Do Not Go Gentle

Дерек просыпается внезапно. Он не открывает глаз и не двигается, сосредоточившись на том, чтобы его сердцебиение было медленным и ровным, а дыхание не сбивалось. Его тело болит: режущая боль в одном плече и постоянные приливы боли бьют в голову с каждым новым вдохом. Другие повреждения заживают, но чувствует он себя так, будто его по крайней мере пошвыряло по скалистой пропасти. Кожу на лице и плечах стянуло от липкой крови. Чтобы регенерация заработала приходится подтолкнуть выбитые зубы на их место. Насыщенный вкус крови во рту и подсыхающая корочка красного над верхней губой. Мерзость. Это место… Дерек не знает, где находится, прислушивается к своим чувствам. Холодно и слизко, будто под землей. Должно быть подвал, но все что он пока ощущает помимо плесени и серости, расходящихся на крошащемся бетоне, это его собственная подсыхающая кровь. Он лежит на боку, и позади себя слышит еще одно сердцебиение, быстрое и неровное. Наверху же кроме тихого гудения приборов и вовсе тихо. Он щурит глаза в темноте. Волчье зрение различает слабые очертания и тени. Два сердцебиения в маленькой комнате, размер которой он ощущает благодаря затхлому воздуху и собственному дыханию, резонирующему от стен. Но что интересно: он слышит чужое сердцебиение, но не дыхание. Дерек лежит еще минуту, ожидая, изменится ли что-то. Теперь он вспоминает. Вчерашняя бойня. Стоянка Сейв Март. Группа охотников, кажется, четыре человека, – в голове еще размыто. Плечо реагирует на воспоминания о выстрелах. Электрошокер, сетка из веревки, пропитанная аконитом, и глухие удары пока он не вырубился. Блять. Он перекатывается со скоростью мысли, оборачивается на втором ударе сердца, и не думая более ждать, высматривает сгорбленную в углу фигуру. Дерек дергает тонкие запястья когтистой лапой, и перевернув человека на живот, прижимает их к его пояснице. Тело под ним сипит, будто задыхаясь, но не кричит, не сопротивляется и не борется, только вздрагивает всем телом рефлекторно и затихает. Дерек одной рукой держит оба запястья, другой – обхватывает чужую шею и оттягивает ее назад, впиваясь когтями в нежную кожу. – Что это за место? – рычит он угрожающе. – Кто ты? От парня – он понял это по упирающемуся в его ладонь адамовому яблоку – несло ужасом так сильно, что этот запах перебивал вонь от въевшейся в это место плесени и крови. Тело в его руках дрожит, кожа под горячими ладонями холодная и влажная, липкая. Дерек снова рычит, усиливая хватку и вознаграждается задушенным, оборвавшимся скулежом. Теперь он слышит чужое дыхание – с удовлетворением отмечает он, сдавливая шею – тяжелое и судорожное. Он нависает над телом, упирается коленом в поясницу, прямо под его сцепленными руками и слегка встряхивает его. – Отвечай мне! Короткий звук, болезненный и полный паники – все, что он получает в ответ. Пульс под его ладонью ускоряется, пока не выходит за пределы того, что Хейл считает безопасным для человека, становится нестабильным как по темпу, так и по интенсивности. Дерек не заинтересован в убийстве этого парня, который, судя по всему, был близок к сердечному приступу. Пока что. По крайней мере пока он не узнает, где он, и как отсюда выбираться. Мужчина ослабляет хватку вокруг горла, смещая давление с пальцев на ладонь, и понимает, что чувствует кромку жесткой кожи ошейника. Он аккуратно изучает его: ошейник опоясывает шею, с тыльной стороны застегивается на тяжелую пряжку и имеет D-образное кольцо для цепи или поводка. – Ты саб? – спрашивает он, и не удивляется, не получив ответа. Ошейник затянут слишком туго. Дерек не может просунуть палец между ним и холодной кожей, в которую тот врезается. Дыхание у парня такое прерывистое и частое, что, кажется, скоро начнётся гипервентиляция. Дерек немного отодвигается, освобождает своего пленника и переворачивает того на спину. – Эй… Почувствовав, что его больше не держат, парень отскакивает, отползает и забивается в угол, в комочек, выставляет руки перед лицом, будто защищаясь от ударов. – Боже, – выдыхает Дерек, – Послушай, щеночек, я не обижу, хорошо? Ему не по себе от того, как он обошелся с сабом. На мгновение он сожалеет о своих действиях, хоть, учитывая обстоятельства, он поступил так не без причин. Сабы, они… нежные. Особенные. Созданные для того, чтобы о них заботились и лелеяли, независимо от того, принадлежат они тебе или нет. Многие в мире считают, что сабы ничем не лучше бытовых или сексуальных рабов, безвкусных игрушек для битья, что они попросту дополнительное удобство, от которого можно легко избавиться, но так, по крайней мере, воспитали Дерека. Какой бы ни была причина, по которой этот саб был заперт в этой комнате вместе с Дереком — своим Домом или кем ещё — с ним явно плохо обращались. Дерек вытирает окровавленные