Пять недель.
Пять недель участие Инги в телепроекте «Экстрасенсы. Битва Сильнейших» начиналось просмотром того, как коллеги проходят собственные испытания, а заканчивалось показом выставленных ею оценок. Всё. Она проводила на съёмках не больше пары часов в неделю и чаще всего даже не вспоминала о том, что, вообще-то, прямо сейчас фанбазы девятерых экстрасенсов решают судьбу проекта, кто до финала дойдёт, кто — нет.
И уж тем более Бусловская со всеми проблемами в личной жизни, тайнами, ставшими явью, напрочь позабыла, что ей когда-то ещё придётся выезжать на съёмки самостоятельно. В башкортостанском селе, например. С обоими, блять, Шепсами.
Она любила Сашу, была благодарна ему за все годы, что провёл с ней вместе, стоял с ней бок о бок раза в два дольше, чем родной отец. В подростковом возрасте стал фигурой, олицетворяющей в девичьей голове уважение, потому при каждом конфликте с матерью бежала к ниму, просила совета. И он всегда помогал, несмотря на свою занятость, личную жизнь — любой другой фактор.
Когда Александр Шепс чувствовал, что нужен кому-то из родных, он был готов горы свернуть, чтобы хотя бы их выслушать. А Инга Бусловская была его роднёй, как не крути.
Про Олега можно даже не заикаться. Об истории их взаимоотношений можно мемуары писать, такие, что все толковые словари вместе взятые по количеству страниц не перегонят пару медиумов, увидевших друг друга впервые каких-то три месяца назад.
Они безумно ценили друг друга, любили, в первую очередь, как людей, достойных доверия, прекрасных друзей. Что уж говорить о взаимном признании в чувствах, о том, что Олег был одним из двоих единственных людей на всей Земле, способных закончить многолетние страдания Инги.
Девушка обожала братьев Шепс, считала, что их присутствие в её жизни было настоящим чудом. Небесным благословением, если позволите назвать это явление таким образом.
Однако всё это в миг поблекло, когда Инга оказалась в чёрном микроавтобусе с одним из братьев по правую сторону от неё и вторым, куда более надоедливым, раз в некоторое время просовывавшим голову между парой, что-то им рассказывая. И, конечно, не позволяя им веселиться, как выразил мужчина, на полную. Очевидно, тот знал о результате встречи Шепса и Бусловской и скрывать этого не планировал.
Инга вдруг поняла, что до этого справлялась неплохо, потому что, как бы она не переживала, другие экстрасенсы работали не в том же направлении, что и она. Её способности всегда имели большее влияние на наблюдателей, она была медиумом. Медиумом, который не просто открывал портал в потусторонний мир, передавал слова почивших родственников, а позволял близким оставшихся в живых ненадолго воскреснуть, почувствовать, каково было вновь иметь тело! Чувствовать, щупать, обнимать — делать то, что в загробной жизни недоступно.
Сама того не желая, девушка вскрывала самые болезненные раны, а потом профессиональным образом их обрабатывала, так, что восстановление происходило в разы быстрее. Лучшим лекарством для безутешных матерей всегда были настоящие объятья детей, такие, которые совершили бы только они. Только они.
Да, каждый из участников раз через раз промышлял чем-то таким. Но для Инги этот путь был основным, это направление в магии было выбрано ей ещё в детстве, и ни при каких условиях она не прекращала улучшать свои умения. Потому, очевидно, работала телефонным проводом куда лучше своих коллег.
Всех, кроме Шепсов. Те работали почти идентично ей. Особенно Олег.
Здесь уже работало подростковое отрицание, желание везде и во всём отличаться от так называемого наставника. Саша обучал и Ингу, и Олега вещам, которые знал и умел сам, в деталях описывал, что нужно делать, что — нет. И дети повторяли, слово в слово, действие в действие. Но только до определённой поры.
