***
— Эти три года, станут для вас сущим адом. Если захотите убежать к мамочке, никто вас держать не будет. Изгнание из армии — моё любимое хобби. — инструктор Шадис умел мотивировать. Этого в нем было не отнять. Все-таки, именно такие люди, способные отбросить сострадание и трезво понимать, как действовать и нужны на службе. У юных дам в этом мире есть лишь несколько дорог, которые беспрепятственно открыты в этом мире: выскочить замуж за знатного богача, строгать ему детей и не знать горя, где-нибудь в центре Сины. Второй вариант — бордель. Если не имеешь родителей, которые способны сосватать тебя за богача, а выживать как-то нужно, то бордель самый действенный и быстрый способ заработать деньги на еду. Кров даст тебе хозяин этого заведения, и тебе останется только потчевать на лавры, полученные от соития со старыми извращенцами, или больными на голову доходягами солдатами. И третий вариант, который, видится мне самым рациональным — служба в армии. Она дает еще три пути развития событий. Но там уж кто на что горазд. Гарнизон — охрана, а если быть уж совсем откровенной — пьяницы да бездельники, вообразившие себя королями этого мира, имея в распоряжении УПМ и пушки. Военная полиция — зажравшиеся свиньи, иначе — элита. Каждые три года, лучшая десятка новоиспеченных кадетов попадает в их ряды. Наверное, такой строгий отбор, подразумевал под собой создание непобедимой армии идеальных машин для выполнения приказов. Но, на деле, мы получаем лишь разожравшихся трусов, которые только и знают, что попивать королевское пойло, да размахивать оружием перед простыми рядовыми, для наведения страха и ужаса. Забавы ради, разумеется. Ни один из них, по прошествии пары лет в военной полиции не может носить звание смертоносной боевой единицы. Лишь остолопы и бездельники, проедающие налоги горожан, превосходящие доходы. И замыкающее ответвление — Разведкорпус. Самое ненавистное отделение всей армии Парадиса. Эти ребята знают толк в битвах. Пару раз, мне посчастливилось обратить внимание на звон колокола, который оповещал жителей о начале разведмиссии за стены. Разведчики, горделивые, решительные, все как один устремили взгляд на ворота, которые должны были вот-вот открыться. Что было у них в головах в эти секунды перед выходом за пределы стен. Отчаяние? Ощущение неминуемого провала? Нет. В их глазах читалось иное чувство, которое я не могла расшифровать. Но оно отчетливо витало в воздухе и крутилось буквально вокруг меня. Это чувство имело даже свой едва осязаемый запах. Но как олицетворить его, я пока не понимала. — Все в облаках витаешь, Амат? — из транса вывел меня голос Велиара, — Скоро откроются ворота, ты ведь не пропускаешь ни одного их выхода. — и правда, мысли мои были словно в километрах от нашего места пребывания, — Поднимайся. — Велиар, один из нашей четверки, которая поступила в кадетское училище. — Амат у нас ростом не вышла. — прыснув в кулак, заострил внимание Эллай, в тот момент, когда я ставила деревянный, ветхий короб на другой, чтобы увидеть разведчиков предстоящей экспедиции. — Ростом не вышла, зато интеллекта хоть отбавляй, что не скажешь о тебе, Эл. — закатывание глаз при его попытках ущипнуть меня, стало уже традицией, — Если думаешь вывести меня из равновесия — не надейся. — Куда уж мне. Твоё равновесие нарушат только ящики, которые провалятся под тобой, как только ты на них встанешь. Так и быть, окажу мелкой любезность. — как только я хотела перенести вес с ноги, которая уже опиралась на аккурат сложенные ящики позади толпы, таких же как и мы зевак, Эллай подхватил меня за талию, и усадил себе на плечи, представляя мне обзор на разведку. — Никогда бы не подумала, что мужчиной, которому я сяду на шею, будешь именно ты, Эл! — Велиар и Кир, что стояли по обе стороны от нас, искренне рассмеялись, а Эллай припрыгнул со мной на плечах, демонстрируя, что его доброта имеет границы. — Ну-ну, тише. — опуская ладонь на его каштановые волосы, и