Дата: 10 ноября 2038 года
Время: 12:34
Детройт, штат Мичиган.
Голова гудит, как после знатной попойки. Только вот Ханна не пила. Точнее, не пила ничего, кроме тех чертовых таблеток, которые ей дали в больнице. Наверное, зря она отказалась от госпитализации. Лежала бы сейчас в палате, наконец бы выспалась. А не вот это все…
Она, конечно, предпочла бы сидеть где-нибудь в гостиной у Хэнка, гладить Сумо, болтать с Коннором и смотреть дурацкий старый фильм. Лучший вариант, который мог бы быть.
Но если сравнивать больницу и квартиру Рида, то Ханна однозначно выбрала бы первое.
В тишине улицы снег под ногами хрустит слишком громко, эхом отражаясь от безликих фасадов домов. После ночных событий город словно умолк. Нет, люди по-прежнему суетились, кто-то несся сломя голову на работу в «любимый» офис, даже не подозревая, что привычный мир рухнул и уже не будет прежним. Другие же — охотно обсуждали случившееся, словно это просто очередная тема для болтовни или сюжет какого-нибудь сериала, а не реальность.
Настроения в обществе были разные… Факт того, что военные открыли огонь по мирным демонстрантам расколол людское мнение на разные лагеря.
Некоторые обвиняли правительство в чрезмерной жестокости по отношению к девиантам и приравнивали произошедшее к геноциду.
Другие же — взывали к здравому смыслу, требуя избавить город от андроидов.
Аргумент простой — это не живые существа, значит они опасны.
Третьи же просто эвакуировались, вместе со всеми желающими убраться подальше от Детройта.
Но какого бы мнения ни придерживались люди, объединяло их одно.
Страх.
Все вокруг чувствовали напряжение, словно в лесу перед началом грозы. Вокруг царило ожидание. Ожидание того, что скоро разразится буря.
Так можно описать обстановку в Детройте на утро, после свершившейся революции.
Ханна отряхнула прилипший снег от ботинок и прошла по длинному тускло освещенному коридору. Райончик, конечно, оставлял желать лучшего. Нет, ничего криминального. И не так уж далеко от центра. Но через два дома секс-клуб, еще через один — парочка баров. Хотя, вероятно, Гэвин поселился здесь как раз из-за такого «соседства».
Тихо шагая по бетонному полу, Стоун в полумраке выискивала взглядом нужный номер квартиры.
103…
105…
107!
Она нажала на звонок, нервно постукивая носом ботинка о дверной косяк. Никакой реакции не последовало. Тогда она снова вдавила злосчастную кнопку.
«Может он вообще не дома,» — подумала Стоун и достала из кармана телефон. Найдя в списке контактов нужное имя она нажала на кнопку вызова. С другой стороны двери глухо заиграла музыка.
Стоун скривилась, услышав надоедливую песню. С каких пор она стоит на звонке у Рида? Или это рингтон специально для входящих от Ханны?
Забавно.
Ханна сбросила звонок, затем сунула телефон обратно в карман куртки. Она собралась постучать в дверь, но от слабого толчка та с негромким скрипом открылась. Не заперта.
— Что за… — прошептала Стоун.
Она напряглась, по привычке вынув из кобуры пистолет и опустила его дулом вниз. Открыв дверь пошире, детектив несмело прошла внутрь.
В нос ударил терпкий запах мужского парфюма, сигаретного дыма и алкоголя. Небольшой коридор слабо освещен, но Ханна сразу замечает под ногами сначала один ботинок, а чуть дальше второй, словно кто-то скидывал их на ходу. На вешалке болталась уже знакомая куртка Гэвина.
В комнате никого не оказалось. Только незаправленная постель и небольшой холостятский беспорядок.
Девушка заметила несколько бумажных стаканов, расставленных в разных углах, а кроме них и пару белых чашек с кофейными разводами и недопитым содержимым. В комнате высокие окна, наполовину задернутые шторами. Рядом с окном письменный стол, заваленный бумагами и папками с номерами дел.
Ханна не была раньше в этой квартире.
Да и не собиралась, вообще-то.
Вся обстановка вокруг — идеальное отражение самого Рида и его отношения к жизни в целом. По крайней мере, Стоун не удивлена. Она примерно так себе и представляла его жилище.
