резко слышится истошный крик. Этот крик человеческий, точно, но явно не здоровый. Так обычно кричат в фильмах, когда из кого-то изгоняют дьявола. По коже бегут мурашки, кровь в жилах застывает, а сердце начинает биться неконтролируемо сильно. В момент кажется, будто он тут один, будто нужно бежать и больше не возвращаться в это место. Но, к счастью, уже через несколько секунд из одной комнаты выходит Арсений. — Ты чего? — сводит он брови вопросительно, смотря на парня с волнением. — Ты это слышал? — с большими от испуга глазами резко спрашивает Шастун, кусая губы изнутри и начиная слабо дрожать. — Что? Их разговор перебивает медсестра, вышедшая из той же комнаты. Попов поджимает губы, как бы говоря о том, что они потом это обсудят, а после направляется во врачебный кабинет. Антон все снова и снова прокручивает у себя в голове тот звук, не в силах даже придумать, что это могло быть. Буквально через минуту, пока его осматривают, он делает вывод, что источник был где-то снизу. Все же сверху точно не могло такого быть, так как эхо не то, а по бокам уж точно не может быть. Не будут же медсестры кого-то пытать до такого состояния? Девушка дает Шастуну таблетку и мажет укус какой-то мазью, после чего их отпускают и просят прийти после ужина. — Что случилось? Почему ты такой напуганный? — вновь со слегка поджатыми губами спрашивает Арсений, неотрывно смотря на шатена. — Я крик слышал. Будто дьявола из кого-то изгоняют, — говорит он на полном серьезе, переводя взгляд на собеседника. Тот, в свою очередь, сначала думает, а потом коротко смеется. — Блин, ну, мало ли что у кого тут случилось... — Попов отказывается верить в то, что сейчас услышал. Это ведь звучит как бред сумасшедшего. — Клянусь, Арсений, откуда-то снизу. Здесь есть какой-нибудь подвал? — взгляд переходит на все тот же длинный и ужасающий коридор. — Да, по-моему, есть. Где-то в этом блоке, — Арсений задумывается над услышанным, но решает не зацикливаться на том, чего сам не слышал. — Сейчас мы все равно не поймем, откуда был этот звук. Давай пока ждать, мало ли, что еще будет слышно. Я как раз здесь живу. На этом тема была закрыта, парни поднимаются на второй этаж и расходятся. Антон идет к своим, радуясь, что нет никаких девчонок. Только Выграновский сидит и играет, между прочим, не на своей гитаре. — Э-э-эй, ты не обалдел? — шутливо наезжает Шастун, садясь рядом на свою кровать. — Ну, а что, — неловко улыбается он, — я тоже хочу попробовать поиграть. Всегда хотел себе гитару. Антон еще немного сидит, наблюдая за тем, как Эд пытается играть, а после заводит разговор. Как раз в комнате те, кому он доверяет. Только Леша сомнительный. — Слушайте. Я, короче, в медпункте был, а пока ждал медсестру, крик услышал. Он такой был страшный, я будто в фильм ужасов попал. — Пиздишь, — прищуривается Позов, не доверяя такому странному заявлению. — Отвечаю, пацаны. Он будто из какого-то подвала был. Да и Арсений сказал, что в этом корпусе есть какой-то. — Да ну, — отзывается Скруджи. — Я слышал, — начинает Петренко, — что рядом с этой местностью пропадают люди. И причем это все происходит в одно и то же время — в январе и июне. Пока все едут отдыхать или, наоборот, домой, рано или поздно кто-то пропадает. В последнее время в эти месяца все объезжают это место стороной. — Похоже на байку, чтобы детей пугать, — усмехается Эд, возвращая гитару на место и вальяжно располагаясь на чужой кровати. — Мой дядя здесь пропал. Мужик был клевый, молодой, веселый. Жена его до сих пор плачет и не может принять потерю. Год уже прошел. Дима даже садится в кровати, уже не так легко относясь к тому, что рассказывают. — Чувак, если ты не врешь, то это очень стремно. — Не вру. Я бы не стал такое говорить про родственников. Антон усаживается к стенке так, чтобы было удобно, а ноги Выграновского неожиданно ложатся на чужие ляжки. — Прикиньте, это, оказывается, не лагерь, а какая-нибудь база украденных людей для рабства, — усмехается Антон, но тут же всем становится не смешно: ситуация и вправду странная. — Ладно, блин, давайте пока не накручивать себя, — пытается разбавить обстановку Эд. — Мало ли, какие совпадения бывают. А крик ты где слышал, Тох? — Около медпункта. — Ну вот, может, там кололи кому что-то, вот и закричал. — Но я отчетливо слышал, что это было где-то снизу... — Могло показаться, — включается Позов. — Ты испугался, вот и накрутил себе всякой разной фигни. Кончай смотреть ужастики, — смеется он. Ещё некоторое время знакомые обсуждают эту тему, после