Холод

Рано или поздно, но это произошло. Брагинский из-за Уизли получил взыскание и вынужден был пойти сегодня на отработку. Окинув Рона презрительным взглядом, Иван постучал в каморку к Филчу. Тот, скрипя и ворча вышел в коридор к ребятам: — Явились… вам предстоит не самая простая работка… В Запретном лесу. — Идиотизм, — сухо сказал парень по-русски негромко. – Ночь. Лес… –Но послушно вышел вслед за Филчем из замка. Рон уныло брел следом. Скоро они подошли к хижине лесничего. Брагинского там ждал сюрприз — изрядно побелевший Малфой мялся около входа. Лесник ждал их. — А ты-то как тут очутился? — спросил мальчик у слизеринца. Драко поморщился. — Идемте, — позвал троих наказанных Хагрид, вооружаясь арбалетом. Иван тяжело вздохнул и мысленно попросил духов леса позволения ступить на их территорию. С любыми магическими местами так было и надо… Лёгкий ветерок бережно погладил парня по щеке. Согласие. *** В лесу было холодно, но снега не было. Иван все равно чувствовал присутствие Генерала Мороза. Не знаю как, но духи этого леса пустили Зиму в свои края. Чуть позже пришло знание — Александр иногда и помогал, и что Ледяной Дух был в числе первых «волшебных». Хагрид приказал им искать раненого единорога. Мол, кто-то нападает на магических лошадок с рогами, и ему нужны от них явно не рог и волосы… по телу Брагинского пробежали мурашки. Интуиция завопила благим матом, чтобы он немедленно делал отсюда ноги. Ивана отправили вместе с Уизли и псом Хагрида, Клыком. *** Они, ориентируясь на серебристые пятна крови, отчётливо видные в темноте, скоро вышли на поляну. Единорог, прекрасный, но без сомнения мертвый — он был весь в мелких ранах, а самая крупная пересекала горло, лежал у корней дуба. Уизли завопил на все горло, нарушив тишину ночного леса. И, не разбирая дороги, бросился бежать. Ивана же буквально пригвоздило к месту — из лесной тиши беззвучно вышла фигура, закутанная в чёрное. И, приправ к шее единорога, принялась жадно пить кровь… От мерзости сцены перед глазами у мальчика скрутило внутренности. Даже когда у них была война — и единороги сами (!) выходили из леса, давая свою кровь изможденным в сражениях и смертельно раненым колдунам, ведьмам и магическим существам, те старались не пить её! Тень заметила его. *** Инстинкты взвыли вместе с Александром, оравшим, чтобы он, дурак, немедленно передал управление своим телом ему — иначе тот, в мантии, может причинить вред. Плоть-то можно уничтожить зараз… а ему его тушка нужна целой и невредимой. Думал Иван быстро, а принимал решения — ещё быстрее. Он остался тут абсолютно один, без помощи… Никогда ещё ему не было так больно. Цепи гнева вспыхнули на коже обжигающим пламенем. Будто бы резко приложили раскаленную проволку. С воем от боли, в его теле — словно приехавшим трёхчасовым экспрессом, явился Александр. *** За сотню миль Керкленд содрогнулся. Он ощутил, что на его территории появилась злая… очень злая персонификация. Которую он точно не приглашал. Оливер, от избытка чувств, издал вопль радости и ликования. Хотелось ему общения со «своими» любимыми психами. *** Старший Брагинский, вздрогнув, проснулся в своей постели, ощущая себя как-то необычайно странно. Внутри него была… тишина. Не было никакого внутреннего голоса! Александр… его нет! Нет! СВОБОДА!!! Сначала в нем вспыхнула дикая радость… видимо разум окончательно не проснулся. Но ударом молотка в мозг вошло горькое понимание — Александр не мог просто уйти… Сын!!! Иван Брагинский, звонко и смачно выразившись, запутался в одеяле, вскакивая с постели, и упал плашмя, с грохотом, «на всю ивановскую». Тем самым он, по-видимому, разбудил большую часть обитателей российского дома. Кое-как выпутавшись, мужчина бросился к одежде, благо та лежала аккуратно собранная. И, затем — к городскому телефону… Высунувшийся из двери своей комнаты бывший Пруссия едва не схлопотал дверью в лицо. *** Александр жадно выдохнул полной грудью. Как же прекрасно все это — быть снова живым! Тело ему досталось ничего, но шкурку этого сосунка нужно сохранить для последующего… ещё и плечи с руками и сердцем жжёт, зараза! Чёртовы «Цепи Гнева»! А ещё — он еле успел уклониться от летящей прямо на него тени в балахоне. — Ты кто, ушлепок? — спросил по-русски Алекс и чертыхнулся ещё раз. Тут же Англия! — Ты кто, покойник? — уже более холодно спросил он, вновь уклоняясь от балахонника. Тот метнул в него вспышку из деревянной палки, но Александр, резко, из воздуха, вытащил множество ледяных кинжалов, и те с невообразимой скоростью пригвоздили неизвестного к земле, сломав палочку в руках. Лёд с гарантией пригвоздил незнакомца. Окинув его капюшон, альтер-эго заулыбалось так, что профессор Квирелл, опознанный по ошметкам памяти Вани, пискнув, потерял сознание. А «задняя часть» — под