«…Сергей Разумовский мертв, по крайней мере я на это надеюсь»
Это предложение звенело в ушах, оно ощущалось как приговор. Было такое чувство, будто бы именно он своими словами убил Сережу. Тогда, когда перестал… верить. Как он посмел сказать такое? Неужели ледяная стена, возникшая между ними, переросла в ненависть? И ведь вновь все эти эмоции от него. Раньше ему удавалось лучше сохранять в себе непоколебимое спокойствие и нейтральность к той или иной ситуации. «Капитально сдаю позиции...» — с этой мыслью бывший наемник постучал 3 раза с определенными интервалами. А после стал ожидать, когда Игрок откроет дверь. — Рад видеть тебя живым. — вслед своим словам Игрок пустил Олега внутрь. — Как все прошло? — Ну, могло быть и хуже. Мы были неправы насчет охоты на наемников, ему нужен был Разумовский. — Не удивил. — Пробурчал Игрок, присаживаясь в свое любимое кресло, что находилось рядом с рабочим местом. — Он не слишком сильно расстроился, когда узнал, что опоздал на пару-тройку дней? — Мне что-то подсказывает, что я не особо убедил его в смерти Сергея. — «Я сам в это еще не поверил, что уж тут…» — Сев неподалеку от Игрока, Олег стал внимательно слушать своего агента… — Он случаем не поделился, зачем ему Разумовский? — Вадим по найму здесь, а конкретной причины не назвал, скорее всего, хотел свести счеты за своего босса. — И что же, теперь он развернется и поедет обратно в Гонконг? — Конечно… — таким тоном выдал Олег, что его агент изогнул бровь. — «Конечно» что? — Конечно, нет. Он, пока сам не убедится, не отступит. — раздраженно бросил бывший наёмник, вставая со своего места. На автомате достав одну сигарету, подошел к подоконнику, открывая окно. Он хорошо понимал, что это была явно не последняя их встреча с Вадимом. — И чего бесишься? Ты, к слову, такой же. Два сапога пара, и оба на левую ногу. — Олег это никак не прокомментировал, лишь продолжил мирно курить, вглядываясь в мелкие многоэтажки. Оторвался Волков только тогда, когда Игрок обратился к нему. — Ладно, это сейчас не так важно. Пусть делает, что хочет, главное, чтобы перестал совать свой нос туда, куда не нужно. У нас и так проблем по горло. — Я понимаю. Прослежу за тем, чтобы он больше не лез к нашим ребятам. — Ты уж постарайся. — А ты… Попробуй найти кого-нибудь в Гонконге, кто мог бы отправить сюда Вадима. Нам нужно преимущество. — Козырь в твоём случае лишним не будет. Вадим знает, что ты жив. Сам понимаешь, на руку нам это никак не играет. Взяв ноутбук, Игрок открыл несколько вкладок, обращаясь к Олегу: — Ну, рассказывай про своего Дракона, с кем он работать любит?…
Размеренное, почти редкое пиканье электрокардиографа раздражало слух пациента. Он провел очень долгое время во тьме своего сознания. Снов не было, зато были воспоминания о последнем видении. Их уже просто не было сил переваривать. Ничего изменить нельзя, и время обратить вспять тоже. Остается только принять очень важный факт: все кончено. Как ни странно, Сергей Разумовский ощущал себя не так паршиво, как это могло показаться на первый взгляд. Впервые за долгое время он выспался, хоть и, скорее всего, это была кома. Птицы не было, смирительной рубашки тоже. Пациент очень давно не чувствовал свои руки в другом положении. Сейчас он свободно мог шевелить пальцами, разглядывать их, присматриваться и с легкой тоской отмечать болезненную худобу. Впрочем, во время сессии было хуже, наверное. Повернув голову вбок, осознал, что находится в реанимационной. На секунду он подумал, что его снова перевезли и сейчас, скорее всего, он в городе, может быть, даже в Питере? Он постарался медленно поднять голову, при этом ему пришлось сильнее обычного напрячь шею и спину. Бывший миллиардер уже готов был радоваться лучам солнца, что попали на его лицо, напоминая ему о самых теплых моментах своей жизни. Вот только его воодушевление померкло так же быстро, как и появилось. Всё из-за бесконечного елового леса, который был виден через окно. Да, погода, наверное, впервые за два месяца изменилась, но, к сожалению, Сергей Разумовский все еще был в «Белом Особняке». «Надо выбраться отсюда» — и тем не менее эта невзначай возникшая фраза в голове очень смутила Сережу. «Надо нанять… Да кто станет со мной работать?» — вслед этому выводу пришло какое-то навязчивое ощущение того, что сейчас, после всего того, что он сделал, Белый Особняк — это единственное место, где он хоть в какой-то безопасности. — «И что же, мне теперь в психушке жить? Нет, так дело не пойдет», — вознамерившись встать, Сережа уже свесил ноги, как тут же почувствовал сильнейшую головную боль и головокружение, после которой вся мотивация сбежать или что-то изменить тут же испарилась. — Я не рекомендую так резко вставать. Вашему телу нужно время, чтобы восстановиться. Сережа