…
Олег своему агенту доверял больше, чем остальным, оттого чаще вдавался в подробности, когда что-то рассказывал. Иногда даже выходило так, что Волков сам приходил к определенным мыслям, пока разжевывал Игроку детали. Этот раз не стал исключением. Многое, что ему пришло в голову во время приступа, было стерто, но пламенный и до фантомной боли яркий образ Волков смог сберечь. Однако в своем рассказе бывший наемник расставил акцент на более значимых для общего дела вещах. — Попал ты, конечно. — заключил Игрок, внимательно выслушав всё, чем решил поделиться Олег. — Не то слово. Раньше я не сталкивался с подобным, и, если быть честным до конца, то не был готов к такой «встрече». — Может, уже пора распустить «клуб по спасению Разумовского»? Этот план и так представлял угрозу, а теперь есть вероятность того, что им известно о тебе ВСЁ. — Сделал акцент на последнем слове, намереваясь достучаться до друга. — Меня не могли отпустить просто так. Проще убить. — Проще. Но это не значит, что в следующий раз не прикончат. — Ром, подумай сам, если им известно, кто я и кем приходился Сереже, глупо отпускать меня, думая, что я просто возьму и забуду про всё, что произошло за эти несколько дней. — Продолжал гнуть свою палку Олег. — Тем хуже для тебя. Если твоего прихода ждут, а его ждут, то поверь, для тебя готовится еще более грандиозная и запоминающаяся программа. На слова Игрока Волков хотел вновь возразить, но вдруг замер, вспоминая про Вадима, который после того случая буквально исчез. Игрок продолжил что-то говорить относительно того, что стоит сменить место жительства, документы, однако Волков потерял суть его слов, почувствовав какую-то беспочвенную, на первый взгляд, тревогу. Рваным движением потянувшись к телефону, перепроверил сообщение, которое так и не дошло до Вадима. —...это как минимум опрометчиво. Ты меня вообще слушаешь? — Подняв потерянный взгляд на Игрока, Олег вновь посмотрел на экран смартфона, затем в сторону компьютера. — Вадима больше пяти дней нету в сети. — пострадавшие связки вновь дали о себе знать. Сиплый, почти неразборчивый голос напряг агента Волкова. — Ты хочешь сказать, что этот недоумок поперся в психиатрическую клинику? — предположил Игрок, поражаясь банальности сложившейся ситуации. Получив молчание в ответ, поднес руку ко лбу, мысленно прикидывая, сколько времени понадобится на то, чтобы покинуть страну. — Всё, приплыли, — сделал вывод агент, увидев мельтешащую точку где-то на северо-востоке с надписью «Неизвестное местоположение». — И нет, Волков, машину я не дам. Этот пусть сам выкручивается, а с меня хватит. — Что? — Что-что? Олег, я не только твой агент, помимо тебя и твоего разукрашенного друга, со мной держит связь еще половина Питера. Я не буду рисковать целой базой. — Слова Игрока были до противного зуда банальны и логичны, оттого еще более неожиданны. — Ты оставляешь меня? — Нет, Волков, я выхожу конкретно из этой суматохи с Разумовским. Тебе тоже советую. — Поняв, что в некоторой степени действительно жестоко поступает с Олегом, поглядел в его растерянный взгляд, закрыл ноутбук, вынимая небольшую флешку. — Я свяжусь с тобой, но больше не проси меня искать информацию, которая как-либо связана с Дагбаевыми, Вадимом и Разумовским. — Дагбаевы? — А, да, — мой прощальный презент. Ознакомься, вдруг понравится. — агент передал флешку в руки Олега. — Спасибо…ты очень много сделал для меня. — Береги себя, Олег. Уже через несколько минут Волков отправился домой, намереваясь ознакомиться с содержанием флешки. «Неужели он действительно вышел на Виктора? Вад, это плохо кончится, если уже не кончилось...», — подумал про себя бывший спецназовец, ускоряя шаг.…
— Что же вас всех, наемников из столичных городов, во всякую глушь тянет? — без особого интереса спросил Виктор, смешивая какие-то препараты. Взгляд его лишь мельком прошелся по взмокшей макушке мужчины, который был крепко привязан к какому-то креслу, похожему на стоматологическое. — Так… что ты здесь забыл? С другом разминулся или навестить кого пришел? Наемник злобно-злобно смотрел на психиатра в маске, пытаясь сосредоточить взгляд на одной точке. Прежде чем он оказался в «пыточной» зоне, его знатно потрепали. Всё двоилось и плыло, а если закрыть глаза, то приходилось невольно сжимать подлокотник, чтобы чувствовать хоть какую-то опору. Ноги онемели, а двигать ими и вовсе не представлялось возможным. — Пошел ты, — выплюнул Вадим вместе с загустевшей кровью, смотря на то, как тонкая нить слюны цепляет предплечье. Свет слепил глаза, из-за чего ему понадобилось некоторое время, чтобы проморгаться. На