немного взлохмачивая их, пробормотала я, — Начинается. — внимание Велиара, Кира, Эллай и мое переключилось на раздуваемые ветром плащи солдат разведки. Они стояли неподвижно, уверено держа поводья лошадей в ладонях. Устремив взгляды в ворота, которые вот вот должны были поднять, они излучали хладнокровие, уверенность и надежду, о завтрашнем дне. Разумеется, по возвращении из экспедиций, я наблюдала не раз, как ещё недавняя уверенность смывалась с их лиц потом и кровью. А от былого хладнокровия, оставалась лишь бесконечная боль, залёгшая глубокими морщинами между бровей, и бескрайняя боль, расплескавшаяся в глазах, с помесью слез о не вернувшихся товарищах. Но, каждый раз, они находили в себе силы, делать шаг за шагом в новые экспедиции, из раза в раз наступая на одни и те же грабли. Надежда, это все что им осталось. — Предвкушение свободы, чувствуете? — сказал Эллай, поведя носом, — Ты ведь тоже чувствуешь его, верно? Эй там, наверху, — он потряс меня за ноги, — Прием, земля вызывает Амат! — Да тут я, тут. Пройдет пара лет, и мы ведь встанем в одну шеренгу с ними. Выберемся из этих треклятых стен, и кто знает, какого это. Когда тебя не сковывают стены, и ты можешь бежать, скакать и прыгать куда твои глаза глядят. Нет правил и законов, есть только ты и вечный простор. — Не забывай, что все имеет конечную цель. — отозвался Велиар. — Угу. — тогда, сидя на плечах у Эллай, я и подумать не могла, во что выльется наше стремления, избавиться от вечно давящей атмосферы в тисах стен.***
Прошло три года. Наша четверка была готова к выпуску. За годы, мы усовершенствовали свои навыки владения УПМ, довели до идеала искусство рукопашного и оружейного боев. Каждый из нас был успешнее другого в том или ином направлении. Но, несмотря на это, в симбиозе мы становились непобедимой боевой группой. Хм, поведёт же кому-то… — Уже завтра, — заключил Велиар, нервно отпивая терпкое вино, прямо из горла пыльной бутылки. — Чего нервничаешь? Мы знали это с самого начала. Давай-ка придерживаться плана. — меланхолично заключила я, смотря куда-то в даль ночного неба. — Амат, ты слишком спокойна. — Права на ошибку у нас нет. Мы все поклялись, что выполним долг, чего бы это не стоило. Это начало пути, которое было положено три года назад. Так что, мальчики, держите носы по ветру. Завтра, мы торжественно перережем красную ленту, и начнётся финишная прямая. — Ты уверена, что это будет прямая, а не горизонтально лежащая восьмерка? — сощурив глаза, я посмотрела на Эллай. — У всего есть начало и конец. У каждого пути есть миллиарды вариаций. Но, у всего есть конец, у жизни, любви, идеологии. Так что и у нашего пути будет конец. Сейчас, предлагаю выпить за то, чтобы он оказался не тем, что у вас в штанах! — зарядившись моим настоем, Эл, Велиар и Кир подняли ввысь каждый свою бутылку с пойлом, и звонко чокнувшись, мы опрокинули бутылки. Боги подбросили монету, какой стороной она упадёт? А может, устойчиво приземлиться на ребро? Чтобы узнать это, у меня у запасе есть ещё время… — Амат, — прервал мой очередной уход в себя голос одного из кадетов, который присоединился к нашим с ребятами посиделкам. Когда мы с ребятами закончили распивать бутылки терпкого, Велиар пошёл за добавкой, а вернулся не только с выпивкой, но и с доброй десяткой кадетов, выпускавшимися завтра с нами. В сто третьем кадетском корпусе превалировали парни. По пальцам одной руки можно было пересчитать девушек во всем отделении. Но, их компания меня не особо волновала. Мы заварили эту кашу в четвёртом, в том же составе нам ее и расхлёбывать. Так что, близко подпускать кого либо к себе, я не собиралась. Пускай, молва вокруг меня о том, что низкорослая блондинка, пришедшая сюда с гаремом, не утихала на протяжении трёх лет подготовки, мне было плевать. Я не стремилась опровергнуть их домыслы, подкреплённые больной фантазией подростков пубертатного периода. Но, допущение кого-то в нашу команду, я всегда пресекала на