чего решают и вправду забить на это глупое совпадение. Вся эта ситуация, которую они сами же сложили из кусочков пазла, похожа на бред. Остальное время все сидят в телефонах, едят и болтают. Радует то, что никаких девочек не зовут. Полдник дают идентичный предыдущим, а после него всех оповещают о том, что будет очередная вертушка. Видимо, чтобы время заполнить. Тематика музыкальная, на этапах нужно отгадывать певцов по костюмам, картинкам, где соединены два лица, детским фотографиям, а также отряд играет в правду или ложь, что кажется интереснее всего. Не столько интересно отгадывать, сколько после подшучивать над Тимуром, который проводит это испытание. Причина в том, что тот ставит не максимальный балл, а в лагерях, как правильно, иногда помогает спеть песню, чтобы эти баллы накинули. Тимур отказывается, в связи с чем все в шутку, только поначалу, начинают говорить, что запишут его в книгу поноса. Детская ситуация, но именно в таких местах, как лагерь, лучше не оценивать юмор. Бессмысленно. Итоги этой вертушки Антон так и не понял, так как практически не вникал. Его больше мучает жажда, нежели желание что-то понять. Даже после того, как все закончилось, отряд идет в актовый зал, ожидая ужина. После него Шастун вместе с Арсением вновь направляются в медпункт. Атмосфера там такая же, давит и не дает покоя, но уже криков никаких нет. Единственное, за это время в коридоре потеплело. Парню вновь дают мазь, что очень склизкая и вонючая, и он уже мажет укусы сам, после чего бежит мыть руки на второй этаж. А мог же попросить в самом медпункте помыть, но социофобия... К хорошему она не приведёт. По пути в любимый актовый зал Антон разговаривает с Поповым о разном: о том, что сегодня произошло, возмущается насчёт того, что уже немаленькие пацаны не умеют нормально есть, говорит, как его вчера все задолбали, пока ему было плохо, и так далее. Им всего-то нужно перейти из одного корпуса в другой, поэтому поболтать вышло не о многом. Вечерку сегодня не готовят, так как на ней будет музыкальный квиз. Еще до того, как они с вожатым ушли в медпункт, Оксана ребятами выставляли стулья в круги. Каждый отряд разделяется на две группы, и, хвала небесам, Антону оставляют место в группе с Ильей. Как бы они ни ссорились, все равно друг к другу относятся хорошо. Только он заходит в прохладное помещение, не понимая, куда ему идти, как с компании Макарова кричит Эд, подзывая парня к себе. В этой группе, в основном, мальчики: вся комната Ильи и Антон с Димой. Девочек трое: Ксюша, Соня Картушина и Полина. В общем-то, состав странный. Антон ярко помнит, что в прошлом году был точно такой же музыкальный квиз. Как только начинается первый раунд, он сразу ловит флешбэки. Задания стандартные: угадать песню по смайлам, клипу, продолжить строчку, написать автора песни. Шастун может гордиться тем, что по смайлам угадал целую песню «Выхода нет» от Сплина. На самом деле, песни тут неизвестные для многих, почему и сложно получать баллы. Антон больше знает старые песни, начиная года так с восемнадцатого, но в этой смене зачем-то включают недавно вышедшие, о которых никто не знает. После вечерки, итоги которой еще не огласили, отряды остаются на небольшую дискотеку. Как всегда, ни одного медляка или нормальной песни. Да и вообще, зачем делать дискотеку, если времени катастрофически мало? На этот вопрос ответа Антон никогда не получит. Да и тот, кто решил это сделать, сам наверняка не знает, зачем. На улице холоднее, чем все думали. Если в актовом зале жарко и душно, то снаружи — северный полюс. Дойдя до шатра, отряд рассаживается в круг по скамейкам. Антон садится рядом с Арсением и Выграновским. Идеально. Жаль, что в орлятском кругу им нужно стоять не в таком же порядке, а с девочками. Те только и рады постоять и пообжиматься с вожатым. — Тишина, — приказывает Попов, как только зажигает свечку и ставит ее посередине. — Сегодня у нас тематическая свечка. Сначала я расскажу историю из моей жизни. Если кто не в курсе, я очень люблю наручные часы и коллекционирую их. Так вот...  Четвертый класс. Попов Арсений замечает у своего одноклассника красивые часы, о которых только мечтать можно. Недолго думая, мальчик поджидает момент, когда никого не будет рядом, и крадет их из портфеля в свой карман. Тот мальчик замечает пропажу уже на следующей перемене.  — Ребята, скажите, вы не видели часы вашего друга? Он оставил их в рюкзаке, а потом заметил пропажу, — весь класс молчит, в том числе и Арсений. — Хорошо. Тогда сейчас все становимся к стенке лицом и поднимаем руки. Я проверю ваши карманы.  