почти испугался, когда услышал голос психиатра. На мгновение ему показалось, что в комнате никого не было, однако, когда образ, стоявший у двери, стал более четким, пациент осознал, что это не галлюцинации. — Кто вы такой? — с заметной неуверенностью спросил Разумовский. Он не помнил этого человека, нет, он его точно впервые видит. — Я ваш лечащий врач и психиатр, Виктор Самуилович. Вам следует напомнить о том, кем вы являетесь и как оказались здесь? — в тоне врача не скрывалось злого умысла, но почему-то было очень некомфортно. Виктор на первый взгляд был человеком отстраненным, но очень уравновешенным, спокойным, решительным, при этом его внутренний стержень давал о себе знать. Было понятно, что он явно не из тех людей, кто был способен на нейтральное восприятие мира. Все в отражении его глаз чудилось острым и холодным. Вениамин Рубинштейн (брат Виктора) был абсолютно противоположным архетипом. Сумбурным, эмоциональным, местами даже слабохарактерным, крупным, раздражающим. Старший же брат создавал совершенно иное, даже не противоположное, а именно другое впечатление. У Виктора были Острые скулы, ровные линии лица и тела, цепкий взгляд, соответствующий его статусу высокий рост. Тени и складки на лице казались слишком темными, словно нарисованными, а бледность только усиливала эффект. Впрочем, если не оттенок кожи, то чательно подобранная и подготовленная одежда также был частью чрезмерно отточенного образа. На костюме главного психотерапевта было трудно найти складку или намек на помятость. Качество ткани было таким же хорошим как и вкус. Нельзя было не отметить две очень важные составляющие его внешнего вида: наручные часы и галстук. Часы не смотря на свой простой вид были сделаны на заказ, их Сережа, к сожалению, не смог разглядеть детально, но таких ремешков он раньше точно не встречал. И, конечно же, темно синий галстук, колорит которого завораживал, настолько глубокий оттенок лазури редко когда можно было встретить даже в самых обычных премиум бутиках. «Да какого черта?» — это была первая мысль, когда Сережа поймал себя на том, что проходится взглядом по психиатру раз 10 и не может понять, что в нем не так... — Сергей, я вижу, вы в смятении, но уверяю вас, то, что вы сейчас испытываете, для вашего состояния абсолютно нормально, — коротко прокомментировал Виктор, опережая выводы Сергея. Бегающий взгляд пациента очень быстро выдал его с потрохами. Именно поэтому Виктор решил взять ситуацию под свой контроль. На самом деле Сережа начинал испытывать парализующий ужас, было очень некомфортно с этим человеком. У него не было оружия, психиатр не был настроен против него, в конце концов, даже шприца при себе он не имел, но своим всепоглощающим покоем он напоминал Смерть. Самую настоящую, в одном из своих самых жутких обликов. Скрытая угроза всегда куда опаснее, чем явная. — Почему вы не занимались моим лечением? У меня почти каждый день были приступы, галлюцинации, видения, я находился в коме, я… я же мог умереть? Так как же вы… — говорил Сережа, чувствуя подступающий ком к горлу. Да, по большей части он действительно находился не в состоянии принять даже самую необходимую помощь, но если Виктор был его врачом, то он не имел права оставлять его в таком состоянии и уж тем более своими препаратами обострять симптомы. В одно мгновение Сергей почувствовал, что в нем вспыхнула злость и ненависть. — Не хочу сбивать ваш поток жалости к себе, но хочу внести небольшую ясность — вы умерли, — не меняя тона, выдал Виктор, отвернувшись к стопке с папками, явно намереваясь оттуда что-то достать. При всем этом он даже не обратил внимания на шокированное лицо Сергея Разумовского, который был ошарашен подобным заявлением. «Неужели я сошел с ума и умер? Умер и сошел с ума?» Одно звучало хуже другого, но если умер, почему же так страшно? Как мертвец мог испытывать холод и жару одновременно? Обезумевший взгляд Сергея не знал, за что зацепиться, он видел всё, но ничего не понимал. — Ч-что?.. — почувствовав, что еще секунда, и он начнет бредить, Сергей вновь поднял умоляющий взгляд на психиатра, надеясь на то, что ему послышалось. Если до этого в нем разожгли пламя, то сейчас буквально одним предложением его окатили ледяной водой. — Сергей, вы действительно умерли. Ваша клиническая смерть длилась около трех минут и семнадцати секунд. Вот ваше свидетельство о смерти. Рубинштейн, мельком коснувшись кончика языка, быстро перебрал листы и, найдя нужную копию, предложил пациенту ознакомиться с ней. Разумовский с минуту беспомощно хлопал глазами, открывал и закрывал рот, не понимая, как выразить и переварить то чувство шока, которое он сейчас испытал. В конце концов, осознав то, что сказал врач, Сережа нахмурил брови и протянул руки к