***
Вернувшись домой уже вечером, Драко сразу двинулся в сторону спальни, желая скорее закончить тяжёлый день. Сегодня было слишком много проблем с Пожирателями, неудобных смертей и бессмысленных попыток добиться встречи с Тёмным Лордом. Последнее особенно раздражало, Драко уставал придумывать легенды, почему Том Реддл не принимает своих сподвижников. Но все трудности, неудачи, волнение и злость меркли в сравнении с сегодняшним утром. Поистине волшебные мгновения рядом с Грейнджер стоили каждой минуты дискомфорта. Раньше Драко не мог понять чувств отца после собрания Пожирателей смерти или массового убийства в Косом переулке. Люциус всегда возвращался домой с улыбкой, хотя за пределами поместья его ждали лишь страх и образ жизни пресмыкающегося. Но теперь Драко познал всё на собственном опыте. Когда есть к кому возвращаться, даже самый ужасный мир кажется чуточку лучше. Мысль, что дома его ждёт Грейнджер, грела душу в тёмные минуты. И если раньше она чувствовала себя заложницей, ненавидела его и постоянно страдала, то сегодня в её глазах мелькала радость. От этого желание вернуться в поместье лишь усиливалось, потому что там его ждала девушка, для которой он был важен. Драко хотел в это верить. Пройдя мимо гостиной, он замер, а после сделал несколько шагов назад. Улыбка непроизвольно засияла на лице, а сердце застучало настолько громко, что он услышал. Грейнджер сидела перед накрытым столом и читала, рядом с ней стояла ваза, впервые за несколько лет наполненная цветами. Вместо запахов огневиски и смерти по комнате струились ароматы роз и недавно приготовленного ужина. Происходящее было похоже на сон, и просыпаться не хотелось. Драко словно вернулся на пару лет назад, только не мама сидела и читала книгу, а Грейнджер, любовь к которой помогала жить, ждала, пока он вернётся. Приблизившись к столу, Драко встретился с Грейнджер взглядом. Заметив его, она положила между страниц одну из салфеток и улыбнулась, рукой указывая на стул рядом с собой. Медленно он подошёл и опустился, всё ещё с интересом рассматривая её, словно не веря в реальность. — Малфой, если ты будешь молчать ещё хотя бы минуту… — Оставишь меня без сладкого? — улыбнулся он, смотря в её глаза. Ни боли, ни страданий, а заинтересованность и несколько искр радости. Именно это он был рад в ней видеть. Драко не знал, смирилась ли Грейнджер с происходящим или просто отторгала его от себя. Но она была счастлива, и этого оказалось достаточно. — А ещё замучаю рассказами о магловских книгах, — прищурившись, пригрозила она. — Туше, — выставив ладони перед собой, сказал Драко. — Решила всё-таки отмечать? Но Грейнджер в ответ лишь свела брови к переносице и непонимающе посмотрела на него. Он тихо засмеялся и покачал головой. — Сегодня девятнадцатое сентября, Грейнджер, — добавил Драко. Её глаза округлились. Забыла. Это было неудивительно. В гуще событий, которая окружала её последние полтора месяца, не вспомнить о собственном дне рождения было не так и сложно. — Мерлин, — прошептала Грейнджер, запуская пальцы в волосы и локтями опираясь о стол. — Как я могла… Драко тихо усмехнулся. — Знаешь, что самое главное в дне рождения, Грейнджер? — улыбнулся он, смотря на неё. — Чтобы о нём помнили окружающие, ты — не обязательно. Сказав это, Драко коснулся древком стола. В одно мгновение на нём оказалась её собственная палочка, которую он забрал несколько недель назад. Не веря, Грейнджер вновь посмотрела на него, а после обратно на «подарок». Глаза у неё заблестели, она аккуратно протянула к нему руку и осторожно приподняла. Наблюдая за Грейнджер, Драко и сам словно взлетал над реальностью. Радость от чужого счастья он испытывал только рядом с ней. Это чувство было чужеродным, зачастую необъяснимым, но таким трепетным, что желание его познавать восторгом струилось по венам. — Агуаменти, — прошептала она и направила конец палочки на вазу, доливая воду. Грейнджер улыбалась, смотрела за действием заклинания и радовалась так, словно делала это впервые. На несколько мгновений Драко ощутил себя виноватым, потому что сам её этого и лишил. Единственное, что успокаивало, — он считал отсутствие палочки необходимым в их ситуации. Так получалось оправдываться перед самим собой. Хотя бы ненадолго. — Это значит, что я свободна? — спросила она, смотря в его глаза. — Ты информатор, а не пленница, Грейнджер, — произнёс Драко, делая глоток из бокала с вином. — Теперь более спокойный, чтобы я мог доверять тебе. — Ты мне доверяешь? — удивлённо спросила она. — Несмотря на… — На то, что ты обманом залезла в мою голову? — напомнил Драко, стиснув