Quo vadis

Кира с трудом сдержала желание поморщиться, когда Андрей вошел к ней в кабинет. Выглядел он куда лучше, чем прошлым вечером, но отделаться от фантомного ощущения тяжелого алкогольного духа, исходящего от него, не получалось. Последняя неделя вообще превратилась в сплошной непрекращающийся кошмар: Жданов практически каждый вечер напивался до невменяемого состояния, чаще его находил Малиновский, притаскивал бесчувственное тело домой. Пару раз такое сомнительное счастье выпало Кире. Она привозила его к себе, а потом всю ночь не могла уснуть, вслушиваясь сначала в пьяный бред, затем различая тихое «Катя, я виноват». Жданов нерешительно остановился у стола, пробормотал что-то про «доброе утро» и замер. Кира почему-то подумала, что своим видом он напоминает измученную дворнягу. Нет, всегда лощеный Жданов с дворнягами не вязался, но в этот момент вид у него был слишком уж истощенный. — Ты сегодня рано. Павел Олегович говорил, что сегодня с утра поедет в банк. Ты договорился до чего-то с Пушкаревой? — и не надо так морщиться, надо меньше пить, и утро будет не таким паскудным. — Эм… нет. Папа говорит, ее нет в Москве. Вчера он разговаривал с… твоим братом, — похмелье заставляло думать над словами. После всего случившегося нападать на Александра было не самым разумным. — Позавчера, — Андрей смотрел на нее непонимающе, и Кире пришлось объяснить. — Твой отец встречался с Сашкой в воскресенье, то есть, позавчера. Судя по тому, как Андрей дернулся, он и правда не понял, куда подевался вчерашний день. Нет, прав был все-таки Александр, когда говорил, что младший Жданов имеет все шансы стать алкоголиком. Пожалуй, впервые со дня их знакомства Кира почувствовала, как в душе поднимается странное чувство, похожее на отвращение. Жданов еще с минуту бессмысленно потоптался на месте, а затем вышел. Нет, его определенно нужно было приводить в чувство, а не то так и будет ходить неприкаянной тенью. Сейчас бы сюда Кристину! Она умела находить нужные слова. Но Крис предпочла опять сбежать, «пока по миру пешком не пошла, надо хоть слетать куда-нибудь напоследок». Старшая сестрица грела кости где-то на морском берегу, пока Кира вынужденно вникала в то, насколько глубокую пропасть ее жених выкопал для их компании. Справедливости ради, копал он ее не самостоятельно. Желание спасать Андрея и обелять его прекрасный образ в последнее время для младшей из Воропаевых стало граничить с чем-то патологически нездоровым. Вот и получалось, что Андрей немного оступился, вовремя не сообщил, рискнул. Малиновский был рядом, страховал, искал выходы. А Пушкарева… А Пушкарева молча, как преданная собачка, сидя в своей конуре, выполняла основную часть работы. Загоняла компанию поглубже в землю. Когда, после совета, Вика буквально загнала эту девицу в ее кабинет, Кира искренне хотела выцарапать ей глаза. Но огромный пакет, набитый неведомо чем, показался куда более подходящим, чтобы выплеснуть злость. Нелепые, как и сама Пушкарева, игрушки, слащавые открытки, списанные словно бы из бульварных романов самого низкого пошиба. И гвоздь программы — копия инструкции по спасению рядового Жданова. Мерзкая находка, разом объяснившая все. Нет, поверить в то, что ее Андрей мог спутаться с этой несуразной девицей, Кира не могла даже по прошествии недели. Андрей Жданов, перебиравший даже моделей из цветника Милко, не мог связаться с пресной Катенькой Пушкаревой, с которой советский писатель средней руки мог бы списать какую-нибудь простую пролетарскую девочку. Нет, Андрей не мог любить эту девицу. Это все не более, чем бред и задетая гордость, которую непомерные возлияния возвели в Абсолют. Кира отложила в сторону документ, который до этого держала в руках. Спецификация могла подождать еще полчаса, а разговор с Романом — нет. Раз уж Малиновский косвенно повинен в нынешнем состоянии Андрея, пусть помогает его вытаскивать. А если и он не поможет, что ж, придется подключать тяжелую артиллерию в виде Маргариты. *** Кристина наслаждалась легким ветерком, великолепно охлаждавшим разгоряченную кожу. Юлиана согласилась на ее присутствие на яхте во время фотосессии, и теперь ничто не мешало наблюдать за Катей. Поначалу поручение