Тише, они услышат

— Рота, подъем! Все аж вскакивают и садятся в кровати от такого резкого крика с утра пораньше. Сонными глазами парни смотрят в проход, где стоит Арсений. — Господи... — бормочет Шастун. — А че морды у всех грустные? Доброе утро, сегодня прекрасный день, — довольно улыбается вожатый, скрещивая руки у груди и наблюдая за парнями. — Get ready for breakfast, fighters, we overslept the exercises, — после этих слов он выходит, прикрывая за собой дверь. И вновь этот чертов английский. Антон уже и забыл, как же прекрасно этот язык звучит из уст Попова. Уши аж потекли от количества малоизвестных, но таких приятно сказанных слов на иностранном. — Вы хоть что-то поняли? — зевает Позов. — Вроде что-то о том, что мы проспали зарядку и сейчас нужно собираться за завтрак, — отвечает Леша, смотря на часы у себя на тумбочке. — Да, уже без двадцати девять. — Ура-а-а, — с радостным стоном протягивает Антон, вновь ложась и хорошенько потягиваясь. После типичного завтрака с кашей отряд направляется в актовый зал. Там все рассаживаются по своим местам на стульях, а Антон вновь довольно устраивается на сцене рядом с вожатыми. Иногда кажется, что Арсений и вправду выделяет его, ведь остальных, кто так же когда-то сидел рядом, всегда выгоняли. — Так, ребят, — начинает Оксана, — сегодня бал, как вы знаете. А на этом бале нам нужно выступление. Танец, точнее. Только вот я еще не знаю, какой. Девочки-активистки сразу же вскакивают со своих мест, когда Фролова открывает интернет и начинает вместе с помощницами искать то, что больше подойдет и будет не сильно сложным. Минут через десять решают выбрать какой-то спокойный танец, в котором будет задействовано четыре девочки и столько же мальчиков. — Так, парни, кто хочет? — сразу же включается Арсений. Антон сразу тянет руку выше небес, ему очень хочется танцевать, ведь, по сравнению с первыми днями, сейчас он чувствует себя намного проще и увереннее. — Так... Давайте, Антон, Максим, Саша и Сережа. Остальные, не грустим, впереди еще куча вечерок. У Антона аж душа запела: его не просто выбрали, а выбрали в первую очередь! Это ведь очень круто. Да и в целом круто то, что к нему так хорошо относятся. В особенности, Арсений. Из девочек выбирают Дашу, Яну и еще двух. Не хорошо и не плохо. Если будут партии с Дашей — чудесно, она достаточно быстро соображает и с ней приятно «работать», а вот если с Яной... тут уже будет не до смеха. Она, будем честны, не пользуется дезодорантом. Зато всегда красится, делает причёски и круто одевается. А вкусно пахнуть еще не научилась. Дальше все идет нудно и скучно. Сначала сюжетка, которая ну никак не интересует. Хотя, интересует, но только одним человеком, который иногда там появляется: Арсений. Он прекрасно играет свою роль, поэтому только на него хочется смотреть вечность вне зависимости от того, насколько неинтересная суть. После идут отрядные игры, в которых желания участвовать нет, далее обед и тихий час. Но уже через минут десять после тихого часа вожатые забирают восемь человек на репетицию. Все же, к балу нужно подготовиться лучше, чем к простым вечеркам. Приходят они в актовый зал, в котором теперь очень душно. Если с утра была прохлада и солнце еле светило, то сейчас пéкло стоит невыносимое. Что на улице, что внутри очень жарко. Вскоре, от нытья Антона и Арсения, Фролова идет наверх к диджею, просит пульты от кондиционеров и спускается вниз. Закрыв дверь, девушка включает все три, надеясь, что помещение охладится быстро и им не придется умирать от духоты. Но, вообще, практически все выглядят как сонные мухи. Вроде бы даже поспали больше, но, видимо, это влияет на всех пагубно. Один Попов скачет вокруг всех, снимает и шутит. Над шутками смеется только Антон. Остальные как неживые, вообще не реагируют на подобное. Скучные какие-то. Но ладно, ничего страшного, ведь именно впереди начнётся самое интересное. Подходя к комнатам, Антон замечает кипиш. Вроде как на тихом часу нельзя вот так расхаживать по коридорам и громко разговаривать, но сейчас какое-то исключение. Около окна стоит Эд, будто контролируя все вокруг. — А че происходит? — удивленно усмехается Шастун, становясь с парнем рядом. — Ну, короче. Сидим мы в комнате у Эльдара, никого не трогаем, дверь закрыта. Вдруг