Quo vadis

Кристина гипнотизировала чайник, даже не замечая, что вода давно вскипела. Теперь на ее столе стояло две чашки, а в огромном шкафу на полках лежали не только ее собственные вещи, но и вещи Кати Пушкаревой. В аэропорту их встречали: пухленькая миловидная женщина в стареньком пальто и ярком цветастом шарфе, высокий тощий паренек в тоненьких очках и старомодной шапке и суровый седовласый мужчина в кожаной куртке. Пожалуй, именно так и могли выглядеть родители Пушкаревой. Николай Зорькин выбивался из общей картины: слишком живой и насмешливый взгляд, пусть и скрытый нервозностью и волнением. Пока Пушкарев старший распекал Катерину, выговаривая ей за дела Зималетто прямо в здании аэропорта, Юлиана пыталась его утихомирить. Зато сама Катя пыталась слиться со стеной (выходило очень плохо хотя бы потому, что от стены она стояла слишком далеко), пыталась сказать отцу хоть слово, но кроме невнятных заиканий ничего из себя выдавить не могла. Кристина, не обращая внимания на крики, подтолкнула к подскочившему работнику аэропорта не только свои чемоданы, но и громадного темно-синего монстра Пушкаревой. Потом бесцеремонно сгребла и саму Катерину, и за локоть поволокла ее к такси. — А… а… а где у те-те-тебя чай? — Катя неприкаянной тенью стояла в дверном проеме, скорее всего, уже некоторое время, пока не решилась заговорить. — В шкафу посмотри. Да не стесняйся, ты теперь тут живешь. И не переживай из-за того, что произошло в аэропорту. Мне от родителей в свое время доставалось не меньше, я, считай, привычная. Пушкарева отмерла, нерешительно приблизилась к высокому шкафу и открыла дверцу. К ее счастью, там оказалось две пачки простого чая из супермаркета и не пришлось слишком задумываться над выбором. Катерина достала пачку черного чая в пакетиках и поставила ее на стол. Кристина, за время их общения, показала себя не слишком привередливой. Первый шок от встречи с родителями прошел, и теперь она задумалась о том, как жить дальше. Цепкий ум надо было чем-то занять, а будущее казалось чем-то более необходимым, чем ссора с родителями. Они потом обязательно поговорят, отец обязательно успокоится. Мама и Коля помогут ему успокоиться. — Я надолго не задержусь, Крис… Спасибо, что забрала меня от родителей, но… — Без но, Катя, безо всяких но. Я ведь говорила с тобой в Египте, что по возвращении мы будем… вместе. Ты можешь жить здесь сколько захочешь. — Мне неловко, я тебя буду стеснять… — Да ладно, не будешь. Катя, давай договоримся обо всем сейчас, чтобы потом не было недомолвок. Ты мне нравишься, сама по себе, без привязки к Зималетто, без заданий от моего брата или каких-то подводных камней. Ты интересная, умная, честная. Я не люблю заглядывать слишком далеко в будущее, поэтому предпочитаю жить сегодняшним днем. Ты ведь помнишь, что в Египте мы с тобой общались довольно близко? Для меня это не шутки. Я хочу, чтобы мы с тобой стали парой. Не надо отвечать сейчас, тебе надо подумать, и я пойму, если для тебя это не подходит. Правда, я не настолько дура, чтобы не понимать, что отношения двух девушек не для всех понятны и приятны. Мы можем остаться друзьями, правда. Только давай все решим в начале, чтобы потом не было недопониманий. Катерина вздохнула и сделала глоток чая. Видимо, шок еще не прошел, раз она так спокойно выслушала Кристину, которая только что… Только что предложила ей начать нетрадиционные отношения. Такая формулировка позволяла ей немного разобраться в происходящем. После Андрея Жданова и его поступка доверия к людям у Кати не оставалось. Кристина хотя бы не лгала ей, прямо заявив обо всем. И в Египте про Воропаева рассказала, и сейчас в открытую говорила. С другой же стороны — отношения с