Холод

Утром Иван спустился к завтраку самым первым, даже плюнув на физическую подготовку. Нужно было срочно разжиться информацией. Сьюзен, будто бы предчувствуя, что ее будут искать, явилась после пяти минут напряженного ожидания у пуффендуйского стола. — Сью, эй, Сьюзен! — Брагинский быстрым шагом подошел к ней, пока она еще не села за свой факультетский стол к подружкам, — привет… можно тебя на пару минут? — Брагинский? Доброго утра. Конечно. Она вышла с ним из Большого Зала, и они устроились у большого витражного окна первого этажа. — Меня вчера не было в замке. Что случилось? — напрямик спросил парень. — А ты у своих не спросишь? — подняла та брови. — Учитывая некую… узость мышления и однобокое трактование, предпочитаю выслушать нейтральную сторону, — честно сказал он, и Боунс рассмеялась: — Ладно. Вчера какой-то шутник намалевал грозное послание на втором этаже, на стене, близко к общей лестнице, и подверг кошку Филча оцепенению (или проклятию оцепенения), повесив ту на скобу от факела. Эту картину увидели наши первокурсники с Пуффендуя, и подняли крики на весь замок. Тут же примчались — уже на вопли и крики Филча по миссис Норрис, и преподаватели с директором. — А что было написано на стене? — полюбопытствовал Иван. — Иди на второй этаж. Учителя и директор почему-то не смогли оттереть надпись. Она все еще там… — Спасибо, Боунс. С меня должок. — Хорошо… *** Брагинский поспешил на второй этаж. Действительно, на стене, между двух окон, была огромная надпись: «ТАЙНАЯ КОМНАТА СНОВА ОТКРЫТА. ТРЕПЕЩИТЕ, ВРАГИ НАСЛЕДНИКА!» Сделана она была светящейся краской. Та еще гадость — один раз они с Байльшмидтом задумали сделать в доме России праздник Хэллоуин, ну и немного… перемудрили. В итоге, пугал-то всех именно старший Брагинский, от слова которого на стенах ожили тени, а хозяин, благодушно забив на все ухищрения «молодежи», залег спать в своей комнате, якобы забыв их убрать… Ночка у обоих была еще та, и невольно оба провели ее вне дома, а по утру на пороге их встретил сияющий — от того что банально выспался, Россия, с тряпками, швабрами и моющими средствами, да плюсом выдал двоим растворитель — для того чтобы смыть краску со стен. И ласково напомнил Гилберту, что если через пару часов в доме не станет чисто, то он обязательно сделает так, что Калининград добровольно (!) выкопает себе могилу, ляжет в гроб, и закопается сам. Учитывая, что разозленный Федерация может и не такое, бывший Пруссия поспешил с уборкой… В общем, ни шрифт, ни краска ничего не сказали Ване. А вот сама надпись сказала много — кошка от чего-то, да застыла, да, вдобавок, он хорошо знал предания и легенды Хогвартса — часть он прочитал, часть ему банально рассказали старшекурсники. Про Тайную комнату рассказывали то, что Слизерин и Гриффиндор не поделили важные знания по магическим искусствам. Салазар не доверял «нечистокровным» потомкам маглов, говоря о том, что многие магические секреты никогда не должны быть раскрыты им. И решил не брать на свой факультет «неродовитых». А вот Гриффиндор, напротив, считал о том, что все должно быть доступно — они же могут выродиться! Правы, в принципе, были оба, но… Салазар Слизерин не стал тогда соглашаться с ними, с тремя Основателями. А они, Ровена и Хельга, стали на сторону Годрика Гриффиндора… И рассорились с ним. Перед тем, как покинуть школу, его детище, в которое он вложил абсолютно все, мстительный Слизерин решил сделать им всем трем гадость. Он применил самые мощные чары сокрытия (как понимал сам Ваня Брагинский), на тот момент, и спрятал в замке некую комнату на печать заклинания. В той, под чарами, спит некий Ужас, и если его разбудить, то он выгонит из школы всех тех, кто недостоин изучать магию. То есть, по мнению Салазара, всех в