нос и рот о плечо рубашки, проклиная тяжёлые, всепроникающие вездесущие запахи железа и грязи, которые притупляли его обоняние: аносмия заставляла его чувствовать себя слепым сильнее, чем окружающая его темнота. Он тянется вперёд и берет парня за руки — холодные длинные пальцы кажутся слишком хрупкими в его собственных руках. – Просто дыши, хорошо? Я не причиню тебе вреда. Парень вздрагивает, с глухим стуком ударяясь головой о бетонную стену позади себя. Дерек игнорирует это, продолжая удерживать чужие пальцы, и гладит большими пальцами нежную кожу, натянутую на костлявые суставы. Он знает о панических атаках, хоть и не был никогда раньше свидетелем одной из них, но думает, что именно так они и выглядят: едкий запах адреналина и страха, тахикардия, неправильное дыхание. Неожиданно для себя он забеспокоился, и это было до смешного абсурдно, ведь он даже не знал этого саба, но проснувшиеся инстинкты Доминанта въелись в него, взбудоражились и досаждали ему, требуя вмешаться, исправить ситуацию, позаботиться и помочь почувствовать себя лучше, облегчить его ношу. И без того рваное дыхание сменяется бульканьем, парень задыхается, выдергивает одну руку и отчаянно дёргает ошейник. Ужасный звук — сочетание скулежа и ужаса. Дерек тоже хочет сорвать ошейник к чертям, но знает, что он заперт, а его когти и клыки только навредят сабу. Он крепко прижимает ладонь к чужой груди. – Слушайся меня, – командует он, переходя на голос дома, его глаза светятся красным. Отвратнейшее нарушение этикета – использование этого тона без согласия мальчишки. Но… отчаянные времена и все такое. – Вдохни. Подожди, – он вслух отчитывает секунды – …четыре. Выдохни. Медленно. …три, четыре. Хорошо. Хороший мальчик, ты так хорошо справляешься. Холодные пальцы внезапно оборачиваются вокруг его запястья и предплечья: саб вцепился в него обеими руками. Дерек с облегчением выдыхает на этот крошечный знак доверия. – Давай сделаем это еще раз. Вдохни. Прошло более пятнадцати минут, Дерек покровительственно присел рядом с дрожащей в углу фигурой, давая ему делать глубокие вдохи. Его сердце постепенно успокаивалось, приходя в норму, пульс замедлялся, но руки все еще цеплялись за Дерека. – Хорошо, – наконец говорит он. Тянет нежно, как можно ласковее – Ты справился, теперь все хорошо. Я знаю, как ты был напуган, и я действительно горжусь тобой, – слова, которыми его мать-доминантка награждала отца-саба сами-собой срываются с губ и звучат в темной комнате. Он хотел бы рассмотреть лицо саба в деталях, но даже с его зрением для этого нужно было больше света. – Ты такой хороший мальчик, ты так старался. Дерек медленно скользит рукой вверх по худощавой груди, ведет ладонью вдоль ошейника, пока большим пальцем не цепляет подбородок, а остальными почесывает по мягкому ежику коротко стриженных волос, отстраняя его затылок от бетонной стены. Кости под его ладонью такие нежные, хрупкие, тонкие и неровные, что он думает, что парень в его руках совсем юный и далёк от зрелого возраста, и мысль о невинном создании в такой ужасной ситуации заставляет сердце Дерека дрогнуть. Как только его рука отстраняется от места над сердцем мальчика, тот с болезненным звуком бросается вперёд, прижимая голову к груди Дерека. – Окей, – говорит Дерек мягко, поглаживая рукой коротко-отстриженные мягкие волосы на правильной формы голове. – Окей, малыш. Ты так хорошо постарался. Хочешь быть ближе? Он не ждет ответа, - ибо все вызывающе очевидно, - а просто облокачивается о стену и раздвигает ноги, создавая больше пространства для саба. Он остается в таком положении, пока мальчик не устраивается, аккуратно свернувшись меж ними и крепко прижимает голову к груди Дерека. Через пару минут они устроились удобнее. Мальчик долговязый и от этого кажется таким же высоким как Дерек, но несмотря на то, что Дереку не нравится ютиться, он также не хочет, чтобы мальчику было тесно. В конце концов уткнувшийся лицом в его шею саб прижимается к его плечу, его спину поддерживает согнутая в колене нога Дерека, тогда как собственные плотно прижаты к мальчишечьей груди, а голени упираются мужчине в бедро. Дерек крепко обнимает саба руками, держит, притягивая близко к себе, окутывает собой, согревая своим теплом, чтобы тот почувствовал себя в безопасности и защищенным и смог расслабиться. Он трется щетиной о макушку мальчика, ладонями медленно проводит по его рукам и бедрам, по достаточно широким и костлявым плечам, пока прерывистое дыхание не выравнивается, судорожная дрожь не стихает, а сердце на замедляется в узнаваемом темпе сна. И если Дерек большим пальцем аккуратно сотрет мокрые дорожки слез, коснется густых слипшихся ресниц и до кончика носа проведет им же по носовой перегородке, то не будет никого, кто посмел бы его осудить.