корню. Девушки из сто третьего корпуса, пытались тянуть свои ручонки к моим парням. Но, в такие моменты меня буквально обвивали мои чувства ревности и собственничества. Нет, мы не состояли в плотнических отношениях ни с одним из парней. Это было нечто большее. Та семья, которой из большей нашей части, не было у нас. Парни же, иногда, позволяли себя заводить товарищеские отношения с другими учащимися. На что, я реагировала ярко. Во мне боролись противоречия. Я не должна была вставать на пути их социализации. В моём же случае, эти трое было всем моим миром. Другого мне не нужно было. И в свою семью, никого не хотела пускать. Не смотря на то, что я была самой младшей из них, холодный разум чаще всего был именно у меня. А их заигрывания с противоположный полом, со временем, я перестала воспринимать так болезненно. Сетуя на Кира, который убеждал меня в том, что оголтелый улей пчёл, порой роящийся между их ног, требовал вырвался наружу. Он заверял, что на финальной цели нашего делительного путешествия, их игры никак не отразятся. Со временем, я перестала испытывать юношескую ревность, и лишь подавляла рвотный рефлекс, после его сравнений. Так и сейчас, приведя посторонних на наш семейный «ужин», во мне больше не бились мысли набатом огородиться ото всех. Сейчас, я даже была готова поддержать диалог. Тем более, со мной мои мальчики. — Ты осталась последняя, кто не рассказал о причине вступления в кадетский корпус, — видимо, я настолько углубилась в себя, что не слышала рассказы остальных ребят,. — Хм… — я задумчиво приложила указательный и большой пальцы к подбородку, — Дай-ка подумать… — ребята, затаили дыхание, словно, ожидая от меня информации, которая перевернет их мир с ног на голову, прорыв в исследовании, или что-то в этом роде. Нас с парнями объединяла одна цель, о которой знала только наша четверка. Остальным же, можно было продолжать пускать пыль в глаза, — Я хочу скакать на лошади в чистом поле, чтобы ветер свободы развивал мои волосы, — кадеты явно ожидали чего-то более воодушевляющего, — Чего вы на меня так смотреть? Я простой человек, и мотивация у меня такая же простая, — пояснила я, обводя каждого невинным взглядом. — В наше неспокойное время, у нас есть несколько дорог, которые открываются перед взором: для парней это армия, разбой, рабство на полях. У женщин — рабство в ногах у мужей, бордель, армия. Хотя, Стив, у тебя более разнообразный выбор, что в одну когорту, что в другу со своими патлами и смазливой мордой тянешь, — мы дружно засмеялись, когда после моей реплики, к диалогу подключился Велиар, отвечая за меня, на заданный Стивом вопрос. А ведь и правда. Мы были еще слишком юны, чтобы делать выбор, который определит наше будущее. Но вот обстоятельства, которые повлияли на наше пребывание здесь, не оставляли нам выбора. Если же задуматься над другими ребятами. Что заставило из сидеть сейчас тут, за час до рассвета, который принесёт за собой день, изменивший все. Перспектива плясать под чью-то дудку уж точно им не подходила. Сгнить в борделе под очередной свиньей, которая может делать с тобой что угодно, отыгрываясь за промахи в жизни вне стен заведения — перспектива вовсе не радужная дня юных дам. Армия — дело сомнительное. Сдохнуть, как два пальца об асфальт. Но, по крайней мере, можно прыгнуть в глотку титана и погибнуть героической смертью, спасая товарища. Чем не прекрасная перспектива? Может, именно поэтому они все тут… — Так, пора закругляться. Завтра финальные тесты, а половина из Вас, с большей долей вероятности, не дойдёт до коек. — как всегда, Кир внёс ясности и оказался прав. Захмелевшие кадеты, разболтались не на шутку, а за разговорами, вино вливается в тебя рекой. То для того, чтобы смочить горло, то для большего энтузиазма, в беседах. — Верно, давайте-ка по комнатам. — поддержала инициативу расхода друга я, и первая покинула крышу, желая соприкоснуться с подушкой раньше, чем солнце зальёт своим светом мою комнату.