Liquid Sun

Жёлтые огни Лондона обжигают своим холодом. Шагая по пустой узкой улочке, Минхён ежится от сырости, проникающей в лёгкие, и идёт на зов метки, оставленной на записке. Все дома как один похожи друг на друга и жмутся стенами вплотную, не оставляя между собой даже узких зазоров. Они нависают двухэтажными скалами и под тёмным, затянутым тучами небом ему кажется, что он идёт по туннелю, отражающему эхом его неспешные шаги. Он останавливается у двери, ничем не отличающейся от тех, что ведут в другие дома, поднимается по ступенькам, заглядывая в тёмное окно, и, взяв крепче в руку палочку, стучит. Отвечает ему тишина. Он вдыхает поглубже лондонскую сырость и стучит ещё раз, но теперь громче. Где-то внутри дома слышится шорох, потом что-то падает и звучит тихий ругающийся женский голос. Дверь открывается спустя минуту и перед Минхёном оказывается ничем не примечательная женщина средних лет ниже него на пол головы. Она стоит в домашнем халате, приоткрыв дверь всего на небольшую щелку. — Кто вы такой? Что вам нужно в такой час. — Здравствуйте, мисс Хаббард. У меня к вам есть небольшой разговор. Вы должны меня знать, я преподаватель вашего сына в Хогвартсе. Меня зовут Ли Минхён. Лицо женщины, до этого овеянное сонной дымкой, в мгновение теряет все краски. В глазах искрой воспламеняется страх, и она быстро пытается захлопнуть дверь, однако ботинок Минхёна уже стоит в проходе, не давая это сделать, и тогда та выбирает бежать. Только куда и зачем — не понятно, потому что в следующую секунду Минхён уже входит в дом и, закрывая за собой дверь, немедленно накладывает заклятие, заставляя женщину замереть на месте. — Что же вы так не гостеприимны, мисс Хаббард… — Минхён вздыхает и медленно подходит к женщине застывшей посередине коридора. По пути он зажигает лампу на входе и осматривает чужое жилище. — Ваш сын довольно неплох в учёбе, однако поведение… Немного хромает. Недавно он совершил достаточно серьёзный проступок, но полагаю, — он поправляет прядь волос, нависшую на лицо женщины, — вы уже об этом знаете. Ой, извините, я забыл, что вы не можете говорить. Лёгкий взмах палочкой и лицо женщины вновь оживает. — Только не трогайте его, я умоляю вас! Я во всем виновата! Я его заставила! Он хороший мальчик! Он бы никогда! Это всё я! Убейте меня! Он ни при чём! — Тише, тише, — Минхён хмурит лицо от чужого крика. — Иначе я снова заставлю вас замолчать. И с чего вы вообще взяли, что я собрался кого-то убивать. Если вы не нашли другого выхода, то это не значит, что я такой же. — Тогда… Что вы хотите сделать? Чарли в порядке? — Зачем вы пытались убить меня, мисс Хаббард? Только из-за любви к умершему отцу своего сына? Или быть может был более существенный мотив? — Минхён, немного поднимается и садится на ступеньки лестницы, ведущей из коридора прямо на второй этаж. — Я… Простите меня, пожалуйста… — по лицу женщины начинают течь слёзы. — Я не знаю, чем я думала! Я должно быть сошла с ума! Я… Мне так жаль… Но я так вас ненавижу! Вы забрали его у меня! Он был всем, что у меня было! — Мисс Хаббард, это вы говорите о человеке, который бросил вас одну с ребёнком на руках только из-за предрассудков своей семьи? О человеке, который спокойно завёл другую семью и никогда не вспоминал о своём ребёнке, отрёкся от него? — Вы… Вы ничего не знаете! — Да? Вы уж извините мисс Хаббард, что так вмешиваюсь в вашу личную жизнь, но он когда-нибудь виделся с Чарли? Или быть может за все эти годы он хоть раз контактировал с вами? Я думаю, что тут ответ "нет". Я знал этого человека, мне не раз приходилось сталкиваться с ним в ходе своей работы ещё до того, как мы его разоблачили, и поверьте мне, он совершеннейший ублюдок, не уважающий никого, чья родословная не состоит сплошь из одних волшебников вплоть до времен Мерлина. — Он не был таким, — женщина уже совсем не сдерживает слез и Минхёну в какой-то степени даже становится жаль её. — Раньше он был