Не то, чтобы она часто это делала, просто знаете этот момент, да? Когда работаете с кем-то или просто общаетесь, то эта мысль закрадывается сама собой, как бы невзначай.
Какой у него любимый цвет? Какую музыку любит? Как выглядит его кровать комната?
А что, у вас такого не бывает?
Пройдя в сторону небольшой кухни, Ханна услышала противный хруст под ботинками.
Это стекло.
В кухне никого не оказалось. Только разбитая бутылка из-под бренди.
— Гэвин? — громко позвала она.
Ну, кто знает, может он в шкафу сидит или еще где… У всех свои причуды.
Девушка замерла, прислушиваясь. Различить какие-либо звуки из-за шума в ушах оказалось довольно трудно, тем не менее, Ханна смогла услышать тихое капание воды из ванной.
Она осторожно повернула ручку и толкнула дверь. Та немного приоткрылась и уперлась во что-то твердое. Открыть дверь шире не получилось, и Ханна с трудом протиснулась в образовавшуюся щель.
— Вот дерьмо… — прошептала она, увидев на полу лежащего Рида.
Ванная комната небольшая, но мужчина распластался на влажном кафельном полу во весь рост. В свете тусклой подсветки трудно что-либо разглядеть, да и нужно ли?
Убрав пистолет обратно в кобуру, Стоун осторожно подошла к Риду и села рядом.
— Гэв? — Ханна медленно потрепала его за плечо. — Гэвин?
— Ммм? — сморщился мужчина. — Че за…
— Живой?
— Стоун? — Рид с трудом разлепил веки, щурясь то ли от боли, то ли от света. Он наконец посмотрел на Ханну прояснившимся взглядом. — Нет. Кажется, я умер и попал в ад, потому что вижу твое чертово лицо, — прохрипел он, хватаясь за голову. — Какого дьявола ты тут делаешь? Как ты блять вообще вошла?
Он раздраженно смотрит на склонившуюся над ним девушку. Ее глаза, и без того большие и темные, при таком освещении выглядят почти черными. Брови немного сведены к переносице, словно она обеспокоена или злится. Хрен разберет эмоции на ее «каменном» лице.
— Дверь открыта была. Ты видимо так нажрался вчера, что сам ее не запер. — Стоун протягивает ему руку, помогая подняться с холодного пола.
Рид встал, снова хватаясь за раскалывающуюся голову. Он зажмурился, силясь вспомнить, что вчера было.
— Мм… Эта… Как ее… — он щелкнул пальцами, пытаясь вспомнить имя, но не получив результата, просто отмахнулся, — девка из бара. Ушла, а я за ней не закрыл.
— Это она тебя так? — морщится Ханна, глядя на Гэвина, — что с твоим лицом?
Мужчина повернулся к раковине, попутно отвечая:
— Ничего особенного, у меня всегда такое лицо, когда тебя вижу.
Он щелкнул выключателем и свет от основной лапы залил ванную комнату. Гэвин посмотрел на себя в зеркало и заметил яркую ссадину на скуле.
— А, ты об этом? — усмехнулся он, глядя на все еще хмурое лицо девушки. — Я подрался с раковиной, — он стер следы крови с керамики и ополоснул руки, прежде чем выключить воду. — Как видишь, раковина победила. А с твоим лицом что? — Гэвин указал на ее лоб. — Ты так соскучилась, что ко мне в квартиру лбом пробивалась что ли? Как мило.
— Ха-ха, как смешно, — саркастично сказала Ханна, толкнула дверь ванной и вышла в комнату. Гэвин прошел следом. — Если ты сегодня в ударе, то значит и работать можешь. Так что собирайся.
Стоун подошла к окну и немного отодвинула занавеску. Вид, кстати, неплохой. Хотя бы не на стену соседнего дома.
Рид же, не обращая на нее внимания, вытащил из шкафа джинсы и начал лениво натягивать их на себя.
— Это шутка, принцесса. Пора бы уже развить в себе хоть каплю чувства юмора, — он застегнул ремень и опустился на диван. Головная боль пульсирует где-то в затылке и все, чего сейчас хочется — это либо лечь спать, либо застрелиться к чертовой матери.
— Могу дать тебе тот же совет, Гэвин, — отвечает Ханна, затем переводит взгляд от окна на него. — Твои шутки — полный отстой.
— Но ты бы скучала без них, признай, — Рид старается говорить привычными фразам, но голос его звучит отстраненно. — У тебя такая взволнованная мордашка была пару минут назад.
