You're my pain

Маринетт была невероятно рада тому, что могла повсюду брать с собой Тикки. Её переживаний слишком много для неё одной, её мысли хаотичны и неразборчивы, и ей казалось, что если бы она не имела возможности рассказывать всё малютке-квами, она бы свихнулась. Лука ведь ничего толком не знал. Не знал даже, что в их комнате имелся тайник, где уже который год его жена прятала шкатулку с Камнями Чудес. Эту тайну с собой она тащила вместе с Тикки, и не будь её, не будь единственного существа, которому можно было выговориться, то чертоги рассудка уже подавно бы ушли в отпуск. И ведь её квами пыталась сказать ей что-то, и не раз, наверняка что-то важное, но каждый подобный случай оканчивался тем, что горло божьей коровки нещадно сдавливало, а вместе с еле различимым «буль-буль-буль» из уст Тикки выходили пузыри. Снова опротивевшая защита. Малышка квами хотела бы проклинать всех на свете за то, что их наделили такими способностями, да вот некому выговорить. В пожухлом свете Маринетт то и дело черкала по бумагам, которые после безоговорочно оказывались скинуты в мусорное ведро одним метким попаданием. И ведь даже любимая работа не позволяла хоть на время позабыть обо всём, с чем ей довелось столкнуться раньше! В голове вновь и вновь проскакивали моменты из прошлого: Бражник, харкавший кровью и перед смертью открывший своё истинное лицо, уход с поста героини и так и не случившееся прощание с напарником. Маринетт знала, что Нуар перед её уходом захочет увидеть свою возлюбленную девушку без маски, к чему она не была готова от слова совсем, потому их последней встречи так и не случилось. Она просто скрылась вместе со шкатулкой талисманов, трусливо сбежав из поля боя. Исчезла из жизни человека, которому так долго доверяла. Не скоро, этак через год, из её же жизни исчез и Адриан, которого она, впрочем, к тому моменту не видела довольно-таки долгое время, но всё равно ощутила долю тоски от его ухода. Все новости то и дело заставляли лицезреть факты, что известная модель покинула родную Францию, променяв её на Японию, куда он улетел со своей… Спутницей. Друзья по телефону рассказывали, что в последние недели Адриан был как никогда убит неизвестным им горем, и нет, то вовсе причина была не в том, что Бражником внезапно так оказался его отец. Маринетт чувствовала тогда, как её душа отчаянно сжималась. На подсознательном уровне она ощущала, как без остановки капали по щекам Нуара тяжкие и горячие слёзы, когда ему пришлось понять, что пару дней назад он в последний раз увидел свою Леди, и в тот миг рыдания осиротевшего Кота смешались с протяжным воем скорби и боли. Она ощущала, что Адриану было невероятно плохо, когда в иллюминаторе самолёта для него в последний раз показались родные улицы Парижа, сменявшиеся чуждыми огнями ночного Токио. Маринетт ведь, каким бы ни было то аморальным, любила их обоих. Пускай и осознавала, что кого-то чуть больше, а кого-то меньше, но они оба были ей слишком дороги. И они оба были как никогда далеко от неё, забрав поровну части её сердца и не оставив и части ничего не подозревающему Луке. Иногда Маринетт мечтала отправиться в далёкое прошлое, чтобы этой кутерьмы не случалось никогда. Отправиться в другую школу, чтобы ничего из случившегося с ней не произошло. Она бы не получила этот Камень Чудес и ей не довелось бы нырнуть с головой в этот бестолковый сумбур, который привёл её к пресловутому роману с Котом Нуаром. Того, которого ей пришлось бросить вопреки внутренним терзаниям. Возможно, тогда бы в тот день по собственной дурости она не влюбилась бы в Адриана, которому оказалось достаточным просто протянуть ей зонт и так заглянуть в глаза, по-доброму и так чисто, чтобы Маринетт тогда впервые в жизни покраснела перед парнем. Он-то ей и шанса не давал стать