хорошим человеком. Он любил меня! Это всё маска, которую заставили надеть его родители! И он сделал это, иначе бы они лишили меня и Чарли жизни! Он сделал это для нас… — Это он сказал вам это? — женщина кивает настолько, насколько сейчас может двигаться её тело. — И вы верите в это? — ещё череда кивков и Минхён прикрывает глаза, раздумывая, что же ему делать во всем этом дурдоме. Разбираться в чужих семейных драмах ему совершенно не хочется. Он не собирается переубеждать кого-то в чем-то, но ему нужно завершить это дело и удостовериться, что его корни не зарыты где-то ещё глубже. — С Чарли всё в порядке, мисс Хаббард. Я стёр ему память о том, что вы заставили его сделать, чтобы он жил дальше как нормальный ребёнок. Однако, что же мне делать с вами… Женщина уже не может ничего ему ответить, она продолжает реветь, но его сердце уже не берет подобная жалость. — Где вы достали этот цветок? — Я… Купила его в… Лютом переулке. — У кого? — Я не знаю… Его продавал не лавочник, а просто какой-то человек. Я рассказала ему всё… И он предложил мне его… Я не верила если честно в то, что он действительно сможет убить кого-то, но оставила его в кладовке с голубем и тот уже через час… — Вы не знаете имени того, кто продал вам цветок? Как он выглядел? — Он был в тёмной мантии, лица не было видно, да и был уже вечер… Я правда не знаю, кто это… Так… Вы убьёте меня? Или сдадите в Министерство? — Ни то, ни другое, — Минхён поднимается и берет поудобнее палочку. — Я конечно черств, но не настолько, чтобы лишать ребёнка единственного родителя. Мужчина выходит из чужого дома, заботливо замыкая дверь заклинанием. Ему действительно жаль эту женщину, но ещё более жаль её сына, действительно неплохого мальчика, которому достались такие родители. Он не стал лишать женщину жизни, лишь искусно подчистил её память, избавляя её от плохих мыслей и воспоминаний, вызывающих разрушающую злость. Он совсем не тот, кто имеет право распоряжаться чужими судьбами, однако в данном случае считает, что лучше поступить так, нежели при помощи судебной системы лишить их мир двух вполне неплохих людей. Любовь иногда отравляет человека, толкает его на неправильные поступки, но это не делает его плохим. В их мире, мире волшебников, где действительно возможно избавить людей от воспоминаний, это действительно может быть хорошим средством. Да, человек уже не является собой без своей памяти, без своего опыта, но только в этом случае, Минхён считает, что поступить так будет правильнее всего. Возможно эта женщина наконец заживёт настоящей жизнью, перестав поддерживать огонь застарелой юношеской любви, а её сын вырастет хорошим волшебником, получив заботу своей матери. А возможно он слишком много на себя берет принимая такие решения. Лютый переулок на удивление выглядит в это время гораздо приветливее тихой лондонской улочки, где находится дом Хаббардов. По улице снует гораздо больше людей, чем обычно при свете солнца и большинство из них скалят зубы в подобии улыбок, словно соревнуясь у кого из них она выйдет более противно ужасающей. Однако по Минхёну давно уже не ползут мурашки даже от отвращения, наоборот он на удивление чувствует себя в своей стихии. Беззаботные лица учеников в коридорах Хогвартса и то оказывают больший эффект, заставляя его иногда поежиться. Сегодня он здесь не как мракоборец, поэтому сильнее прикрывает фуражкой лицо и накладывает чары, скрывающие личность. Узнай все присутствующие, кто он такой, живым можно и не уйти. Однако не смотря на то, что он использует чары, по глазам некоторых можно понять, они догадываются, что Минхён — тот за кого высокопоставленные здесь люди могут отсыпать неплохую награду. Но это же и останавливает их от активных действий. Неизвестно, кто ещё опаснее. Минхён ныряет в узкий проход между домов и тихо прокрадывается к черному входу одной из лавок. Дверь выглядит так, словно от одного прикосновения рассыпется на щепки, но