чалмой, начала ругаться… — А, и правда — покойник, — мимоходом заметил с интересом размотавший маскировку профессора по ЗОТИ, — ты кто, мясо?! — Я Лорд Волан-де-Морт… — пафосно начал говорить тот, появляясь из-под чалмы. И остаток речи промычал, так как Алекс не слишком любил ходящих мертвецов, пафос и повышенное самомнение, предпочёл заткнуть того все той же размотанной чалмой. — О чем там, — с академический интересом проговорил Александр, проводя кончиками пальцев по лбу поверженного. Тот покрывался липким холодным потом — алые глаза незнакомца глядели прямо в… оставшийся осколок души. Так страшно ему ещё никогда не было — словно именно сегодня ему предстоял Страшный Суд. –… Меня Иванушка просил… ах, да! *** То, что Брагинский, пусть и младший, на его территории — плохая идея, Керкленд всегда догадывался. Каким ему тогда, на заседании, нужно было быть контуженным, когда он просил (!) русского об услугах некроманта?! Примчавшись в Хогвартс ещё более взвинченным, чем обычно — Брагинский, говоря по телефону о своей тревоге за сына обещал Англии камасутру во всех позах и дальше — больше, придумать с сотню новых, Артур застал невозможную — по его меркам, сюрреалистическую картину. На большом сером камне, под светом Луны и запорошенном снегом, восседал Александр. Тот самый, которого Великобритания видел мно-о-ого лет назад. Он был полной противоположностью Российской Федерации, выглядевшей «белокурым ангелочком» с глазами дьявола-искусителя — кажется сама ночная тьма была его приложением, так как он был жгучим брюнетом с алыми глазами-искрами — прямо-таки раскаленные котлы из Ада. Но вместо чуть рассеянного и непонятного взгляда Федерации, имел прямой, ровный взгляд пробирающих до самой последней клеточки в теле очей. Почему-то в этот миг вспомнился призванный Брагинским из небытия «шутя» Византия. Холодная отстранённость, обреченность, презрение… Перед камнем валялось нечто сильно ободранное в кровавых разводах, синяках, ссадинах и порезах. В лохмотьях, с двумя лицами — нормальным (которое все ещё пребывало в нирване), и тем, которое на затылке. Рот лица на затылке был заткнут плотной тканью-кляпом. Общее тело конвульсивно дергалось — но веревки эти были крепки… ещё бы, висельная верёвка, на которой повесили в древние, средние и другие века на Руси сотню-другую людей, а удушили ещё больше, и которую Иван Брагинский лично давал сыну для… подобных случаев. — Часть Тёмного Лордика, одна штука, — меланхолично проговорил Александр вместо приветствия. — Принимать товар будем, сэр? В квитанции печать не забудьте проставить… Он ещё и крупный бантик поверх связанной тушки связал!!! Он точно больной… из кровавого цвета широкой ленты. В свете того, что "классический" Брагинский иногда вяжет на спицах, сей талант открывался с неожиданной стороны. — Да ты прямо сама любезность, — с трудом проговорил Керкленд, дрожа и от холода, что пробирал насквозь, и от того, что узнал «тушку» с нечеловеческим лицом из затылка. — Беседа прошла продуктивно? — Да не особо, — Александр почесал на руках горевшие и кровоточащие письмена «Цепей Гнева». — Это молодая версия. О грехах предыдущих он не знает. Но тяга получить в печень была сильнее голоса разума… моя «тушка»поневоле дала мне бразды правления. Сейчас бы он с этим ублюдком точно не справился… возьми, кстати, его пукалку и кинжал… им теперь можно любого порезать — он в крови убитого единорога… рекомендую либо закрыть на Стоунхендже, либо уничтожить в воде, бросив в океан… — Ты… — Уже исчезаю. Иначе Брагинский-старший меня морским узлом завяжет. Он может… Оливер, жаль не поболтали… Хрипло дыша, на камне оказался Ваня Брагинский… у Керкленда в висках противно застучала кровь, и снова послышался противно-тошнотный голос персонажа из «иной сказки»… *** Керкленд лично отвёл Брагинского в кабинет директора, где устроил Альбусу Дамблдору Столетнюю войну. Чуть позже — отпустил Ивана-младшего. Парень умный, все правильно поймёт… очень сильно не хотелось бы позже встретиться с его отцом… Пожалуй, это была худшая ночь Дамблдора за прошедшие годы. Мало того, ему влетело за то, что промолчал об убийстве единорогов, о нахождении в замке полном детей потенциально опасной твари, да и по поводу ночной прогулки (какое может быть наказание за драку??? Строчки, уборка, но только не ночная прогулка по опаснейшему в Великобритании магическому лесу в поисках летающих магических лошадей!). Ещё особенно предупредил насчёт Брагинского. — Дамблдор, вы сошли с ума! Вы хоть знаете кто отец этого ребёнка?! ВЫ ХОТИТЕ ВОЙНЫ С РУССКИМИ??? — орал, не стесняясь в выражениях, Керкленд. — Наш мир и так едва на плаву — нет магического гаранта! Все бурлит, вся магия! Нам помогают — пока помогают, но если русскому наследнику будет угрожать хоть малейшая опасность…