ему больше, чем хвалёным «просто другом» (ну, ладно уж, не просто другом, а самым близким после Нино другом). — Я так больше не могу-у-у, — завыла Маринетт, и в тот час же следующий не удосужившийся ей понравиться эскиз полетел к чертям собачьим в урну. Ответом послужил хруст печенья в лапках Тикки. — Маринетт, я знаю, что этого критически мало, но ты должна отвлечь себя от мыслей. На, поешь хоть немного, — протянувшая ей половину печенья, квами выглядела виноватой, словно она была повинна в состоянии своей хозяйки. — Я не хочу, чтобы одна из лучших Ледибаг страдала от истощения. — Спасибо, Тикки, — облегченно выдохнула мадам Куффен, не отказавшись принять угощение от божьей коровки. Неожиданно она удрученно хмыкнула. — Какая из меня одна из лучших Ледибаг? Трусливо сбежала от своего напарника и спряталась в Тулузе. Что теперь? Живу, как какая-то эгоистка, которая всё имеет, но всё равно недовольна жизнью. Я ведь… Я ведь просто существую, Тикки. Если бы Мастер Фу не потерял память и узнал, какой стала его последовательница, то он бы во мне разочаровался. Посмотри же, из-за меня мы остались без Камня Кота. — Не вини себя. Каждый волен делать ошибки. По крайней мере, однажды мы потеряли на годы Камни Мотылька и Павлина, — между вздохом вторила заранее заготовленную речь квами. — Я пережила несколько поколений Ледибаг и Хранителей. Я видела многое, и, поверь, всё в твоих руках. Как поступишь, так и выйдет. — Я так устала от происходящего, — Маринетт пала головой в руки. — Устала врать Луке, устала играть в счастливую. Мне кажется, что из меня актриса начинает получаться плохая и он понимает, что я не по-настоящему люблю его. Всё было похоже на безумный хоровод. Дни однотипные, жизнь без изменений. Маринетт отчасти хотела, чтобы всё так оставалось. С другой — сходить с ума для неё не лучшая перспектива. В первые годы с Лукой она до вздора верила, что однажды в её жизни вновь появится Кот Нуар, уже как-то узнавший в ней свою Леди. Верила, что он заберёт её далеко отсюда, и тогда Маринетт уже не посмеет его оттолкнуть. Верила так некоторое время, а потом, когда всё зашло слишком далеко, когда родилась Луиза, думать о таком было неправильно и глупо. Теперь же она мечтала, чтобы никто из них — ни Нуар, ни Адриан — больше не появлялся в её жизни и не теребил ей душу. Вскоре, грустно усмехаясь, Маринетт ловила себя на мысли, что её напарнику в Тулузе делать было нечего и каждый день он встречал в солнечном Париже. А ещё одиноком и таком пустом для него. Она хотела надеяться, что тот позабыл свою старую любовь и нашел себе кого-то, кому он заново будет способен открыть душу, в отличие от неё, что жила призраками прошлого. — Маринетт! Ты представляешь?! От одного вскрика Тикки, чуть было не поперхнувшись печеньем, стремглав скрылась за ближайшими степлерами. Что они услышали раньше — этот возглас или же лязг двери, со всей дури стукнувшейся о стену — никто из них так и не сумел понять. В рабочий кабинет мадам Куффен пулей влетела отчего-то вдохновленная Джосет, не в силах адекватно произнести хоть слово и будто намеренно не заметившая, что от её шума несколько эскизов коллеги разлетелись по воздуху. — Представляешь! — вновь протараторила в возбуждении Джосет, не в силах подобрать слова. — Пока что я представляю только одну дамочку, которая разбросала мне тут все бумаги и что-то не может мне сказать, — беззлобно хмыкнула Маринетт, параллельно укладывая все листы в стопку. — Вивьен наконец-то нашел нам подходящего человека и он уже тут! — не менее взбудоражено заявила коллега, но на свою реплику получила только непонимающий взгляд. — Что за Вивьен? — Месье Жаккар. — Ого, — флегматично воскликнула Маринетт, удивившаяся скорее не новости, а тому, что ей в кои-то веки удалось узнать имя своего