мужчина уверенно толкает её, уже давно зная, что это лишь уловка для воров. В глубине магазинчика тёмных магических безделушек темно и устлано плотным слоем пыли. Он тихо, но спокойно шагает к передней комнате по пути рассматривая не случилось ли каких изменений. За дверью слышатся голоса, Минхён с лёгкостью узнает принадлежащий владельцу, как всегда раздражённо учтивый и примесью проскакивающей почти после каждого слова ругани. Он дожидается, пока посетитель не уйдёт и только после этого открывает дверь. — Хах, а я надеялся больше никогда тебя не увидеть, мелкий ублюдок, — проговаривает сморщившийся старикан, даже не обернувшись к вошедшему. — Ни за что бы не почтил тебя такой честью, Каннингем, — Минхён осматривает прилавок с внутренней стороны и поправляет кое-где покосившийся ценник. — Что тебе надо на этот раз? Ты же больше не мракоборец, больше тебе нечем меня запугивать. — Мне и не нужно быть мракоборцем, чтобы пойти к нужным людям и доложить им кто же оказался той самой крысой, заложившей их Министерству. Благо таких людей и по пальцам двух рук не пересчитать, а голова у тебя всего одна. — Ты — чёрт, Ли Минхён! Самый настоящий чёрт! — Спасибо за комплимент. А теперь ответь на вопрос, — мужчина вытаскивает из бездонного внутреннего кармана пальто тот самый цветок и аккуратно ставит его на прилавок. — Что это? — Откуда мне знать, я что похож на садовода? Забирай свой горшок и проваливай! — старик хватает в руки замызганную тряпку и отходит подальше вытирать стеллаж. — А я думаю ты знаешь, что это Асфором, и какими свойствами он обладает. — Ничего я не знаю, убирайся отсюда! — Я несколько раз повторять не буду, Каннингем. Ты меня знаешь, — говорит Минхён таким ледяным тоном, что даже стоящая неподалёку ваза почти покрывается инием, а старикан замирает на месте. — Да, это Асфором. Спрячь его куда-нибудь скорее, я не хочу надышаться этой хренью и подохнуть раньше времени. — Кто мог его продать? — Не знаю. — Каннингем. — Я правда не знаю! — старикан поворачивается к нему и подходит ближе, чтобы рассмотреть цветок поближе. — Я этих цветов уже пару десятков лет не видел. В Англии их не водится, давно все места прикрыли, потому что сами продавцы не раз помирали. Никто с этим возиться не хочет, есть куча других способов как гораздо легче кого-то скочерыжить и без улик. — Тогда кто ещё может этим заниматься? Может у кого-то что-то осталось и он распродаёт остатки? — А кто покупатель? — Женщина, помешавшаяся рассудком, но совершенно не втянутая в тёмные дела. Сказала кто-то продал ей его в Лютом переулке. А ты знаешь каждого, кто хоть раз здесь бывал. — Да, какую-то мадам недавно заносило сюда. Слонялась по моей лачуге и так ни слова не вымолвила. — Кто мог ей его продать? — Да откуда мне знать? Тут предостаточно отморозков. Но точно могу сказать, что это не могли быть какие-то старые остатки. Цветок очень прихотливый. Смотри, уже вон листья начали жухнуть, — Минхён осматривает растение и действительно замечает его поникший вид. — Но кто может на свой страх и риск это чудовище разводить, я не знаю. Правда не знаю. — Тогда кто может знать? — Минхён. Если бы я мог дать тебе ответ, то не тянул бы, — старик поднимает вверх руку с отсутствующим на ней средним пальцем. — Я не хочу терять ни голову, ни ещё один палец. Почему это вообще тебя интересует, ты же теперь нянькой в школе работаешь? — У тебя есть знакомые, кто хоть как-то связан с магическими растениями? — Нет, эти огородники все зануды несусветные… — Значит найдёшь. Зайду на выходных. Цветочек оставляю тебе, чтобы было легче в поисках. — Ли Минхён! — старик возмущённо кидает тряпку на прилавок, но мужчина уже скрывается за дверью, и тот лишь обречённо выдыхает. — Чёртов ублюдок…

