Благословение небес

— Ваше время вышло! Голос из динамика, неожиданно резкий и сухой, оглушил студентов-героев, спрятавшихся в укромные места, показанные новоявленными союзниками в лице злодеев. Урарака прикрыла уши руками, морщась от громкого звука. *** Изуку перекинул в руках нож, вставая со стула и потягиваясь, чувствуя, как приятно хрустят позвонки. Он натянул поднятую вверх маску на лицо. Зелёные глаза едко засветились, когда он выключил свет в кабинете и приоткрыл дверь в коридор. Небо всё ещё было затянуто тучами, отчего в здании царил полумрак, а отсутствие электричества сделало помещение прохладнее, чем должно быть. Поежившись, Мидория глубоко вздохнул. — Раз-два-три-четыре-пять, я иду вас всех искать! — он прикрыл рот рукой, пряча ухмылку. — Вы меня, конечно, не услышите, ребята, но я буду заканчивать экзамен ровно через час. Если я никого не найду, то победа ваша, так уж и быть! Поступью кота Изуку начал идти по коридору. В идеальной тишине не было слышно ничего, кроме его приглушенного шага. Что ж, он надеется, что они хорошо спрятались. Мидория стал обследовать второй этаж. *** Наверное, самое время вернуться к нашим учителям, позволив ребенку развлекаться? В их комнате шло обсуждение относительно ментального состояния студента. Всемогущий сидел на свободном стуле, который ему любезно предоставили другие герои, когда он услышал первые описания жизни беспричудного подростка. Его лицо было белее листа бумаги, голубые глаза, резко выделяющиеся на фоне бледной кожи, метались от экрана к Недзу, несколько мгновений разглядывали пол, а затем снова возвращались к изображению с камер. Видно, внезапное признание Мидории выбило его из колеи. Недзу, глядя на героя номер один, сделал вывод о том, что Яги и сам не догадывался о влиянии своих слов на мысли мальчика. Айзава, после речи Мидории пришедший в себя, пытался добраться до находящегося в прострации Всемогущего. Проблемный ребёнок потерял смысл жизни… Из-за Яги. Безусловно, его жизнь не была хороша и до встречи с героем, однако до этого момента Изуку мог верить в то, что сможет быть таким же, как и его кумир. Другое дело, когда кумир говорит тебе в лицо, что твои мечты бесполезны и наивны, что следует оставить их позади и найти реальную профессию. Но разве можно было говорить это беспричудному ребенку? Этим вопросом задавался не только Шота, но и почти каждый учитель, находящийся в комнате. Сущий Мик крепко держал своего друга, чтобы он не смог добраться до Яги. — Как… Как ты мог сказать такое моему ребенку?! — поняв, что не сможет вырваться из хватки, Айзава начал кричать на Всемогущего, вкладывая в свои слова все эмоции, скопившиеся в его душе. Тошинори не отвечал ему. Он виновато сгорбился и закрыл лицо руками. — Разве можно так говорить с ребенком о том, к чему не имеешь никакого отношения?! Я сомневаюсь, что ты имеешь понятие о том, каково это — жить без причуды в вечной несправедливости к тебе, ко всему, что ты делаешь! Отвечай, знаешь ты или нет?.. Все молча наблюдали за конфликтом двух героев. Гончий Пëс неодобрительно качал головой, поглядывая в сторону Всемогущего. Недзу ждал. Он знал историю Яги, знал то, чего не знали другие учителя — о детской беспричудности героя номер один. Директору, однако же, было интересно, как станет выкручиваться Всемогущий из сложившейся явно не в его пользу ситуации. Что бы он не сказал сейчас — это используется против него, потому что Айзава так просто его не простит. — Отвечай мне, герой, — едко выплюнул Сотриголова, прищурив глаза и с ненавистью глядя на Всемогущего. Яги вздрогнул. Никогда в жизни он не сталкивался с таким потоком ненависти в свою сторону. Вся комната на несколько минут замолчала, ожидая ответа. Тошинори убрал руки от лица. В голубых глазах застыли слёзы сожаления. Скулы, и без того нездорово выделяющиеся на его лице, стали, казалось, ещё острее. — Я думал, что могу говорить так с юным Мидорией… — он сглотнул ком, поступающий к горлу. Он был героем, но это не значит, что у него не было чувств по отношению к неудачным спасениям. — Ведь я и сам был беспричудным до пятнадцати лет. Моя наставница, Нана Шимура, передала мне Один За Всех… Если бы этого не случилось, я б никогда не стал героем. Айзава продолжал хмуро смотреть на него, не проникнувшись историей. — И с чего же ты взял, что можешь сказать Мидории то, что говорили тебе в твоём подростковом возрасте? Разве ты не знаешь о ситуации с беспричудными сейчас? Раньше не было жестокой дискриминации, потому что беспричудные