слышим, как кто-то открывает входную, что-то делает, а после захлопывает и с топотом убегает. Илья встает и бежит к двери, открывает и видит лишь то, что очень резко захлопывается дверь у второго отряда. Второй отряд — давний враг компании Макарова. Они не сдружились еще с самого начала, когда только начали попадать на сменах в один отряд. Слава Богу, в этот раз они разделились и, казалось бы, что может еще произойти, ведь вроде поезда разъехались? Но... — Илья оборачивается, идет в свою комнату, а на его кровати лежат грязные женские трусы, — Антон кривится в отвращении. — И прикол не только в том, грязные они или нет, а в том, что они женские, — Выграновский наклоняется к чужому уху: — Макар гей, вот и не может терпеть женский пол в подобном откровении, — глаза слушателя становятся пятирублевыми. — Даже если бы прилетели мужские, было бы не так все плохо. А сейчас он сидит около балкона и не может в себя прийти. — Я даже не знаю, как отреагировать... Трусы-то куда дели? — Выкинули на улицу, куда. Пусть владелица сама их достает. Или не достает. Сугубо ее дело. Антон даже коротко смеется, но все еще стоит с шокированным лицом. — Сейчас он придет в себя и пойдет разбираться, отвечаю, — усмехается брюнет, сверкая своей белоснежной улыбкой. Уже через минут пять Илья, как и прогнозировал Выграновский, выходит из комнаты и явно с целью направляясь дальше по коридору, дабы дойти до второго отряда. Антон с собеседником сразу же идут следом. Макаров заходит в нужную комнату, ведь прекрасно помнит, какая дверь хлопнула. Все остальные быстро добегают до него и смотрят на то, что сейчас будет. Пострадавший, так скажем, не выглядит очень зло, ведь такая эмоция сейчас не к месту, но на лице явно видно недовольство. — Это нормально, по-вашему? — Что такое? Ты о чем? — как самый невинный человек на планете отвечает Бебуришвили, что является главой всей компании. — Давай без этих стебов, а. Кто это сделал? — шатен делает шаг и ступает на территорию чужой подкомнаты. — Что сделал? Теперь даже появляются сомнения, знает ли об этом Андрей. Хотя, какие тут сомнения? Конечно, знает. И если он это сделал не сам, то тогда уж точно кто-то из тех, кто ему потакает во всем. — Я недавно слышал хлопок своей двери, потом кто-то убежал и хлопнул уже твоей дверью, — с явным нежеланиям все объяснять говорит Илья. — И что? — Что «и что»? Ты же прекрасно знаешь, что произошло. — Андрей, давай не тяни уже, он не отстанет, — ноет сидящий рядом, так скажем, подсос Бебура. — Ой, ладно, рассекретил. Но это сделал не я, это все Лиля. — Лиля?! — брови у Макарова полезли на лоб. — Не верю. Она таким вообще не занимается, девочка девочкой да и только. — А вот и могла, — слышится из-за спины, как вдруг на голову Ильи что-то надевают. Сняв вещь, он понимает, что это — те же трусы, только теперь грязные вдвойне и от земли. Парень со злостью и отвращением кидает белье в уже зашедшую в комнату Лилю, попадая прямо в лицо. — Ты ебанутая?! — говорит он тихо, но с явным шоком и агрессией. Ответа не следует, девушка садится рядом с главарем и закидывает на него ноги. — Остап, а сбегай-ка за Натальей Сергеевной, — теперь настрой только на одно: устроить скандал и сделать так, чтобы эта компания со второго отряда была проучена. Через время ко всем заходят сразу две воспитательницы обеих отрядов. Они сразу же проходят в комнату и садятся на свободные места, требуя рассказать, что произошло и почему их так срочно позвали. Илья рассказывает все с точностью так, как и было, не защищая ни себя, ни их. Он объясняет, что и сам, может, не прав в своем отношении к этим людям, но те ведь сами подливают масла в огонь и делают то же самое вне зависимости от того, есть ли ответная реакция. Тихий час давно закончился, а остальные части отрядов уже во всю бегают на очередной вертушке. Ох, как же хорошо, что они затеяли этот бессмысленный сыр-бор вместо скучных гонок по улице. Разбираются они очень долго, а заканчивают на том, что второй отряд знатно получает по шапке и теперь сидит в телефоне только полчаса вместо положенного времени, а первый с удовольствием и гордостью уходит к себе. Илья и все остальные скрываются в своих комнатах, один Антон возвращается в пустующее помещение и заваливается на кровать. «Господи, как