брата показалось ей странным — дружить с бывшей секретаршей Жданова лично Кристине было совершенно не нужно, странная замкнутая девочка в очках для нее интереса не представляла. Но Саша умел быть убедительным, а Катерина оказалась интересной. За ширмой из комплексов и странной одежды скрывалась многогранная личность. Андрей чем-то обидел ее, очень сильно обидел. Эта обида надломила какой-то внутренний стержень и разъедала ее сознание. Если бы не шумная и настойчивая Юлиана, Катя с легкостью бы закопалась в свои переживания и окончательно сломалась. Работа помогала ей удержаться на плаву. — Я должна вам рассказать все сама, ведь потом вам расскажет кто-то другой. А так я хотя бы буду честной, — похоже, Катерина и Юлиана посчитали, что Кристина задремала и не могла их слышать. Пушкарева говорила довольно долго и о Зималетто, и о Жданове. Андрей и его верный оруженосец Роман обманули девчонку, скормив ей сказочку о любви, а Катя, ослепленная чувствами, занималась подделкой документов только для того, чтобы ее драгоценного начальника не сняли с должности. Сначала скинули на девчонку всю грязную работу, подложили ей свинью в виде подставной фирмы, а потом еще и сделали крайней. Обостренное чувство справедливости требовало немедленно позвонить сначала брату, а потом и Павлу с Маргаритой. Но если бы Кристина дернулась, Катя бы тут же поняла, что та все слышала. А чего ждать от человека под таблетками и с едва заметными шрамами на руках, Кристина узнавать не собиралась. Катя освободилась почти в девять вечера. Несмотря на загруженный день, уставшей она не выглядела. Кристина решила поужинать в ресторане, который был в их гостинице. Днем Юлиана познакомила их с весьма милым человеком по имени Михаил, который тут же оказался очарован Катей. Как повар, он довольно неплохо отзывался о том, как готовили в ресторанчике, расположенном на первом этаже их отеля. В личном общении Михаил оказался очень приятным. Ради возможности провести время с Катериной он согласился даже на общество Кристины. Втроем они выбрали столик у окна и расположились на уютных мягких диванчиках. Миша поспешил занять место рядом с Пушкаревой. Средиземноморскую кухню Воропаева не любила, предпочитая азиатскую или французскую. Но именно в этом месте ей понравилось. Запеченный пряный лосось с салатом, приятное вино и негромкая музыка сделали Кристину намного добрее, чем утром. Будь Катя чуть более внимательной, она бы с легкостью догадалась, что ее новый знакомый к ней неравнодушен. Михаил улыбался той особенной влюбленной улыбкой, которую не скрыть, осторожно касался Катиных рук, передавая какую-нибудь мелочь, болтал без умолку. А Катерина очаровательно смущалась, когда их пальцы соприкасались, забавно краснела от неловкости, несмело улыбалась в ответ на шутки. Уже сидя в номере, Кристина вдруг осознала, что ревнует. Ей не хотелось, чтобы Михаил очаровывал ее старую-новую знакомую. Нет, этот Борщев на Жданова не походил никоим образом, от него не стоило ожидать подвоха, а потому Юлиана с легкостью доверила ему свое сокровище. А Кристине в один момент захотелось откусить этому положительному во всех отношениях молодому человеку голову. Катерина не должна смотреть в его сторону. Но разве могла такая правильная девочка, как Катя Пушкарева, увидеть рядом с собой вздорную Кристину, и уж тем более принять такие отношения? *** Если бы не возможность увидеть Викторию, Николай Зорькин не сунулся бы в Зималетто даже под угрозой расстрела. Когда вылезла наружу правда о том, что никакой он не богатый и успешный, Клочкова перестала ему звонить и искать с ним встречи. Катя предупреждала, что итог будет именно таким, но разве объяснишь это сердцу?! Судьба не спешила сжалиться над Колей: Жданов-старший попросил его о встрече в офисе. Павел Олегович придерживался делового стиля общения даже несмотря на то, в какой серьезной передряге оказались замешаны Катя и Коля. Кругленький охранник спокойно пропустил Колю внутрь, на ресепшене было привычно пусто, и даже Виктории не оказалось на месте. — Я показал все документы своим юристам, и они утверждают, что идея с подставной компанией оказалась весьма удачной. В отчетах о деятельности