Открыв глаза, Антон понимает, что в комнате он находится один, соседние кровати заправлены. В голове бардак.
— И как это понимать? — случайно вслух интересуется он у одного только Бога, даже не представляя, что такого произошло, из-за чего самого Шастуна не разбудили.
И, как по звоночку, внутрь аккуратно заползает Арсений.
— О, проснулся уже, — туша валится рядом, на свободную часть. — Как чувствуешь себя?
— Не очень, если честно... Блин, скажи, пожалуйста, что мне все это приснилось, — взвывает Антон, закрывая лицо ладонями.
— К сожалению, не могу. Давай пока не зацикливаться не этом. Я не знаю, что это было, но пока все равно зацепок больше нет, придется ждать дальше у моря погоды.
— А сколько времени?
— Половина одиннадцатого. Уже скоро начнут по урокам разделять. Пойдешь?
— Бли-и-ин... А если не пойду, сильно нетактично будет?
— Нет. Я уже сказал, что ты себя плохо чувствуешь, поэтому тебя трогать не будут. Главное, вид слегка больной делай, чтобы ничего не заподозрили.
— Спасибо тебе, — благодарно улыбается Антон, но вспоминает не только о себе. — Ты не выспался, наверное, да?
— Конечно, выспишься тут после такого. Я ведь лег на полтора часа позже, чем ты, вообще еле поспал. Но бодрячком, вроде. Как минимум, мое состояние меня не тревожит.
— Хорошо...
— Okay, I'll see you at lunch, you have a watch handy, — Арсений поднимается, посылает воздушный поцелуй и удаляется. Видимо, он даже не задумался о том, что не все собеседнику получилось перевести.
Антон лежит еще несколько минут, обдумывая вчерашнее, а после решает все таки начать собираться и быть поживее. До обеда времени слишком много, но и на уроки не хочется. Именно поэтому было решено пойти в актовый зал сразу по окончании, чтобы и в комнате не скучать, и на уроках.
***
— Слушай, а почему тебя не подняли вместе с нами? — спрашивает до боли любопытный Максим, сидя рядом на сцене.
— Да так, плохо себя чувствовал...
— М-м-м.
На мгновение Антон даже запереживал о том, что сейчас его могут спалить за враньём, но, благо, все обошлось.
— Антон! — послышалось рядом. — В вечерке будешь участвовать? — Старков уже исчез с поля зрения, и теперь рядом оказался Арсений.
— Не знаю... А что за вечерка?
— Мюзикл по «Красавице и Чудовищу», мужских ролей мало, но я оставил продавца. Хочешь?
— Дресс-код какой?
— Посмотри в интернете как одевались в те года и подбери что-нибудь, что больше всего подойдет. Потом, если что, мы тебе подгоним что-нибудь из гримерки для вида, — Арсений наклоняется к уху, — жаль, конечно, что галстук не подойдет, — а после смеется.
От горячего воздуха кожа вновь покрывается еле заметными пупырышками, а ладони непроизвольно сжимают края сцены. Попов же, в свою очередь, совершенно бессовестно продолжает держать улыбку и уходит к отряду с другими делами.
Антон оглядывается, проверяя, не видел ли кто лишний эту картину, но поджимает губы. Рядом, прямо в углу, стоит Выграновский, прожигая дыру в приятеле. По нему не скажешь, что он зол или обижен, но эти эмоции явно присутствуют. Только вот к чему они?
Секундно прикрыв глаза, Шастун берет себя в руки и встает, подходя к другу ближе, да так, чтобы сбежать было невозможно.
— Что не так? — мозг сам дает сигнал повторить жест Эда, поэтому руки сами по себе скрещиваются у груди.
— Что не так? — после длительного взгляда поступает ответ, а на лице уже совсем другая эмоция: наигранное непонимание.
— Ты смотрел на меня, как на предателя.
— Неправда.
— Мы с тобой не первый день знакомы, я же знаю как ты выглядишь, когда тебе что-то не нравится.
— Тох, все правда в порядке, — вздыхает Скруджи, опуская руки и делая маленький шаг вперед. — Я просто... не в настроении.
Все же Эд уходит из тесного угла, направляясь к друзьям, и оставляет после себя все ту же кучу вопросов. Потупив несколько секунд, Антон принимает решение и вправду отстать, раз ему не хотят даже намекать на правду.
Неожиданно в зал влетает обычно спокойная Наталья Сергеевна и требует собраться в одной куче. Когда просьба была выполнена, шокированные десятки пар глаз с испугом уставились на брюнетку.
— Я не поняла, что еще за тетради поноса? — из-за небольшой паузы откуда-то доносятся короткие смешки. — Мне вот ничерта не смешно! Почему я должна выслушивать от Светланы Олеговны, что вы оскорбляете вожатого?
— Как это вообще до нее дошло? — спрашивает Антон шепотом у Позова, хотя и предугадывает обычное пожатие плечами в ответ.
— Ещё раз я услышу о подобном — телефоны будете получать на полчаса.
Разгневанная воспитательница обходит всех взглядом и удаляется по своим делам, явно не заценив юмор отряда.
— А... — хочет что-то сказать Оксана, но даже представить не может, как на это реагировать.
— Ай-ай-ай, первый отряд! Бессовестные, как так можно вообще? — «ругает» ребят Попов, сдерживая смех. — Все, разбежались в страхе по углам! А то вдруг еще чего насплетничаете.
Отряд смеется и расходится по своим делам. Кто-то обсуждает эту ситуацию, кто-то говорит на отвлеченные темы, а кому-то по барабану.