— Я думала, ты умер! — выпалила Ханна, словно мужчина сказал глупость, но заметив его вопросительно изогнутую бровь и насмешливый взгляд, скривилась. — Пришлось бы коронера вызывать. Показания давать. Возможно, самой же их и записывать. Волокиты на весь день, а то и на два. Ты того явно не стоишь.
Гэвин ощутил, как обрывочные картинки из вчерашнего дня заполняют мозг. Его сняли с дела. Сняли блять с дела! С его дела, вообще-то. И для чего? Чтобы он помог ФБР ведра с гайками разгонять и бабулек дубинками лупить, изымая у них андроидов? Рид почему-то думал, что эти придурки как раз таким и занимаются, судя по Перкинсу.
«Ублюдок…» — пронеслось в голове, когда Гэвин вспомнил насмешливое выражение лица спецагента.
А еще он вспомнил, что эта мисс «я лучше всех во всем» тоже была агентом. И должна была стать им снова.
— Да? — усмехнулся детектив. — Тогда че ты тут забыла? Че ты притащилась? Ах да, наверное, тебе это Фаулер приказал. Ну, так ты можешь просто вернуться в Бюро и отсосать у них, или поцеловать их задницы, или что ты там обычно делала. Мне все равно. Тебя там явно заждались.
Ханна уставилась на него непонимающим взглядом. Рид и раньше был занозой в заднице (у всего участка, если что), но, кажется, удар головой поспособствовал росту его наглости и надменности. А вот чувство юмора и впрямь деградировало.
Стоун шумно втянула душный воздух, стараясь избавиться от раздражения, но от такого вредного влияния избавиться довольно трудно.
— Слушай, — начала она, подойдя чуть ближе, — Фаулер сказал, что если я притащу твою задницу на рабочее место хотя бы до обеда, то смогу вернуться к работе с Хэнком и Коннором. Меня тоже тошнит от мысли быть твоим напарником и все такое, так что приведи себя в порядок и поехали. — Ханна подхватывает лежащую на стуле рядом с ней футболку и бросает в Рида, — одевайся.
Он ловит майку в дюйме от своего лица и гневно смотрит на Стоун. Его губы кривятся в ухмылке и он тихо смеется.
— О, так вот в чем дело? Ты просто хочешь поскорее «поработать» со своим пластиковым бойфрендом? Ммм… Как мило.
Ханна прикусила щеку изнутри, стараясь совладать с эмоциями. Да, может, пару дней назад она бы с радостью «поболтала» с Ридом и схлестнулась бы с ним в привычной битве остроумных шуточек и сарказма, но сейчас… Хочется, чтобы он просто заткнулся, потому что Ханна совершенно не в том состоянии, чтобы выслушивать это дерьмо, да еще и подыгрывать.
— Да пошел ты, Гэвин, — морщится она, шагнув в сторону двери, но голос детектива ее остановил.
— В чем дело, каменное лицо? Я задел чьи-то чувства? — он тихо и хрипло посмеивается, стараясь не кривиться от боли, и натягивает на себя футболку. — Очевидно, у тебя какие-то виды на эту заготовку человека.
Странная мысль царапнула мозг и Стоун разворачивается на пятках, насмешливым прищуром оглядывая детектива.
— А какого черта тебя это так волнует, а? — она вопросительно изогнула бровь.
Гэвин напрягся, чувствуя себя уязвимым. Его не волнуют отношения Стоун и кого-либо другого, ему, откровенно говоря, абсолютно плевать.
Тогда почему это так раздражает?
— Меня волнует лишь то, что этот отдел постепенно превращается в какую-то блядскую «историю любви». Я шел в полицию, чтобы раскрывать преступления, а не смотреть, как ты флиртуешь со своим пластиковым Кеном.
— Я с ним не флиртую, — голос Ханны стал тверже. — И прекрати так называть его. Что это за прозвища вообще такие? Ты взял их из сборника «101 обзывательство»? Заснуть свои эти детские оскорбления куда подальше, потому что это начинает раздражать.
Гэвин поднялся с дивана, глядя на Стоун.
— Ты так отчаянно защищаешь свою «подружку». За кофеварку тоже так заступаться будешь? — он усмехнулся. — И прости, но я не перестану называть так ни Коннора, ни других ведроидов. Потому что, ты прекрасно знаешь, что это просто чертовы машины, не имеющие ничего человечного, кроме их фальшивых пластиковых лиц.