девушкой: для Кати это было не просто новым и необычным, для нее это было чем-то совершенно незнакомым и пугающим. А что скажут родители и Коля? А как к этому отнесется Юлиана? А как же Михаил, который оказывал ей знаки внимания? Пушкаревой хотелось закрыть для себя этот вопрос до того, как они пойдут спать. Иначе она сама не уснет, надумает себе слишком много всего, еще чего с Кристиной поссорится, а этого не хотелось. Ей стало на секунду интересно, а как это бывает у девушек? Свидания, общение, близость, в конце-концов? Если какой-то серьезной разницы в общении мужчин и женщин быть, по всей видимости, не должно: и те, и другие ведь обычные люди, то как быть с остальным? Допустим, целоваться с Кристиной ей понравилось, а дальше? У Воропаевой, скорее всего, такие отношения уже были… А что, если она будет ждать от Кати чего-то эдакого, а Катя и в обычных отношениях-то не слишком понимает? — Я так и вижу, как шевелятся шестеренки у тебя в голове! — Кристина вернулась в свое обычное веселое состояние и проворно доставала из пакета какие-то коробочки. Надо же, как Катя задумалась, не заметила даже, когда привезли заказанную еду! И когда только Кристина все успела?! — Знаешь, я задумалась… Ну, над тем, что ты мне сказала. Крис, я не знаю, честно говоря, как оно в этих самых отношениях, у меня-то их никогда и не было, чтобы по-настоящему. Но давай попробуем… *** Виктория сидела на старом скрипучем стуле и щелкала ручкой. Жданов подсунул ей стопку документов и попросил найти и выделить в списках определенные позиции. Конечно же, о материалах она думала в последнюю очередь, поэтому, когда над ухом прогремело суровое «Вика, прекрати!», она чуть не упала со стула. По закону мирового свинства, ей нужно было щелкнуть ручкой еще раз, чтобы начать делать пометки. Но под недовольным взглядом Малиновского сделать это оказалось крайне боязно. Роман смотрел на нее как на блаженную дурочку, и это было неприятно. Клочкова умела различать «Ах, какая очаровательная дурочка!» и «Боже, ну что за дура такая?!» очень хорошо. Первое обычно играло ей на руку, когда очередной кавалер оплачивал ее ужин, а второе она видела редко, но приятного в этом было мало. Так смотрел на нее ее бывший муж, когда сообщал ей о разводе. Так смотрел ее отец, когда она сообщила ему, что уходит из института и выходит замуж. Малиновский больше не считался слишком завидным кавалером, но терпеть от него снисходительное пренебрежение не хотелось совершенно. Сначала Кира — хороша подруженька! — устроила Вику в Зималетто исключительно для того, чтобы быть в курсе похождений своего жениха, а теперь вот опальный Ромка смотрел на нее как на гусеницу какую-то. — Вик, отомри, ты над одним листом уже полчаса сидишь! Или ты буквы не выучила еще? — Ага, смешно-то как! — Клочкова огрызнулась и вернулась к бумагам. — Рома, отстань от нее, у нас и так полчаса тишины и спокойствия было. Жданов выглядел уставшим и язвил скорее по привычке, нежели действительно хотел обидеть. Да только от этого не легче! Пушкаревой хорошо, она ушла из этого бедлама куда подальше, ей больше не нужно выслушивать подначки дуэта Жданов-Малиновский, равно как и сидеть в пыльном кабинете на старом расшатанном стуле. — Я отправил отцу данные по производству, пусть решает, что с этим делать. На модернизацию денег нет, нужно выкручиваться своими силами. — А что с обучением? И ты говорил, что Михалыч нашел у себя нужные втулки и мы сможем запустить к началу февраля еще одну машину. — Да, завтра наладчики приедут, тестовый запуск проведут и попробуем выйти на сорок процентов мощности машины. Если неделю проработает без сбоев, то все хорошо. Там еще два ножа починили. — Сабельные? Которые