После обеда все довольные разбегаются по комнатам, один Антон не рад, что придется вновь там сидеть. Хотя, есть ощущение, что в будущем в этом месте нужно будет провести еще больше времени. Интуиция иногда даже пугает.
Кто-то уже лежит на своей кровати, кто-то бродит от скуки по всем комнатам, а кто-то бегает по друзьям, строя планы на тихий час. Будет славно, если сожители за стенкой уйдут на все два часа, иначе нахождение здесь девочек не миновать.
Странно то, что Леша начал постоянно где-то пропадать. Даже сейчас его нет вблизи, но имя слышится прямо таки из ниоткуда достаточно часто. От скуки и Антон начинает бродить по коридору, нагло подслушивая чужие разговоры. На слух попадается и диалог Даши с кем-то по телефону:
— Да, привет, все хорошо у меня. Леша где-то ходит, я и сама не знаю, но по настроению, вроде, хорошо. Да нормально я, правда, лагерь немножко отвлекает от мыслей...
Именно на этом девушка уходит к себе, из-за чего Антон с интересом смотрит в последнюю точку с пару секунд, после чего быстро возвращается к себе, где сидит только Позов.
— Слушай, а ты не знаешь, почему Даша с кем-то по телефону обсуждает состояние Леши? Ну, типа «у него все хорошо» и прочее.
— Да откуда ж мне знать? — усмехается Дима, отвлекаясь от книги и смотря на друга. — Может, с общим знакомым разговаривала?
— Да, но... насколько же взрослый этот знакомый? Я же могу отличить, когда человек говорит с друзьями, а когда со старшими.
— Ну так пойди и спроси у нее, я же не могу телепатически узнать.
Закатив глаза, Антон все же следует совету и идет к чужой комнате, ожидая чего-то. Он не знает, разговаривает ли сейчас Франк по телефону, настроена ли она вообще на диалог и...
— Ой, — слышится впереди вместе с ощущением чьего-то врезавшегося тела, — ты чего на проходе встал?
— Я, это, спросить хотел. А Леша тебе кто?
— Двоюродный брат, а что? — выгибает бровь Даша.
Антон, мягко говоря, прибывает в шоке. То есть, если он двоюродный, значит пропажа дяди у Леши как-то связана и с ней?
— Можно с тобой поговорить? В комнате у нас.
— Ну, хорошо... А к чему такая срочность?
— Узнаешь.
Шастун заходит в свою комнату, заводит Дашу и садится на свою кровать, в то время как та располагается на Лешиной.
— Ты же знаешь, что у Леши дядя пропал? — начинает Антон, уже ощущая на себе взгляд заинтригованного Димы.
— Конечно, о таком-то и не знать... — Франк тяжело вздыхает и опускает взгляд. Уже напрягает.
— А он тебе кто?
— Отец.
В голове вдруг все встает на свои места. Для Леши дядя, для Даши — папа. И ведь эта девушка вполне может помочь им с делом!
— Капец, я бы и не подумал... Ладно, давай тогда к делу. Он тебе рассказывал про постоянные пропажи в этой окрестности?
— Вроде да, но я не придала особого значения. Даже не знаю почему. Просто как-то не поверилось в его слова.
— А он сайты тебе показывал?
— Какие сайты?
Антон закатывает глаза и берет телефон, вбивая в строку нужный вопрос и заходя на сайт, где они с Арсением подробно все читали.
— На, знакомься, — Шастун передает телефон Даше и внимательно наблюдает за реакцией.
Сначала на лице нет изменений, все то же непонимание и спокойствие, но вскоре оно начинает меняться прям по стадиям: осознание, отрицание... до принятия пока что не дошло.
— Тут написано про ту дату, когда он пропал... — сглатывает Франк, читая дальше. Спустя примерно минуту принятие все же догоняет. — Ладно, теперь я хотя бы в курсе, спасибо. А почему для вас это так важно?
Антон рассказывает всю ситуацию от и до. С Дашей он знаком давно и доверяет ей, поэтому даже поверхностно рассказывает, что было этой ночью. Позов рядом, конечно, знатно прибывает в шоке, но по просьбе рассказчика пообещал никому даже не заикаться об этом.
Даша соглашается помочь. Хорошо, как минимум четверо человек есть, если Леша пойдет, остальные никак с этой ситуацией не связаны и навряд ли смогут что-то сделать. Хотя и Антон не особо-то связан, просто из-за Арсения не хочется отступать. Нужно же помочь. Все таки, почему-то Шастуну привидился поход вожатого в подвал.
Сидят они так еще минут десять, разговаривая о самом разном, а после встречают вернувшегося Лешу.
— Эй, Нафаня, ты где был? — усмехается Антон.
— В столовой убирался, — отвечает Петренко как-то хмуро, садясь рядом с сестрой.
— Убирался? — удивляется уже Даша. — Ты где так накосячил, что тебя убираться заставили?
— Да блин, меня подставили и получилось так, будто это я вылил суп на повариху! — с обидой возмущается парень, скрещивая руки у груди. Остальные посмеиваются.
— Да ладно тебе, зато показал свои мужские способности.
Вдруг в комнату стучится и открывает дверь Арсений, подзывая Шастуна на пару слов.
— Как тебе идея пойти спросить у Стаса о подвале? — говорит вожатый тихо, чтобы другие лишний раз не услышали.
— Думаешь, даже если он что-то и знает, так запросто нам все расскажет?
— Не думаю, но попробовать надо. Давай сейчас сходим, а то у меня потом дела, не успею ничего.
Антон предупреждает друзей и уходит в приятной компании к практически незнакомому человеку. Весь лагерь постоянно говорит про директора этой базы, но еще ни разу не было его видно. Только ночью передвигается, что ли, как таракан?