Никамоды есть кое-что любопытное. Откуда на счетах этой подставной компании столько денег? — Биржа. Я довольно неплохо в этом разбираюсь. Катя выбивала кредиты под существующие проекты, но для того, чтобы банки согласились с нами работать, компания должна была чем-то заниматься. — Николай Антонович, вы догадываетесь, зачем я просил вас приехать? — Зорькин отрицательно помотал головой. — Вы единственный, кто действительно в курсе всей ситуации не только в Зималетто, но и в Никамоде. За исключением Екатерины Валерьевны, которую мы никак не можем найти. — Катя… она уехала. — Надеюсь, не навсегда. Признаюсь честно, до того, как я получил отчет от юриста, я намеревался инициировать уголовное дело в отношении Катерины Валерьевны. Сейчас же дело обстоит таким образом, что без Никамоды Зималетто не протянет и месяца. А без Катерины Валерьевны мы не можем принимать решения по движению средств на счетах Никамоды. Это я еще не говорю про отчеты. Николай Антонович, вы же сами все понимаете, мы сейчас говорим о суммах, сопоставимых с годовым бюджетом какого-нибудь провинциального городка. Я знаю Екатерину как очень честную девушку, а в людях я разбираться умею. И если она действительно не хотела забрать компанию себе, то почему все бросила и практически сбежала? — Павел Олегович, Катя на самом деле честная. Она самый добрый и честный человек, которого я знаю. Но это не моя тайна, я не могу об этом говорить. — Николай Антонович, мы с вами достаточно взрослые люди для того, чтобы играть в тайны. Я хочу узнать правду. Если хотите — я должен знать причину, по которой мне следует поверить Катерине и не затевать судебных разбирательств. Мы ведь сейчас говорим не только об отчете, который она подготовила к последнему совету директоров. Вся эта ситуация началась гораздо раньше, и поддельный отчет она делала и раньше. Говорите, я обещаю вам, что все останется в этом кабинете и никто никогда не узнает о том, что именно вы мне рассказали. — Павел Олегович, я действительно знал, что Катя делала отчет, далекий от реальности. Ее об этом просил Андрей Палыч, ваш сын. Он умеет убеждать, а Катя… Катя просто влюбилась в него. Он убеждал ее сделать красивый отчет, ведь если бы правда открылась, он мог бы потерять свое место. Когда все начало выходить из-под контроля, они придумали Никамоду. Катя сомневалась, как экономист, она понимала, как это будет выглядеть, но потом приходила домой и рассказывала, как «Андрей Палыч ей доверяет» и она не имеет права его подвести. «Коля, ты не понимаешь, он действительно старается все исправить, я не могу его подвести!». — Зорькин передразнил Катю. — Ваш сын убедил Катю, что у него есть к ней чувства. А потом выяснилось, что это была ложь. Катя приходила домой и плакала у меня на плече, когда рассказывала о его подготовке к свадьбе. А через пару дней говорила, что он отменит свадьбу. А потом опять плакала, потому что никто ничего отменять не собирался. Ваш сын просто воспользовался ее чувствами. Павел не ожидал, что Зорькин ему и правда что-то расскажет. На самом деле, Николай не сообщил никаких фактов, которыми можно было бы кого-то привлечь к ответственности. Но и услышать о том, что его сын просто поигрался чужими чувствами, он был не готов. Догадывался, ведь Андрей так отчаянно защищал эту девочку и так спокойно отреагировал на то, что Кира отменила свадьбу. Судя по всему, Андрей сделал нечто такое, что могло в миг перечеркнуть всю влюбленность. После ухода Зорькина Павел закрыл кабинет изнутри и попытался собрать фрагменты картины в одно целое. Его сын осознанно утаивал информацию о реальном положении дел в компании. Его сын пользовался грязными методами, чтобы добиться желаемого. Если бы чувства Катерины на самом деле перегорели, она бы не просто предъявила им отчет, она бы не стала оставлять доверенность на имя Андрея, ведь наверняка у нее были варианты оставить за собой Никамоду, а Зималетто просто утопить. А так ей, скорее всего, надоело лгать ради человека, который поигрался с ее чувствами. Для решения подобных задачек у Жданова всегда была Кристина. Эта взбалмошная женщина всегда умела читать чужие чувства и всегда точно могла сказать, как лучше поступить.