Научите меня любить

В комнате снова тепло горела лампа. Пахло мясными рулетиками и коньяком. Игорь Гром рассказывал, а Федор Прокопенко внимательно слушал. Эту проблему Игорь один не решил бы. — Ну, вы добились своего, — Игорь поставил рюмку на маленький столик так, чтобы не шуметь. — Влюбился я, короче. Федор Иванович подался вперед и замер, сцепив руки в замок и положив их на тот же столик. Ему не надо ничего говорить, у него глаза все сами скажут. — Вы только не злитесь. Игорь поделился всем, что было у него на уме с того момента, как второе место за его столом перестало пустеть. Он рассказывал и рассказывал, совсем забыв, что пришел к начальнику забрать кепку. Рассказал и про кофе, и про пули не забыл, и про свой ответ на «о чем ты думаешь, Игорь?», и о том, почему стал так много пить и дольше сидеть на работе, почему просил перевести Димку к кому-нибудь другому. Про свои сны говорить не стал, но подумал и немного покраснел. Под конец любовной тирады Прокопенко выглядел задумчивым. Игорь понимал, что полковник пытается предложить ему решение проблемы с доверием, которую он ненароком обозначил раза четыре за весь свой рассказ. Только вот отчего-то они оба уже решили, что у этой влюбленности положительный исход. Вероятно, это произошло, поскольку Игорь не стал говорить, что после того разговора за кофе Дима постарался как можно быстрее сбежать и не оставить никаких следов. Это воспоминание упорно стучало Игорю по черепу, но он его игнорировал и слушал, что же думает Прокопенко. А Прокопенко думал так: если ничего с проблемой не делать, она станет только хуже. Поэтому его решением было попробовать. С комментарием «ну а когда, если не сейчас?» Дима меланхолично мешал чай без сахара. Вера уже раза два ткнула в него горячей ложкой, но он никак не отзывался, прогоняя «о тебе» без паузы у себя в голове. Вера примерно предполагала, что происходит, потому что она в подробностях знала, что Игорь сказал, как сказал, когда сказал. Она этих историй наслушалась, она с братом сидела, когда он на кухне рыдал из-за своей ошибки. — Ну ты, Дим, бойся дальше, Игорь же экстрасенс и умеет читать твои мысли, а поэтому сразу все поймет. — Вера наконец сдалась и забрала у брата кружку с чаем, чтобы он хоть как-то отвлекся. — Вопрос сейчас уже не во взаимности, это уже очевиднее некуда, — прошелестел то ли сонный, то ли до смерти уставший Дима, — а в том, как он вообще может мне доверять. — А ты за него не думай. Просто попробуй. — Вера съела какую-то конфету, которая завалялась у них в вазочке для сладостей. — Ну когда, если не сейчас? Дима понимающе кивнул и направился на выход.Пусть тот ответ и звучал, как шутка, но это еще нужно прояснить. Он и сам не понял, как запомнил дорогу от участка до дома Игоря.

***

      Игорь вернулся от Федора Ивановича довольный, слегка пьяный и еще очень долго сидел в кепке и кожанке на диване, глядя на отражение в телевизоре. Ему очень хотелось, чтобы под боком оказался Димка, который бы жался к нему после дождливого вечера, переплетал бы свои пальцы с его и снова что-то рассказывал о художниках и Средневековье. Они будут так сидеть до утра, и никто никуда не сдвинется, потому что такие моменты будут каждому из них безумно дороги.       Игорю было так одиноко, что он поверил своему воображению и склонил голову к себе на плечо, полагая, что у него под подбородком не холодная кожанка, а мягкие светлые волосы. Он проваливался в сон. Это к лучшему — во сне его любят. Гром резко оторвал голову от подлокотника дивана, когда в дверь позвонили. «Игорь?» — спросил голос из домофона. Одного имени было достаточно, чтобы Игорь бросился к двери, путаясь в собственных ногах ото сна и алкоголя. Он распахнул дверь и затащил растерянного Диму через порог в квартиру, чтобы прижать его к себе и задержать дыхание, чтобы не заплакать от запаха дождя, который, к счастью, ему не снился.       Колени Игоря начинают чуть дрожать, когда Дима осторожно обхватывает руками его спину и утыкается носом в плечо, не говоря ни слова, но цепляясь за куртку так сильно, что белели костяшки. — Ты только не уходи, — шепчет Игорь, не расслабляя хватки. Он боится, что Димка исчезнет, если он отпустит его. — Я не ухожу, Игорь. — Спасибо. На диван они перебираются только тогда, когда начинает уставать Игорь. Он все еще не говорит ни слова, просто садится и взглядом просит — нет, он скорее об этом умоляет — Диму не исчезать и не быть сном. Чтобы доказать, что он настоящий, Дима садится рядом, прижимается к груди человека, которого недавно боялся, а потом и вовсе засыпает под мерные глухие удары сердца.