сотка? — Они самые. Вика тяжело вздохнула и попыталась вчитаться в документы. Она ведь не настолько дура, насколько хотела ею казаться. Малиновский вон напару с Андреем что-то делают, а она только ноет. От Киры с некоторых пор помощи не дождаться, придется, похоже, тоже своими силами выкручиваться. Оказалось, что простое на первый взгляд задание простым и не было. В названиях материалов могли быть минимальные различия в марках, моделях, кодах и артикулах. Когда Виктория сообщила Андрею, что она совершенно не понимает, почему один и тот же материал с разными английскими буквами в конце строки — это разные материалы, Жданов достал из ящика стола потрепанную книженцию и устало сообщил, мол, информация вся там, а у него нет времени ее учить. Клочкова книгу покрутила в руках и, для разнообразия, решила занять себя чтением. *** — Павел Олегович, ваша драгоценная Пушкарева уже в Москве. Предлагаю позвать ее в пятницу, пусть нормально оформит доверенность. — Здравствуй, Саша. Не буду спрашивать, откуда ты об этом знаешь. — Правильно, не стоит. Так что? Я вношу третье число в расписание? Павел пометил третье февраля в календаре на своем столе и подумал о том, что мнением самой Екатерины Валерьевны они не посчитали нужным поинтересоваться. С другой стороны, Саша говорил с такой уверенностью, что сомнений не оставалось: уже в эту пятницу Пушкарева окажется в Зималетто, даже если ее придется доставить в багажнике Воропаевского автомобиля. Катя нравилась Павлу. Милая честная девочка с горящим преданным взором боготворила его сына, как оказалось, не только в качестве руководителя, переживала за компанию и была отличным специалистом. Нет, он не верил в то, что Пушкарева на самом деле могла забрать у них Зималетто. Остыв и пообщавшись с юристами, Жданов пришел к выводу, что Катя действительно делала все во благо. Извращенное благо, затуманенное странной любовью. Еще более странным виделось поведение Андрея. Неужели этот оболтус действительно сумел разглядеть в невзрачной девчушке что-то эдакое, что полностью лишило его разума?! Юрий Воропаев всегда говорил, что смешивать работу и личную жизнь — идея, заведомо обреченная на провал. Именно поэтому они всегда обсуждали рабочие вопросы вне дома. Юра умел окружать себя важными и приятными знакомствами, и многие из контрактов Зималетто случились только благодаря ему. Роберт Генрихович и его жена, Милко, почти все их лондонские друзья пришли в жизнь Павла именно потому, что они были друзьями Воропаева. — Паш, все хорошо? Ты выглядишь уставшим, — Маргарита вошла настолько тихо, что он и не заметил. — Юру вспомнил. Мне очень не хватает наших с ним посиделок по вечерам. — Мы с Кирой в начале ноября были у них… Ната такая молодая на фотографии. Я хотела перебрать старые альбомы, а потом подумала, что не смогу. — Как Кира? — как хорошо, когда можно сменить тему и не скатываться в ностальгию. — Она больше не сердится на Андрея, но и со свадьбой не торопится. Честно говоря, я уже и сама не верю, что они когда-нибудь поженятся. — Не знаю, — Павел пожал плечами, — наверное, ты права. Им уже скоро по тридцать, а их отношения так и остались студенческими. Пожалуй, об этом стоит поговорить с Андреем. Марго столько лет сводила их вместе, а о том, чего хочет их Андрей, она спросить позабыла. Кира с самого раннего детства мечтала стать женой Андрея. И, похоже, ее чувства так и остались в какой-то степени детскими. Несмотря на то, что Саша решил провести собрание в ближайшую пятницу, сам Павел не слишком хотел этого: Роберт Генрихович должен был вернуться из командировки лишь в на следующей неделе в среду, а без него обсуждать вопросы, связанные с будущим компании, он не собирался.