Холод

После того, как зазвучали первые музыкальные аккорды, время для Гермионы, кажется, остановилось. Это катание в корне отличалось от того, которое показывал им подросток. Его тела будто бы не существовало вовсе — он превратился в адский огонь. Он стал огнем на льду, пляшущим с невероятной скоростью и делающим акробатические элементы даже не особо задумываясь. Он так изгибался, у него так ходили руки… Все было отточенно до кончиков пальцев. Каждое движение и прыжок восторженные зрители встречали аплодисментами и криками. Юное тело, невероятно гибкое и пластичное, делало все абсолютно правильно. Гермиона с усилием перевела взгляд на старшего Брагинского у края льда — тот ловил взглядом каждое движение, нервно двигаясь вместе с ним. Иногда он повторял следом и прыжки — было видно, что он всей душой болеет и переживает за сына. Но вот музыка начала стихать, и Брагинский-младший совершил последнее движение. По вискам и лицу тёк пот от напряжения, и он дышал жадно, полной грудью… *** Комплекс через мгновение ступора взорвался аплодисментами и криками ликования; все оценили очень прочувствованное выступление парня. На лёд полетели цветы и игрушки — парень, немного придя в себя и отдышавшись, взял себя в руки и поклонился всем. Резко схватив один-единственный тюльпан из того моря цветов, что достались ему, он подъехал к выходу со льда, где его уже ожидал отец. На лице мужчины не было и тени улыбки, но тем не менее он был явно доволен отпрыском, протягивая тому накладки на лезвия. — Это… было потрясающе, — едва нашёл в себе силы отец Гермионы чтобы сказать это. Её мать молча кивнула, все еще находясь под впечатлением. Да и у самой Гермионы не нашлось подходящих слов чтобы описать все это… её бабушка хлопала в ладоши, как и большая часть присутствующих. Старший Брагинский что-то сказал дико усталому парню; затем они улыбнулись в кадр камеры, попозировали для фото, и немного позже подошли к семье Грэйнджеров. И подсели к ним. — Это было невероятно! — затараторил отец, — мы в полном восторге! Вне всяких сомнений, Иван, первое место — Ваше! Юный Брагинский улыбнулся немного скованно, кутаясь в куртку, небрежно наброшенную поверх костюма, в котором он танцевал на льду. В руках была бутылка с водой и злосчастный тюльпан. — Благодарю, — вместо него проговорил его отец, — но недочёты и ошибки все же есть. Два элемента не докрутил. Нечётко выполнил один из прыжков, слишком быстро… Есть, есть ошибки! У тебя все должно быть идеально… Парень грустно повесил голову. — А так — молодец. Парень просиял. Громко объявили оценки — в общем, для многих этот идеал был точно недостижим. *** Брагинский-старший после церемонии награждения с удовольствием отвёл всех в кафе, праздновать честно заслуженную золотую медаль своего сына. — Пап, а ты сам пойдёшь кататься? — спросил мальчик, мешая в креманке шарик ванильного мороженного с шоколадом. — Они начинают уже… и костюм с коньками у тебя с собой… — Вы тоже так умеете? — спросил с уважением мистер Грэйнджер. — Я его в три года на лёд впервые и привёл. Мой сын был очень слаб… все из-за родовой травмы. Нам посоветовали спорт. — А как же… ну, магия? — спросила негромко женщина. — Вообще-то мы и есть магическая семья в первую очередь… катание и танцы на льду — это хобби. И моя должность сама по себе связана с этим… Мужчина, сияя своими аметистовыми глазами, немного скучающе уставился на лёд: — Наверное, все-таки тряхну стариной, — решился он, вставая. — Пойду, переоденусь… — Ой, класс! — быстро забывая про свое мороженное, вскочил парень. — Я до сих пор помню с детства его номер, тот, самый первый, который он мне показывал… Идемте. Ручаюсь, вы этого не забудете… *** Его отец действительно выскользнул на лёд… впрочем, как потом скажет его сын, лёд сам лег ему под ноги. На нем был красивый темно-фиолетовый костюм для фигурного катания, который обозначил невероятно сильную и спортивную фигуру. Отец Гермионы не без зависти смотрел на русского — тот был сложен поистине идеально. Он без усилий минуту привыкал ко льду, а потом резко замер посреди катка. Пошла музыка. Кстати, опять же, русская, классическая. Грэйнджер поняла сразу, кто именно учил парня стоять на коньках. То, как делает элементы старший Брагинский — более легче, непринуждённо, словно играя и просто танцуя, не поддавалось никакому описанию. А элементы… Вот как раз сейчас последовала комбинация, и Иван взвился в воздух — четверной, затем тройной, после — двойной. Зрители захлопали, обозначая, что им все понравилось. Дорожка шагов, стремительное скольжение и… — Тройной аксель! — прокомментировал сын ещё один элемент, сделанный отцом. После пошли вращения… Хлопали отцу так же долго, как и сыну. *** Улыбающийся Иван Брагинский с букетом цветов спустя минут десять. Рядом шёл светловолосый, кудрявый мужчина-француз. Ваня сразу узнал старого знакомого отца: — Здравствуйте, Франциск, — вежливо поздоровался парень. -… невероятно здорово, Иван! — оживленно проговорил Бонфуа, порывисто взмахивая руками, — я рад, что ты принял участие… Федерация просто улыбался. — Это знакомый моего отца, Франциск Бонфуа, — быстро представил француза мальчик. Семья Гермионы и сама девочка тоже представились. Но тут в кармане спортивной куртке ожил толстый агрегат, который Гермиона, много читающая газет, опознала как мобильный телефон. Они были достаточно дорогими… — Отец, нас потеряли, — сказал Ваня, едва взглянув на дисплей. — Да, до самолёта осталось не так много часов… Нам пора, всем… — мягко сказал Брагинский. — Мы… прощаемся? — тихо спросила девочка. — Да, — немного грустно сказал парень. — Пара дней отдыха были чудесным… Гермиона дёрнулась — неужели у него было всего пара дней?! — Мы все были очень рады Вас видеть, — сказала Джинн Грэйнджер за всех. — До свидания. — До свидания, — чуть склонился старший Брагинский. Гермиона не успела увидеть как они ушли. Просто раз — и они втроём растворилась в толпе, которая выходила их спорткомплекса. Она мигнула, потерла глаза — но их больше не было…