Вдох, выдох, стук в дверь.
— Привет, можно? — говорит Попов, выглядывая из-за двери. Антон в который раз удивляется, как простому вожатому дозволено так просто общаться с директором.
— Заходи... а, ты не один. Что случилось? Ты просто так ко мне не ходишь.
Парни садятся на диванчик сбоку от Шеминова.
— Мы у тебя спросить хотели насчет одного подвала в спальном корпусе. Что там вообще хранится?
— Какой подвал, ты о чем?
Дыхание становится в разы медленнее.
— На лестничной запасной площадке... Прямо около медпункта.
— Там нет никакого подвала, Арсений. У вас парная шизофрения? Он там был, да, но лет восемь назад, потом его прикрыли.
Антон сглатывает, явно чувствуя неладное.
— Да бред, Стас... мы же видели, мы были там!
— Вы были там?! — неожиданно резко выпаливает Шеминов, но после приходит в себя и делает тон спокойнее. — Как вы могли быть там, если вход туда давно закрыт бетоном?
— Чушь! Пойдем вместе, посмотрим, — решительно встает Арсений, почему-то пока даже не подозревая о том, что он может быть не прав.
— Да за ради Бога.
Теперь в соседний корпус направляются уже три человека: Стас, что уверен в отсутствии подвала, Арсений, который точно думает, что подвал есть, и Антон, подозревающий здесь какой-то подвох.
Пройдя коридор, первым заходит директор, открывая широко входную дверь и показывая свободной рукой на... бетон. Там и вправду нет никакой двери.
Чтобы удостовериться, Антон даже подходит и щупает стену, простукивает ее и оборачивается к вожатому, показывая взглядом, что там на самом деле стена.
— А из-за чего сюда проход закрыт? — включает уже здравую часть разума Попов.
— Да там... инцидент был нехороший, но вам лучше и не знать. Ладно, идите уже на тихий час и отстаньте от этого подвала. Вам, верно, приснилось, — говорит Стас и уходит в своем направлении.
Оставшиеся двое еще с несколько секунд стоят в раздумьях и полнейшем шоке.
— Да блин, Арс, не сошли же мы оба с ума? Не бывает такого, чтобы двоим приснился один и тот же до боли реалистичный сон.
— Это точно было. Я нашел свой фонарик на лавочке, где мы сидели. Уж лунатизмом и прочим бредом все это называть будет абсурдно.
— Тогда как? Она же... блять! — Антон резко отскакивает в сторону, случайно врезаясь в Арсения, а после отходит в сторону и вылупляет глаза на только что появившуюся дверь. Оба вылупляют.
— Бегом за Стасом! — резко приказывает вожатый, после чего Шастун пулей летит в сторону выхода.
В начале коридора он перехватывает директора и всем возможным лепетом уговаривает быстро вернуться обратно. К счастью, это удается, но...
Открыв дверь, взор падает на тот же бетон, а уже после на Попова, что с тяжестью сглатывает.
— Она исчезла секунд через десять после твоего ухода, — поджимает он губы, явно не понимая, что здесь происходит.
— Хватит мне морочить голову! — возникает Шеминов. — Еще раз вы меня позовете без причины... не знаю, придумаю что-нибудь!
Станислав удаляется в том же направлении быстрым шагом, оставляя только запах своего едкого одеколона.
— И как это понимать?! — уже психует Антон, совершенно не понимая, что происходит и что делать дальше.
Арсений молчит, но как только начинает говорить, дверь в стене вновь появляется.
— Меня же не глючит? — говорит он.
Вместо ответа Шастун подходит ближе и дергает за ручку, открывая дверь и вглядываясь в темноту.
— Давай не будем туда ходить вдвоем. Тем более, даже повода нет, — сглатывает шатен, обратно закрывая подвал и отходя от нее шага на два.
— Пойдем, — поджимает губы Арсений и хватает Антона за запястье, выводя из этого места.
— Иди к себе. Потом соберемся и обсудим.
Попов скрывается в своей комнате, а все еще шокированный Антон быстрым шагом убегает на второй этаж. В комнате до сих пор сидит Даша. Церемониться бессмысленно.
— Хрень какая-то с тем подвалом. Мы спросили у Станислава Владимировича о нем. Знаете, что он ответил? Что вход туда закрыли бетоном ещё лет восемь назад. И это не самое страшно: потом мы пошли туда уже втроем, а дверь появлялась только тогда, когда около нее были лишь мы с Арсением.
Все сидят в ступоре, глядя на рассказчика.
— Что за бред? Я думал, что такое только в ужастиках возможно, — сглатывает Леша.
— Я сначала надеялся, когда все только началось, что это сон, но сейчас могу сказать с вероятностью ста процентов: явно случится что-то нехорошее, если мы не разберемся с этим. Пока что нужно обдумать причину такого странного появления и исчезания двери.
Проходит примерно полчаса обсуждений. К выводу никакому подростки не приходят, потому что все предположения либо абсурдные, либо с опровергающим фактором. К счастью, вскоре к четверке приходит Арсений, садясь к Шастуну.
— Ну что, есть идеи? — каждый мотает головой. — И у меня. Давайте попробуем прийти туда вчетвером и по одному будем подходить к двери. Посмотрим, кому видно, а кому — нет.
— Думаешь, кто-то еще сможет ее увидеть? — интересуется Антон.
— Все возможно. Не может быть такого, что только мы на пару чокнулись.
— Да, я тоже думал... а когда?
— Посмотрим на обстоятельства, я пока не знаю.
Посмотрев на часы, Арсений понимает, что время близится к полднику. Кажется, будто прошло намного меньше времени, но до конца тихого часа остается уже меньше десяти минут.