зубы. — Да, Грейнджер, считай, что заразила меня великодушием. — Стоит рассчитывать, что ты расскажешь мне все свои планы? — она прищурилась. — Не настолько заразила, — хмыкнул он, отпивая вино. Грейнджер звонко рассмеялась, а после взяла со стола свой бокал, делая несколько жадных глотков. Поначалу Драко удивился, но лишь после заметил, что она пила тыквенный сок… Грейнджер себе не изменяла. — А могу я в день рождения рассчитывать на другой ответ? — осторожно поинтересовалась она, убирая палочку. — Попробуй, — наблюдая за её ужимками, сказал Драко. Он предполагал, что именно она спросит в свете последних событий. Но Драко хотелось, чтобы свой вопрос Грейнджер озвучила. Было в её формулировках нечто особенное — такое, что вызывало желание рассказать ей каждую задумку, мысль и тайну. Если бы не натренированная способность скрывать очевидное, он бы сдался ещё в первый день. — Рене сказала, что Забини и Нотт здесь частые гости, — начала Грейнджер, складывая салфетку. — Почему они? Я всегда считала, что Крэбб и Гойл твоё ближнее окружение. — Нет, — хмыкнул Драко. — Две пары рук, не задающие лишних вопросов, — да, но мы никогда не были друзьями. Грейнджер кивнула, явно не удовлетворённая его ответом, и взглянула на цветы. — Блейз, Тео, Пэнси — это те люди, которые никогда не будут слепо следовать моим приказам. В этом их плюс, они умеют работать головой, а не инстинктами, — добавил Драко, привлекая её внимание. — Крэбб и Гойл — это две пешки, способные предать тебя под страхом смерти. — Они это сделали? Предали тебя? — осторожно спросила Грейнджер. — А ты думаешь, как Тёмный Лорд принял решение убить моих родителей? Июнь, 1997 год, Малфой-мэнор. Перед глазами Драко проносились все лучшие и тёплые моменты жизни: его дни рождения, совместные вечера, званые ужины, многочисленные праздники, искренняя улыбка матери, безграничная гордость отца. Каждое воспоминание грело душу, прежде чем разорвать её в клочья. Понимание, что подобное больше никогда не повторится, тяжёлым осознанием опускалось на плечи. Нарцисса и Люциус пытались верить в счастливый конец. Каждый день повторяли, что смогут выжить, выберутся из гнетущего настоящего любой ценой и всё наладится. А теперь их нет, они погибли, защищая его и друг друга. Разве так всё должно закончиться? Его родители хотели новую жизнь, а в итоге умерли на полу собственной гостиной. Это удручало. Драко склонился над их телами, чувствуя, как слёзы подступают, а горло сковывает тяжёлая рука реальности. Она душит, забирая последние причины бороться. Он не смог убить Дамблдора, стать «правильным» Пожирателем смерти и уберечь свою семью. Драко потерял всё, что любил, во что верил и кто был ему дорог. Ради чего продолжать существование? — Со временем ты поймёшь, что так проще, — голос Тёмного Лорда витал вокруг него, будто окутывая ненавистью. Она просыпалась. Усиливалась с каждой секундой. Драко бросил взгляд на палочку матери, которую та сжимала в руках. Мысль пришла к нему мгновенно. Он понимал: этого недостаточно, чтобы убить Реддла, но Драко хотел собственной смерти. Лучше умереть за попытку отомстить, чем за человека, забравшего его семью. И не только её — Лорд отобрал у Драко гораздо больше. Шанс на другие взгляды, возможность быть с любимой, друзей, которые сейчас скрывались, чтобы не получить метку. Реддл отнял у Драко всё, что могло сделать его счастливым, и в конце оставил гнить в одиночестве. Реддл должен получить хотя бы малейший дискомфорт за это. Схватив палочку, Драко встал и развернулся, направляя её на Тёмного Лорда. А тот… улыбался. Будто бы не было угрозы его жизни, а это древко не больше, чем лёгкое покалывание в теле. — Вот таким ты должен быть, Драко, — говорил Реддл. — Решительным, озлобленным и без грамма сочувствия. Тебе должно быть не к чему возвращаться, чтобы стать достойным последователем для меня. — Авада Кедавра! — закричал Драко, направляя на него палочку. Но Тёмный Лорд в мгновение отразил проклятие, улыбаясь. — Тебе не нужна моя смерть, — ответил Реддл. — Ты же хочешь наказать тех, кто в этом виновен? Его взгляд упал на мёртвых Нарциссу и Люциуса. Драко сжал челюсти, ощущая поток ненависти, струящийся по венам. В них уже не было чистой крови, лишь концентрированная злость и желание отомстить. — Я бы сам ни за что не понял, в чём твоя слабость, — с этими словами Тёмный Лорд направил палочку в один из углов комнаты. Проследив за заклинанием, Драко встретился взглядом с обездвиженными Крэббом и Гойлом. На их лицах отражалась паника, а в глазах стояли слёзы — не боли, как у него, а чистого