же хорошо, что я сейчас не бегаю по этой жаре, — думает Шастун, прикрывая глаза». Но все его раздумья прерывает короткий стук в дверь. Не успевает Антон ничего сказать, как внутрь заходит Арсений и садится на кровать Леши. Он явно не может собраться с мыслями. — Короче, — брюнет делает глубокий вдох, — Игорь Джабраилов пропал. Ну, этот, вожатый четвертого отряда. Шастун аж садится, вопросительно сводя брови и направляя такой же взгляд прямо в голубые глаза. — В смысле? Куда пропал? Когда? — Никто не знает. Говорят, что ещё в начале тихого часа он вышел из комнаты и больше не возвращался. Уже обчесали все корпуса и ближайшую территорию. Его вообще нигде нет. Даже телефон с собой не взял, хотя он с ним постоянно носится. — Мне кажется, такие совпадения уже неслучайны. Как он мог пропасть вот так вот резко средь бела дня? — взгляд задумчиво отводится куда-то в пол. — Не знаю. Давай, в общем, подождем до завтра. Если ничего не изменится, то... я даже не знаю, что. Просто будем над этим задумываться всерьёз. Я не хочу оставлять все так. — И я не хочу... А можно ребятам рассказать об этом? — Вообще, нежелательно. Об этом стараются молчать, всем знакомым с ним сказали, что он просто отъехал по делам. Можешь рассказать только тем, в ком ты уверен и кто даже сможет помочь. Не знаю, опять же, как, но хоть как-нибудь. Не посвящать же в эту ситуацию олухов. Дима с Сережей уже знают. Если что заподозрят, ладно, им можешь рассказать. Антон кивает. Он понимает, что такая информация действительно очень странная и тяжелая, не всем в лагере хочется задумываться над этим и мешать своему отдыху. — Well, let's go to everyone's place for dinner, — глубоко вздохнув, говорит Арсений снова так мягко, что хочется просто сесть рядом и замурчать в его плечо. Да, желание странное, но имеет место быть. Уже после ужина Антон наконец чувствует ту атмосферу. Атмосферу чего-то приближающего, людей, которые становятся более открытыми, готовятся к чему-то и суетятся. Это выглядит намного лучше, чем то, что было днем. Наверное, солнце на всех так влияет. Сейчас уже облачно, благодаря чему можно не сидеть на отрядом месте, а остановиться на небольшом месте напротив административного корпуса. Именно там восемь человек и Оксана, ведь Попов остался с остальными, начинают репетировать. Теперь нет тех роботов, с которыми даже не пошутишь. Напротив, те сами смеются, шутят и ведут себя как живые люди, а не ходячие мертвецы. — Соберитесь, тапочки! — смеясь, говорит девушка, пока всем почему-то смешно от такого прозвища. Вроде и глупо, но в лагерях нет ничего глупого. Делай что хочешь и все равно, если кто осудит. До начала вечерки полчаса. Абсолютно всех отправляют по своим комнатам одеваться. Дресс-код такой: у девочек — платья, карнавальные маски на глаза и веера, а у мальчиков — простой костюм. Да, выступающим еще нужны цилиндры, но их найти не составило труда. У целых трех человек из отряда они есть, а четвёртый можно попросить и другого. Лучше, конечно, у третьего, а то со вторым совсем пересекаться не хочется. — Ну что, с кем ты там танцуешь? — кокетливо играет бровями Позов, надевая простой костюм, которому явно много лет. — С Дашей и Ксюшей. Слава Богу, Яну со мной не поставили, иначе я бы задохнулся еще до выступления, — Дима коротко смеется. — Ой, и что, Дашка нравится? Или Ксю-ю-юша? — видно, как очкарик пытается свести друга хоть с кем-то. — Не-а. Не в моем вкусе, — и ведь мало кто знает, что вкус его — это парни. Но точно не Илья, это прям... будет странно. — Эх. А я с Катей на медляке танцевал, видел? — Серьёзно? Нет, не видел, мне скучно разглядывать парочек. — А я серьёзно, да. Пока ты мечтаешь — я действую. Антон смеется, несильно затягивая у себя на шее галстук. Костюм новый, недавно купленный, поэтому по нему ни разу не скажешь, что он какой-то плохой. Помазавшись любимым парфюмом, шатен начинает укладывать прическу со специальными средствами. Все же, трудно ухаживать за длинными кудрями. Пора бы и подстричься. Подготовка к вечерке проходит чудесно: все смеются, наряжаются, шутят и бегают по комнатам. Ну, это все благодаря девочкам, которые очень часто появляются на мужском горизонте. Но все же, честно признаться, Антону это нравится. Ходишь, собираешься, слушаешь, как