очередной провал.

      С души медиума свалился огромный булыжник, когда она наконец вернула себе полный контроль над своим телом и взглянула на девушку перед ней, чьё лицо раскраснелось от слёз. Анна глядела на спасительницу с благодарностью, но долгое время не могла сказать ни слова: элементарно ещё не восстановила дыхание.       — Он любил тебя, — тихим-тихим шёпотом. — И двинуться дальше, забыть, станет лучшим подарком для него.       Как бы эгоистично это не было, Инга зацепилась за историю Жени и Ани не только из-за того, что пообещала умершему организовать их встречу взамен на помощь. Её грела мысль, она могла помочь девчонке, проходившей через те же страдания, что и сама Бусловская.       Она до сих пор помнила Лёшу, считала, что никого не сможет полюбить так, как полюбила его. Даже с Олегом рядом. И её до дрожи раздражала привязанность, что уходить не желала.       Инга потеряла столько лет жизни! На некоторое время вообще исчезла из судеб других людей, свою поставила на паузу только из-за того, что не могла отпустить.       И ни за что она не была готова позволить Ане, которая со сверхъестественным даже не на «Вы», оставаться в том же подвешенном состоянии. Головой понимаешь, пора начать жить заново, показать всем, себе, в первую очередь, что с этим испытанием справилась идеально, но сердце… Какое же оно иррациональное, досаждающее и зависимое.       Влюблённость, особенно первая настоящая — наркотик, хуже которого не найти. И человек, чей мир ушёл почти по-английски, не прощаясь, без желания хотя бы одной из сторон, наркоман самый последний.       Бусловская не выиграла в этой битве до конца, но шла к этому со сверхскоростью, как ей виделось, просто-напросто таранила всё, что встречалось ей на пути, однако по пути слишком многим пожертвовала. Героиня, которую выбрала она, не без помощи покойного Жени, была последней девушкой, которой Инга желала подобной участи.       Не желала вообще никому. Но Аня… Она была слишком чиста, слишком проста и в какой-то степени даже слаба для того, чтобы, пусть и долгие годы нескончаемой боли спустя, выйти из сражения победительницей.       Ей нужна была помощь Инги.       Как никому другому.       Почему-то медиуму показалось, что, пусть и очень взбудораженного, но решительно настроенного Александра и относительно спокойного Олега хватит для того, чтобы подавить врага, преследовавшего село. Однако по крикам, слышавшимся неподалёку, стало ясно: девушка была слишком хорошего мнения о коллегах.       Стала даже еле заметное покалывания вины чувствовать. Хотелось маленькую иголочку изнутри достать, напополам сломать, выбросить и затоптать. Вот только та была слишком проворна, на глаза не попадалась и не позволяла обладательнице перестать корить себя за то, что оставила беззащитных жителей, верящих любой пугающей фразе знаменитого экстрасенса, наедине с повёрнутым на своей версии Сашей.       В конце концов, кто лучше неё мог знать о том, что, если Шепса на чём-то переклинит, он любыми способами заставит людей в это поверить, не побоится людей запугать, слегка ими проманипулировать.       Инга умела здраво оценивать человеческие качества близких ей людей, а вкупе с тем, что уже три месяца она раз в неделю действительно анализирует работу экстрасенсов, методы психологического давления старшего Шепса на готовое доверить ему свою жизнь население уже вызубрила наизусть.       — Олега позовите! — Анна со спутницей ловко маневрировали между могилами, вслепую передвигаясь по нескошенной траве. Голос Шепса доносился откуда-то совсем неподалёку. — Инга где? Она мне тоже нужна!       — Блять, — тихо выругалась, привлекая внимание Ани.       — Что-то случилось?       — Мы пока ворковали с тобой, Саня там всех остальных наверняка чуть в могилу своими зародышами не свёл.       — Что это значит?       — Значит, что мы с тобой поработали, конечно, плодотворно, — всё ещё находившаяся в некой эйфории от встречи с потерянным любимым, девушка растерянно кивнула. Лучше слова «плодотворно» она бы в сложившейся ситуации не подобрала. — Только мне теперь работать раз в десять усерднее придётся. Успокаивать большого ребёнка.       За спинами послышался смешок.       — Чё, Коль, смешно? — обратилась к оператору, следовавшему за девушками с самого момента их отсоединения от основной толпы.       — Шепс — большой ребёнок, — было слышно, мужчина улыбался. — Надеюсь, пустят в эфир.       — Коль, с твоим участием в эфир пустят всё. Слышала, ты после встреч с Череватым и Райдос звездой интернета стал!       — Я блогер теперь! — гордо произнёс Николай.       — Уже не оператор?       — Блогер — увлечение, оператор — призвание!       Инга и сама рассмеялась, и Анну шуточным диалогом с членом съёмочной группы подрасслабила. Она была рада тому, что в этом сезоне ей было гораздо проще сходиться с молчаливыми во время съёмок коллегами. Они шли на контакт быстрее тех, кто сопровождал её в двадцать третьей Битве, а между съёмками были не худшими собеседниками.       Николай вообще стал алмазом, который все — как экстрасенсы, так и зрители — уже несколько недель подряд ограняли. Медленно, но верно.       Вдруг Инга наконец отодвинула от своего лица последнюю низко висевшую ветку, придержала её для следовавших за ней Ани и Коли, и отпустила так же, как и потную девичью ладошку. Миниатюрная девушка тут же, наспех поблагодарив медиума, скрылась за воротами кладбища, а Бусловская с оператором остались глядеть на возвышавшуюся перед ними фигуру.       Александр параноидально оглядывался по сторонам, громко и нервно дышал, продолжал зазывать коллег к нему. Девушка словила себя на мимолётной мысли: к Шепсу в этот вечер она не испытывала ничего, кроме лёгкого отвращения.       Сколько Инга помнила медиума в её жизни, столько он и старался вбить ей в голову самую главную в их профессии установку: «Мёртвые — не наш инструмент. Мёртвые видят и знают больше нас. Они великодушно соглашаются помогать нам, а мы, в свою очередь, обязаны охранять их покой и выполнять каждую из их мелких просьб».       И что за цирковое представление она лицезрела на небольшом кладбище в Башкортостане?       — Вот ты где! — с глазами, полными безумия, Шепс подлетел к Бусловской и в панике потряс её за плечи. Та посмотрела на Колю, безмолвно моля его о помощи, но оператор лишь пожал плечами. — Это проклятье Иуды! Проклятье Иуды, понимаешь? Знаков видела, сколько было?       — Я тебе въебу щас, — одной рукой Инга прикрыла петличку, не желая быть услышанной телезрителями и компетентными жюри, которые будут этот выпуск смотреть и оценивать. В сравнении с визгами Саши, её шёпот и так был беззвучным. В общем, ругательство медиума наверняка осталось незамеченным всевидящими камерами. — Ты забыл, где находишься, — процедила сквозь зубы.       Кровь в жилах закипала, сама девушка к температуре кипения приближалась. Горевшее под ней пламя срочно нужно было затушить, иначе срыва не избежать. Бусловская в гневе — человек, с которым никто и ни за что столкнуться не захочет.       — Это ты не понимаешь, где мы находимся, — мужчина никак не отреагировал даже на угрозу, всё продолжал попытки манипулировать и ей. — Погост заражён. Всё здесь заражено. Гром, молния, зародыши — это самое страшное проклятье, что я, блять, встречал!       Одним своим присутствием надавливал на факт того, что все последние годы он был её наставником, чьи версии нужно поддерживать безоговорочно. Однако напал не на ту.       — Да мне поебать, — парировала не совсем, конечно, конструктивно. Повела себя, как обиженный ребёнок. Хотя с какого-то ракурса в контексте их отношений Инга могла считаться ребёнком, имевшим право обижаться на Сашу. — Ты с катушек слетел, Шепс, — не кричала, говорила спокойно.       — Не веришь? Да я…       — Я допускаю наличие проклятья, — кивнула скорее для себя. — Может, и тебе поверила бы, только… Ты поведение своё видел?       — Я сюда пришёл не для того, чтобы слушать, как ты отчитываешь меня, — злость проявилась и в его взгляде. Шепс вдруг почти озверел, по-настоящему отпрыгнул от Бусловской назад и уставился на неё так, будто она врагом народа стала. — Ты кто вообще такая, девчонка? Думаешь, доросла уже, чтобы со мной тягаться?       Слова его, словно крепкая затрещина. Отрезвили Ингу, и без того находившуюся в своём уме, и вызвали волну металлического, схожего с кровавым, привкуса печали.       Шепс старший знал отлично, что с самого детства Бусловская не была той, кто искренне считал, что хоть в чём-то она «доросла». Дотошная перфекционистка, когда дело касается работы, любая мелочь должна быть выполнена идеальна, иначе — полный провал. Она вечно сравнивает себя с другими, к огромному её сожалению, склонна к тому, чтобы находить образцы для подражания и чуть ли не восхвалять их.       Александр и Мэрилин были первыми указавшими на ужасную особенность характера медиума. И, как бы иронично не звучало, первыми начали с ней бороться. Всегда заваливали её комплиментами, отмечали те же идеально выполненные мелочи, которые склонная к демонизации самой себя Инга просто не видела.       Естественно, именно Саша стал человеком, в порыве гнева раскупорив забитую до отказа крохотными таракашками-неуверенностями банку. Понимала, наверняка уже к утру увидит Шепса, чуть ли не на коленях молящего прощения за слова, сорвавшиеся с губ, но ничего не могла поделать с разбежавшимися по всему телу паразитами.       Правда, кем она только была по сравнению со всемогущим Александром Шепсом?       Она даже версию собственную выбрать не смогла, до сих пор металась между присутствием проклятья и полным его отсутствием.       Жалко смотреть.       — Не доросла, — создавалось ощущение, что Инга была на грани слёз. Но не позволяла норовящим пробежать марафон по её впалым щекам каплям и с места сдвинуться. Не при камерах, не при Шепсе и, тем более, не при Ане, стоявшей неподалёку. Она не могла позволить девушке увидеть, в каком отчаянии находилась сама ведьма. — Мне до тебя, Шепс, как до Луны пешком, блять, и обратно.       — Вот и я о том же, — пробурчал, скрестив руки на груди.       — Но я прошу, ради восьми лет, что ты проебал на то, что провозился со мной, отложи свою корону и признай, что ты неправ, — увидела, что мужчина и впрямь задумался над её словами. — Погляди на них, — девушка махнула в сторону толпы перепуганных женщин. — Это сделал ты.       — Что сделал? Сказал, что является причиной их бед?       — До усрачки их всех напугал, — разочарованно покачала головой. — Ты бегаешь по кладбищу, орёшь, как резаный, нарушаешь покой как живых, так и мёртвых. Разве этому ты меня учил?       — Я, в отличие от некоторых, помогаю людям. Я делаю то, что поможет мне избавить их от проклятья. Мне нужны будете вы с Олегом. Куда он ушёл? — обратился к стоявшему неподалёку редактору.       — Его фантом куда-то увёл.       — Вы мне нужны для ритуала.       — Мы с Олегом подсобим тебе всегда и во всём, — Инга обречённо вздохнула. — Только, прошу, не кричи.       — Больше не буду, — воодушевился и стал высматривать брата в темноте кладбища. — Сходите за Олегом! — крикнул и тут же осёкся. — Прости.

