Во мраке бесконечной ночи

Спустя долгие месяцы Лилия, можно считать, поселился в этом захолустной деревне. Не то чтобы ему это совсем не нравилось. Здесь тихо, нет дворцовой суеты. Жить здесь было бы хорошо. Но Лилия – заложник дворца, слуга королей, обученный убийца. И здесь его держат только дела. Дела, которые, как он самоуверенно считал, разрешатся за месяц. Может два. Но с той встречи прохладным летом прошло почти полгода. Сдвинулся ли Лилия с мертвой точки? Если и да, то не слишком сильно. Хитроумные планы – игра, которую могут вести и двое. Облавы звучат, не то что выглядят, нечестно, но на войне все средства хороши. Учитывая, что в поддавки играть никто не собирался. Дни сменяются ночью и наоборот, но жизнь в маленьких городках будто и не меняется. Начинается всё с утра. Шумного, наполненного гамом. Фейри плывут по своим крохотным, под стать городку, делам. Вечером они возвращаются в свои дома, к семьям. И завтра все будет точно также. И ещё ближайшие сто лет. Рынок – единственное, что похоже на оживление. Там были голоса, там был запах хлеба. Что-то не похожее на мертвую тишину, которая висела плотным куполом над всеми жителями. Но они сами возвели вокруг себя стены спокойствия и стабильного одиночества. И его недавно разрушил лишь генерал со своими солдатами. Казалось, что можно запомнить каждого жителя. Это не такая и трудная задача. Все лица фейри запоминающиеся, каждый не похож на другого. Это не люди с их обычной ничем не выразительной внешностью. Фейри красивы и зачастую остаются моложавы, им никогда не дашь свой возраст. Среди всех лиц то тут, то там мелькал тип, которого Лилия прежде не видел. Точно не горожанин, слишком уж грязный на вид. Возможно, путник, замученный дорогой. Но образ жизни давно заставлял относиться к любым незнакомцам подозрительно, словно они убийцы: - Это кто такой? Сведения следует получать от тех, кто за информацию не попросит ни гроша. А их рассказы будут правдивы. Торговцы всегда знали всё и обо всех. Даже если человек впервые появился в городе, то за полчаса они узнают даже то, что не следует, будто они с незнакомцем прожили вместе века. Молодая девушка с забавным живым лицом явно робела перед не просто солдатом королевы, а ещё и генералом. Как бы не хотелось, но скрыть свое звание не получилось. Слава несётся впереди тебя, опережая сам ветер, летящий с севера. А репутация Лилии точно также заставляла содрогнуться. Только не от холода. Но он вполне мог бы пробежаться по костям позвоночника. Девица с милой, практически по-детски невинной улыбкой, завлекающей к себе покупателей, посмотрела, куда указывал Лилия. Но только одного взгляда на этого незнакомого путника, чтобы вся прелесть её лица сошла, сменившись на сердитое презрение. О, как изменилось ее лицо. Подбородок выдвинулся вперёд, а ноздри воинственно расширились. Верно говорят, что разъярённая женщина – соперник, с которым даже отряд тренированных солдат не справится. Всё это, конечно, шутки, но глядя на девичий гнев, можно начать сомневаться. И вполне оправдано. Лилия терпеливо ждёт, но готовый броситься в погоню за незнакомцем. Глазами он нашёл своих ребят: они не так уж и далеко. Руки скрещены на груди, но в любой момент могут достать острый тесак. Но юная торговка успокаивается, заправляя выбившийся волос в хлопковую косынку. Она недовольно дует губы, почесывая нос: - Это Генрих, мой генерал. - Кто? Девушке явно не приходился по душе этот разговор, но Лилии страшно наплевать. Ему важна лишь информация, а остальное – ерунда. И эмоции торговки тоже. Лилия давно не думает о каких-либо чувствах. Солдаты умело задвигают их даже не на второй план, а на самый задний, чтобы в пылу боя они не появились, как снег знойным летом: - Честное слово, возьмёте ведьму, поймайте и его тоже. Он отвратителен, хуже кого-либо. Только и делает, что могилы разоряет. Всем надоел. - Вот как... – Лилия посмотрел в сторону, где раньше была причина бед всего городка. Там уже никого, разумеется, не было. Но он его отыщет. Это будет не сложно, даже если придется перерыть каждый камень в чаще. – В лесу живёт? - Ну конечно. - Благодарю, мэм, – сухо кивнул ей Лилия, придерживая рукой капюшон. Девчушка сделала ему неумелый реверанс. Скорее для забавы. Жители маленьких городков так просты, не то, что чопорные обитатели столицы. - Да благословит вас ночь, генерал. Лилии не нужно благословение ночи, чтобы удача ему сопутствовала. К слову, последнее ему тоже не нужно. Пусть другие молят о благополучии, когда за ними выдвигается генерал армии Ее Величества.

