***
Однажды Гермиона пыталась отсюда сбежать. Настолько яростно, что обманом избавилась от Рене, дождалась, пока Малфой уйдёт, а после проникла в его кабинет, чтобы воспользоваться камином. Огромное количество телодвижений и сил, чтобы выбраться, а теперь ей давали шанс уйти, но она не собиралась это делать. Нечто родственное, но одновременное чужое внутри неё хотело остаться и пророчило лучшее будущее именно в стенах когда-то ненавистного мэнора. Было ли это ошибкой? Скорее всего. Но её это больше не заботило. Она всю жизнь делала правильные вещи, соглашалась на тяжёлые поступки, выполняла указания, приносящие ей боль, и не считала их ошибками. Так почему сейчас, когда она окружена заботой, в её руках сосредоточены знания, раньше только снившиеся, и рядом человек, которому не всё равно на неё, это должно быть оплошностью? Гермионе не нравились свои прошлые мысли, но настоящие приносили удовлетворение на уровне сознания, убеждая в правильности происходящего. Она наконец думала о себе, своей жизни, благосостоянии, а не растрачивалась на безразличие, казалось бы, близких людей. Как много вечеров ушло на слёзы? В какой валюте оценивались прогулки по коридорам в одиночестве? Насколько больно от осознания, что люди, ради которых она была готова на всё, никогда бы не ответили ей тем же? Не важно, кем её видит Малфой: пленницей, информатором или просто ведьмой, которая может быть ему полезна. Он считался с ней и её чувствами, он заботился, спасал, поддерживал и всегда, когда ей нужен, находился рядом. За несколько недель Малфой стал Гермионе ближе, чем названые друзья за много лет, и из благодарности это превращалось в потребность. Гермиона хотела, чтобы он был с ней, улыбался, шутил, прикасался. Ей нравились его мимика, жесты, кожа, руки, шея. Гермиона находила всё в Малфое желанным и необходимым, от его тела до разума, и это постепенно сводило с ума от странной мысли. Испытывал ли он к ней то же самое? Возможно, всё, что он придумал, обусловлено не стратегическими решениями названого злодея, а чувством более приятным и громким? Гермионе хотелось верить, потому что, если Малфой, прикасаясь к ней, ощущал обжигающий жар и вибрацию всего тела, это взаимно. И сегодня Гермиона укрепит эту связь, она хотела, чтобы он доверял ей так же, как она ему… Взяв в руки склянку, Гермиона залпом опустошила её, скривившись от вкуса. Жадно вдохнув, она схватила со стула плащ и скорее поспешила на выход. Времени было мало, действовать нужно быстро, поэтому уже по дороге она накинула одежду. И когда взглянула в зеркало у самого входа в спальню Малфоя, узнала в себе Пэнси Паркинсон. Войдя в комнату, Гермиона сразу увидела удивлённые лица Забини и Нотта, который едва ли не лежал на полу от смеха. — Надеюсь, этот плащ из последней коллекции мадам Малкин, — говорил Нотт, указывая на Гермиону. — Иначе Пэнс убьёт тебя быстрее, чем мы успеем сказать слово «квиддич». Возможно, Гермионе показалось, но Малфой, которого Нотт и предупреждал, едва сдерживался, чтобы не засмеяться. Лишь Забини оставался возмущённым, то закрывая, то открывая рот в попытке высказать всё, что думает об этой ситуации. Гермиона и сама невольно улыбнулась. — Блейз, ищи плюсы, — добавил Нотт, подходя к Забини и кладя локоть ему на плечо. — Сам жаловался, что редко видитесь, а тут лишний час. — Заколдуй тебя Салазар, — сквозь зубы произнёс Забини, а после перевёл взгляд на Малфоя. — Это не смешно. — Протестую! Мне очень весело, — ответил Нотт и подошёл ближе к Гермионе. — Мадам, позвольте проводить вас. Он взял её за запястье и пригнулся, оставляя поцелуй на тыльной стороне ладони. — Не флиртуй с ней, — в два голоса потребовали Забини и Малфой. Но Нотта это не остановило, он лишь выпрямился и взял Гермиону под руку, шагая с ней в сторону камина. — Вы прямо-таки нарасхват, — сказал он Гермионе. — Но, позвольте, мы вас украдём. Ненадолго. С этими словами Нотт бросил Летучий порох, и они тотчас оказались в одном из заброшенных магазинов Косого переулка. Гермиона поспешила выйти и тут же взглянула в зеркало, поправляя одежду и нервно озираясь по сторонам. Мысленно она напомнила себе, где лежит палочка, отчего стало легче. Обернувшись, она заметила выходящего из камина Забини, который всё ещё косо на неё поглядывал. — Я