Потом почуяли, что пора брать инициативу в свои руки. Оба начали придумывать способы собственные, пути, никем до этого не изобретённые. И как-то так получилось, что ритуалы, магические артефакты, да даже дежурные фразы, которые молодые медиумы привыкли выговаривать клиентам — всё подозрительно схоже. В попытке отличаться от Саши побежали в противоположных направлениях и встретились ровно на половине окружности, в одной её точке, откуда и практиковали магию по сей день.
Только Олег, перед камерами или в общем, в своих силах был уверен. В этом, конечно, помогла победа в Битве, рука, стоявшая у него дома. И бесконечная фанатская поддержка, конечно. То, насколько его обожали зрители, невозможно было описать. Понимали это все.
А Инга всю жизнь шла в дополнении к кому-то. До появления на Битве в качестве участницы — в дополнении к матери, потом — к Череватому, теперь — к кому её только не приписывают! Раздражало ужасно. Куда сильнее, чем уже ставшие привычными сравнения её выступлений и выступлений младшего Шепса.
Гриша совсем не шутил, когда признавался, в ТикТоке он больше не появляется из-за обилия видео про сестру. То же и о коротких видео в других соцсетях. Мир словно с ума сошёл от его сестры, и в других обстоятельствах парня бы это, безусловно, порадовало. Было одно «но», что неудивительно.
Чаще всего появления Инги в интернете сопровождалось теориями о её отношениях с каждым человеком, с которым она имела честь взаимодействовать на экране. Даже с Ларионовым! Она его с первого испытания сезона не встречала…
Популярность Бусловской была завязана на тех, кто её окружал!
Как бы она не старалась, какой бы сильной ведьмой она не была, к сожалению, мало кого это волновало. Она красива — глупо отрицать — и добра. Ещё обожает передавать свою привязанность через касания. И касания всегда попадают в объективы камер.
Инга раньше была активным пользователем социальных сетей: выкладывала туда и впрямь свою жизнь целиком и полностью, такой, какой она была. Но двадцать третья Битва перечеркнула всё. Бусловская зареклась вновь доверять Интернету так же, как делала это до популярности.
До сих пор её преследовали скриншоты шуток семилетней давности, фотографии, которые сейчас ни за что бы не выставила, видео с братом и матерью, за обнаружение которых получала выговоры от Лариной уже почти два полных года, вопросы о резко исчезнувшем из её жизни Лёше…
Череватому пришлось угрозами и шантажом заставлять подругу хотя бы на время Битвы Сильнейших вновь активизироваться в сети. Обещал, что сам лично порчи наведёт на всех, кто заставит её чувствовать себя некомфортно или хотя бы немного тревожно. Тех, кто посмеет Бусловскую оскорбить, сначала долго-долго будет мучить, потом-таки сжалится и прекратит их не самым гуманным способом.
Влад прекрасно понимал, как онлайн-персона важна в их ситуации, знал, что все гений и талант Инги — пещинка в бескрайней Сахаре, все остальные тонны измельчённых в пыль камней — репутация, то, насколько она зрителям нравится. И, естественно, осознавал, что девушке придётся приложить к тому, чтобы во всём преуспеть, куда больше усилий, чем им, харизматичным парням. Так уж был устроен мир.
Стал почти продюсером подруги. Следил за частотой постинга, ругал, если выкладывала что-то недостаточно часто, и хвалил, если статистика поста радовала его глаз. Терпимыми оценками телезрителей Инга во многом была обязана именно Владу.
Но в большинстве случаев она держалась в первой половине списка из-за того, что людям было интересно увидеть любимую пару в финале проекта. Превратили Битву Сильнейших в Дом Два за пару недель при помощи пары сотен эдитов и пары десятков фанфиков.
Всё Инга видела лишь одним глазком. И ничего из увиденного ей не понравилось. Только вогнало в большее уныние.
Она жизнь положила на развитие дара! Стольких людей лишилась, стольким пожертвовала ради того, чтобы быть простым «любовным интересом» Шепсов, Череватого, Матвеева, Ларионова и даже, блять, Гецати!