Антон наблюдает за уходом вожатого, а далее все слышат зов вставать с кроваток, заправлять их и начинать строиться.
После полдника Арсений куда-то пропадает, остается только Оксана, которая ведет отряд в шатёр и осведомляет всех о предстоящем «мероприятии». В нем каждый отряд даст супер упакованное яйцо, которое при падении со второго этажа не должно разбиться. Призом будут баллы в общем счете между всеми.
— Смотрите, у меня есть стаканчик, трубочки и скотч. Многие делают какие-то конструкции, будем сооружать что-то подобное? — начинает девушка, положив все предметы перед собой. Кроме яйца.
— Лично мои не разбились даже с двумя слоями ткани, — слышится от Максима, и становится понятно, что он планировал пошутить так только между собой и Егором.
Фролова, честно говоря, очень хотела бы забыть услышанное, но на лице читается осознание абсурда фразы. Это ведь так по-детски и не смешно, но вокруг все рассмеялись. Подростки, что с них взять.
— Так, забыли этот момент... — пытается и сама не рассмеяться Оксана. — Теперь, все же, давайте подумаем насчет этого яйца. Господи, как мне теперь произносить это слово? — по кругу вновь пробегаются смешки.
— Можно положить его в стаканчик, по бокам расставить трубочки и замотать скотчем, — предлагает Саша.
Остальные, в том числе и вожатая, вполне соглашаются с предложением и начинают ставить защиту. Скотча понадобилось очень много, так как далеко не вариант, что он вообще поможет.
И вновь проходит просто куча обычного лагерного времени. Сначала все собираются напротив спального корпуса и следят за своими яйцами, кстати у первого отряда не разбилось, потом идут по отрядным местам, начиная подготовку к вечерке.
После полдника как-то слишком тихо. Арсения рядом нет, Димы тоже. Хотя, второй рядом, просто в последнее время ошивается только около Матвиенко. Может, нашел себе идеального друга? Кажется, с Антоном очкарик так не общается.
Попов же появляется, но изредка. Большее время занимается Оксаной, которая выворачивает попу луковицей, дабы не потерять контроль и сделать все идеально. Окончательно возвращается Арсений к ужину. Теперь помощница делает в разы меньше всего из-за усталости.
Одежду Антону выдают по минимуму, ведь гримерка для всех одна. Из собственного на теле идеально сидят какие-то спортивные черные штаны и рубашка белого цвета, а добавили к образу какую-то темную жилетку и платок на шею. Истинный продавец, и не поспоришь.
Время тянется, но в то же время бежит до безумия быстро. Хочется расслабиться, ощутить тепло лагеря и всего происходящего в нем, но постоянные мысли о том подвале просто не дают покоя.
Такая мистика в жизни Антона впервые, почему и страшно делать какие-то первые шаги к решению проблемы. Остается надеяться, что все сделается либо само, либо совсем испарится именно в этой смене, будто ничего и не было.
Из раздумий вытаскивает вовремя появившийся Арсений. Антон уже собирался маме звонить и умолять забрать его домой, но пока до такого не доходят руки. Сам он находится в гримерке и сидит на ступеньке перед выходом на сцену. Теперь спереди, на корточках, сидит вожатый.
— Чего ты кислый такой? — начинает он, положив предплечья на чужие колени.
Взгляд поднимается на эти по-прежнему горящие глаза.
— Не знаю, думаю много от скуки, уже начинаю нагнетать.
Арсений пока что просто сидит и смотрит, но видно, что он явно хочет совершить какое-то действие.
— Давай не будем думать об этом, пока есть другие дела? Пошел бы лучше, отрепетировал свои движения с остальными, а то они уже шутят про создание чучела вместо тебя, — смеется он, а взгляд собеседника опускается на руки на своих ногах.
— Я отрепетировал уже, слов все равно мало, да и рот открыть только надо, даже не разговаривать, — жмет плечами Антон.
Проходит, условно, около десяти секунд молчания, после чего Арсений вдруг подползает ближе и обнимает Шастуна, укладывая голову на его грудь. Второй, в свою очередь, слегка мешкается, ведь не ожидал подобных действий, но включает мозг и расслабляется, крепко обняв брюнета и уложив щеку на густые волосы.
Мгновение, кажется, останавливается во времени. Вокруг нет ничего, кроме них двоих и абсолютно разных, но великолепно сочетающихся между собой ароматов одеколонов. Едва заметные поглаживания спины успокаивают, а понимание того, что здесь они будто прячутся, только забавит.
Но вдруг со стороны сцены слышатся вырванные из контекста слова «схожу» и «в гримерку». Объятия, разумеется, приходится прервать, после чего Арсений убегает куда-то через выход в холл.
Далее уже заходит Катя, которая пришла в помещение зачем-то. Она задает какие-то вопросы, но Антон совсем ее не слышит: задумался. Девушка, так и не дождавшись ответа, берет что-то и возвращается туда, откуда пришла.
Шастун тем временем вдруг начинает улыбаться. И причем так глупо, будто маленький мальчик. Хотя, в такой-то ситуации, кто себя не почувствует маленьким и вновь нужным ребенком?
Все, больше время не тянется даже по ощущениям, а серьёзно бежит. От этого даже грустно, ведь порой хочется своего времени, наедине с собой, но здесь, все же, лагерь. Такого попросту не будет.
— Первый отряд, рассаживаемся по местам! — слышится женский голос из зала, а народ выполняет приказ.
Теперь голову занимает только вечерка, предстоящая дискотека и следующий день. Безусловно, посторонние мысли периодически возвращаются, но с каждым новым движением на сцене от других отрядов становится плевать. Будь что будет, нужно наслаждаться моментом.