***

Лес намного охотнее кусает своим холодом. Здесь нет огня и дыма, нет дыхания, которое хоть как-то слабовато согревает улицы. Хоть бы снег уже практически совсем исчез. Но фейри не страшен самый лютый холод. А уж солдатам и подавно. Их слабости, которые были, выбивают, превращая тогда ещё молодых юнцов в идеальных убийц. У военных не должно быть ни слабостей, ни осечек. Идеальны, как заточенное острие клинка. Холодны и беспристрастны, не испытывая жалость к врагам и любой опасности. У солдата редко появляется настоящая семья – всего себя он свято и без возражений вверяет королевству, защищая его ценой жизни: своей и чужой. Когда ты впервые пронзаешь врага, забирая у него самое ценное, что есть, жизнь, то ты не испытываешь той бравады, о которой поется в балладах о бравых героях. Животный страх, паника, боль, будто убили тебя, а не наоборот. Долго ещё во снах будут не подвиги во имя королевы: преследуют стеклянные пустые глаза убитого. И ты просыпаешься в ночи с точно таким же безжизненным взглядом, хотя кровь все ещё бежит по телу, напоминая, что ты не умер. А хотелось бы. Ведь ты – убийца. Борьба двух чувств: страха и воли. Военные обязаны выбирать последнее, другого им не дано. Весь их смысл бытия заключён в долге перед правителем, гнева ко врагам и воле к жизни. Либо ты, либо тебя. Не спутай роли: ты – палач, а не жертва на эшафоте. Когда убиваешь не думай о чужой жизни, думай о своей. В этом проклятом театре теней никак не выжить, печась о других. Для солдата все на свете серо, кроме привычной крови. Лилию уже давно не волнуют жизни, которые он отнимает. При свете дня уж точно, у него столько дел, не терпящих отлагательств. Но это не мешает кошмарам ловить его где-то среди мрака с адским воем боли. Лилия рад, что ему практически не снятся сны. Поздно, когда луна давно уже красуется на небосклоне, он закрывает глаза, дальше темнота, а после просто новый день. Но это лучше, чем сны, которые пару раз видел Лилия. Их он предпочел бы забыть. Всё настолько спокойно, что уши разъедает от тишины. Никто бы не подумал, что здесь целый отряд вооруженных фейри. Им не надо скрываться во мраке, чтобы их не увидели. Лилия посмотрел на деревьях вокруг себя: там, где-то на ветках, сидели те, кто по его команде готовы броситься в бой. Пока рано. И не с кем. Хруст веток под ногами возвещает о чужом появлении. Лилия напрягается, хоть и понимает, что человек далеко. Но он ждёт. И вот всё же появляется цель его новых поисков. И на поляну выходит человек. Откровенно разглядывая его, Лилия сделал вывод, что это не более, чем мальчишка, заигравшийся в мага. Страха не чувствовалось, а вот в то, что проблем от него много – вполне вероятно. Беспечно покачиваясь на толстой ветке, Лилия громко заговорил: - В лесу живёт неожиданно много людей. Генрих резко оборачивается, чуть ли не падая, слегка напуганный неожиданной фразой. Хотя уже и привык жить в лесу, общаться с не самыми нормальными людьми. И этого человека, сидящего на ветке, можно было сразу же считать странным. Лилия не похож на военного и это его преимущество. Фактор неожиданности – одно из условий победы. И на нем можно играть, как вздумается, при наличии хитрости. А её было хоть отбавляй. Чего не скажешь о большинстве его соперников. Сила для них всегда была в приоритете: - Я не простой человек. - Да? – в голосе Лилии сквозит насмешка. Яркая, что только глупец её не услышит. Был ли его собеседник идиотом? Вполне возможно. Его глаза абсолютно пусты. – И как же тебя зовут? - Представься первым – ты в моем лесу. Гордыня так присуща всем людям, они по неведомым причинам считают, что лучшие. Абсолютно каждый. Лилия знал лишь единицы, которые были лучше, чем кажутся. Все они долго не прожили. В этом безжалостном мире не остаётся места доброте и состраданию. Лишь выказав такие чувства, тебя сметут в труху, а после развеют по ветру, ни разу не пожалев. А пустые речи полные бахвальства заставляли стирать зубы друг о друга в неистовом раздражении. Какой смысл охранять, доказывать власть Её Величества, если все так просто присуждают всё себе. Закидывая ногу на ногу, Лилия сухо ответил: - Господи, этот лес принадлежит королеве, а вы его постоянно себе присуждаете. Нечасто простые люди вспоминают о королеве. Народ уже не ожидает от правителя