Сердце бьется очень сильно. Вот сейчас все и узнают, что Попов — воришка. Когда все встают около одной стенки, учитель начинает обстукивать карманы каждого. Пройдя всех, он сажает всех на места. — Часы найдены. Я верну их владельцу, а пока что можете идти на перемену. Мужчина уводит Арсения в сторону, забирает часы и проводит с ним беседу. — Я поговорю с твоей мамой, пожалуйста, не делай так больше. Нельзя красть то, чего ты сам не достоин. — После такого случая я стараюсь равняться на него, так как он не стал позорить меня и портить отношения между одноклассниками. Как вы могли догадаться, сегодня тематика свечки и будет такая. Каждый расскажет о человеке, на которого равняется, — сердце было передано Антону. Что ж, он говорит второй. — У меня этот человек — мама. Она, вообще, училась на бухгалтера, а потом работала в магазине техники. После декрета со мной она поняла, что с зарплатой на прошлой работе не сможет тянуть семью, так как отец... неважно, просто этим занимается мама. Ну и пошла она на фотографа, обучалась с нуля, при этом зарабатывая на разных работах, и одновременно училась. К тому же, она всегда меня поддерживает, включая то, что у меня никогда не было друзей. В общем, я очень хочу быть таким же сильным, чтобы всегда была возможность все исправить или сделать лучше. Дальше говорят парни, ведь сидят они в одной куче. И все бы ничего, но только очередь доходит до девочек... Антон понимает, что это эмоции, но никогда не видел, чтобы почти все девочки начинают так плакать. Сначала говорит Даша, у которой, как он понял, плохие отношения с родителями, и единственный, кто ее поддерживает — так это ее старшая сестра. У остальных, наверняка, либо такие же значимые проблемы, либо у них слишком сильно развита эмпатия, из-за чего они тоже подхватили эту эмоцию. Не поддаются таким эмоциям лишь пару девочек и почти весь мужской пол. Почему почти? Да потому что плачет Эльдар. Была бы другая обстановка, Антон бы пошутил, что это потому что тот еще маленький. Но сейчас всем не до шуток, почему и приходится держать это в себе. Тяжело, однако... Нет, он не обесценивает эту ситуацию и чувства других, но, на самом деле, все это кажется абсурдом. Не у всех же в отряде все настолько плохо. Или плохо? Даже в орлятском кругу все постоянно всхлипывают, пока поют песню, а после сей части этой свечки снова массово ревут. Оксана успокаивает девочек, а Арсений сзади тяжело вздыхает, сочувственно глядя то на Джарахова, то на девочек. Благо, по комнатам все расходятся уже просто с заплаканными и высохшими лицами. Комнате Антона повезло, так как Эльдар не с ними. Шатен заходил в комнату к Илье и видел Джарахова. Тот все еще ревет. И ладно, если бы он просто поплакал и позже успокоился, но он же не останавливается. Там даже все закрылись от остальных, дабы поговорить. — Вот это, конечно, драма... ни разу такого не видел. Плакать — это у них заразно? — Шастун заходит к Максу, усаживаясь на кровать Саши. — Я сам в шоке. Видимо, да, — усмехается Максим, расправляя кровать. — Ты в душ каким идешь? — Мне не принципиально. А ты какой? И с кем? — Да с Сашей, наверное. Сейчас. А ты че с Позом не ходишь? — Да некомфортно мне так. — Больше девчонку напоминаешь, — вновь усмехается Старков, но видит недовольное выражение лица Антона. — Да ладно, ладно, я шучу. Не все без комплексов, — он берет полотенце и Сашу, после чего они вместе удаляются в душ. Шастуну не очень нравится то, как реагирует на все это Макс. Сам Антон еще нейтрально оценивает обстановку, но тот же буквально и обесценивает чувства девочек, и оскорбляет соседа. Обидно, однако, получается. Даже после отбоя кипиш не прекращается: девочки бегают туда-сюда, успокаивая друг друга, пацаны с ума сходят. Один Антон лежит спокойно, ожидая, пока хоть кто-то из воспитателей или вожатых придет и уложит всех. Уже и в коридорах выключен свет, тишина везде. Подозрительно долго никто не приходит. Вскоре Толя, зайдя к ним в комнату, сначала почему-то направляется к Антону, Диме и Леше. Открыв дверь, он включает свет, стоя в тишине секунд пять. Глаза больно обжигает. — Приятно? Или, наверное, лучше в темноте спать? — молчание так и висит в воздухе, поэтому, спустя еще несколько секунд, вожатый выключает свет и молча уходит уже в комнату к Максу и его компании. Только после этого все наконец укладываются и Антон слышит заветную тишину, под которую быстро засыпает не без мыслей о достаточно ярком дне.