Выступление проходит просто феерически, никто не лажает, все сделано идеально и без запинок. Вот что значит первый отряд. Антон, помогая убирать стулья к стене, все еще пытается отдышаться и восстановить нормальное сердцебиение. Все таки, с тревожностью нужно поработать.
Отойдя в сторону, ближе к двери на улицу, Шастун облокачивается о подоконник, запрокидывает голову и прикрывает глаза, пытаясь вдыхать только прохладный воздух с улицы, что пробирается через форточку. Усталость дает о себе знать, хотя пробуждение и настало позже, чем у всех. Может, заболел?
— Чего не танцуешь? — вдруг издается около правого уха. Яна.
— Не хочу, — не меняя положения, отвечает Антон.
На руке, только почему-то левой, чувствуется касание. Причем кончиками пальцев.
Шастун сначала тупит, не обращая внимания, но потом все же сопоставляет два фактора вокруг и осознает несостыковку.
Открыв глаза и направив их влево, парень резко дергается и чуть ли не отпрыгивает, но сзади тупик, так что некуда.
Чересчур близко стоит Арсений, начиная смеяться. Испуг пришел лишь из-за такого маленького расстояния. Яна рядом, что наверняка была для отвлечения внимания, улыбается и уходит по своим делам.
— Почему не танцуешь-то? — успокаивается вожатый, становясь рядом в идентичную позу.
— Да устал я как-то, совсем нет энергии, — пожимает плечами Антон, наблюдая теперь за толпами компаний.
В это же время песня переключается на медляк. В какой-то момент Арсений пропадает со всех фронтов, его тёмной макушки не видно ни с какой точки этого зала. Конечно, Шастун не бежит спрашивать об этом, но интерес присутствует явно большой.
Повсюду собираются старые и новые пары, почти все качаются из стороны в сторону, стеснительно положив руки друг на друга. Даже ребята из собственного отряда не полностью награждены уверенностью, хотя, если вспоминать, ранее первые отряды были куда более открытыми.
Проходит около пяти-шести минут, как вдруг на какой-то малознакомой песне резко начинает болеть голова. Эта боль не просто ноющая, а резкая, в одной точке, будто молоточком бьют. Вокруг из вожатых никого, поэтому приходится без спроса выходить на улицу, вдыхая свежий воздух, но не получая облегчения.
Антон отходит и садится на корточки, опираясь о кирпичное ограждение спиной. Голова кружится, тело потеет холодом, а конечности мгновенно начинают подрагивать. В голове нет мыслей, только страх того, что может быть дальше. Начинается нагнетание, будто паническая атака, но их ведь никогда не было...
Сначала приходит непонимание, страх, но потом перед глазами появляются разные картины: то Арсений, то подвал, то какие-то неизвестные сущности. Непонятно абсолютно все, а в особенности то, к чему Антон вообще это все видит.
Проходит около полминуты, состояние начинает улучшаться, но сердцебиение все никак не успокоится. Хорошо, что рядом не появляется лишних душ, иначе пришлось бы объясняться, и так будучи в ступоре.
Еще столько же от минуты, и в голову уже стучит осознание: в ту ночь ведь было подобное, Антон увидел Арсения, подвал и прочее будто во сне, но это оказалось видением. Вдруг сейчас то же самое? Вдруг ему нужна помощь?
Ноги сами поднимаются и бегут в другой корпус по улице, обходя преграды, и уже вскоре заносят парня внутрь, к подвалу. Только до подвала он не доходит: видит Попова. Надежда теперь на то, что хотя бы сейчас он настоящий.
— Что ты здесь делаешь? — ровно и почти без эмоций спрашивает Арсений, ловя Антона где-то посередине коридора.
— Я... сложно объяснить, погоди. Ты куда уходил? — подросток видит замятость в ответ, но пытается внутренне оправдать такое поведение.
— К себе, мне нужно было телефон на зарядку поставить, — все же отвечает Арсений, и вправду не имея с собой смартфона.
Антон слегка щурится, уже сомневаясь во всех своих догадках. Вожатый в это время, вопреки своему обычному поведению, начинает заметно кусать губы изнутри и уходит на выход, оставляя собеседника один на один с неизвестностью.
— Подожди, Арс! — все же не в силах стоять в одиночестве, парень догоняет Арсения и становится напротив. — Что с тобой?
Да, они всего лишь вожатый и подросток, но Антон уже слишком много контактирует с Арсением, чтобы не знать, когда у того все хорошо, а когда нет.
— Что со мной? — повторяет старший с совершенной невозмутимостью.
— Давай поговорим, почему ты такой странный?
— Отстань, Антон. Мы с тобой не друзья, чтобы я тебе отчитывался.
Обе фразы не просто бьют ножом, а медленно и больно разрезают всю душу. Отстать? Не друзья? Чем тогда являлись их планы, общение и даже касания? Оно ведь не могло быть просто так.
«— Должно быть, он просто без настроения...» — утешает себя Шастун, но тело уже давно предательски дрожит.
Попова на фронте нет, он ушел еще после последних слов. Сознание пытается привести тело в себя, а подсознание уже бьется в истерике. Он же ничего плохого не сделал, чем заслужил такое?
Антон не возвращается на дискотеку, а бежит в комнату. Пока никого нет, можно захлопнуть дверь изнутри и включить музыку в наушниках. Лучше всего отвлечёт любимый плейлист, нежели давящая тишина.
Проходит около получаса. Дискотека давно закончилась, остальное время занимает свечка. За это время Шастун вполне успокаивается и с улыбкой встречает Диму, который сразу увлеченно что-то рассказывает, позже переходя на вопросы и к самому Антону.