— Коннор более человечен, чем ты, ясно? И давай закроем эту тему. Я не в настроении, — Ханна достала из кармана флакон с обезболивающим, которое ей дали в больнице, и кинула Риду. Он поймал его, внимательно уставившись на этикетку.
— И что это? — мужчина трясет оранжевым пузырьком, глядя на Стоун с нескрываемой издевкой. — Ты даешь мне болеутоляющее, потому что беспокоишься обо мне? Ты сама доброта, принцесса.
Гэвин открыл флакон и проглотил две таблетки, затем кинул его обратно Ханне.
— Беспокойся о себе сам, — девушка поймала пузырек и не глядя сунула обратно в карман, — я просто не могу уже видеть твое кривляющееся от боли лицо.
— Знаешь, — Рид наклоняется и достает из-под журнального столика кобуру. Затем осматривается, выискивая взглядом табельное. — Если планируешь сказать еще что-то остроумное, то не надо. Паршиво получается.
Ханна усмехнулась, сунув руки в карманы куртки. На мгновение она прикрыла глаза, чтобы справиться с головокружением. Ничего, бывало и хуже.
— Так мы играем в игру «Кто придумает самый остроумный ответ?» Я думала, мы играем в игру «Кто самый медлительный и вечно недовольный?», и я вижу, ты уже занял первое место, — Стоун заговорила серьезнее. — Просто соберись и поехали. Это не так уж сложно, вообще-то.
— Оу, так теперь ты мой босс? Пытаешься указывать мне? — Гэвин выпрямился, силясь вспомнить, куда еще он мог засунуть пистолет, между делом глянув на Ханну. — Отдавать приказы мне может Фаулер, но уж точно не такая соплячка как ты. Мы поедем, когда я скажу. А сейчас просто замолчи и не раздражай меня своим существованием хотя бы минуту.
Детектив заприметил рукоять табельного под парой папок на столе, поднял его и сунул в кобуру. Он мысленно улыбнулся, обнаружив там почти полную пачку сигарет, достал одну и прикурил.
— Боже… Ладно, ладно. Ты здесь босс. Счастлив теперь? — Стоун сделала пару медленных шагов в его направлении.
— Ты все еще здесь и ты все еще много болтаешь, так что нет, — он прислонился к столешнице, делая первую и такую желанную затяжку. Еще бы кофе…
— Ведешь себя, как избалованный бунтующий подросток, который ненавидит всех и вся. И, знаешь, эти твои отчаянные попытки привлечь внимание наверное выглядят довольно очаровательно, — Ханна смотрела на него с нескрываемой надменностью. — Но прибереги это для официанток из бара, ладно? У меня нет желания сейчас выслушивать
всё это.
— Знаешь, что еще выглядит довольно очаровательно, принцесса? — Рид снова затянулся. — Твоя задница в этих обтягивающих джинсах. Так кто же здесь отчаянно пытается привлечь к себе внимание, а? — Гэвин лениво оттолкнулся от стола и сделал шаг в сторону Ханны. — И если уж ты хочешь поговорить об отчаянии, давай поговорим о твоих отчаянных попытках защитить андроида, который с легкостью свернул бы тебе шею, если бы ему это приказали.
Он смотрит на Ханну, словно пытаясь увидеть в ее взгляде что-то, что скажет «Эй, ты победил. Ты задел мои чувства!», но все, что он там видит — темнота, усталость и раздражение.
— Нечего сказать, принцесса? Вы с твоим пластиковым Кеном очень похожи. У тебя тоже нет мозгов в пустой голове и никаких эмоций в глазах. И если человеческие глаза — это окно в душу, то твои и глаза твоей жестянки — окна в ваши задницы.
Стоун растягивает губы в самодовольной улыбке и кивает.
Она блять издевается над ним что ли?
— Ну, — Ханна тихо смеется, стараясь не обращать внимания на возобновившуюся тошноту, — уж лучше пусть это будет окно в задницу, чем в такую маленькую черствую и бесполезную душонку, как у тебя.
Рид молча смотрит на нее со смесью усмешки и злости. Новый уровень. Обычно, их перепалки так далеко не заходили. Гэвин улыбается, стараясь выглядеть невозмутимо, затем выпускает облако дыма прямо в лицо напротив, к которому он уже так привык. Сквозь серую пелену он видит, что Ханна не дернулась, а ее губы растянуты в такой же полу-улыбке, словно он смотрит в блядское кривое зеркало.