кто-то что-то забыл, потерял и ищет нужное по всему отряду. Больше нравится атмосфера сборов, нежели того, к чему они готовятся. За все это время девичья часть отряда успевает немного упростить вчерашние костюмы, ведь перед самим танцем король и королева должны выйти и сыграть какую-то сценку. В прошлых пышных предметах одежды будет неудобно. Ступив на порог актового зала, все ахают. Темно, включены красивые подсветки, стулья расставлены буквой «п». На фоне играет спокойные, но всем известные песни, будто на бале так и должно быть, а отряды потихоньку рассаживаются по своим местам. Выступление проходит не так сказочно, как предполагалось. Везде бывают и промахи. Сначала ребята выходят в центр и начинают танцевать, ведь включается нужная музыка, но после она выключается и говорить начинают уже король с королевой на сцене. Все про это забыли, как и диджей, потому и пришлось немного попозориться. Далее, после сценки, ребята снова начинают танцевать с начала. И все бы ничего, движения ровные, ошибок нет, но мелодия опять выключается. Теперь уже окончательно. Все хлопают, а танцоры делают вид, что так оно и должно было произойти. Обрезали целую половину. Во время всего выступления Шастун чувствовал на себе чей-то взгляд. Не тяжелый, но явно заинтересованный и достаточно долгий. Будто глаз от него просто не отрывали. И лишь к концу танца становится понятно, чей этот взгляд. Конечно, именно Арсений смотрел на него, сверкая глазами. После первого отряда, что выступил последним, старшая вожатая, Ника, выходит на сцену и говорит всем большое спасибо и заученную речь. В зале включается свет, стулья начинают убирать к стенкам, а сами отряды по очереди подходят к небольшой фотозоне и делают общие фотографии. Хочется верить в то, что недавно сделанную фотку, где Антон лежит перед всеми на боку, сохранится и не пропадет без вести. Как те люди. Через минут пять-семь, когда все уже сделали снимки и убрали стулья, свет вновь выключается. Загораются прожекторы и начинают играть всем знакомые песни, которые не то чтобы напрягают, но и не особо радуют. Хочется, все таки, побольше по-настоящему классных треков. Минут через пятнадцать включают первый медляк. Антон, что до этого танцевал вместе со всеми, уходит к подоконнику, опирается на него задом и начинает наблюдать за всеми, параллельно дуя на себя чьим-то веером. Ну, он около окна лежал... — Чего не танцуешь? — вдруг раздается у самого уха. Попов. — Господи, когда ты уже перестанешь меня пугать? — дергается шатен, возвращаясь в расслабленную позу. — Ну, вопрос риторический, как я думаю. А мой нет. Чего не танцуешь? — Арсений становится рядом. И вновь слишком рядом. — Ну, ам... не нравится никто. Не хочу никого приглашать, — задумчиво отвечает он, оглядывая толпу и действительно не находя ни одной привлекательной особи. — Жа-а-аль. А я уже понадеялся, что ты не только подружишься со всеми, но и найдешь кого-нибудь ближе. — Думаю, любая лагерная симпатия практически никогда не продолжается после смен. Все всегда остается там, где началось. — Не знаю, не знаю. Может, частично ты и прав, но такое редко встречается именно у самых старших отрядов. Здесь вы уже повзрослее, понимаете, что к чему и как распоряжаться своими действиями и словами. — А тебе кто-то нравится? — вдруг переводит тему Антон, но не из-за нежелания говорить о прошлой. — Из девочек — нет, — жмет плечами Попов, а фраза кажется очень странной. — Из девочек? — выгибает бровь шатен, переводя взгляд на вожатого. Тот, в свою очередь, лишь широко улыбается с лисьим прищуром и ничего не отвечает. Вдруг вожатый медленно прикасается к чужому галстуку, касаясь его лишь подушечками пальцев и немного оттягивая. — Ты чего? — вдруг спрашивает Шастун максимально спокойно, хоть внутри бушует цунами от переизбытка каких-то новых эмоций. После вопроса Арсений как будто обжигается о вещь, которую только что трогал, и резко убирает руку в карман. — Галстук... красивый, — говорит он и резко скрывается в толпе, не давая возможности что-то спросить или дать путь за собой. Эти действия и все сказанные слова очень вводят в ступор и даже смущение. Почти непонятно, почему Попов себя так ведет. Но это ему... нравится? Дальше больше не происходит чего-то особенного. Просто