Просто смешно.
Поездка с любимчиками публики подливала масла в разгорающееся пламя неуверенности в себе и почти в клочья разорванных нервов. Вместо того, чтобы морально подготовиться к, все чувствовали, действительно сложному испытанию, завершающему первую половину проекта, Инга задавалась вопросами.
Могла ли переглядываться с Шепсами во время консилиума?
Готова ли была к тому, что из этого опять что-то смонтируют, выдумают, добавят тучу потаённых смыслов, которые она во взгляды, естественно не вкладывала?
Что будет, если случайно, в порыве эмоций, прижмётся к излучающей тепло груди Олега?
А вдруг по привычке признается в сугубо платонической — в Интернете это никого не волнует — любви к Саше?
Инга думала не о том. Была абсолютно потеряна, и никто из окружавших девушку в тёмном салоне микроавтобуса людей не мог ей помочь, подсветить, хотя бы голосом поманить в нужную сторону. Все окружавшие непосредственно были причиной её волнений.
— Выметаемся! — подгонял пару Александр, согнувшийся в три погибели во время вылазки троицы экстрасенсов к водоёму в полной темноте.
Почему вдруг изменился формат мини-интервью в дороге Бусловской никто так и не объяснил. Хотя она спрашивала, не раз спрашивала, но вопрос просто игнорировался.
Им нужно было выйти на улицу, изобразить какой-то ритуал, означавший их неоспоримую подготовку к тому, что грядёт, рассказать о том, как их всё это зарядило и наконец разрешить порядок прохождения испытания.
Проблемы у них начались уже на первом пункте. Олег и Инга сладко уснули в пути, уложив друг на друга головы. Саша долго пытался их разбудить, достать из ушей наушники и вышвырнуть на свежий воздух. К концу представления уже был на взводе.
— Не кипишуй, Сань, — Олег поднял руки и с характерным кряхтением потянулся.
Бусловская зевала, всё пытаясь понять, кто она, где и как оказалась в холодной темноте улицы, не в греющих объятьях Шепса.
— Вы в таком состоянии хоть один ритуал вспомните? — старший скрестил руки на груди, переводя взгляд с одного медиума на другого.
Олег совершенно спокойно преодолел малое расстояние между ним самим и девушкой и осторожно накрыл её дрожащие плечи своей кожаной рубашкой. В нынешних условиях она мало чем могла помочь, но точно была лучшей альтернативой оголённым плечам.
Улыбнулись друг другу, не обращая никакого внимания на недовольство Александра и обменивающихся взглядами, полными непонимания, участников съёмочной группы.
— Олег, Инга, мы тут что, пару серий сериала пропустили? — с сигаретой в зубах Бусловская обернулась на голос редактора. Некоторое время стояла, абсолютно не втыкая в то, какого ответа от неё ожидали.
Вдруг, осознание.
— Мультсериала, — поправила. — Добрый друг помог вернуть мне Чёрный Плащ, — в ночной тишине прозвучали смешки, но задавшая вопрос девушка так и стояла, не шевельнувшись. — Только свистни — он появится! — пропела и сделала ещё одну затяжку. — Что, вообще не откликается?
— Понятия не имею, о чём речь, — уже менее уверенно заявила редактор, услышав, как количество смеющихся людей возросло.
— Детства у вас не было, получается. Даже мой брат смотрел, а ему, к слову, четырнадцать.
Так разговор о «подозрительном» поведении Шепса и Бусловской замялся. Когда Инге позарез нужно было сменить тему, она могла сделать это запросто. Даже таким тупым образом, пропеть часть заставки «Чёрного плаща».
Однако веселье подошло к концу. Приподнятый настрой пары разбился вдребезги о вид абсолютно нетронутого всем действием Александра Шепса. Он всё ещё смотрел на них, как недовольный тренер. Всё ждал, пока ученики дадут ему то, что требовалось.