убью его, — уже спокойнее произнёс он, покачав головой. — Слушай, эта внешность принадлежит очень дорогой моему сердцу девушке, я прошу тебя…. — Знаю, Забини, — кивнула Гермиона, хитро улыбаясь. — Не переживай, честь Паркинсон не пострадает. Глаза Нотта и Забини округлились, и они несколько раз переглянулись между собой. Происходящее напомнило Гермионе школьные времена, когда эти двое всегда ходили друг за другом. Спокойный Забини со своим колким юмором и неугомонный Нотт, смех которого обычно слышался за версту, а харизма завоевала не одну девушку. Гермиона хорошо помнила свой шок, когда узнала, что они приняли метки. Двое слизеринцев, с которыми, возможно, и были недомолвки, но они всегда казались настолько отстранёнными от истории с чистотой крови, что такого она от них не ожидала. Качнув головой, она отогнала от себя мысли и шагнула к двери. — Показывайте, где у вас тут очаг работорговли, — осмотрев улицу, произнесла Гермиона.***
Косой переулок никогда не выглядел для неё настолько удручающе, как сегодня. Раньше здесь было огромное количество волшебников: они улыбались, веселились, устраивали всевозможные танцы и кричали изо всех углов о своих продуктах. Тут бушевали яркие цвета, громкая музыка, задорный смех и безобидные заклинания. А сегодня, войдя сюда, она ощутила холод. И дело было вовсе не в погоде. Длинная аллея, где в детстве она вышагивала с родителями, больше походила на заброшенный переулок с остатками населения. Вынужденном гулять днём, чтобы не умереть в собственной кровати. Продавцы, торгующие на улицах, стояли около прилавков с каменными лицами, рассчитывая покупателей едва ли не с криками о помощи. Большинство магазинов было закрыто, их двери заколотили, а свет горел лишь в нескольких предприятиях. От былого добра не осталось и следа. Всё покрыли оглушающая тьма с оттенком страха и смирения, затравленные взгляды, стоны боли и мольбы о прощении. Слишком давно Гермиона не была в месте, однажды заставившем её поверить в магию. И за это время оно превратилось в пустое серое ничто, несущее сожаление. Нотт слегка толкнул её вперёд, заставив ускориться, и шепнул: — Не смотри на всё так, будто видишь впервые, это вызовет вопросы. Гермиона поджала губы, сдерживая подступающие слёзы, а после коротко кивнула. Вскоре они дошли до одной из новопостроенных частей Косого переулка, которая и была им нужна. Войдя туда, Гермиона засомневалась в собственном рассудке. Если несколько метров назад былое прибежище магии казалось ей ужасом, то сейчас перед ней рисовался сущий кошмар. По обе стороны от главной дороги на столах, подобно куклам, смиренно стояли домовые эльфы, одетые в грязные куски ткани. На руках, ногах и шеях виднелись старые, местами ржавые оковы, соединяющиеся между собой тяжёлой цепью. Поэтому все они были с опущенными конечностями, настолько нелегки путы и до такой степени униженными они себя чувствовали. Когда-то в Добби Гермиона увидела ужасное отношение, но теперь перед ней рисовалось надругательство над волей и судьбой живого существа. Сначала многовековое рабство, потом рынок, где тебя продают на прилавке, подобно использованному товару. И при всём ты должен смиренно стоять и слушаться, надеясь, что тебя заберут в место, едва не хуже этого. Невольничий рынок. Чудовищное решение сущего монстра. Вдруг её слуха коснулся крик. Надрывный, требовательный и резкий. Подняв голову, Гермиона заметила на одном из прилавков домовика, шумящего цепями. — Прекрати! — закричал мужчина позади него и ударил его большой деревянной палкой по спине. — Прекрати, кому сказано! — Обещали покормить час назад! А мы так и стоим! — воскликнул эльф и развернулся, поднимая руки и резко разворачиваясь, да так, чтобы ударить неизвестного. Замерев в нескольких метрах от них, Гермиона с изумлением наблюдала за этим. Её поражало, с какими злостью и силой эльф сражался за себя. Торговец, по шее которого всё-таки ударила цепь, покраснел и схватился за стоящую позади кочергу, замахиваясь над домовиком. Тот в ответ вновь поднял руки, и оковы заплелись вокруг металла. Ухмыльнувшись, эльф дёрнул мужчину на себя, отчего тот упал и выкатился прямо на главную дорогу. Смотря на это, все домовики продолжали молча стоять и глядеть в пустоту перед собой. Этим борющийся эльф