люди являлись в большей степени нормой, чем в современном мире, где все жить не могут без своих способностей. Так с чего же ты взял, что можешь сказать беспричудному ребенку о том, что его мечта — всего лишь грёзы, которым никогда не суждено сбыться?! Я тебя спрашиваю! — Айзаву начало трясти, гнев и ненависть к Всемогущему грозились пролиться через край, и тогда всем пришлось бы иметь дело с его яростью. Он не хотел доставлять неудобства сейчас, он просто подавит эмоции позже, не дав себе взорваться этим коктейлем Молотова. — Ты сказал ему это. А потом — буквально в конце ебучего дня! — сообщил о том, что отдашь ему свою причуду, потому что разглядел в нём сердце героя, — Шота скривился и попытался вырвать руку из хватки Хизаши, но ему не удалось, и он продолжил свою тираду, — Тебе очень повезло, что он не прыгнул с той многоэтажки! Ты даже не подумал о такой возможности, не так ли? — Я-я, я прост… — Что ты просто? Просто оставил его с разбитой душой? Потому что ты сделал именно это. Я не сильно уважал тебя раньше, но после сегодняшнего дня даже не надейся вернуть моё снисходительное отношение к твоим безмозглым выходкам! Будь моя воля, я бы изолировал тебя от всех моих студентов, — выплюнул Сотриголова, наконец вырываясь из хватки лучшего друга. Ему чертовски сильно хотелось разбить нос этому ублюдку, но он понимал, что сейчас не до драк — особенно, до драк с участием взрослых людей. У них всё ещё есть ребёнок на экзамене, способный в любую секунду перерезать вены или проткнуть горло самому себе. Однако студенты спрятались довольно хорошо, учитывая, что они получили неплохую помощь от других ребят. Все здесь были заинтересованы в спасении Проблемного Ребёнка. Айзава глубоко вздохнул, позволяя мыслям о спасении проникнуть в свой мозг и закрепиться там, отталкивая эмоции в тёмный угол. Периферийным зрением он мог видеть Всемогущего, виновато сгорбившегося на стуле. Какая-то часть Шоты понимала, что с Яги не нужно обращаться так жестоко, но кто-то должен был сделать это. Лучше горькая правда, чем сладкая ложь. Каждый герой должен знать о всех своих ошибках, чтобы впредь не повторять их и в будущем случайно не разрушить ещё одну жизнь. Да, может Мидория и остался жив… Но что это сделало с ним? Сломанный, не знающий что ему делать дальше, жаждущий помощи от неравнодушных (в кои-то веки) людей мальчик сейчас бродил по коридорам и палатам заброшенной больницы. Айзава мог чувствовать его боль даже через расстояние, разделяющее их. Ямада вместе с Каямой принялись успокаивать всё ещё трясущегося Айзаву. Немури принесла ему ромашковый чай (она знала, что этот чай хорошо помогал Шоте — они выяснили это ещё в те времена, когда учились в академии сами), и мужчина благодарно принял дымящийся напиток в свои руки, вдыхая приятный аромат. Он печально опустил глаза, сжимая чашку. Было немного стыдно за свой срыв, просто… Он осознал, насколько сильно Изуку дорог ему. Если бы он потерял Проблемного Ребёнка, он не пережил бы эту потерю. Честно говоря, Айзаве хватило смерти Оборо. Трое друзей знали цену близким людям, как никто другой. Гончий Пёс хмуро покачал головой со своего места, когда перепалка учителей подошла к концу. Им сейчас не хватало только разногласий в педагогическом составе. Психолог поднялся со своего места и подошёл к директору. Недзу поприветствовал его кроткой напряжённой улыбкой. Ему тоже не нравился конфликт, образовавшийся между Всемогущим и остальными учителями. — Мне придётся назначить несколько сеансов… Им всем, — тихо проговорил Пёс, едва жестикулируя правой рукой. Недзу задумчиво кивнул. — Да, я бы и сам предложил тебе сделать это. Как можно быстрее после экзамена, но сначала мы поможем Мидории. — Разумеется! — Гончий Пёс неосознанно повысил голос, и на него обратили внимание больше глаз, чем ему хотелось бы. Сконфузившись, он понизил голос до шёпота. — Разумеется, первым делом мы найдём для Изуку подходящего психотерапевта. Хотя, скорее всего, придётся… — Мы подумаем об этом позже, Инуи-сан. Мне не очень хочется помещать Мидорию в психбольницу, даже частную. Я рассчитываю на то, что мы справимся своими силами. С нами всё ещё есть Исцеляющая Девочка, у которой, я знаю, найдётся много полезных связей. Но это всё после экзамена. Мы должны следить за ним сейчас, иначе он может сделать непоправимое. Рё кивнул, хмуро обращая взор на экран. Судя по языку тела подростка, Изуку был рад никого не найти. До конца экзамена оставалось пятьдесят минут и двадцать семь секунд. Уже меньше.