Новое перерождение

      Когда я открыла глаза — первым, что я почувствовала, было замешательство. Замешательство от того, что мои глаза открылись, если быть точной.       Последнее, что я помнила, были крики раненых, звенящие звуки, когда сталь ударялась о сталь... и острая боль, когда рунический клинок вошел сквозь броню глубоко в мою плоть, и мир погрузился во тьму.       Пару раз я моргнула, чтобы прояснить картину перед глазами, наконец осознав, что лежу на холодном, твердом каменном полу и смотрю в высокий сводчатый потолок тоже из камня. Сосульки всех размеров, от крошечных до небывало огромных, висели на ребрах арок. Свет был тусклым, и все окрашено в голубоватый оттенок.       Я слышала гулкие шаги вокруг, раздающиеся, очевидно, в большом пустом зале, множество пар ног и знакомые звуки присутствия людей, передвигающихся в громоздких доспехах.       Где я?       Я должна быть мертва... опять.       Что случилось? — Проснулась наконец? — донесся до моего уха голос. Очень знакомый голос, хотя до сих пор я слышала его как шепот в моей голове.       Я замерла. Страх вонзил свои черные когти в то, что осталось от моего небьющегося сердца.       Пожалуйста, нет... только не Он...       Однако невозможно было ошибиться ни в этом голосе, ни в командном тоне, когда Он произнес: — Встань!       Я не могла сопротивляться этому голосу, несмотря на факт, что формально получила свободу от его воли и больше не являлась рабыней его приказов. Но до того, как я успела осознать, что вообще делаю, я обнаружила, что встаю на ноги неуклюжими, болезненными движениями, а мои глаза безотрывно смотрят в вымощенный каменными плитами пол. Мое тело все еще болело после поражения у подножья Цитадели Ледяной Короны.       Мне пришлось подавить хриплый, горький смешок. Какой же кучкой дураков мы были, полагая, что сможем сами сразиться с ним вместо той изматывающей борьбы, навязанной нам на его условиях. Думали, сумеем покончить с его правлением одним быстрым, доблестным ударом, проявив героизм.       Полнейшая глупость.       Он просто выпускал нежить — волну за волной, чтобы снести нас, и, как и следовало ожидать, здесь, в центре его могущества, она была гораздо сильнее, чем все, с кем мы сталкивались во времена наших походов. Да, мы пришли маленькой армией, несколькими избранными, самыми стойкими и лучшими защитниками, которые Альянс и Орда смогли собрать.       Но по мере того, как продолжалась битва, медленно и неизбежно нас истребляли. Казалось, потокам нежити, заполонившим ледники, не будет конца, и мы ни разу не подобрались достаточно близко к воротам Цитадели, чтобы стать реальной угрозой для Артаса, который даже не удостоил нас чести явиться лично.       Идиоты. Полные, абсолютные идиоты.       Эти мысли были последними перед тем, как я умерла второй раз в жизни.       А теперь... должно быть, Он снова воскресил меня. Зачем? Заявлял ли Он на меня права, как в прошлый раз? Насколько можно было понять, сейчас я не слышала шепота в голове, не чувствовала желания преклонить колени возле его ног и посвятить всю себя служению ему, как это было раньше.       Единственным побуждением, что я испытала, было бежать оттуда стремглав, найти место, где можно укрыться, и никогда, никогда не выползать наружу. — Посмотри на меня, — скомандовал его голос, и я неохотно последовала приказу и подняла глаза.       Теперь я увидела, что нахожусь в огромном, похожем на собор тронном зале, изогнутые дугами окна которого, казалось, были закрыты не стеклами, а голубым прозрачным льдом. Кругом были десятки людей: экипированные, вооруженные до зубов — некоторые двигались, тихо разговаривая, но большинство не спускало с меня глаз. Ну, если их можно было назвать людьми. Когда-то они ими были. Теперь уже нет. Точно как я сама.       Мои собственные глаза были прикованы к фигуре, занимавшей трон, у пьедестала которого меня, видимо, бесцеремонно бросили, пока я была без сознания. Или мертва?       Это, должно быть, был Он. Никогда ранее я не видела его без шлема, и даже сейчас тот был при нем — лежал на подлокотнике его трона, который, наверное, был сотворен из того же прозрачного льда, что и арочные окна. Он все еще нес на себе свой доспех, голени были покрыты густым белым мехом, и синяя сталь проглядывала во всем остальном — в шипах и черепах.       Сцепив пальцы, Он глядел на меня с такой ухмылкой на лице, что моя спина содрогнулась от первородного ужаса.       И все же, мои глаза были обращены к этому лицу, которое я никогда не видела доселе, зачарованная против собственной воли, а также к его глазам — светящимся, что и мои, тем же голубым магическим следом, оживившим нас обоих. Только в его случае эта магия целиком принадлежала ему, и Он воспользовался ею для воскрешения моего жалкого трупа и для того, чтобы я выполнила его приказ.       Я понимала, что хотя Он и не был похож на того, кого превозносили легенды — ничего общего с золотым принцем человеческого государства — Он все равно был красив каким-то извращенным, нездоровым образом. Его волосы утратили золотистый оттенок и стали белоснежными, опять же, как и мои собственные. Но если я укоротила свои из прагматичных соображений, его были длинными и шелковистыми, ниспадающими ему на спину и плечи.       