— Просто отвали уже от Коннора и вообще от всех, кого ты успел «очаровать» своим характером.
— Не забывай, что «все» включают и тебя, — Гэвин подходит еще ближе, делая последнюю затяжку.
— Если ты выполнил свою утреннюю норму выброшенных в мир острот, то поехали уже. — Ханна толкнула его ладонью в грудь и Рид сделал шаг назад.
— О, так мы перешли к «рукоприкладству»? Прибереги эти «ласки» для своей жестянки.
Ханна закатила глаза, разворачиваясь в сторону выхода, словно этот разговор ей наскучил. Идет мужчина за ней или нет — уже неважно. Этот цирк слишком затянулся.
— Ты пытался задеть мои чувства, Гэвин? — сказала она в пол оборота. — Потому что, если это так, то ты с треском провалился.
Уличный воздух отрезвляет, словно резкая пощечина. Яркий свет отдается болезненной пульсацией в глазах. Гэвин жмурится, стараясь смотреть под ноги, но все плывет. Голова все еще гудит, но уже не так сильно. Наверное, стоит сказать всезнайке спасибо за таблетки.
Он не помнит, как они сели в машину и тронулись с места. Сознание немного прояснилось, тогда когда Рид услышал надоедливый голос Ханны.
— Как ты? — она покосилась на него, но ее лицо, как и почти всегда по отношению к нему, не выражало никаких эмоций.
Он хотел высказать Ханне все, что накопилось с момента выхода из его квартиры. И еще немного до этого. Он хотел сказать, как раздражает ее лицемерие.
Как ты?
Словно кому-то блять не все равно, как Гэвин.
Даже ему зачастую на это плевать. Так с чего бы это волновало кого-то другого. Гэвин, может, и мудак. Но он хотя бы честен. С собой и остальными. В отличии от этой Мисс «Совершенство». Он хотел сказать, но не мог заставить себя произнести эти слова, поэтому ограничился безразличным:
— Нормально.
— Как голова? — Ханна поджала губы, чувствуя, как ее собственная черепная коробка сдавливается так, словно ее запихнули в огромные тиски. Забавно получается… И она, и Рид получили похожие травмы в один день. Должно быть, Гэвин сейчас понимает ее, как никто другой.
— Такое чувство, словно кто-то поместил мой мозг в блендер, а затем вылил его мне в голову. Это именно то, чего я и ожидал от твоего дерьмового вождения. Думаю, в следующий раз мне стоит ехать на своей машине, чтобы не рисковать получить аневризму, пока ты крутишь руль.
Ханна посмотрела на него недовольным взглядом, но решила не отвечать. Она слишком устала и, действительно, лучше бы в таком состоянии сосредоточиться на дороге, а не на дебильных комментариях Рида.
Стоун ткнула по экрану, включая музыку. Из колонок тихо заиграла Ablaze — Armchair Cynics и Ханна снова потянулась к магнитоле, чтобы переключить ее, но мужчина ее остановил, слегка шлепнув по пальцам. Словно она маленькая собаченка, которая полезла туда, куда лезть не нужно.
Это вообще-то ее машина и ее музыка. Что за?
Ханна непонимающе уставилась на мужчину, но он, проигнорировав ее, просто поудобнее устроился в кресле, немного откинув спинку.
«Ну и бред…» — хмыкнул Гэвин, вслушиваясь в слова песни, — «ни чувства юмора, ни нормального музыкального вкуса».
Он недоверчиво глянул на наконец-то замолкшую «напарницу». Ее лицо все еще немного хмурое, но, Рид уверен, что это пройдет, как только рядом окажется этот пластиковый урод.
Потому что так происходит всегда.
Он поймал себя на мысли, что по сути, Стоун делает то, о чем он сам просил — она молчит. С задержкой, конечно, но лучше поздно, чем никогда, верно?
Почему тогда это бесит еще больше?
— Ты еще более отталкивающая, когда пытаешься вести себя
нормально. Я теперь понимаю, почему ФБР избавилось от тебя.
Ханна тихо усмехнулась, чуть сильнее сжав руль. Она могла бы включить автопилот, но если Рида так бесит ее вождение, то что ж… Пусть «наслаждается».