***

      Все дни до следующей встречи с коллегами в готическом зале Инга провела, раздумывая над словами Шепса. Приехала в усадьбу до жути растерянной, уставшей, но не переживала на этот счёт.       Сидя уже в самом зале с гримом на лице и петличкой на одежде, думала. Смотрела перед собой в одну точку и молча слушала споры двух лагерей внутри своей собственной головы. Достойна ли она места, которое занимает в этом проекте?       Что, если пришла сюда, потому что кто-то более сильный от участия отказался?       Может, ведьма помогущественнее должна была быть здесь, не она?       Действительно, в какой момент Инга решила, что может соревноваться с матерью, с Шепсами, с Райдос?       В какой момент решила, что победит уже раз обошедшего её Череватого?       Казалось, безобидная фраза Александра, сказанная им на кладбище, никак не могла повлиять на самоощущение одной из Сильнейших. На деле, она всерьёз стала раздумывать над тем, чтобы выйти из этого зала и больше не возвращаться.       Прямо до начала съёмок, чтобы не нашлось ни души, что сказала бы, какой степени хайпа своим поступком хотела добиться Инга.       — Чего нос повесила? — Олег присел на подоконник рядом с Бусловской и нежно щёлкнул её по упомянутой части тела. — Случилось что?       — Да, — выдержала драматичную паузу. — Ты пришёл.       — Ну пиздец, — парень засмеялся и запустил пятерню в волосы. — Сначала с самоката наебнулся, пока к тебе, такой хамке, спешил, теперь меня так нагло гонят!       — Тебе без разницы, гоню или нет, — Инга склонила голову влево и хитро прищурилась. — Не уйдёшь же.       — Не уйду, — Шепс гордо поднял подбородок и слегка стукнул себя кулаком по груди. — Ты меня ничем из жизни своей не выкуришь, Бусловская. Я тут надолго.       — Спасибо тебе, — аккуратно коснулась его ладони своей за их спинами, чтобы никто ничего лишнего не заметил. — За то, что ждёшь. Не торопишь.       — Я ни за что бы так не поступил, — Олег почувствовал, будто разучился дышать. На выдохе сумел только одно предложение прошептать. С огромным трудом.       — За это мне и нравишься.       Просидели бы так, еле-еле касаясь, любуясь друг другом, до конца дня, недели и месяца. Никто из них не хотел покидать уют самолично созданной мини-вселенной.       Была работа. Долг звал.       — Готовность минута! По местам! — услышали знакомый голос режиссёра.       Напоследок сжали руки в немом знаке поддержки и синхронно поднялись с мест.       Хорошо, что участвовали вместе и, соответственно, при объявлении оценок стояли рядом. В конце концов, им ещё предстояло выслушать тонну недовольств в сторону старшего медиума, наверняка немного тухлых помидоров попадёт и в них.       Монолог с оправданиями поведения Александра Инга как будто бы промотала при просмотре выпуска, хоть и стояла недалеко от него, их разделял один лишь Олег.       Олег с Ингой всё же помогли Саше в ритуале, значит, остановилась та великая схватка льда и пламени, которая не осталась незамеченной ни для одного из молчаливых свидетелей.       Даже Аня во время общения с редакторами упоминала, что, несмотря на все эмоциональные американские горки, которые ей посчастливилось испытать в ту ночь, ссора Бусловской и старшего Шепса напугала её больше всего остального. Даже больше валявшихся на земле зародышей.       Однако не достигли они никакого компромисса. То, что они вообще были в состоянии дышать одним воздухом в Готическом зале, вполне можно считать огромной удачей или проявлением великодушия обоих медиумов.       Чем больше времени с поездки проходило, тем напряжённее становилось их общение. Тем тяжелее Олегу было придерживаться нейтралитета.       — Но ведь я мог сказать ему, что я его люблю, успокоить, там… Вот.       — Может быть, вы сейчас это сделаете?       — Да с удовольствием.       Братья обнялись, Саша даже умудрился легонько съязвить. Только самый сложный для Инги момент настал, когда Шепсы друг от друга отпрянули, и все взгляды неожиданно оказались на ней.       — Инга? А вы Александра обнять не хотите? — съехидничал Марат. Саша смотрел на девушку в ожидании, пока та не покачала головой и не отвернулась от него.       Хотела. Очень хотела. Может, не больше всего на свете хотела, но нуждалась в том, чтобы вся эта ситуация получила своё логическое завершение. Иначе чувство вины за неправильное поведение с наставником, старшим другом, почти братом, просто сожрёт изнутри.       