босса. — Ну и кому этот богатей достанется? Кому мучиться с ним придется? Ответом послужил лукавый взор Джосет. Мадам Куффен прихлопнула себя по лбу, когда суть его дошла и до неё. — Это меня так наказали за то, что я в облаках витаю? — глядя на коллегу сквозь закрывшие лицо пальцы, притворно захныкала Маринетт. — На самом деле, тебя просто посчитали наиболее талантливой в этом вопросе, потому такое дело решили доверить именно тебе, — улыбчиво ответила Джосет, но, заломив брови, с мольбой уставилась на неё. — Пожалуйста, не вылей на него чай, ладно? Она кивнула только, уткнувшись лицом в стол. Талант-то у неё был, а вот о её терпении так уверенно сказать нельзя было ну никак! Потому Маринетт не могла с точностью сдержать своё обещание, и, кто знает, выльет чай на их гостя она, быть может, не по неуклюжести, а очень даже специально. Послышались отдалённые шаги, идущие к её офису, и Джосет, что-то тихо заверещав на радостях, поспешила удалиться. Маринетт позволила себе допустить смутную мысль, что сие известное личико хоть как-то сумеет отвлечь её от постоянных мыслей, даже если окажется грубияном и любителем устроить скандал. — Маринетт? Это правда ты? От знакомого голоса она дёрнулась, поспешив поднять голову на человека, которому он принадлежал. И опешила. Перед ней стоял сам Адриан Агрест. *** Когда именно её мир успел сдвинуться по траектории и ринуться прямиком в пекло ада, Маринетт не знала. Не слушала даже, как Вивьен Жаккар шутливо пожурил её за то, что у неё в знакомых в была такая известная личность, а она даже не упомянула об этом ни разу. На самом деле, ей в этот момент хотелось заткнуть босса и послать в одно приличное место. Они жили на огромной планете, где целых двести пятьдесят шесть стран и ещё больше моделей, однако нет же! Он выбрал именно Адриана Агреста, который одним своим присутствием будет ей яростно напоминать о том, какие ошибки Маринетт довелось совершить в своё время. — В общем-то, мужчина он молодой и женатый, — вспоминая, как всячески пытались флиртовать с бедным Адрианом его работницы, Жаккар сделал особый акцент на последнем слове, — а раз уж вы были знакомы в прошлом, то я больше убеждаюсь, что отдаю месье Агреста в правильные руки. Он полностью в Вашем распоряжении! Вивьен демонстративно махнул на прощание своей шапкой-дерби, и, многозначительно посмотрев на свою работницу, — одним взглядом он дал понять, что нельзя было облажаться — неспешно засеменил к выходу. Маринетт же сверлила его спину созерцанием, так и говорящим: «не оставляйте меня с ним». Она хотела попытаться уверить себя, что это вовсе не тот Адриан, с которым ей довелось когда-то учиться и в которого была так безумно влюблена в старшем классе. Хотела поверить, что в этом мире существует ещё одна известная модель по имени Адриан Агрест, который, ко всему прочему, так похож на её давнего одноклассника. — Боже, Маринетт, я поверить не могу, что это ты! — руки их гостя оказались у неё на плечах, а сам он, отчего такой счастливый, продолжал что-то говорить. — Я так рад, что мы встретились! Я и не думал, что встречу тебя хоть ещё раз, да ещё и в Тулузе. Маринетт пришлось окончательно убедиться, что надеяться на какого-то другого существующего на Земле Адриана Агреста было глупо, потому что такой, какой он, больше не существовал в этом мире нигде и никогда. Всё такой же, каким и был раньше: чересчур искренний, ангельски-добрый, будто маленький ребёнок, который приходил в восторг от всего. К своему стыду в голове Маринетт промелькнула мысль, что его жене ну очень повезло с таким мужем. И напоследок, так, для галочки, она бы отметила, что Адриан остался таким же жутко красивым, как и раньше, разве что взгляд стал каким-то… Тусклым? Будто все краски из него вытянули, и даже заставляющая