***
— Первый и второй отряды, отбой! — кричит с самого начала коридора вожатый чужого отряда.
Антон в этот момент выходит из душа и довольный, чистый и опрятный укладывается в постель. В такие моменты все кажется до боли уютным, даже если учитывать все проблемы, что здесь есть. Главное — наслаждаться настоящим.
И казалось бы, все, конец дня, кровать, сон... но в этом лагере, видимо, никогда не будет покоя.
***
Мерцание лампочек в коридоре. Они делают это в какой-то последовательности, будто настукивают азбуку морзе. Но разобрать буквы невозможно из-за незнания такого «языка».
Кто-то выходит из комнаты. Как же ожидаемо увидеть здесь Арсения. Наверное, это можно назвать видением, Антон привык и даже проникается такой способностью, вместо того чтобы бояться. Вдруг, поможет.
Попов осматривается по сторонам в страхе, он достаточно напуган, но все равно идет туда. У него будто есть цель, будто его заставляют и не дают шанса отступить, иначе будет хуже.
Резкий белый шум, он практически оглушает и не даёт сосредоточиться. Кажется, будто повсюду включили телевизоры без сигнала. Стены, двери и даже Арсений начинают плыть. Так, наверное, видят наркоманы после принятия сильной дозы.
***
Голова гудит, а Антон резко садится в кровати. В висок стреляет еще несколько раз, после чего парень решает проверить, вновь ли он увидел правду. Раз так было в прошлый раз, значит вполне возможно и сейчас.
Быстоо встав, Шастун накидывает большие шлепки и старается как можно тише спуститься вниз. Звуков никаких нет, только редкие скрипы кроватей, но даже в том видении шум наверняка был не в реальности, а в голове. Хотя, все же стоит спросить у Арсения.
Ступив на первый этаж, Антон быстрым шагом начинает свой путь через коридор. Ничего не плывет, в ушах не шумит, вожатого нет. Может, все же приснилось? Нет, не может быть такого. В третий раз такое присниться или привидиться так же не может как сейчас, так и в предыдущие.
В какой-то момент тишина начинает быть нагнетающей. Чем ближе Шастун к двери, тем тревожнее чувствует себя организм. Парень уже почти бегом добирается до нужного места и тяжело, дрожаще вздыхает: дверь есть, и она открыта.
— Черт! — шепчет он, ведь понимает, что забыл фонарик.
Глаза не освещают, так что придется отыскать хоть какой-то источник света. Отойдя в сторону, Антон решает заглянуть в комнату вожатых. Как раз и проверит, на месте ли Арсений.
Медленно приоткрыв дверь, парень заходит и смотрит на нужную кровать. Пусто, как и ожидалось. Значит не сон.
Никаких фонариков, разумеется, тут нет, но на тумбе лежит знакомый телефон. Лучше уж взять его, нежели либо идти к себе, оставив ситуацию в опасности, либо начинать рыться в вещах, что навряд ли даст результатов.
Схватив дорогой смартфон, Антон как можно быстрее удаляется из комнаты и возвращается туда, откуда пришёл. Сделав глубокий вдох и выдох, он включает фонарик и начинает медленно спускаться, прислушиваясь ко всему максимально внимательно.
Шаг за шагом, вздох за вздохом, тревожность все больше нарастает, а снизу слышатся какие-то шорохи. Иногда Шастун даже останавливается на пару секунд, дабы еще раз подумать, прежде чем все таки дойти туда.
Антон боится, он сам по себе человек не особо смелый, но деваться некуда. Если Арсений нуждается в помощи — он придет, даже несмотря на их сегодняшнее недопонимание. Хотя, наверное, ничего не понял только один из них.
И вот, заветная ступенька пролетает и остается позади. Света нет, поэтому Шастун ищет ту самую лампочку и дергает за веревку. Но вместо того, чтобы загореться, предмет резко лопается, одаривая нежную кожу незначительным порезом. Антон дёргается, а сердце почти что уходит в пятки.
— Ай-й-й... Спокойно, Тош, — пытается успокоить себя парень так, как обычно это делает его мама, — просто неисправность...
Постояв пару секунд с закрытыми глазами, Антон все же освещает территорию. И каков испуг настигает его, когда приходит осознание: Попова нет и здесь. Освещен каждый угол, но нигде его нет.
Зато та дверь, из которой когда-то виднелся Игорь, уже не закрыта. Пока что там лишь тьма, но наверняка не пустота заполняет комнату за ней. Вновь глубокий вдох. Антон обходит осколки и тихо, хоть и слышны даже стуки сердца, доходит до проема.
Направив туда свет, парень замечает не совсем комнату, как ожидалось. Здесь коридор. Опять. Он кажется еще длиннее, чем наверху, да и страшнее в разы больше. Нога еще не ступила туда, потому что на такое «путешествие» нужно хорошо настроиться.
Антон становится спиной к стене. Он закрывает глаза и начинает делать дыхательную гимнастику, при этом успокаивая себя и говоря, что где-то там, впереди, наверняка есть Арсений, он не даст в обиду и защитит. Наверное.
Проходят считанные секунды, и уже достаточно смелый Шастун готов идти. Телефон в руке лежит очень крепко, ведь не дай бог он упадет и разобьется. Деньги немалые придется платить, да и перед владельцем будет очень стыдно.
Для начала Антон освещает стены рядом, вдруг найдет какой-нибудь выключатель. Конечно, ничего подобного здесь нет, но убедиться стоило. Потолки тут высокие, ведь и ступеней в этот подвал очень много, что показывает масштабы глубины под лагерем.
