Я последую

Несмотря на все воспоминания, кружащиеся в голове Томаса, он был на удивление спокоен, и вскоре сон одолел его. Тьма опустилась на него, заглушив гул берга и перешептывания парней вокруг него. Каким-то образом их позиции поменялись, так что Томас оказался прижат к Ньюту, чьи руки надежно обвились вокруг него и прижимали к себе. По дыханию Ньюта он мог сказать, что тот все еще бодрствует, но ровного — глухого стука его сердца было достаточно, чтобы позволить Томасу расслабиться и уснуть. Находясь в таком состоянии, он понятия не имел, сколько времени прошло. В полусне он наслаждался присутствием Ньюта и мыслью, что им удалось избежать первой серии испытаний и что на этот раз у них будет шанс сделать все правильно. Блаженный сон. Туманная темнота. Тепло. Физическое свечение. Почти парящее. Мир, казалось, исчез. Все стало оцепенелым и сладким. И темнота, почему-то успокаивала. Он погрузился в сон. Он очень молод. Может быть ему четыре? Пять? Он лежит в кровати, натянув одеяло до подбородка. Рядом с ним сидит женщина, ее руки сложены на коленях. У нее длинные каштановые волосы, на лице только начинают проявляться признаки возраста. Ее глаза печальны. Он знает это, хотя она изо всех сил пытается скрыть печаль за улыбкой. Он хочет что-то сказать, задать ей вопрос. Но не может. На самом деле его здесь нет. Просто наблюдает за всем этим из места, которое не совсем понимает. Она говорит: звук такой одновременно ласковый и сердитый, что это беспокоит его. — Я не знаю, почему они выбрали тебя, но я знаю, что ты особенный. Никогда не забывай об этом. И никогда не забывай, как сильно, — ее голос срывается, и слезы текут по лицу, — никогда не забывай, как сильно я тебя люблю. Мальчик отвечает, но на самом деле говорит не Томас. Хотя это он. Все это не имеет смысла. — Ты собираешься сойти с ума, как все эти люди по телевизору, мамочка? Как… папа? Женщина протягивает руку и проводит пальцами по его волосам. Женщина? Нет, он не может называть ее так. Это его мать. — Не беспокойся об этом, милый, — говорит она. — Тебя здесь не будет и ты не увидишь этого. Ее улыбка исчезла. — Томми. Томми, просыпайся, мы вот-вот приземлимся. Ньют водил руками по его спине, пытаясь разбудить, но это имело противоположный эффект. Успокаивающее движение угрожало вернуть Томаса в сон, и Ньют усмехнулся. Движение прекратилось, и Томас заворчал, но заставил себя подняться с того места, где лежал, и, затуманено моргая, посмотрел вокруг. Сначала в фокусе появилось лицо Ньюта, и тот улыбнулся ему; мягкое, чистое создание. Томасу не хватало его тепла, и он ненавидел, что улыбка скоро исчезнет. Эмоции всколыхнули, сильные и властные, и если бы обстановка была другой, у Томаса возникло бы искушение что-нибудь сказать. Но они были не одни и сейчас этому не время. Томас потянулся и почувствовал, как хрустнул его позвоночник, прежде чем он откинулся на стену берга и кивнул остальным. Либо Ньют заставил их всех подчиняться, либо происходило слишком много событий, чтобы их это волновало, но ни один человек не сделал замечания по поводу сна Томаса. Однако, как только Томас уловил движение справа от себя и обнаружил источник, он понял, что это может быть по совершенно иной причине. В какой-то момент Бен проснулся и медленно начал раскачиваться взад-вперед, обхватив руками колени. Томас не знал, что сказать. Он схватил пальто, которое использовал в качестве одеяла, и накинул его на плечи Бена, чтобы унять дрожь. Раскачивание Бена прекратилось, и он откинулся назад, посмотрев на Томаса мрачными, усталыми глазами, на удивление сухими, учитывая сложившиеся обстоятельства. — Он сказал, что, если мы расскажем тебе о плане, ты остановишь его. Что ты рискнешь остаться без запасного плана и заставишь его пойти с нами. Голос Бена стал глухим и огрубевшим от сна и криков. — Он прав, я бы так и сделал. — Тогда ты был бы идиотом. Из того, что он мне сказал. Вот почему я согласился. После того, как он получил от тебя все подробности, он пришел ко мне и сказал, что, по его мнению, мы должны сделать, чтобы убедиться, что у нас есть путь в Город, — сказал Бен. Он положил подбородок на колени и тупо уставился на грязь, въевшуюся в стальной пол. Томас не был уверен, что он должен делать. Это звучало больше так, будто Бен пытался убедить себя в том, что поступил правильно, вместо того, чтобы пытаться убедить Томаса. Сейчас, вероятно, неподходящее время указывать на возможные варианты, по которым все могло пойти не так, и, поскольку они уже знали о существовании туннеля, единственное, что сделал Галли, это убедился, что им не придется ни с кем бороться за доступ к нему. В его голове тикал трехмесячный срок, но, по крайней мере, у него была небольшая уверенность в том, что Галли заберут и какое-то время он будет в относительной безопасности. — Ты многим пожертвовал ради всех нас, я этого не забуду, — мягко сказал Ньют. Каждый глейдер на берге пробормотал какую-то вариацию одного и того же, и это, казалось, вернуло немного жизни в глаза Бена. Все будет хорошо, они сделают так, чтобы все было хорошо. Громкий гул двигателей был единственной причиной, по которой Томас позволил разговору продолжаться так долго, но постепенно он начал стихать: они готовились к приземлению. Они не могли позволить себе, чтобы их подслушали, не тогда, когда от них зависело так много.Они были на пять шагов впереди ПОРОКа, а ПОРОК предполагал, что они отстают на восемь шагов. Когда казалось, что кто-то собирается продолжить этот разговор, Томас встречался с ним взглядом, качал головой и стучал себя по уху — они понимали. — Ты готов ко второй фазе, Томми? — прошептал Ньют. Томас повернул голову, чтобы встретиться с глазами, полными озорства и решимости, и со своей любимой ухмылкой. Пришло время мести.