потерять сознание улыбка не помогала. Маринетт оставалось только гадать, что вообще могло пойти не так в его жизни. — И я рада тебя видеть, — наконец-то промолвила она, заметив, что это было в первый раз всю историю их знакомства, когда Маринетт не запиналась перед ним. — Ты так изменилась. Я тебя даже не сразу узнал без хвостиков, — продолжал восторженным голосом Адриан, не без энтузиазма что-то лепеча. Мысленно Маринетт рвано выдохнула. Ну и какие сюрпризы её ожидали дальше? Может через пару дней к ней в окно Кот Нуар ещё и явится? А ведь для полной красоты картины не хватало только этого! — И как из всех людей мира именно ты оказался в этой компании? — спросила она, освобождая рабочий стол от раскинутых во все стороны бумаг. — О, всё просто: я слежу за новостями Франции и наткнулся пару дней назад, что ваш босс ищет модель для раскрутки известности компании, — с неизменной улыбкой пожал плечами Адриан. — После смерти отца я решил бросить это дело, но иногда всё же возвращаюсь к модельному бизнесу. Наверное, я просто привык к этому за те годы. А ещё… Ещё это была прекрасная возможность снова увидеть родную Францию. Ой, где же мои манеры? Как у тебя жизнь? Нино рассказывал, что ты вышла замуж за Луку. Мне обращаться к Вам как к мадам Куффен? На лице его всплыла наигранно-лукавая ухмылка. — Ну зачем так официально? — усмехнулась Маринетт, в первый раз подумав о том, что хотела бы вернуть себе старую фамилию. — Хотя я могу обращаться к Вам как к месье Агресту, раз уж так. — Что угодно, но не это. Спасибо, наслушался, — малость хмуро отмахнулся он. — Да и вообще, признаюсь честно: я так устал от всего. Вроде и переехал в страну, где обо мне мало кто знает, а всё равно не то, как будто на меня ещё больше обязательств повесили. Вот бы вернуться в прошлое, когда я только поступил в коллеж. Маринетт бы тоже хотела вернуть это время. Может, идея незаметно подкинуть серьги Удачи Алье была бы не такой уж и ужасной, как она вскоре подумала? — Так как поживает Лука? — заинтересованно спросил Адриан, с которым сложились довольно-таки дружеские отношения с ним. — Он… Хорошо, — натянуто улыбнулась Маринетт, но, к счастью, стоя спиной, этого заметить не удалось. — Я бы даже сказала, что отлично. Преподает уроки игры на гитаре в профессиональной музыкальной школе и приглядывает за нашей дочкой, когда у меня особенно нет времени. Если бы она вовремя повернулась в его сторону, то увидела, как в его глазах застыл немой вопрос вроде «у вас есть ребёнок?». — А что у тебя? — не без энтузиазма поинтересовалась мадам Куффен. — Когда мне было двадцать лет, то по новостям месяцами показывали, что ты покинул Францию. — Ах да… — смято проронил Адриан, привычно проредив пальцами волосы на затылке. Маринетт приглянулась к нему, заметив под глазами мешки, особенно выделявшиеся на нём при ярком освещении. Ей оставалось только гадать, сколько сил прикладывали гримёры, чтобы на показах и фотографиях он выглядел идеально по всем параметрам. — Это была вынужденная мера. После того, как личность Бражника стала так известна, на меня со всех сторон посыпались вопросы. Конечно, скоро это прекратилось, но в какой-то момент я понял, что мне нечего здесь делать. Тогда же Кагами предложила мне переехать вместе с ней в Японию. Ко всему прочему, её мама была не в лучшем положении и требовалась помощь. Ну, а ещё помимо китайского мне пришлось учить и японский. — И на сколько ты переехал в Тулузу? — с лёгким прищуром вопрошала Маринетт. — Полтора месяца, — тихомолком выдохнул Агрест, видимо, не особо радостный по этому поводу. — А потом… Потом опять в Токио. Полтора месяца, мантрой повторяла Маринетт в уме. Полтора месяца Адриан, упоминание о её первой любви, будет рядом с ней. Полтора месяца, чтобы окончательно свихнуться.