ком течет грязная кровь. А Шляпа, с тех самых пор, выбирает на факультет Змей только тех, кто безупречен по крови. Тайную комнату искали. Много раз. Но не нашли. *** «Заключенный в комнате ужас», который будет подчиняться только тому, кто соответствует его параметрам… Брагинский зачарованно провел по корешкам книг, которые стояли только у него в спальне. Запрещенные. По которым можно получить билет в Азкабан в один конец… Навряд ли это некромантия. Мало вероятно, что это демонология — может так рвануть, весь мир застонет… Прорыв демонов это точно не детская шалость. Особенно отсроченный на тысячу лет. Вот химерология подойдет — Слизерин совершил много открытий именно на этой почве, смешивая простое с магическим. Так. Слизеринец. Чистокровный. Амбициозный. Хитрый. Древние умения… Герб — змея… Или… — Ну конечно! Руки залистали книжный том по химерологии… Где тут оглавление?! Какая, мать Вашу, «простая змея»?! Василиск — вот кто действительно на гербе у Слизерина! Как и у них — глава прайда, вожак лев! Как на гербе Райвенкло, ворон, самая умнейшая из птиц! Как и барсук, если его как следует довести… То, что чудовище василиск, невероятно опасная, гигантская змеища, Брагинский не сомневался. Один вопрос — как именно она была разбужена и кем, немного остудил взвинченный мозг. Почему не в прошлом году, почему не три года назад, не два, а именно сейчас это существо очнулось??? Нужно предупредить Луну. Сейчас мало кто ему поверит — без доказательств. Но свою… Спутницу он предупредить обязан… *** Брагинский ошалело выскочил из своей спальни. Был достаточно позднее время, но до отбоя был еще час. Он вполне успевал добежать до башни Райвенкло… По дороге он едва не сбил с ног Грэйнджер, наспех перед ней извинился, и быстро протиснулся между двух возвращавшихся в гостиную студентов, и был таков. Гермиона с обидой подняла упавшие из рук книги, будто бы не замечая направленные на нее косые взгляды переглянувшихся одноклассниц. Поднимаясь по головокружительной спирали лестницы вверх, Иван замечал взгляды чужих глаз юношей и девушек, встречавшихся на пути, в синих нашивках с эмблемой ворона. Наконец он добрался до двери. На ней не было ни ручки, ни замочной скважины: сплошное полотно из старинного дерева и бронзовый молоток в форме орла. Он взял молоток и аккуратно стукнул один раз по двери. Клюв орла открылся, и нежный, мелодичный голос проговорил: — Что обозначает вечность и вселенную, а также цикл смерти и перерождения? — Уроборос, — вздохнув, проговорил парень. — Верный ответ, — и дверь с этими словами распахнулась, пропуская Ивана вперед, в гостиную… — Брагинский! — сразу же послышался негодующий вопль старосты воронов, Роберта Хиллиарда, который тут же разглядел чужака «льва» в гостиной Райвенкло, — как ты умудряешься сюда проходить?! Я сообщу декану! — Я умный, вот и все, — насмешливо проговорил парень, покорно поднимая руки вверх, говоря этим, что не хочет ничего плохого, и садясь в кресло. — Загадки для меня легкие. Луна, где? — Сейчас я ее позову, — тяжело вздохнул староста, и легкая птичка из пергаментного свитка вспорхнула со стола и взлетела, направляясь по направлению к общим спальням. Лавгуд вышла не сразу, но вышла зато полностью одетая и… в тапочках! — Полумна? Это что? — нахмурился Иван, глядя на тапочки. Такие светло-голубые, с помпончиками. — Мои вещи куда-то пропали. Я думаю, что это проделки нарглов… — с намеренно глупо-мечтательным видом проговорила блондинка. — Акцио, туфли Полумны Лавгуд! — рявкнул Брагинский, который вмиг был доведен до белого каления. Те прилетели с ближайшего книжного шкафа. — Староста! Я думал, что эта должность предусматривает контроль за поведением студентов и пресечение воровства. Так? — Так, — подтвердила еще