Но на вопрос Марата не ответила, только еле заметно мотнула головой. Она не собиралась играть на камеру. Не собиралась кидаться ему в объятья при десятках людей, смотрящих только на них, зная, что за дверьми зала они даже не попрощаются.       Инга ненавидела говорить о своих чувствах, но ещё сильнее она не переваривала разговаривать о чувствах при свидетелях. В их случае, свидетелей станет несколько миллионов.       Инга покусывала губы. Знала, что эта привычка очень раздражает Олега, и чувствовала его нарастающую злость благодаря одному только взгляду, которым он пожирал её профиль. Девушка не реагировала.       Всё ждала, когда экстрасенсам велят раскрыть оценки, поставленные ей, её работе.       Она всё ещё с дрожью в коленях вспоминала, с какой радостью, с каким облегчением на неё смотрела Аня и впервые за долгое время искренне считала, что отработала идеально. В прошлом пережила ровно то же, что и клиентка, и не позволила себе оплошать.       Не позволила тогда, провожая Лёшу в по-настоящему последний путь, и не позволила сейчас.       Верила, что коллеги заметят.       Верила, но и не надеялась на высокие оценки. Саше занизили их чуть ли не до минимума, даже Олегу Шевченко поставила всего лишь пятёрку.       А потом самые близкие ей люди, Влад и Дима, переглянувшись, перевернули её фотографию. Семёрки. Два парня, два её давних друга, которые всегда и во всём поддерживали её, поставили самые низкие баллы.       На языке почувствовалась горечь обиды. Захотелось запить её, чем угодно, остановить съёмку и сбежать на кухню даже за водой из-под крана — в моменте не было никакой разницы.       — Почему? — вопреки своим звериным желаниям, Инга спросила.       — Потому что матом всех крыть на этом шоу только я могу, Буслик, — с совершенно серьёзным выражением лица ответил Влад. — То, шо я увидел там, это не ты.       — Инга ни за что не стала бы эту сцену перед камерами разыгрывать, — подключился Дима. — Твоя работа была на высоте, правда. Я, кажется, ещё никогда не видел, чтобы ты по-настоящему всю себя отдавала на испытаниях. Было видно, для тебя помочь Ане было важнее всего. Но в остальном… Нет. Мне просто тяжело было поверить, что я действительно на тебя смотрю.       — Поняла, — она кивнула. И вправду понимала, но не была готова к тому, что её, как маленького щеночка, схватят за шкирку и носом пару раз тыкнут в собственное говно. — Спасибо.       Зал погрузился в тишину. До тех пор, пока Олег не сделал пару шагов вперёд, осторожно развернувшись к медиумам лицом.       — Кто ещё должен сказать вам, что вы оба перешли грань? Сколько можно? Я больше не хочу быть вашим почтовым голубем. Помнится мне, в самом первом выпуске ты, Инга, занизила мне балл за неумение работать в команде. Было?       — Было. Помню даже я, — отозвался Марат откуда-то из-за спины Олега.       Его не было видно, потому что всё, даже свет и бесконечные виражи Готзала, закрывал казавшийся огромной скалой Олег. Все втроём они не сильно отличались друг от друга по росту, но в тот момент, когда Олег Шепс отчитывал старшего брата и девушку, в которую до безумия влюблён, он по-настоящему возвышался над ними.       Виделся самым мудрым из них. Профессионалом похлеще, чем Саша и Инга вместе взятые.       Только сейчас они заметили, насколько сильно их ребяческое поведение повлияло на него, на человека, за которого оба отдали бы очень-очень многое. Того, кто всегда знал, как им помочь, и помогал, делал всё, что было в его силах. Всегда. Каждый раз. Без единого исключения.       Олег был самым взрослым из них, правда, и в тот момент все это понимали. Он не запугал ни одного жителя деревни, не развязал ни одной, по сути, беспочвенной ссоры и ни разу не подумал о себе, как о существе высшем, чем все его окружающие.       — Я просто устал. Марат, я могу оставшееся время съёмок постоять где-то в стороне?       — О, — Башаров окинул взглядом съёмочную группу и не очень уверенно кивнул. — Конечно, Олег, вставайте рядом со мной. Можно же? — посмотрел в глаза режиссёру, который осторожно поднял кверху большой палец.       И Шепс ждать не стал, оставив после себя до смешного широкое расстояние между Александром и Ингой. Позже в интернете это расстояние окрестят четвертым участником испытания, эгом пары медиумов.       Впервые за долгие месяцы даже Олег устал терпеть их. И, драматично завершив первую часть Битвы Сильнейших, уехал из усадьбы в гордом одиночестве, не сообщив о своём местонахождении никому из них.