Я всегда задавалась вопросом, какого цвета могли быть мои волосы, если бы я была жива, но у меня никогда не получалось это вспомнить. В лучшем случае фрагменты той жизни оставались для меня туманными. Сейчас волосы были белыми, а кожа темно-серой, чего никогда не встретишь ни у одного живого кровавого эльфа, что столь же ясно говорило о моем статусе нежити, как и свечение роговиц.       Кожа Артаса тоже обрела пепельный отлив после смерти, а в чертах его лица лежали глубокие морщины, которых не увидишь на эльфийских лицах. Челюсть — квадратная и точеная, губы — полные, чувственные, приподнятые уголками в улыбке чистого зла.       Я ощутила, что мои ноги начинают слегка дрожать, и я уже не могу лгать себе настолько убедительно, уверяя, что все происходит из-за слабости после ранения или гибели в бою.       Хорошо. Нет ничего постыдного в том, чтобы бояться, стоя лицом к лицу с Королем-личем, не так ли?       Только дурак не стал бы бояться. Еще худший дурак, чем я. — Я узнал тебя, — его голос вновь достиг моих ушей, и ликующая улыбка стала шире. — Иссель. Как твои дела? Кроме смерти?       Почему-то я не могла избавиться от ощущения, что не стоило радоваться тому, что тебя узнает Король-лич. Я снова опустила глаза и сцепила перед собой руки, чтобы они перестали прыгать.       Его доспехи почти не издали звука, когда Он поднялся на ноги удивительно грациозным движением, а ведь на нем была тяжелая сталь, и все же двигался Он в ней так, будто броня ничего не весила.       Я вздрогнула, когда Он шагнул ко мне, и рука в латной перчатке обхватила мой подбородок, приподнимая его и заставляя меня опять смотреть ему в лицо. Злобная улыбка все еще была на месте, и теперь я начала трястись всерьез, поскольку страх разъедал меня изнутри как живое существо. — Когда-то я возлагал на тебя большие надежды, — произнес Он. — Ты была одной из лучших. Бесстрашная, непоколебимая, безжалостная и жестокая. Опасная и смертоносная.       Большой палец провел по моей щеке в насмешливой ласке, улыбка стала еще шире, и я опять задрожала от ужаса. — Красивая.       Я служила под его началом достаточно долго, чтобы понимать — Он не делает мне комплименты. Столкнувшись с красотой, единственное, что бы Он мог почувствовать — это желание уничтожить ее, ломать, пока не останется ничего, кроме гниения. Стоило просто взглянуть на те земли, что Он завоевал.       Я закрыла глаза, больше не в силах смотреть на злорадствующее лицо, и попыталась взять дыхание под контроль.       Мое сердце, которое на самом деле билось нечасто — испуганно колотилось в груди. — Ты была одной из лучших, — повторил Он мягко. — Ты бы далеко пошла, прислуживая мне. И все-таки ты предала меня.       Я была напугана до смерти, но все равно не смогла удержать рот на замке. — Ты предал нас первым, — прошептал мой голос, дрожа так же сильно, как и все остальное. — Отправил нас умирать. Мы были ничем иным, как приманкой для Фордринга, чтобы выманить его оттуда.       Я услышала, что Он усмехнулся, однако стальные пальцы впились мне в кожу, заставив задохнуться от боли. — Все такая же дерзкая, как я вижу, — сказал Он. — Я планировал выиграть ту битву. Переход Могрейна на другую сторону не был тем, на что я рассчитывал, равно как и имевшиеся последствия сражения на святой земле. В противном случае, Фордрингу пришел бы конец в тот же день. И немногие избранные, кто выжил в бою — ну, давай, скажем так: они были бы вознаграждены. Я действительно думал, что ты будешь среди них.       Его пальцы схватили мое лицо еще крепче, и я застонала, думая, что челюсть вот-вот треснет. — Итак, ты просто наблюдала за моим поражением, — прошипел Он, и внезапная ярость в его голосе вынудила съедающий меня страх перерасти в панику.       Я заскулила, пытаясь вырваться, убежать, но его хватка была железной, не позволяя мне освободиться. — Вместо того, чтобы вернуться на мою сторону, ты вступила в союз с врагами. Явилась к моему порогу, бросая мне вызов. Я бы мог легко обратить тебя в одну из безмозглых рабынь, Иссель. Снова. Знаешь, почему я этого не сделал?       Все еще охваченная паникой, я старалась мотнуть головой, сама не понимая, было ли это ответом на его вопрос или отчаянной попыткой отрицать ситуацию, в которой я оказалась.       Быстрым, яростным движением Он толкнул меня назад, и я пролетела по воздуху, безобразной кучей рухнув на землю в нескольких ярдах от него. — Потому что тогда мучить тебя было бы и вполовину не так весело, как теперь, — прорычал Он. — Отведите ее в мои личные покои. В одну из камер. Поднимите и исцелите. Хочу, чтобы она была готовой для сегодняшнего развлечения.       Другие руки в железных перчатках схватили меня и потащили из зала, пока я выла от ужаса, извиваясь как загнанная крыса, но, конечно, у меня не было никаких шансов. Меня тащили по бесконечным коридорам, которые казались совершенно одинаковыми, и в конце концов доставили в пустую комнату с двумя клетками вдоль одной из стен, закрытыми металлическими прутьями толщиной с руку.       Меня бросили в одну из камер и захлопнули дверь, а затем вышли из комнаты, не оглянувшись.       Я осталась лежать на полу, раздавленная и рыдающая от страха.