— Саш, не смотри на нас так, — Инга присела на корточки и затушила бычок. Оглянулась в поисках мусорки и ничего не обнаружила. — Куда выкинуть можно? — не смотря на Олега, вытянула в его сторону указательный палец. Заткнула. — Только попробуй про реку сказать.
Когда один из ассистентов позволил девушке выбросить окурок в небольшой пакетик-маечку красного цвета, медиум отряхнула руки и вернула своё внимание братьям. Те уже горячо обсуждали варианты ритуалов, которые могли выполнить.
Инга же, немного послушав, стала анализировать рассматриваемые варианты. Первый казался слишком жестоким даже по меркам Битвы, его точно не пропустят в эфир. Второй был куда проще, даже слишком простым. Третий, тот, о котором изначально и думал Саша, тоже до идеального не дотягивал.
Вдруг Бусловскую осенило и, не сказав больше ни слова, увела друзей в сторону, подальше от камер, чтобы рассказать о плане.
Подожгли пару не самых обязательных для ритуала свечей для пущего эффекта, чтобы продюсерам всё казалось чем-то более эпичным, нежели было в самом деле.
По правде говоря, просто вызывали мёртвых, готовых помочь. Тех, кто взамен много живой энергии просить не будут, только, может, короткую встречу с родными на следующий день. А такие к конкретным трём медиумам частенько липли сами собой без применения свеч и прочего оборудования.
Нашептывали заговоры, пытаясь замаскировать реальные диалоги, которые вели с мужчинами.
Той их частью, которая была в состоянии говорить, не молчать, молча указывая на характерные для верёвки следы на шеях.
Очевидно, их ждала «нехорошая» деревня.
Теперь трое экстрасенсов знали, к чему готовились. И готовились уже по отдельности, закрывшись в комнатах, им отведённых, друг с другом до самого утра ни разу не пересекавшись.
***
Инга не могла врать, на результаты ночного ритуала не повлияла даже ссора Шепсов из-за нежелания обоих идти в начале. Девушка из принципа огласила, окажется в середине, поглядит, как на это отреагируют мужчины, и неожиданно даже для себя стала причиной их очередного конфликта.
Решила ничью сторону не занимать, молча выслушала претензии, что мужчины высказали друг о друге ей, и ничего с полученной информацией не сделала. Продолжила настраиваться на испытание.
Да, чувствовала себя неуютно из-за мысли, что парни теперь даже взглядами не пересекались. Но решила и в этом найти некоторые плюсы. Показушная неразбериха сыграла ей на руку: теперь абсолютно оправданно Инга могла не взаимодействовать с Шепсами на камеру, не провоцировать зрителей.
— Илья! — широко улыбнулась, увидев любимого из ведущих. — Вёл у меня и первое испытание, и крайнее будешь вести. Польщена.
— Я тоже рад видеть тебя, Инга, — Ларионов одарил девушку ответной улыбкой и вмиг посерьёзнел. — Вопрос сегодня крайне лёгкий. Готова?
— Всегда готова.
— Зачем эти люди пригласили сюда тебя?
Инга кое-как сдержала порыв рассмеяться. Она уже отлично знала, для чего оказалась здесь.
Уже расставшись с обозлёнными на весь мир Шепсами, при свете пары ритуальных свечей, разговорилась с одним из духов. Тот лишь подтвердил её опасения, рассказал кратко о вере жителей села в проклятье, наложенном на населённый пункт и на его жителей.
Большего, и к радости, и к сожалению Инги умерший рассказать не смог. Или же просто-напросто не захотел раскрывать всех карт, так просто выдавать ей всю информацию.
В конечном счёте, она всё ещё должна была выполнить своё условие сделки.
— Женёк мне твой помог, — не ответила на вопрос, сразу указала на одну из женщин, стоявших перед ней. — Твой лучший друг был. Как брат. Росли вместе, в школу ходили вместе, работали даже…в каком-то магазине, — смотрела на уже знакомого духа и внимательно слушала его рассказ.