— Снова пытаешься привлечь к себе внимание? Ладно… — протянула она, глядя на дорогу. — Давай поговорим о тебе. В чем твоя проблема?
Гэвин удивленно вскинул брови, пристально глядя на девушку. Это она серьезно сейчас?
— В чем моя проблема?
— Да, в чем твоя проблема? — повторила она. — Сделаю вид, что мне не все равно и спрошу, — Ханна заговорила понимающим и почти нежным тоном, — что такого произошло в твоей жизни? Проблемы с родителями? Или школьная стерва разбила тебе сердечко? Ты ведь ходячее клише, так что…
Рид тихо рассмеялся, доставая из кармана пачку сигарет. Ханна «каменное лицо» Стоун делает вид, что что-то о нем знает. Ну и денек…
— Так ты действительно хочешь знать, почему я такой мудак? Отлично… — он прикурил сигарету и повернулся на сиденье так, чтобы видеть лицо Ханны. — Ты готова к этому, принцесса? Ты не поверишь, — Рид заговорил тише, а на лице не осталось и следа от улыбки. — Я всегда был таким. Никто не должен был разбивать мое сердце или заставлять меня делать что-нибудь. Я просто такой, какой есть. Может ли твой слабый ум осмыслить это? Или это слишком для тебя? И знаешь, меня абсолютно не волнует, что ты там себе напридумывала твоим крошечным мозгом. Ты нихуя обо мне не знаешь, так что засунь свои предположения и прочую чушь в искусственную задницу своего дружка.
Рид чувствует, как внутри что-то закипает, словно сработала защита на несанкционированное вторжение туда, куда он сам старался не заглядывать. Это мерзкое и леденящее ощущение похоже на то, как если бы кто-то читал его мысли или манипулировал эмоциями, словно чертов кукловод.
Он чувствует себя обнаженным, незащищенным, словно оголенный провод, от прикосновения к которому во все стороны полетят искры.
Он чувствует себя уязвимым. Он чувствует страх.
Страх от того, что эта девчонка лезет туда, куда не следует. Страх от того, что она задала всего один вопрос, а он уже на взводе.
Действует его же методами. Кем она вообще себя возомнила?
Риду не нужен блядский психоанализ и уж точно не нужно понимание и сочувствие. Тем более от такой… от
принцессы. Он не какая-то головоломка, которую нужно разгадывать.
Он просто такой, какой есть.
Гэвин наблюдал за реакцией девушки. У нее нет идиотского светодиода на голове, но и без него ясно, что Ханна думает. Думает, что ответить? Или о том, какой он, Рид, жалкий?
Он и сам не думал, что когда-нибудь этого захочет, но пусть это каменное лицо хоть что-нибудь скажет.
Хоть что-то…
— Если ты снова придумываешь что-то остроумное, то прошу, избавь меня от этого, — он видит, как Ханна улыбается уголком губ, словно он оказался прав. Гэвин приоткрывает окно, впуская в салон автомобиля прохладный воздух. Он затянулся, затем выдохнул дым на улицу.
— Знаешь, что мне не понятно? — сказал он, по ходу решая: а стоит ли? Стоит. Не только же к нему в душу лезть. — Ты нарушила закон, нарушила должностные инструкции и потеряла место в Бюро, чтобы вступиться за какую-то консервную банку. В чем
твоя проблема, принцесса?
Гэвин знал, что Стоун уволили из-за превышения должностных полномочий или чего-то вроде того, он никогда не вдавался в подробности. Ханна, конечно, умеет вывести из себя. И лучше отстрелить себе ногу, чем работать с ней, но как-то же она попала в ФБР. Рид всегда шутил, что это исключительно из-за смазливой мордашки и умения лизать задницы.
Он не говорил этого вслух, но он знает, что Ханна не такая уж и идиотка, какой он ее называет.
— Это не проблема, — спокойно ответила она, не отрываясь от дороги. — Это был мой выбор.
— Выбор? Спустить свою жизнь в унитаз? — Рид хрипло усмехнулся, стряхивая пепел из окна. — Ну да, я забыл… Ты же блять вся такая правильная. Спасла кусок пластика, словно тебе и вовсе не нужна была эта чертова должность. Зато первые пол года в участке ты только и твердила «Ой, а мы в ФБР это не так делали и то по-другому делали». Скажу тебе еще раз то, что знают и осознают люди даже с половиной мозга: у андроидов нет ни чувств, ни блядских эмоций. Поэтому, думаю, то ведро с гайками, даже не было благодарно тебе за так называемое «спасение». Это просто имитация и тупая пародия на живого человека. Это тебе понятно? Или может картинку нарисовать?