каких-то изменений в их трудной жизни. Зачем надеяться? Чтобы после вкусить отвратительную горечь разочарования? Бед и в обычной жизни хватало, не зачем ещё и бедствовать о своей судьбине. Все равно никак не изменить, что предначертано. Чувство безнадежности кажется концом, но стоит к нему привыкнуть, как оно становится неотъемлемой частью жизни. Намного приятнее, чем разочарование, которое вечно жжет душу, будто ты ведьма, выслушавшая свой приговор. Нет, никто из обычных смертных не упомянет королеву в простом разговоре. Вспомнит о ней лишь тот, кто привык к властной осанке Её Величества, к шелесту юбок с длинным шлейфом. Кто каждый день слышит её речи, которые трелью ночной птицы срываются и улетают прочь с алых тонких губ. Уж точно не тот, кто будет мяться в ее изящном присутствии, а спокойно склонит голову, в знак покорности, но сделает это без раболепия, а с достоинством воина: - Кто ты такой? - Ну что ж, я Лилия, – серьезность его лица не соответствовала игривому тону. Но Лилия предвидел и даже слегка садистки предвкушал реакцию на свое имя. Генерал не должен так себя вести, но ведь как-то развлекаться ему надо. Иначе он умрет раньше своих лет, даже не успев выйти на пенсию и пожить для себя, а не для Её Величества. Лилия слишком молод для смерти и скуки. - Ванруж? – страх, который резко появился в серых глазах, именно то, чего желал Лилия. Именно в такие моменты в его жилах кровь начинала бурлить. Подобные ощущения чувствует охотник, целящийся в свою добычу. Одной стрелой прямо на поражение. Только так играл Лилия: одним ударом кончал со своими врагами. И убийцей он себя не чувствовал. Или разучился чувствовать. Как и многое остальное в этом мире, который мог бы преисполниться добром. Но для такого нужно избавиться от таких, как этот парень, с которым Лилия бессмысленно беседует: - Видимо, твоя подруга обо мне рассказала. Робкий шаг назад, а после, обретя контроль над своим телом, Генрих пускается бежать. Как можно дальше, лелея скромную надежду, что он сможет отделаться от генерала фей. Который наверняка не один. Хотя он и один прекрасно справится с Генрихом. Для этого много сил не требуется. Трусость для мужчины есть отсутствие чести. А таких никто не уважает. Лилия абсолютно убедился в своем мнении насчёт Генриха, с которым толком и не знаком практически. Да ему и незачем с такими общаться. Трус не может быть хорошим товарищем. Даже женщина оказалась и то храбрее, чем этот Генрих. Закатив глаза, Лилия громко скомандовал своим ребятам – те мигом повылетали из засад. Схватить одного простого, безоружного парня им не составило труда. Пробивая замерзшую землю каблуками сапог, Лилия с холодной расстановкой отчеканил: - Для хозяина леса ты слишком труслив, – несмотря на рослость этого парня, рядом с фейри он кажется простым, заигравшимся в глупые игры мальчиком, – называй свое имя. - Генрих, – даже имя было какое-то напыщенное, жирно отдававшее поразительной гнусностью, – я, знаете ли, некро... - Заткнись. Говорить будешь, когда тебя спросят. – Баул встряхивает его за плечи, тем самым заставив молчать. Его методы, конечно, поражают, но весьма действенны. – Где твоя подруга? - Какая ещё подруга?! Я сам по себе! - Да? А в городе говорят, что ты с ведьмой одной сдружился. - Да много что говорят... – как бы он сейчас хотел отрицать своё знакомство с Лилит, которая снова пропала. Все проблемы вечно из-за неё, да только падают на чужую голову. Что теперь остаётся делать? Прощаться с жизнью из-за того, что её разыскивают, Генрих не желал. - Тебя спрашивают: где она?! Баул снова нетерпеливо встряхивает этого человечишку, будто он ничего не весит. Голова того болтается, словно у обычной марионетки. И Лилия пока не собирается его останавливать. Да и не хочет. Мальчишка всё равно скоро заговорит: - Да я без понятия, что делает Лилит в свободное время! – взмахивая худыми руками, Генрих практически не врал. Его никогда не посвящали в планы. – Куда-то собиралась... Слушайте, отпустите меня, а? Он мямлил, слегка дергаясь, понимая, что совершенно бессмысленно пытаться сбежать. Его поймают и тогда совершенно понятно, чем все закончится. А Генрих хочет воскрешать трупы, а не быть им. Поэтому легче сдаться: - Я бы показал, где живёт Лилит, но она же осмотрительно дороги путает. Это