Он не понимал, что девушка в силу того, что никогда не жила в селе, их местного «сленга» не понимала, знать не знала, что означали его «басик», «квадрат» и «Эверест». Не знала, как связать всю поступавшую информацию воедино, поэтому перестала пытаться. Просто пересказала.
Последовал ожидаемый эффект.
Все глядели на молодую девушку, нервно крутившую пальцем одну из спешащих покинуть сочинённую на голове композицию кудрей.
— Инга, вы так и не ответили на вопрос…
— Вы считаете, что проклято это место, — не дала Илье договорить и вскоре одними глазами попросила у него прощения. Получив в ответ кивок, успокоилась. — Не проклято оно. Не думаю.
Пошли шепотки, Инге ясно дали понять, что в её версию верить не собирались. Шепс перепугал бедных людей буквально за час до её прихода, а сама Бусловская ничего страшного в этом месте не видела.
Помимо самой по себе убийственной атмосферы села в российской глубинке.
— Не верите, — не спрашивала, утверждала. — Могу доказать.
— Вы верно ответили на вопрос, Инга. Как ты сделала это так быстро? — вопрос Ларионова с радостью подхватили и остальные.
Блять.
Поверила в себя и подозрения на себя навела.
Нужно исправлять ситуацию, начинать делиться секретами, которые очень уж хотелось оставить на потом или не использовать вовсе.
— Женёк мне помог, говорю. Прямо сейчас за тобой стоит, — вернула всё внимание к одной из самых молодых женщин перед ней. — Согласился мне помогать, если дам вам встретиться. Веришь? — по глазам видела, жительница ей не верила.
Желала поверить, но подозрительно всезнающая медиум не внушала доверия никому из присутствующих.
— Говорит, щас бы с радостью вам всем концерт на Эвересте закатил. Да такой, что даже баб Нюре бы понравился.
«В этот момент и поверила, что вправду сильная. Сильнее матери. Про то, что тот холм на окраине деревни Эверестом Женя звал, могли знать только мы. Никто другой»
— Поверила, — выдохнула с облегчением и позволила отойти в сторону, разглядеть жителей деревни лучше, посмотреть на них более трезвым взглядом.
Мёртвых здесь и впрямь стояло немало. Все говорили наперебой, молчали только суицидники и Женя, улыбавшийся девушке во все оставшиеся зубы, был рад, что просьбу его почти исполнили.
Инга пыталась охватить всё происходящее. Она металась от одной женщине к другой, пересказывала всё, что говорили ей усопшие, параллельно пытаясь связать всё новую и новую информацию в одну большую и цельную картину.
Выходило, честно говоря, паршиво.
Самоубийцы давили, выжимали из неё все соки, а их почти аномальное количество ситуацию никак не улучшало.
Бусловская потерялась вновь, лишилась всей былой уверенности в понимании происходящего и задала лишь один вопрос, обращённый к себе и к одной только себе:
— Точно ли проклятья нет?
И побежала.
Преследовала одного покойника за другим, узнавала от их почивших друзей и родственников, как звали тех, кто угодил-таки в петлю, приводила всех живых ровно к местам жительства людей, о которых говорила, и не допустила ни одной ошибки.
Блестяще всё проходила.
Но путалась.
Тянула время, чтобы всё лучше проанализировать, добить эту задачку будто бы «с подковыркой», и не выходило ровным счётом ничего.
Все теряли терпение, Инга теряла его тем более. Она раздражалась. Ещё сильнее путалась.
И наконец нашла себя у одного из домов. Сидела на корточках с зажмуренными глазами, пыталась прийти в себя, но ни один из доступных ей способов успокоения не подходил.
— Инга, тебе плохо?