что психиатр, лишь мотнув плечами, несколько раз стукнул пальцем по шприцу, приглядываясь к жидкости, по поверхности которой прошлась мелкая рябь. — По-хорошему говорить не будешь? — Ничего не получив в ответ, Виктор хмыкнул. — Как хочешь. — Его тон был настолько будничным, что наемнику почудилось, будто бы он на диспансер в неудачное время заглянул. Однако, когда Виктор встал к нему вплотную, Вадим напрягся так, что половину мышц шеи свело мелкой судорогой. Перед глазами встал измученный и изможденный Олег. «Если этот псих выведает не ту информацию, Дагбаевы мне голову оторвут», — представив, то, как с ним расправляются, так же, как он это делал с остальными, стало как-то не по себе. Его ценили и местами терпели только потому, что он мог выдать стопроцентный результат. Такая рекомендация давала хорошую репутацию, алиби, и, тем не менее, проколы не прощались. Пленник считался предателем, а за предателями возвращаются лишь для того, чтобы добить. Если Вадиму развяжут язык, одной пулей в лоб он не отделается. — Да чтоб тебя, убери эту дрянь! — дернулся Вадим, пытаясь ускользнуть от рук психиатра. — Что тебе надо знать? Скромную группировку дракона из десятка человек перехватили в первые полчаса. Вадим всегда делал работу по-своему, но, оказавшись в заложниках, впервые пожалел, что не послушался приказа своего начальства: «С Рубинштейном разберемся позже». Да уж, Вадиму было проще выбраться из этой западни, чем признать свое поражение. «Не переломиться, а если и переломиться, то проигравшим все равно не сдохнет» — подобные мысли все еще бились в глубине подсознания, несмотря на то, что половине его отряда уже роют могилу в заброшенном лесу. — Всё, что может меня заинтересовать, — когда Виктор поймал на себе непонимающий взгляд, кажется, Вадим его и вовсе прослушал, цокнул языком, перемещая шприц в другую руку. — Подумай сам, несколько лет я занимался своим делом, успешно разрабатывал психоактивные препараты и не лез в дела, которые напрямую не касались меня, — начал Виктор, прибегая к своей любимой тактике в диалоге: «…свои тайны мы прячем в тени, а чтобы создать тень, нужно на что-то пролить свет». — И вот в один прекрасный день ко мне попадает миллиардер, сумасшедший убийца и пациент моего брата. А через ещё какое-то время некто начинает собирать на меня и на мою лечебницу различного рода информацию. Еще через неделю я вынужденно усиливаю охрану, потому что наемники слетаются сюда как пчелы к цветочному полю, — поймав взгляд Дракона, врач немного опустил подбородок, пристально всматриваясь в зрачки. — Поэтому вопрос первый: «Кто?» — Всё. — Гаркнул Вадим, расплываясь в кровавом оскале, явно не собираясь рассказывать про своих заказчиков. — Разумовский тебе не сошка с соседнего двора. Полстраны жаждет растащить его по кусочкам. А еще разорвать тех, кто забрал самый лакомый себе. Не жирно для такой блохи, как ты, а? Взгляд Виктора стал темнее, а температура в помещении, кажется, стала еще ниже. — Разумовский мертв. — Стальной тон вышел более тяжелым, чем ожидал Виктор. Человек со средней шкалой стрессоустойчивости мигом бы закивал, еще и извинился бы за свою несуразность. Однако Вадим себя к робкому десятку не относил и тяжелые взгляды в свою сторону не воспринимал. — Пиздишь, как дышишь. Кстати, ты знал, что в США рабство отменили в 1865 году? А в Российской империи в 1861-м? Так вот, спешу сообщить, что ты нарушаешь закон. — Тянул время Вадим, давая себе лишние пять минут на раздумья, хоть желание вспомнить, как он вообще оказался в этом помещении, замедляло мыслительный процесс. Вадим, откровенно говоря, Виктора раздражал. Работа с подобными пациентами не приносила ему особого удовольствия. Беспринципные держатся на самолюбии, своеволии и власти. Отними у них эту «свободу», они кинутся прочь в попытке сбежать от собственной беспомощности. Покачав головой, словно недовольный учитель над нашкодившим учеником, строго ответил. — Вадим? Да? Знаешь, мне доставляет удовольствие вылавливать вас. Подойдя к стойке с оборудованием и колбами, Виктор отложил неиспользованный шприц, принимаясь рыться в ящике. Тестировать новые инъекции, вакцины. Насколько ты знаком с досье Разумовского? Впрочем, я освежу твою память. У моего покойного пациента помимо своих успешных проектов был некий «Сад грешников», где он устраивал испытания всякой своре и низшим слоям населения. Вот только многое ему приходилось делать самостоятельно. Ваш же контингент хорош тем, что вы сами приходите, даже вылавливать не надо. — И что теперь, вколешь мне жижу и с голой задницей в лес