Только в конце виднеется совсем тусклый свет, будто там кто-то есть. Пройдя дальше, в поле зрения начинают попадать разные дыры и большие сколы в стенах. Хоть те и выглядят крепкими, но, видимо, кому-то удавалось пробить их.
— Арс? — резко подаёт голос Антон, ведь слышит какие-то шаги спереди. Ответа не следует. — Арсений, это ты?
— Уходи, — слышится шепот, похожий на голос Попова. Но подача не та, он разговаривает совсем иначе.
Антон решает пойти дальше, но уже быстрым шагом. Свет спереди после такого действия резко исчезает, но не слышится ни шагов, ни звуков жизни. Будто и не было там никого.
Теперь страшно что-то говорить, ведь кто знает, точно ли Арсений здесь. Вдруг Антона просто заманили сюда для чего-то? Откинув подобные домыслы подальше, парень все в том же быстром темпе идёт вперед, аккуратно освещая все стороны.
Через мучительные секунды коридор заканчивается и есть две двери, два пути, направо и налево. Куда лучше — неизвестно. По считалочке выбирать, что ли...
Дернув первую попавшуюся дверь, что находится слева, взору открылась вроде и комната, но очень большая. В ней много свободного пространства, по бокам стоит какая-то старая мебель, а в углу...
— Арсений! — восклицает Антон, подбегая к вожатому.
— Что ты здесь делаешь? — дергается от испуга Попов, светя фонариком прямо в зеленые глаза, от чего их хозяин сильно жмурится.
— Убери, — закрывает он пол лица и пытается посмотреть на Арсения.
— Я спрашиваю, что ты здесь делаешь? — с большим давлением переспрашивает брюнет.
— Тебя ищу... Я проснулся от видения.
Арсений ничего не отвечает, лишь отводит свет в сторону и делает глубокий вздох.
— Тебя не должно здесь быть.
— Да что происходит, Арс? — решает начать разборки Антон. — Сегодня ты сказал, что мы нифига не друзья, хотя надежд ты давал очень много, а сейчас уходишь сюда, в пипец опасное место, и без кого-либо рядом? А если с тобой что-то случится?
— Антон, пойми, если бы я хотел, чтобы ты со мной пошел, я бы тебя позвал, но... Я не могу объяснить, тебе нужно уйти.
— Никуда я не пойду, — Шастун скрещивает руки у груди, ясно показывая свой боевой настрой.
— Это может быть опасно...
— Я знаю, — перебивает он, — поэтому и пришел к тебе. Хватит ходить сюда без меня или кого другого.
Вдруг их диалог обрывает голос из дверного проема, отчего оба дергаются и чуть ли не кричат от неожиданности.
— Антон? Ой, Арсений?
— Господи, Эд! Ты то что здесь делаешь? — уже непонятно, что за эмоции бушуют внутри Антона, но они явно не хорошие.
— Я увидел, что ты куда-то побежал...
— И решил за ним пойти?! — перебирает уже Арсений. — Теперь мне еще за вас двоих отвечать?
Выграновский медленно и даже скромно подошел ближе.
— Все, пошлите отсюда! — Попов хватает подростков за плечи и ведет впереди себя прямо в сторону выхода.
— А-а-арс... — тянет Антон. — Ну подожди, Арсений! — шатен останавливается слишком резко и сильно даже для самого себя, отчего вожатый делает шаг назад. — Извини... Я спросить хотел, это ты мне сказал уходить, пока я в коридоре был?
— Чего?
— Так и знал, что что-то здесь не так. В конце этого коридора я видел какой-то фонарик, после чего твоим голосом было сказано уходить. Когда я пошел дальше, свет резко исчез, но без звуков. Это был не ты?..
— Нет, я тебя даже не слышал, иначе точно бы не испугался твоего появления.
— А ты никого больше не слышал?
— Я... не могу рассказать, пойдем, — Арсений делает шаги вперед, но Шастун настойчиво не пускает его туда.
— Я жду ответа.
Попов тяжело вздыхает.
— Давай мы выйдем, и я расскажу, — полушепчет он, ожидая одобрительный кивок.
— Может объясните, что здесь вообще происходит? — напоминает о себе Эд.
— Окей, я и тебе расскажу. Только пойдемте поскорее.
Все трое направляются на выход, но как только в предыдущей комнате остается только Арсений, дверь резко захлопывается.
— Ай! — слышится по сторону коридора от Выграновского, ведь такое действие ударило ему по спине.
— Арсений! Так нечестно! — кричит Антон, явно считая, что вожатый сделал так специально.
— Клянусь, я ничего не делал! — чуть тише и сдержанней отвечает Попов.
Антон пытается дернуть ручку двери, но все тщетно. Хоть и здесь все не выглядит таким уж старым, но на основе когда-то просмотренных фильмов ужасов автоматически появляется страх того, что любое сильное или резкое движение может сделать только хуже.
— Арс, ты тоже не можешь открыть? — в ответ тишина. — Арсений, не молчи!
— Погоди, — Эд прислоняется ухом к дереву и молчит несколько секунд, — я слышу отдаляющиеся шаги. Он как-будто уходит.
— Арсений!!! — еще громче завопил парень. — Не смей уходить, мы же договаривались! — Шастун несколько раз стучит по двери, но результата никакого. — Сука. Эд, найди мне какую-нибудь железку, я не могу просто оставить его там, он же и пойти дальше может.
Выграновский послушно начинает освещать разные углы фонариком своего телефона, ища хоть что-то похожее на тяжелую железную палку. Именно подобное нужно, чтобы попытаться открыть дверь.
Через секунд пятнадцать после оров Антона и поисков нужной вещи Эд возвращается к двери и дает буквально лом.