страха. — Твои друзья с радостью ответили на мой вопрос. Однако, знаешь, что я ненавижу сильнее слабости? Предательство, — говорил Реддл, заставляя Крэбба и Гойла подходить ближе. — Если они пошли против тебя, что им помешает отвернуться от меня? Как только оба оказались практически рядом с ним, их лица отмерли, и на Драко посыпались извинения, обещания, мольбы. Но он не вдавался в слова, ему было безразлично любое оправдание. Сознание прояснялось от слепой ненависти, и Драко начинал понимать определённые вещи. Тёмного Лорда сейчас не уничтожить, он слишком силён. Все живыми из этой комнаты не выйдут, либо Том убьёт их всех, либо Драко убьёт Крэбба и Гойла. Разница лишь в том, что последние виновны в своей участи. И пусть лучше они умрут от палочки Драко, чем сгниют в темнице. Как бы его ни радовала подобная перспектива… — Драко, прошу, ты же знаешь меня столько лет… — Мы же друзья… — Я не хотел… — Нас заставили… В ответ Драко лишь отбросил от себя древко матери, чем вызвал на лицах некогда товарищей радость, но в ту же минуту произнёс: — Акцио палочка, — холодно, безразлично. Собственное орудие оказалось в руке, и, уже направив его в одного из сокурсников, Драко сказал необходимое: — Авада Кедавра. Ни жалости, ни сочувствия, ни боли. Лишь яростное желание убивать. Неизвестно, был ли Реддл поглощён своей гениальностью или упивался четырьмя смертями меньше чем за час. Но он не заметил ненависти и злости, огнём горевших в глазах Драко тем вечером. Сентябрь, 1999 год, Малфой-мэнор. — Эти две смерти единственные, о которых я не жалею, — продолжал Драко, делая последний глоток вина. — Считаю, что лишь отмщение может спасти от бесконечной агонии. Грейнджер не отвечала, она лишь смотрела перед собой, словно осознавая рассказанное. На удивление Драко, при этом в её глазах не отражалось ни страха, ни злости, скорее принятие. Возможно, сейчас он в обход собственного плана подвёл Грейнджер к решительности, в которой она нуждалась. Как он думал, нуждалась. — Спасибо, — произнесла она, отмерев. — Не только за ответ, но и за палочку и за… Грейнджер сделала паузу, пытаясь подобрать нужные слова, но единственное, что она смогла проговорить: — За всё. Драко улыбнулся и кивнул ей. Через мгновение его взгляд вновь зацепился за цветы, происхождение которых для него было тайной, потому что выйти из дома Грейнджер не могла. Заметив это, она ответила: — Рене рассказала, что у вас есть сад. Я попросила её собрать их там, — она говорила медленно, учтиво. — Могу забрать к себе, если… — Мне нравится, — перебил её он. — И да, Грейнджер, ты можешь выходить на улицу, но, пожалуйста, не за ворота… Она понимающе кивнула, но нотки грусти в карих глазах промелькнули, и Драко ощутил важным добавить: — Однажды тебя поймали в лесу и привели сюда, — произнёс он. — Я не хочу, чтобы эта история повторилась, а уж тем более закончилась смертью. Ему нравилось дарить ей заботу. Потребовалось несколько лет, с десяток смертей, месяцы слежки, и она наконец-то здесь по своей воле, доверяла ему и соглашалась. Теперь Драко с уверенностью мог сказать, что всё произошедшее, настоящее и будущее стоили этого. Когда Грейнджер встала из-за стола, он поднялся вместе с ней. Драко собирался сразу же уйти, но она подошла к нему — намного ближе, чем обычно, — всё ещё сжимая древко в руках. — Драко, — тихо произнесла Грейнджер, заставляя его возноситься над собственным сознанием. Его имя её голосом было слишком прекрасно, чтобы привыкнуть. — Слушаю, — ответил он, всматриваясь в мягкие черты лица и глаза с лёгким оттенком манящей тьмы. Но она ничего не сказала, лишь едва уловимо коснулась тыльной стороной ладони его щеки. Медленные поглаживающие движения обжигали, заставляя тяжело дышать. Убрав руку, она быстрыми шагами направилась к выходу. — Грейнджер, — окликнул её он, заставив обернуться. — С днём рождения. Она не ответила, но её улыбка стоила самой длинной благодарственной речи. И безграничное счастье заиграло в его груди.***
Когда Гермиона зашла в свою комнату, то медленно опустилась на кровать, прикрывая лицо руками и откидываясь назад. Тело било приятной дрожью, а сердце бешено колотилось, посылая по венам адреналин. Желанный, нужный, необходимый. После сегодняшнего Гермиона находила всё больше параллелей между собой и Малфоем. От потери семьи до предательства некогда друзей, но поражало её другое. Не факт, что она испытывала к Малфою больше, чем могла понять, а то, что его поступок по отношению к Крэббу и Гойлу вызвал в ней слишком много воодушевления. Будто бы отмщение — это то, что постепенно оседало в её разуме…