***

Утро в Хогвартсе ударяет Минхёна страшным недосыпом, от которого он уже успел отвыкнуть. Он решает пропустить сегодня пробежку и не спеша приходит только к середине завтрака. Сидя в одиночестве на самом краю преподавательского стола, он, погруженный в свои мысли о произошедшем, чувствует как его кожа начинает зудеть от чужого пристального взгляда. Он устало-раздражённо поднимает глаза и натыкается на пару шоколадных, взволнованно уставившихся на него из-под русой чёлки. Минхён закатывает глаза и продолжает поедать свой омлет. Вчера ничего толкового узнать не удалось и это сажает в нём корень сомнения в том, что попытка его убийства была действительно спланирована этой глупой женщиной. Если это так, то почему найти продавца цветка так сложно? После посещения лавки Каннингема он ещё немного послонялся по Лютому переулку, вслушиваясь в сплетни, но ничего его интересующего не заметил. Сам факт, что настолько редкий предмет оказался в таких неопытных руках вызывает огромное количество вопросов, ответов на которые нет. Ему хотелось бы верить, что это просто совпадение, но жизнь давно его научила, что в подобных случаях такого не бывает. Допив свой кофе, Минхён встаёт изо стола и отправляется в свой кабинет. Сегодня ему потребуется чуть больше времени, чтобы настроиться на передачу информации, а не на её поиски. Однако, подходя к дверям из обеденного зала, он уже узнает следующую за ним поступь и вдыхает поглубже, чтобы не сорваться на этого раздражающего старшекурсника прямо здесь. Донхёк нагоняет его уже в последнем коридоре перед кабинетом защиты от тёмных сил. Профессор к этому времени успевает уже несколько раз пережить внутри несколько вспышек гнева, и теперь поравнявшаяся с ним русая макушка уже не вызывает никаких эмоций. — Профессор Ли, как ваши дела? — Восхитительно, Донхёк. Но было бы ещё лучше если бы вы не преследовали меня в своём нездоровом любопытстве. — Вам удалось что-то узнать вчера вечером? Минхён вздыхает, здороваясь с толпой студентов второго курса, стоящих неподалёку от кабинета и уже ожидающих начала занятия. Он слышит как кто-то что-то спрашивает у Донхёка, но предпочитает не обратить на это никакого внимания и, пока того задержали, быстро отмыкает дверь надеясь успеть проскользнуть внутрь. — Это значит да? Или нет? — чужой голос вновь оказывается рядом и Минхён не может не закатить глаза, когда староста Гриффиндора заходит за ним внутрь. — Это значит, что иногда вы абсолютно безмозглы, мистер Ли Донхёк, раз думаете, что подобное можно спрашивать прямо в коридоре, где помимо нас ещё сотня лишних ушей. Да и то, что вы вообще подумали, что я вам что-то отвечу полностью обнуляет ваши шансы показаться хоть на капельку умнее тыквы. — Благодарю за порцию утренних унижений, профессор. — Сами напросились. Донхёк замирает посередине кабинета, чувствуя себя действительно глупо и не зная как в таком случае исправить ситуацию. — Профессор вы придёте на выходных на первую внетурнирную игру в квиддич? — А кто играет? — профессор берет тряпку, чтобы отмыть доску от оставшихся на ней записей. — Гриффиндор и Пуффендуй. — Тогда нет. — Почему? — Потому что не хочу смотреть на жалкое зрелище того, как Гриффиндор размажут по стенке, — даже если бы играли другие факультеты Минхён конечно бы и в таком случае не пошёл, потому что у него уже запланировано продолжение поиска продавца цветка, но студенту знать об этом совершенно не нужно. — Ясно. Но я надеюсь вашей жизни больше ничего не угрожает? — Ли Донхёк, — Минхён оборачивается к парню, наводя на него свой пристальный взгляд. — Уж о моей жизни вам точно не следует беспокоиться. А вот о сохранности вашей я бы посоветовал. Потому что вы уже порядком мне надоели. — Ладно, я понял, что вы не хотите мне ничего говорить. Но всё же будьте аккуратнее. К слову, если всё таки решите прийти на квиддич, я займу вам хорошее местечко рядом с собой. Я буду комментировать матч. — Спасибо, что дали мне ещё одну причину не приходить. — Не за что, профессор. Хорошего дня! — До свидания, — бубнит Минхён и облегчённо выдыхает, когда студент наконец убирается из кабинета.