Ханна остановила машину на парковке департамента. Она заглушила двигатель и повернулась с Гэвину, стараясь звучать как можно спокойнее, но получалось с трудом.
— Наличие эмоций и чувств еще не делает тебя человеком, ясно? У этих жестянок, как ты говоришь, человечности больше, чем у таких уродов, которые всю свою злость и разочарование от просранной жизни вымещают на андроидах. Я ни разу не пожалела, что поступила так тогда. И я бы сделала это снова, — Ханна чувствует, как кровь закипает от злости.
Он ведь ни черта не знает. Его не было там. Никого не было.
— Человечность? Да ты и сама не образец человечности, каменное лицо. У тебя эмоционального интеллекта столько же, сколько у кирпичной стены. Ты не сможешь увидеть иронию, даже если она ударит тебя по твоему милому безэмоциональному личику. Ты лицемерная дрянь, которая только и делает вид, что она лучше всех. Ты просто избалованный ребенок, которому все легко дается, — Гэвин увидел, как и без того большие глаза Стоун округляются. — Что, принцесса? Не нравится правда?
Рид не мог остановиться. Он и сам уже потерял ту нить, по которой вел этот разговор, но слова застряли в горле, желая излиться наружу. И, скорее всего, лучшего момента уже не будет.
— Я слушала твое нытье, препирательства и эти жалкие подобия оскорблений с тех пор, как мы впервые встретились, — шипит Ханна, — но я не помню той части, где я спрашивала твоего мнения. Никто не должен целовать тебя в зад или терпеть твои выходки, Гэвин. Я уже сказала тебе: оставь все эти свои замашки для того, кому не насрать.
— Для официанток из бара, да, — саркастично кивнул Рид, — я запомнил.
— Но только для тех, у которых напрочь отсутствует чувство собственного достоинства. Уверенна, твои слезливые истории об упущенных возможностях им понравятся.
— Упущенные возможности? — Гэвин хрипло смеется, глядя Ханне в глаза. — Это сейчас намек, что я ненавижу свою жизнь из-за того, что у меня что-то не получилось? Знаешь, принцесса, я видел больше сломленных людей, чем ты можешь вообразить. В твоем прекрасном «Мире маленькой принцессы» ты, вероятно, думаешь, что если бы все были просто хорошими, тогда мир был бы идеальным местом. Надеюсь, ты насладилась своими слащавыми фантазиями, потому что реальный мир сожрет тебя заживо. И я был бы счастлив увидеть, как это произойдет. Поговорим «по душам», когда это случится. А пока я лучше буду общаться с официантками. Мозгов у них, конечно, как у тебя, но для другого вполне сгодятся, — Рид открыл дверь, вышел из машины и, прежде чем захлопнуть ее за собой, он наклонился и сказал, — я про секс, если ты не поняла.
Ханна выдохнула, прикрыв глаза и откинув голову на спинку кресла. В кармане куртки она сжала флакон, намереваясь проглотить еще одну таблетку, но взрогнула и резко распахнула глаза, когда водительская дверь открылась.
— Шевели задницей, Стоун, — недовольно бросил ей Рид. Зачем он вообще ее ждет?
В лифте они поднимались молча. Почему-то Ханна была уверена, что Гэвин заглянет в столовую и застрянет там еще на несколько часов, словно он получает зарплату не детектива, а дегустатора кофе. Но, к удивлению, Рид, засунув руки в карманы куртки, прошел мимо, прямиком в офис.
Он кивнул офицеру Миллеру и стремительно прошел в кабинет Фаулера. Никто не слышал о чем они говорит, но Ханна отчетливо видела вопросительный взгляд капитана, направленный сначала на Рида, затем на стоящую за стеклом Ханну.
— Что черт возьми с его лицом? — проговорил Хэнк, когда Стоун подошла к его столу. — Не говори, что это были аргументы, чтобы притащить его сюда.
— Что? Конечно, нет, — усмехнулась Ханна. — Ой, да какая разница. Поехали отсюда.
— Да… — протянул Хэнк.