одна староста, Пенелопа Кристал из угла. — Сегодня очередь Роберта… Мы по очереди дежурим по дням. Это удобно. Брагинский подошел к старосте почти неслышным шагом. Несколько секунд вглядывался в чуть побледневшее лицо паренька, и быстрым движением руки отправил того в полет до ближайшей стены. К несчастью, там оказался книжный шкаф, и книжные тома полетели с полок, погребая несчастного под их весом и массивностью. — Еще раз я услышу жалобу от моей невесты… — все шепотки и разговоры в гостиной Райвенкло разом как отрезало, — еще хоть один-единственный раз, и ты горько пожалеешь об этом… Как и те, кто издевается над ней, — повысил он голос. — Брагинский! — воскликнула Кристал, вскакивая со своего места. — Мы уже уходим, — холодно сообщил парень второй старосте, — напомню — исключительно для тупых, что она находится под покровительством рода Брагинских. И… Он прямо из воздуха вытащил голубой ледяной кортик с рукоятью, которая заканчивалась эмблемой в виде двуглавого орла, поигрался с ним, и тот, зловеще звеня, вонзился прямо над камином, уйдя в стену наполовину. Стена частично заледенела. -… пошли, Полумна, — сказал спокойно Брагинский, давая ей надеть ее туфли. Под всеобщее молчание, ставшее гробовым, они покинули сию публику. *** За дверью весь мечтательно-таинственный облик Полумны Лавгуд сдуло как (действительно!) по волшебству. Сейчас перед парнем была блондинка с чуть холодными, трезвыми глазами. Возраст, в некоторых случаях — это цифра отличная от нуля. — Что стряслось? — спросила Лавгуд. — Спасибо, что защитил меня от Чжоу Чанг и ее прихлебательниц… — нехотя признала она. — У нас по замку разгуливает василиск… — Приплыли, — охнула в ужасе блондинка, которая отнюдь ей не являлась… *** Брагинский-младший решил-таки еще и связаться с отцом. Но его, мало того, ждал сюрприз — в магический «аппарат» — яблоко с тарелочкой, частично отображавшее настоящее, заглянул Калининград: — Ваня? — Гил? Ты же должен быть с братом… сейчас, — недоуменно проговорил мальчик, взглянув на висевший на стене позади себя календарь. Подумал, что ошибся. — А я с ним и был. Если бы не форс-мажор… Ксе-ксе, — недовольно добавил бывший прусс. — Твой папаша умудрился полететь с лыж. — Разъяснил он. — Это… как? — изумленно спросил Брагинский-младший не веря тому, что слышит собственными ушами. — Отец с фиг-знает-каких веков на лыжах ездит… — Так то обычные лыжи, — сообщил знакомый голос «за кадром». Изображение запрыгало. — А я упал и покатился с горных лыж, катаясь с президентом. Привет, сын. Изображение отобразило виновато улыбающегося Россию. Но — восседающего на инвалидной коляске. — Па-а-а-а-ап, — протянул сын, пристально глядя на Российскую Федерацию, — с тобой все хорошо? Действительно? — Это всего на месяц! — успокоил сына отец, — сломал пару позвонков… Хожу с трудом, сгибаясь в три погибели, а это не способствовало заживлению… Пришлось пока этим… воспользоваться. Такая человеческая травма отправляет нас на койку на месяц-другой обычно… А потом все хорошо, заживает… Все уже хорошо… — Тебе, Иван, ехать на собрание через три дня! — сообщил Байльшмидт похоронным тоном. — Ну, что поделать, — развел руками персонификация самого большого государства на планете, — мы тоже кое-где обычные люди… Главное, почти что на ровном месте грохнулся… Обидно. — Пап, у меня к тебе разговор… — Гилберт, будь добр, оставь нас вдвоем, — попросил его Россия. Алоглазый исчез из поля зрения что-то недовольно ворча… — Кажется, — непринужденно начал говорить Ваня, — в Хогвартсе опять мутится вода. — М? — В замке присутствует василиск в количестве одной штуки… Он ползает по замку, — с тяжелым вздохом проговорил родной сыночек, кровиночка, и старший Брагинский совершенно не по-детски емко выразился…