дискотека, просто медляки, просто песни. Эх, как же хочется чего-то необычного. Единственное, что здесь необычно — это костюмы, ведь все здесь нарядные. Хотя, кто-то даже успел сбегать к себе и переодеться, но больше таких именно в младших отрядах. Идти по улице после огромного количества движений в душном помещении просто прекрасно. Идёшь по приятной прохладе, рассматриваешь звездное небо, вспоминаешь прошедший день и его события. Дима рядом, кажется, поймал тот же самый вайб, что и друг. Дойдя до шатра, все рассаживаются уже по привычным местам. Антон — справа от Арсения, дальше Дима и остальные, кто уже садится всегда по-разному. Удивительно, что девочки, которые раньше так лепетали при виде молодого вожатого, совсем перестали к нему лезть. Появилась личная жизнь среди отрядов или как? — День красный, — начинает Попов в полной тишине совсем негромким, но слышимым голосом. — Хочется сказать вам одно: я вас уже очень сильно люблю. За эти шесть дней вы сплотились так, будто знаете друг друга вечность. Выступления вы отыгрываете просто замечательно и не доставляете неудобств, как делает это тот же второй отряд. Я могу многое сказать про вас, но тогда будет неинтересно. Мне очень понравился день, вы и ваши костюмы. Если продолжим в том же духе — обязательно выиграем смену. Антон говорит примерно то же самое. Он тоже хвалит день и ребят, которые и вправду очень слаженные несмотря на то, что незнакомых людей огромная куча. Если не включать то, над чем они с Асением мимолётно задумываются, то смена идет просто прекрасно. И даже после той истерики не хочется обижаться на весь мир. Наоборот, хочется показать, кто тут сильный и лучший. Хотя, лучшие тут все. Проходит вся базовая часть свечки, но не тут то было. — Ребят, стойте! — кричит Оксана, останавливая всех. — Я предлагаю ввести новую традицию: в конце каждой свечки мы будем обниматься. И не капустой, а именно лично с каждым. Попробуйте обняться прямо со всеми, — улыбается девушка. Все подхватывают и хвалят эту идею, начиная обниматься друг с другом. Антон стоит и не двигается. Ему не нужны лишние объятия, поэтому он сделает это, только если к нему сами подойдут. Не прошло и нескольких секунд, как шатен чувствует на своих ребрах короткое касание пальцем. Обернувшись, взгляд натыкается на Арсения, что стоит, слабо улыбается и смотрит максимально выжидающе. Оба понимают, что делать дальше, поэтому уже через пару секунд они прижимаются друг к другу. Время на этом останавливается. Попов приобнимает за талию, немного подняв одну ладонь на спину, а Антон обвивает руки вокруг чужих плеч. В нос сразу стучится знакомый аромат, от чего хочется воткнуться носом в шею и не отрываться от нее. Арсений теплый. И теплый не просто, как все, а по-особенному. Его приятно касаться, приятно стоять рядом и иногда даже появляется смущение от чужих действий. Шастун нетактильный, он не любит лишний раз трогать кого-то, не любит, когда лишний раз трогают его, но не в этом случае. Сейчас совсем другие ощущения: не хочется ничего кроме этих объятий. Но, к сожалению, все хорошее когда-нибудь заканчивается. Поняв, что стоят они так уже слишком долго, вожатый первый дает толчок к отстранению друг от друга. И почему-то прекрасно чувствуется то, что и один, и другой не хотели этого. Взгляды держатся друг на друге еще несколько секунд, пока каждого не отвлекают другие люди на порцию объятий. В себя приходит Антон только в своей комнате, будто просыпается, когда после душа он ложится под теплое одеяло, засунув перед этим второй ужин к себе в тумбочку. В голове крутятся те объятия. Мозгом до сих пор ощущается тот самый запах. Вскоре в комнату, когда уже объявили отбой, заходит Наталья Сергеевна. Захватив с собой парней из соседней подкомнаты, она садится на одну из кроватей. — Давайте посплетничаем, ребятки. А то я так с вами никогда не разговариваю. Рассказывайте, как вам день, как эмоции. На свечках меня не бывает, поэтому редко получается узнать ваши впечатления. После этих слов все активно и тихо начинают общаться с воспитательницей и рассказывать ей все, даже то, чего не было сказано на свечке. Антон молчит, но слушает все. Потихоньку его голова начинает отключаться не только от мыслей, но и от этого мира прямиком в царство Морфея...