документу. Пробежавшись глазами по свидетельству смерти, он мельком почувствовал, как резко свело и отпустило мышцы плеч. Шумно выдохнув, он напряг скулы, подняв на Виктора взгляд, накопивший в себе раздражение и злобу. — Что это всё, черт возьми, значит?! — злобно спросил Сережа, сжав копию так, что та помялась. На эту реакцию Виктор Самуилович подобрал особую улыбку. Обычно с таким видом рассматривают тех, с кем намерен заключить очень выгодную для одного человека сделку. — Сергей, если вы желаете получить ответы на свои вопросы, то сначала вам придется ответить на мой вопрос: хотите ли вы жить? Поняв, что пациент слишком смущен происходящим, врач поднял руки в примирительном жесте. Сейчас вы ничего не поймете и не захотите понять, поэтому я даю вам выбор: либо мы по-настоящему лишим вас жизни, либо вы примете действительность такой, какая она есть. Когда будете готовы ответить на этот вопрос, я вновь вернусь к вам, и тогда вы получите ответы на все интересующие вас вопросы. На последнем слове врач сделал особый акцент, после чего, немного поглядев на пациента, убеждаясь в том, что тот всё понял, подобрал свои папки и покинул помещение, при этом оставил копию документов Сергею на «подумать». «Пиздец» — это была единственная мысль, которая у него была, даже внутренняя птица поджала перья ближе к телу, до того было не по себе. Понимая, что со всем придется самостоятельно разбираться, Сережа лег обратно, но документы подобрал к себе. Его ждал очень долгий день и очень длинная бессонная ночь.…
— Утречко доброе, я вас не разбудил? — Вадим, на часах три пятьдесят, какого дьявола ты звонишь в это время?! Если это не что-то срочное… — Поверьте, лучше бы я звонил только для того, чтобы узнать о том, как ваше настроение. — Прокашлявшись, Вадим стал серьезнее, что бывало очень редко. — У меня плохие новости, но хорошие между ними тоже поблескивают. — Выкладывай. — Сквозь сон недовольно произнес Алтан, понимая, что если его наемник серьезен, то ему явно есть о чем беспокоиться. Хотя, если говорить честно, то, когда он навеселе, спокойнее явно не становится. — Ну-с, я все-таки нашел мертвого наемника Разумовского живым, расспросил его о том, как живется на белом свете после воскрешения, а затем попросил предоставить мне всю информацию о Сергее Разумовском. — На фоне был слышен шум города, в то время как Вадим направлялся к своей машине — Он так немного замялся, мол, ничего общего с ним после событий в Венеции иметь не хочет, да и с детства парнишку знает, даже труп на растерзание не отдаст, но после недолгих уговоров все-таки отдал все нужные бумажки. — Вадим, нам нужны не бумажки, а Сергей Разумовский. — Боюсь, что живого Сергея Разумовского найти будет сложнее, чем мы ожидали. В документах есть все, начиная от его прошлого местоположения, заканчивая нынешним. — Так и в чем проблема его перехватить? — А проблема, ваше Золотейшество, в том, что эта писанина заканчивается свидетельством о смерти Сергея Разумовского. В это же время на другом проводе послышалось, как Алтан буквально подавился воздухом. Через несколько немного грубо звучащих бурятских выражений и шуршания на фоне Дагбаев вновь обратился к Вадиму: «Ты проверял информацию?» — Да, и печати, и подписи, но я не считаю это несчастным случаем или врачебной ошибкой. — Разъясни. — Сергей Разумовский умудрился в первый же месяц прикончить одного штатного психиатра, его должны были полностью изолировать, но кое-кого такой расклад событий не устроил, и через три дня его увезли на север. Но важно не то, зачем его перевезли, а под чьим руководством это произошло. Сделав небольшую паузу, Дракон дошел до своей машины, поставил телефон на подставку, после чего, расслабившись в удобном сидении, делано продолжил: «Потому что выкрал вашего ненаглядного родной брат Рубинштейна, который убил его спустя почти месяц после смерти младшего брата». — Знакомая фамилия... — пробубнил Алтан, качая головой. — Откуда такие теории заговора? — Поверьте, это не только мои гипотезы, мы лишь третьи в списке тех, кто гонится за Разумовским. И нас обошли еще месяц назад. Что теперь прикажете делать? — Самостоятельно убедись в том, что он мертв. Как только сделаешь — возвращайся обратно. — А если он окажется жив? — А ты допускаешь такую вероятность? — От такого тона, каким спросил Алтан, Дракон аж стушевался, отведя взгляд в сторону, будто бы босс его сквозь экран телефона мог видеть. — Если Разумовский жив, то следуй первоначальному плану. И… в случае надобности убери полумертвого наемника. С психиатром разберемся позже. — Понял вас. — сбросив звонок, Вадим протянул руку к радио. «Что же, Разумовский-Разумовским, а ужин по расписанию» — с этой мыслью Вадим завел машину, зная, в какой именно компании будет коротать время.