— Откуда он здесь? — удивляется Шастун, беря предмет. Теперь нужно каким-то образом выломать замок. Как вообще он оказался рабочим в таком месте?
Антон размахивается, предварительно попросив друга отойти, а после начинает бить ломом рядом с ручкой. Так можно будет выломать то, что мешает двери открыться.
Операция была сложная, пришлось даже попросить Эда о помощи, но они все же смогли. Дверь с большой силой отлетает в сторону, чуть не попадая на обоих парней, но Антон больше не теряется в мыслях и сразу же идет внутрь, освещая путь и начиная звать Арсения.
— Его здесь нет, — тихо говорит Эд.
— Браво! Как я сам не догадался, — ворчит Шастун, тем самым затыкая попутчика. — Извини, я просто злой. Арсений!
Поиски не идут напрасно, ведь уже через полминуты Скруджи, находясь уже в какой-то другой комнате за абсолютно другой дверью, кричит шепотом:
— Антон, иди сюда.
— Что там? — дойдя до друга, Антон задумчиво хмурится, смотря теперь на какой-то яркий свет из дальней двери.
Здесь все, в принципе, выглядит как квест. Каждая дверь ведет в новое место, будто здесь всегда был непростой подвал. Сейчас они стоят в проходной комнате, смотря на какую-то другую комнату и приоткрытую дверь в ней, откуда и виднеется свет.
Антон решает пойти первым очень медленно. Никто уже не орет и не привлекает внимание. Путь короткий, но по ощущениям длится несколько минут. Как только появляется возможность посмотреть на тот свет, глаза и сами себе не верят.
Внутри находится большая, нет, просто огромная комната, а посередине, прямо в воздухе, висит мягкая игрушка в виде собачки. Она красивая, издалека непонятно, насколько старая, но выглядит все равно потрясающе. Как-будто живая.
Завораживающий взгляд уже совсем скоро переходит на испуганный, ведь помимо летающей посреди комнаты игрушки, что будто держится на лучах света, спиной к проходу стоит Арсений и медленно тянется рукой к той собачке.
Паника уже очень хочет накрыть с головой, но осознание того, что они сейчас находятся под лагерем, практически без помощи и в совсем непонятно насколько опасном месте дает совладать с собой и действовать логически.
Антон срывается на бег и «обнимает» Попова со спины за талию, оттягивая назад буквально за пару сантиметров до прикосновения чужих пальцев и непонятной игрушки.
— Арс, что ты делаешь?! — разворачивая вожатого к себе и смотря в глаза, спрашивает он, но видит в ответ только испуг, будто онемел.
— Господи, — шепчет тот, быстро выводя Антона и себя из комнаты и захлопывая дверь. — Господи, Антон... — по Арсению видно, что тот чем-то очень сильно напуган, а после он и вовсе обнимает Шастуна настолько крепко, насколько все еще будет возможно дышать.
— Арс, что случилось? — вновь с нарастающей паникой спрашивает шатен, обнимая Попова в ответ.
— Ребят, что там? — ой как не кстати появляется Выграновский, наблюдая объятия.
— Эд, помолчи пока, — приходится нагрубить ему.
Проходит около половины минуты, после чего все трое наконец собираются с мыслями и начинают быстрым шагом брести обратно, дабы поскорее отсюда выйти.
Арсений соглашается рассказать все завтра, ведь сегодня ему нужно переварить это и поспать.
— По шкале до десяти, насколько все было плохо? — интересуется Эд, все же не сдерживая свой интерес, ведь он знает намного меньше, чем эти двое. Антон недовольно косится, но не получает в ответ даже намека на раскаяние.
— Восемь, — все же отвечает Арсений, наверняка хоть и каплю, но понимая парня в таком интересе.
Слава Богу, даже по такой длинной лестнице они поднимаются без происшествий, выходят из этого чертового подвала и уходят на улицу через выход, что идет сразу же за ступенями наверх в этом месте. Лавочек поблизости нет, поэтому приходится садиться на прохладный бетон.
Еще несколько минут уходит просто на отдышку от случившегося.
— Я не могу сегодня один спать, — тихо слышится со стороны Попова, что кажется даже удивительным.
— И что ты предлагаешь? — включается в разговор лишь Антон, еще заранее нашептав Выграновскому, чтобы тот молчал.
Арсений тем временем наклоняется к уху и шепчет:
— На третьем этаже есть свободная комната, можешь, пожалуйста, со мной посидеть? — уставшая голова после вопроса падает прямо на чужое плечо, а уши все еще ожидают ответа.
Но вместо ответа Антон лишь заметно кивает, надеясь, что Эд не дурак и, если даже услышал, не пойдет рассказывать такие вещи всему отряду.
— Никому ни слова обо всем этом, Эд. Ты меня понял?
— Да понял я...
***
— Антон... ляжь, пожалуйста, — видно, как Арсению неловко просить о таком, но отказать просто невозможно. Пережили они за эту ночь еще больше, чем вчера, поэтому обоим не помешает поспать с кем-то рядом.
Даже не ответив, Антон сразу же встает со своей соседней кровати и медленно, аккуратно укладывается рядом с такой истощённой тушей.
— Прости меня, — продолжает Арсений, прильнув ближе и прижавшись к худому телу.
— За что? — хмурится Шастун, хоть этого и не заметно.
— За то, что наговорил сегодня. Завтра я оправдаюсь, честно... — Арсений зевает, так и не договаривая свою мысль, а после, примерно через полминуты, слышится сопение.
Антон делает то же самое, ведь устал слишком сильно. Но лежать было крайне неудобно, почему пришлось заключить Попова в свои объятия и сократить занятое место на односпальной кровати. Кошмаров этой ночью не миновать.