отправишь? Попробуй. — Выпрямился Вадим, стараясь разглядеть то, что, скорее всего, сейчас окажется в его потрепанной тушке. — Значит, знаком. Отлично. И нет, подобные игры на мою частную территорию не приветствуются, как и нахождение поблизости названных гостей. — По записи не вышло, стойку регистрации не нашел, а точнее, дойти не получилось. — Вадим, ты не оставляешь мне выбора, назови мне хотя бы одну причину не убивать тебя? — Избавишься от меня — привлечешь к себе целый рой, и, поверь, не пчел и даже не шершней, тварь ты дрожащая. Виктор, фыркнув, резко выпрямился, чувствуя подступающий гнев. Он не спешил принимать решение, проще было действительно убить наемника, но не вырастит ли у этой гидры на месте одной срубленной головы еще три? С каждым днем факт присутствия Разумовского в его психиатрической больнице привлекал все больше внимания, и ведь к нему еще не заходили «старые добрые знакомые». Видимо, маневр с подстроенным убийством был лишь временной защитой. Раскрыв два пакета с порошками, посмотрел сначала на один, а после на второй. Первый порошок, попав в легкие, очень быстро начинал расширяться, перекрывая доступ к кислороду. Второй порошок уже был применен на прошлом госте, но что делать с Вадимом? Лучше было бы задержать его в стенах особняка, нежели освобождать, но пускать лиса в курятник дольше положенного не следовало. Тем более, если за ним стоял… «RAH, RAH-AH-AH-AH-AH», — звонок, раздавшийся из сумки Вадима, что была неподалеку от Виктора, привлек внимание сразу двоих. Аккуратно потянувшись к сумке, Рубинштейн достал рабочий телефон, где высветился номер. Нервно отключив звук, морщась от мотивов Леди Гаги, посмотрел на Вадима, который резко переменился в лице. — Я отвечу? — Нет. — почти гаркнул наемник. — Пожалуй, все равно отвечу. — Сука. — буркнул Вадим, откидывая голову назад, вновь ища, за что зацепиться. — Вадим! Я требую, чтобы ты сейчас же объяснил, зачем нанял без моего ведома группу C?! С каких пор ты смеешь принимать решения без моего ведома?! Да я тебе… — отстранив телефон от своего уха, показательно прикрыв рукой, почти прошептал: — Кажется, вы разозлили своего босса. — Да что ты блять, правда? — оскалился Вадим, сильнее раздражаясь улыбке психиатра. — Кто это? Вадим! — продолжал кричать Алтан. — Адтан Дагбаев, да? — уже четкий голос Виктора заставил собеседника на противоположной линии замолкнуть. — Мы с Вами не встречались, но с вашим дедушкой я был знаком. Меня зовут Виктор Самуилович Рубинштейн. Наемник, нанятый Вами, у меня и сейчас не может подойти к телефону. — Что вы с ним сделали? — немного помолчав, переваривая информацию, спросил Алтан, понимая, что следовало сбросить трубку, но что-то в нем побудило его не делать этого. — На данный момент — ничего, что могло бы его сильно испортить. — Он не должен быть у вас. — И тем не менее он здесь. Почти что по своей воле. — Отпустите его. — Боюсь, что ваш наемник мне может доставить слишком много хлопот. Я не могу его отпустить. — Если вы его не отпустите, хлопоты доставлю вам — Я. — Докторишка, не наговорился еще? Может, мне трубочку дашь, а? — вмешался Дракон. Пройдя к столу, Рубинштейн нажал на кнопку вызова. Сотрудники и охрана вошли сразу же, после чего Виктор жестом дал понять, чтобы те вкололи гостю успокоительного. Рычание Вадима услышал Алтан, но через несколько мгновений шум на фоне стих. Переместив телефон к другой щеке, Виктор наконец-то ответил Дагбаеву. — Именуемая вами группа «C» мертва. Рекомендую вам подумать над брошенными словами. Все же ваша сестра более сдержанная, чем вы. Алтан, откровенно говоря, ничего не понимал, а упоминание сестры и вовсе обескуражило его. «Откуда ему всё известно? Что за черт?» — Мои наемники не доставят вам больше неудобств. Прошу освободить тех, кто еще жив. — Рад это слышать. Надеюсь на то, что вы человек слова. Не гневайте ваших богов. Разумовский мертв, не стоит ради этого гонять людей по континенту. — Вы связаны с Разумовским? — опомнился Алтан, вспоминая один из разговоров с Вадимом, где он упоминал фамилию психиатра. — Хорошего вечера, господин Дагбаев. Надеюсь, мы друг друга поняли. — Сбросив трубку, врач устало посмотрел на Вадима, который вновь лежал без сознания. Сколько он на него успокоительного истратил, хоть экономь до следующей поставки, да береги остатки. Поймав взгляд охранника, Виктор свел брови к переносице, после чего кинул телефон ему в руки. Мужчина поймал устройство и тут же переключил внимание на босса. — Этого — на выход. Вещи с ним же. Да подальше отсюда. «Достали меня», — заключил Виктор, покидая экспериментальную комнату.