объясняло, почему никому не удавалось найти её. Ни Лилии, ни его ребятам. Разрушить чужие чары – задача непосильная. Особенно, когда в нее вкладывают всю душу, преисполненную злобным гневом. С этим бы, возможно, справилась королева. Лилия не должен сомневаться в её способностях, но всё же он пребывал в негласной неуверенности: - А сказать сможешь? – огромный, как каменная статуя, фейри вселял страх и ужас. Волосы его дёргали вверх то ли змеями, то ли молниями, рассекающими грозовое небо. Даже генерал выглядел менее пугающей. Генрих его немного иначе представлял. - Нет, эта чертова Лилит провела меня, я на крови поклялся, что не расскажу, где она живет. Баул переводит взгляд на Лилию, ожидая каких-то действий или приказаний. Но он молчит. Лишь пытливо смотрит на Генриха, никудышного лжеца. Его взгляд заставляет содрогнуться, а коленки поджаться. Такой взгляд может принадлежать только генералу. Это объясняло, почему его боялись: - Ты врешь. - Не вру. - Ты прекрасно знаешь, где она, – Лилия говорит сухо, не ожидая ничего другого, кроме честного ответа. Его он получит любым способом. Если придется, то и силой выбьет. Баул предпочитает такой способ. - Нет. - Говори, раз тебя спросили! – Баула нужно только вовремя остановить, пока он не зашёл слишком далеко. Его пылкость была похвальна. Под таким напором расколется любой. Будто этот смертный неожиданно окажется крепким орешком. - Да не знаю я! - Ты, жалкий... - Баул, – одним жестом Лилия остановил длинный поток величественных речей о жалости людей и великолепии фейри. – что ж, тогда ты пойдешь с нами, человек. Мы остановились в одном городишке, люди там горят желанием с тобой пообщаться. Но если скажешь, то мы так и быть отпустим тебя. На этот раз. Жгучее желание состояло не только пообщаться, но и положить конец бессмысленным набегам на склепы и могилы. Мертвым может и все равно, но память и любовь к навсегда ушедшим дорога в глазах живых. Если бы они только знали, что воскрешение не только испытание, отбирающее жизненную энергию некроманта. Это ещё и мучение для вновь воскресшего. Тогда бы гнев горожан был бы ещё более праведным. Прожив слишком долгую жизнь хочется обрести покой, а не оживать заново. К тому же для забав какого-то мальчишки. О том, что встреча будет не дружеской, понимал и сам Генрих. Не дурак же он совсем. Упираясь пятками в холодную землю, он пытался отбрыкиваться. Но Баул сильнее, для него такие усилия ничего не значит. Лилия усмехается, посильнее натягивая на лицо капюшон, словно старается спрятать его: - Пошли, ребята! - Мортус! – сразу же после Лилии крикнул Генрих, притворяясь, что только вспомнил название. Это получалось у него весьма неумело. Но пусть так, умирать от рук фейри он хотел в последнюю очередь. – Все я назвал! Отпустите! Лилия бы с удовольствием привёл бы его в город. От смерти одного будет легче многим другим. Что стоила эта жизнь? Совершенно ничего, его бы даже никто не оплакивал. Фраза: "жизнь бесценна" – не значит практически ничего в глазах военных, когда они сами могут не вернуться домой. Но всему мешало обещание, которое Лилия дал. Несмотря на раздражение, придется исполнять свое слово. Резкий взмах руки – Генриха отпускают. Если бы Баул его держал чуть крепче, то он бы наверняка упал, не удержавшись на ногах. Жалкий. Впрочем, ему даже не нужно было падать, чтобы вызывать такие чувства. Например, его позорное бегство сейчас. И Баул прекрасно выражает общее мнение: - Какой же трус! Лилия также презрительно глядел в сторону исчезнувшего. Всё-таки все люди одинаковые. Ничего не меняется: как были жестокими, но страшно трусливыми эгоистами, так такими и остались. Но о сущности людей некогда размышлять, когда у него на кону часы, бегущие неумолимо быстро и не знающие остановки. Надо уметь выкинуть лишние мысли из головы, безжалостно назвав их чепухой. Именно это помогает придумать план действий в критические моменты. Первым делом Лилия отправит письмо Её Величеству. Ее стоит поставить в известность. А уж после они все выдвинутся в Мортус. Как можно быстрее, разумеется. Тот, кто медлит – теряет абсолютно всё. Враг не будет ждать его там. Она даже не думает о его столь скором появлении в Мортусе. По крайней мере, Лилия на это надеялся. Смерть снова выдвигалась за Лилит, пряча лицо за капюшоном.