Неправильный вампир

      Влажно и сыро. Вокруг жужжат огромные мухи. Они настолько надоели Натаниэлю, что пришлось разлепить глаза.       У него не было сил даже повернуть голову, не то, чтоб поднять руку и отмахнуться от назойливых букашек.       — Не может быть... — пропищал высокий женский голосок. — Я не думала, что эта мазь настолько волшебная!       — Где я...? Почему...? — прошептал Куртцберг, глотая слюну. В горле так пересохло, будто он не пил долгое время.       — Ты был в коме три месяца. — констатировала Джулека, её взгляд впервые был не ледяным, а холодным. — Младший Агрест притащил твоё тело после ритуала и исчез. Было неприятно. Внутри Натаниэля всё сжалось. События той ночи раздались неприятным эхом в голове, а руки непроизвольно сжали места укусов. За этими действиями последовала уже физическая боль.       — М-мар... Маринетт в порядке? — выдавил он, сбито дыша. Роуз подскочила, чтоб приготовить компрессор.       — В полном, за неё даже не переживай. А вот твой клыкастый любовник совсем не в порядке. — продолжила Джулека, встала с кровати и вышла из комнаты.       — Натаниэль, мы так рады, что ты живой! Встать сможешь? — Роуз, несмотря на свою миниатюрность, была довольно сильной, поэтому помогла Нату принять сидячее положение, — Твои мышцы совсем отрафировались, после того как научишься заново ходить — отправлю тебя на прогулку. Смотри, это разогревающая мазь! Она поможет мышцам чуть-чуть начать работать, кровь снова туда прильёт.       — Спасибо... — прошептал Нат, позволив Роуз наносить мазь даже на самые неприятные и интимные места. Джулека вернулась не одна — позади неё стояли Маринетт и какой-то парень, наверное, новенький.       — Нат! Как же я рада тебя видеть! — девушка набросилась на него с объятиями и даже поцеловала в щёчку, но парень не мог ничего сделать в ответ, но она быстро взяла себя в руки, уступая место незнакомцу.       Он присел на корточки возле кровати и заплакал, поглаживая бледную ладонь Куртцберга.       — Ты живой... Мой любимый, самый прекрасный человек! Я так скучал по тебе... — не унимался он. Когда заплаканные зелёные глаза, так похожие на луг, взглянули на Натаниэля, то он сразу всё понял.       — Марк... — позвал тот, от этого вампир заплакал ещё больше.       Натаниэль совсем его не узнал — некогда сильный вампир с бесячей улыбкой превратился в худого и бледного юношу. Чёрные волосы отрасли по лопатки, а клыки выглядывали из-под бледных сухих губ.       У Куртцберга совсем не было сил на эмоции и чувства, поэтому он положил ладонь на голову вампира, слегка потрепал её.       И снова уснул. ***       На улице была уже ночь, когда он наконец открыл глаза и почувствовал небольшой прилив сил. Рядом никого не было, это натолкнуло его на мысль, что он проспал целую вечность.       Стараясь унять бурю внутри, Натаниэль аккуратно сел на кровать. Он пошевелил пальцами ног, проверяя мышцы на работоспособность. Ухватившись за тумбочку, он привстал. Как и говорила Роуз, он превратился в неуклюжего младенца. По-детски хватаясь за стены и стулья, Натаниэль на полусогнутых полз к двери.       К счастью, на кухне горел свет. Натаниэль не спешил заходить, ведь там шёл какой-то откровенный разговор.       — ...Ты не можешь любить меня! Я монстр и страдаю от этого всю свою жизнь! — раздался мужской голос.       — Если бы я тебя не любила, то давно бы убила. Чудесницы не так слабы, какими кажутся. Я специально брала на себя миссии в королевский замок, чтоб лишний раз увидеть тебя. Я всегда знала, что ты и вся твоя семья — вампиры, но ничего с этим не сделала, ведь я влюбилась в тебя ещё отроком. — отозвался знакомый женский голос. Натаниэль отказывался верить в правдивость ситуации.       — Но... Почему? Почему ты не убила меня?       — Потому что я сразу знала, что ты другой. Теория о вампирах-добряках частенько гуляет по городу, и я, если честно, тоже в это верила. А теория подтвердилась, когда я познакомилась с Марком.       — Ах, Ансьели всегда были очень добродушны к людям, но я — Агрест. Я прирождённый лидер, жаждущий власти над вампирами, но почему-то совсем не ощущаю себя таковым. Играть на публику я научился, но спокойно пить кровь — нет. Но я всё равно делаю это, потихоньку истребляя небольшую деревушку...       — Мне плевать, будь у тебя даже сам король Буржуа в родственниках и страсть к некрофилии! Я люблю тебя за то, что ты до сих рядом и всегда стараешься помочь! Ты невероятно добр и галантен. Ты настоящий мужчина, Адриан!       — Я тоже люблю тебя, Маринетт, и я не могу представить ни одну свою ночь без мыслей о тебе. Мне жаль, что ты влюблена в монстра, но он тоже тебя любит и никогда не сделает больно. Обещаю!       Далее последовали звуки поцелуев и довольное хихиканье обоих. Мир Натаниэля разрушился. Он сполз по стенке и обнял колени, заплакав, несмотря на тянущую боль в теле.       Так долго он болел ею, посвящал ей сотни своих картин, мечтая хотя бы однажды поцеловать её в щёку. Но она предпочла другого, невероятно прекрасного снаружи, но полностью пустого внутри.       Ему хотелось ворваться на кухню и рассказать обо всех мерзостях, что творил Адриан перед собранием культа. Но почему-то не стал.       Натаниэль уверенно, насколько мог, зашагал к двери, ускользнув из дома. Сил всё ещё не было, но он продолжал идти, заливаясь слезами       Он помнил, что где-то рядом был ручей, в котором ребята частенько дурачились. Шум воды успокаивал Натаниэля и напоминал о приятных и светлых деньках в деревне. Мастер постоянно брал его с собой на плэнер и рассказывал удивительные вещи из жизни дикой природы. Мастер... Как бы Куртцберг не старался забыть события той ужасной ночи, пустое и клыкастое выражение лица мертвеца преследовало его даже в коме. Теперь Натаниэль чётко понимал, почему террор Агрестов необходимо остановить.       Он кидал камушки в воду, подумывая утопиться. Солнце потихоньку всходило, освещая редкие лесные полянки. Нат даже не заметил, когда рядом с ним кто-то сел.       — Погода сегодня такая чудесная... Давно не было так слышно птиц... — это была счастливая Маринетт, — Было бы чудесно, если бы ты нарисовал этот пейзаж.       — Было бы ещё чудеснее, если бы я три месяца не провёл в коме после того, как увидел ходячий труп близкого. — съязвил Натаниэль, вытирая слёзы.       — Нат, мы все понимаем, насколько тебе сложно. Но не ты один видел трупы своих близких, не ты один марал руки в крови, спасая свою жизнь. — Маринетт взяла Куртцберга за руку, — Мы редко говорим об этом кому-то ещё, но Безжалостные Чудесницы тоже не с потолка взялись, мы были сломленными детьми.       — Ага, которые всю жизнь прожили в достатке и тепле.       — У всех разные ценности. Да, наши семьи далеко не самые бедные, но нам никогда не хватало любви. Аликс всю жизнь провела в родительском музее, смахивая пыль с бесконечных экспонатов, она мечтала хотя бы раз в жизни покинуть его стены. Джулека была в тени близнеца, которого любили и замечали все вокруг. Алья вообще оборотень! А я... я метис, от которого всю жизнь пытались избавиться.       — Ваши истории трогают до глубины души, но мне впервые в жизни всё равно на остальных. Мне больно, и я страдаю от этого. После того, как Марк поселился у меня, то вся жизнь обернулась в кошмар!       — Но благодаря тебе и Марку мы узнали о плане Агрестов. Мы потратили много месяцев, чтоб просто напасть на вампирский след, а вы-       — Никогда бы не подумал, что услышу это от тебя, Маринетт. — отрезал Нат, — Одна из лучших охотниц на нечисть оправдывает вампира. Вампира, мать твою! Упыря, который пьёт кровь и медленно высасывает из тебя жизнь, подло шутит и блефует!       — Марк не отходил от твоей кровати и даже не пил кровь. Иногда нам приходилось вливать её силой. — голос Маринетт сменился на холодный и низкий, будто она снова надела на себя стальные доспехи, — Он клялся больше никогда не пить твою кровь и молился о твоём выздоровлении. Он любит тебя, Натаниэль, любит так, как никто другой на этом свете.       — Если бы он действительно меня любил, то не заставил бы идти в то проклятое место.       — Это была наша инициатива, он был против до самого конца. Вампирье чутьё не ошибается, это только наша ошибка. Натаниэль вытирал слёзы горечи. Её слова были настоящей истиной, но он отчаянно отказывался верить в это.       — Но я люблю тебя, Маринетт... Многие месяцы подряд...       — Ты наверняка слышал о моей любви к Адриану. Сейчас она взаимна, и я не собираюсь отказываться от этого. Но и на твоей улице будет праздник!       За спиной послышалой шуршание кустов. Маринетт обернулась, ухмыльнулась и встала.       — Праздник уже здесь, тебе просто надо распахнуть окно. Хе-хе!       Девушка ушла и рядом с Натаниэлем присел тот, кого он меньше всего хотел видеть.       — Рассвет сегодня такой прекрасный, не так ли? — его голос звучал непривычно холодно. Куртцберг молчал.       — Я знаю, что доставил тебе немало боли, но я действительно хотел как лучше.       — Та дурацкая сделка с Адрианом тоже из разряда "как лучше"? Марк, я влюблён в другую, у нас с тобой ничего не выйдет. — злился Нат.       Марк выдержал паузу и решил пойти с козырей:       — Некоторые вампиры видят будущее. Когда я был ещё совсем молод, то спросил у одной женщины о своей любви. Она ответила, что придётся пройти множество испытаний перед тем, как встретить её. И сказала что-то в духе "Будь аккуратен с огнём, ярким пламенем гореть будут не только волосы, но и характер". После того, как я потерял всё, то встретил тебя.       Натаниэль смутился. Он хотел послать его, но продолжал молчать.       — Ты действительно изменил мою жизнь. Жизнь вампира-аристократа так скучна и противна. Да, не пачкаешь руки в крови на фермах, но обязан ходить на постоянные балы и пробовать кровь тысячи невинных людей.       — Почему все так не любят тебя? Твоя фамилия звучит ото всюду, но все нелестно отзываются о тебе...       — Потому что я их убил. — без запинки ответил Марк, — Моя семья, несмотря на невероятный интеллект, была так глупа в вампирских обрядах. Точнее, они не знали, что после нарушения клятвы погибнут все. Однажды я нарушил её, но не умер и надеялся, что они тоже в порядке. Но... Нет...       — Ты не заключал клятву на крови...?       — Заключал... Наверное. Я не хотел клясться, поэтому использовал чью-то кровь. Вот получилось то, что получилось. Мне не стыдно. Моя семья была ужасна и привередлива, я так рад, что убежал от этого. Это уже в прошлом. Может, расскажешь о своей истории? — в голосе Марка чувствовалась улыбка и усталость.       — Почти всю свою жизнь я прожил в подмастерье у местного иконописца. Его работы были настоящими шедеврами, и я стремился к его уровню. Я разрисовывал стены, продавал картины за гроши и молился Богу каждый день, чтоб хоть однажды услышать его похвалу. — Натаниэль сделал паузу, собираясь с мыслями, — Когда мастер наконец-то сказал мне пару добрых слов, то моему счастью не было предела, ведь тогда и мой ребёнок должен был появиться на свет... Мы сразу же выпили вина и продолжили работать, как в наш дом ворвались вампиры. Они убили мою невесту, надели нам на голову мешки и вырубили. Проснулись мы уже на людской ферме.       — Нет... Пожалуйста, не продолжай... — у Марка задрожали руки, будто он вбирал в себя всю многомесячную боль возлюбленного.       — Да, мы были просто кровяными конвейерами. Они кормили нас таблетками и иссушали почти наполовину. Однажды сердце мастера не выдержало, и он умер, я получил это письмо после побега... Пару месяцев я работал иконописцем, стараясь убежать от реальности и забыть прошлое, а потом появился ты.       — Ненавижу этих треклятых вампиров! Почему меня родили этим алчным чудовищем?!       — Не ко мне вопросы. В общем, итог такой — сейчас я скрываюсь в Богом забытом месте вместе с вампирами! Отлично!       — Нат, я люблю твою харизму, но сейчас ты очень сильно перегибаешь. Пожалуйста, пойми, я тоже не железный... — глаза Марка были на мокром месте. Он каялся за всё содеянное, за свою природу и боль, что причинил любимому человеку.       Солнце встало. Тёплые лучики проникали на землю сквозь крону деревьев. Марк почему-то не побежал прятаться. Он позволил колючим лучам сжечь немного его кожи, дабы наказать себя за плохие поступки.       Вампир не кричал и не плакал, лишь сбито дышал и смотрел, как обугливается бледная кожа.       — Прекрати. Сейчас же. — приказал Натаниэль, в его глазах наконец появился огонёк, убрав маску безразличия.       — Я – чудовище, Нат. Я должен умереть. — после этих слов он кинулся прям под солнце.       — Идиот! — Натаниэль вскочил и бросился за ним. Ухватив Ансьеля за руку, Куртцберг потащил его под ель, где было ещё темно.       Его кожа обгорела ещё сильнее, она не спешила восстанавливаться. Нат, пытаясь вспомнить все лечебные травы, о которых говорила Роуз, но под руку попался только лопух. Он быстро приложил мясистые листья к местам ранений и закрепил стебельками каких-то полевых злаков.       — Тебе не всё равно... — сквозь боль произнёс вампир.       — И никогда не было. Просто ты был слишком настойчив, это ужасно отталкивало и приходилось совершать глупейшие ошибки! Марк, ты важен мне! Больше не смей так меня пугать! — кричал Натаниэль.       — Я люблю тебя, мой художник... — Марк поцеловал губы Куртцберга. А потом ещё раз, и ещё.       Поцелуи были нежными и влажными, Нат не спешил отстраняться. Здесь, в лесной чаще, их никто не застукает, а моменты взаимной близости были так редки. Его любимая девушка отвергла его, поэтому сейчас ему хотелось забыть об этом как можно скорее. Ему правда нравилось ощущать чужую любовь на себе. Но сердце всё равно стучало громко.       Но им помешали. Лучи солнца легонько щекотили пятки Натаниэля, и он понял, что пора идти.       — Хватит, пошли. — неохотно оторвавшись друг от друга, парни пошли через самые дебри, но дошли до деревни.       — Марк! Натаниэль! — обеспокоенно воскликнула Маринетт, за спиной которой стоял немного раздражённый Адриан, — Солнце уже почти встало, пойдёмте скорее на боковую, — она поймала непонимающий взгляд Ната, — Пока ты, скажем так, был не с нами, то мы перестроили свой режим полностью. Ты вроде жил так где-то месяцев пять назад.       — Ох, этот ужасный режим... Ладно, я бы не отказался от полноценного сна. Организм все ещё слаб. — Куртцберг бросил презрительный взгляд на Агреста и побрёл в свою комнату, стараясь не разбудить остальных.       По дороге он понял, что остался один — рядом не было даже вездесущего вампира. Натаниэль оглянулся и увидел, что Марка заперли в серебряной клетке.       — Мари... Не могла бы ты его освободить? — спросил он, сам не понимая зачем.       — Да, без проблем. — девушка отперла дверцу и выпустила вампира, который очень удивлённо озирался на них двоих. — Марк, ты ждал три месяца и ни разу не подвёл, я доверяю тебе. Развлекайтесь, мальчики.       — Но... В комнате же Аликс... — промямлил Нат, смущаясь.       — Нет. Она поселилась в подвале после того, как ваша комната превратилась в отделение для коматозных. — объяснил Ансьель.       — Вот и договорились. Спокойной ночи!!       Парни вошли в комнату, и тут их накрыло волной смущения.       Натаниэль, будучи раздражительным и холодным, побоялся поднять взгляд. А Марк, будучи невероятно болтливым, будто проглотил язык.       — Ну... Так чем займёмся? — вампир старался максимально сгладить обстановку, но фраза прозвучала куда более двусмысленной, чем должна была.       — Предлагаю просто лечь спать. Я не способен на бо́льшие эмоции сегодня. — Натаниэль собрал всё самообладание воедино, чтоб сказать это.       — Ну, тогда ложись, а я пристроюсь рядом.       Куртцберг, сняв с себя неудобный жилет и брюки, остался в одной длинной сорочке. Он лёг на кровать, томно вздыхая — вспомнил, что нужно выпить лекарства от Роуз.       Сделав всё необходимое, он обратил внимание на полуголого вампира, который напяливал на себя одну из старых сорочек Натаниэля. Он действительно очень изменился — некогда тело настоящего атлета превратилось в сухую и тощую фигуру. Ансьель надел сорочку и расчесал волосы — они стали действительно очень длинными, но тонкими.       — Марк... Тебе нужно хорошо питаться, ты очень сильно похудел... — забеспокоился Нат.       — Мой любимый источник крови слёг из-за прихотей моих сородичей, я больше так не хочу.       — Во-первых, я не просто источник крови. Я — самое дорогое, что у тебя есть. Во-вторых, это не отменяет, что тебе нужно и важно пить кровь.       — Я... не могу. А вдруг я убью тебя? Или ты снова впадёшь в кому?!       — Не накручивай и кусай! — рассердился Натаниэль, оттягивая ворот сорочки. Вампир сглотнул.       — Скажи, когда мне нужно остановиться.       Аккуратные клычки впились в мягкую шею. И Марк, судя по всему, впрыснул большое количество обезболивающего. Но он всё равно старался пить аккуратно, не задевая лишний раз стенки кожи.       Именно в этот момент Натаниэль понял, что безумно скучал по этим ощущениям: по близости, по теплу, отдающимся в паху, а также по бархатной коже Марка.       Он быстро отстранился и вытер рот рукой. В его глазах горел огонь, а сам он сбито дышал, будто хищник, наконец насладившийся загнанной добычей.       Натаниэль физически не почувствовал ничего неприятного, кроме лёгкого головокружения и покалывания по всему телу. Его просто вырубало, и он, наплевав на свои принципы, поцеловал Марка в лоб и уснул. Ему явно хотелось большего, но нельзя так напрягать ослабший организм.       Ансьель, пребывая в фейерверке эмоций от происходящего, пристроился рядом и крепко обнял возлюбленного. Он был таким живым и тёплым, наконец-то его сердце билось чаще и сбивалось дыхание. Марк был готов зацеловать его на месте, но понимал, насколько сейчас Нату необходим отдых. Он обнял его и тихо сказал:       — Спокойной ночи, мой маленький огонёк.