— Я не смогу, — сказала так тихо, что Илья вынужден был переспросить. — Слишком много информации. Я не понимаю ничего. Я завалила испытание, Илья. Не справилась.
Бусловская тряслась. Создавалось ощущение, что вся земля под ней ходила ходуном, что дом, на который она опиралась спиной, вот-вот должен был рухнуть прямиком на неё, убить. По-настоящему.
Инга вот-вот оказалась бы там, бок о бок с Женей, с таким же беспокойством глядевшим на свою спасительницу.
Оказалась бы, если бы не яркий свет перед глазами и успокаивающий голос Ларионова.
Он что-то говорит про чувства, спрашивает, что она слышит, что видит, до чего касается…
Всё встало на свои места. Илья спас Ингу от панической атаки, вернул на землю с очень уж дискомфортных небес.
***
Мать часто говорила Инге о том, что она переняла одну черту от отца: она умела видеть всю суть людей, совсем их не зная.
В этом навыке не было ничего сверхъестественного. Девочке уже с малого возраста было несложно отличить человека плохого, скользкого, наверняка лживого, от человека доброго, светлого, готового к тому, чтобы такой человек, как Инга, начал с ним общение.
И вот как раз таким маленьким солнечным лучиком была Анна, та самая женщина, к встрече с которой так стремился Женя.
После сокрушительного провала на основном испытании, Инга решила, что, во что бы то ни стало сделает всё, чтобы восстановиться в глазах наблюдателей, зрителей, жюри и, конечно, своих собственных.
Однако консилиум пошёл по наклонной сразу же. Никуда не пропало напряжение, которое не давало троице работать так, как она могла бы работать, будь все они в хорошем настроении.
Саша настаивал на проклятье Иуды.
Олег настаивал на том, что люди лезли в петли из-за атмосферы безысходности в этом захолустье, из-за проблем с зависимостями и ментальным здоровьем.
Инга видела разумное зерно в обеих версиях. И разрывалась между ними.
Потому под шумок взяла Анну за руку и увела вглубь кладбища, туда, куда вёл её Женя.
— Ты веришь мне, Ань? — женщина кивнула. — Не сомневалась. Ты человек доверчивый.
— Это…
— Совсем не плохо, — поспешила пояснить. — Женёк любил в тебе эту наивность.
Инга прекрасно слышала шаги оператора, поспевавшего за парой женщин сквозь кладбищные заросли. Не придавала им значения. Пусть снимает, ей и её работе он не помешает никак.
Оказавшись на небольшой вытоптанной полянке рядом с надгробной плитой, девушки замерли. Оператор тоже остановился в нескольких шагах за ними.
Долгое время Бусловская просто глядела на могилу и одним резким движением обернулась к спутнице. Та ахнула.
Перед ней стоял Женя. Так же, как он оскаливался, слегка горбился и не мог находиться в тишине. Что-то напевал.
Медиуму удалось, несмотря на то что всё вокруг шло против неё, провести процесс переселения души умершего в её физическое тело наиболее экологичным способом. Ровно таким же, какой она когда-то давно изобрела вместе с Лёшей.
К ней пришло осознание.
Её не волновало, какие оценки получит её выступление сегодня.
Аня и Женя, их так и не высказанные признания в чувствах друг другу, их несчастная любовь, которой не повезло оборваться, так и не начавшись — вот, за что Инга по-настоящему переживала.
Она воссоединила их.
На какие-то минуты, но воссоединила!
Осознание этого факта грело душу и пускало холодок по спине одновременно. Проще говоря, уводило состояние Бусловской в ноль, в какое-то…нейтральное.
Ей было жаль пару, что так и не случилась.
И как же виновато она себя ощущало за пойманное за хвост чувство детской радости.
Они с Олегом признались друг другу. Им не стать Женей и Аней.
Интересно, с каких это пор Инга и сама начала сравнивать себя с другими людьми?
Похоже, общение с Шепсом в действительности заметно так изменило её. Инга надеялась, в хорошую сторону.