отличался. Он улыбался, довольный, счастливый, будто совершил нечто важное, и смотрел на торговца сверху вниз, готовый дальше нарушать режим. «А ты, Грейнджер, боролась. Всегда. Везде. За то, во что веришь». Поднявшись на ноги, торговец поспешил вперёд, вновь замахиваясь для удара, когда Гермиона окликнула его. — Не портите товар, — стараясь звучать как можно увереннее, произнесла она, подходя ближе. — Я его покупаю. Эльф с торговцем переглянулись, словно не веря сказанному. — Мисс, — поджал губы мужчина, — он же никчёмный, ни на что не годится, возьмите кого-нибудь спокойнее, они податливые, будут… — Я хочу именно этого, — требовательно произнесла она, слыша приближающихся Забини и Нотта. — Или ты отказываешь мне? — Нет-нет, что вы, — задрожал продавец и тут же снял эльфа с прилавка, подталкивая к Гермионе. — Тридцать галлеонов. Забини выудил из-под плаща мешочек с деньгами и передал в руки торговцу, отчего тот глупо заулыбался и поспешил скорее пересчитать монеты. Гермиона развернулась и взглянула на часы, видневшиеся на запястье Нотта. Времени оставалось мало…***
Когда они вернулись в спальню Малфоя, он сидел в своём кресле и уже с интересом рассматривал домовика. Тот же даже не повернул голову к хозяину, а лишь с отвращением оглядел комнату. Это не ушло от внимания Малфоя, поэтому он выгнул бровь. — А места поприличнее не нашлось? — хмыкнул домовик, подняв глаза на Гермиону. Шок отразился на лице всех присутствующих в то же мгновение, когда часы пробили полдень. Действие зелья закончилось. Взгляды Нотта и Забини обратились к Гермионе, и уже через несколько секунд оба узнали, с кем ходили по Косому переулку. Неизвестно, что удивляло их больше: мёртвая Гермиона, стоявшая перед ними, или факт, что скрывалась она у своего злейшего врага. Гермиона улыбнулась и опустилась, разворачивая домовика к себе. Палочкой она коснулась его кандалов, отчего те звучно рухнули на пол, а он тут же потёр запястья, блаженно выдыхая. — Только не называй его как какого-нибудь гриффиндорца, — предупредил Малфой, осматривая эльфа. — Имя уже есть, — недовольно произнёс тот. — Энди. — Домовик с именем? — удивился Нотт, сведя брови к переносице. — Кучерявый с мозгами? — хмыкнул в ответ Энди. — Хотя навряд ли. Нотт от шока подавился воздухом, а Забини отвернулся, чтобы скрыть улыбку и смех. — Под свой характер выбирала? — прищурился Малфой, смотря на Гермиону. — Когда мы пришли, он, — Забини кивнул на Энди, — устроил бунт, цепями ударил торговца, а после вовсе выкинул его на главную улицу от прилавка. Энди довольно улыбнулся, словно гордился всеми своими деяниями. Гермиона же, не желая сейчас говорить с Ноттом и Забини, у которых, судя по лицам, к ней было очень много вопросов, поспешила покинуть спальню Малфоя. Она быстро вывела эльфа и направилась в сторону главного зала, где и встретила радостную Рене. — Мисс Гермиона, — воодушевилась та. — Господин сказал, что вы приведёте друга, который будет помогать вам. — Да, Рене, — улыбнулась Гермиона и сделала шаг вбок. — Знакомься, это Энди. Наблюдать за тем, как два домовых эльфа с интересом друг друга рассматривают, было для Гермионы в новинку. Но та радость, которая рисовалась на лице Рене, её успокаивала, казалось, будто ей привели старого друга, которого она не видела очень много лет. — У нас столько дел, — развела руками Рене и подошла к Энди, беря его за запястье. — Нужно показать тебе твою комнату… — Комната для домового эльфа? Вы серьёзно? — недовольно фыркнул Энди, смотря на Гермиону. — Вполне, — улыбнулась Гермиона, глядя на радостную Рене.***
— Подожди, — Блейз возвёл руки перед собой, заставляя Тео и Драко молчать. — Хочешь сказать, что Поттер продал подружку тебе в обмен на свою жизнь? — А ты не убил её, а оставил здесь, и теперь она, зная, как драгоценный орден с ней обошёлся, готова встать на нашу сторону? — с этими словами Тео обвёл пальцем комнату. Драко кивнул и увидел на лицах друзей восхищение, смешанное с удивлением. Никто из них не мог и предположить, что именно Драко так долго от них скрывал и насколько далеко зашёл его план. Он и сам не думал, что всё сложится настолько хорошо, но это произошло. — Не боишься, что золотая девочка, узнав весь твой план, первую Аваду бросит в тебя? — прищурившись, спросил Тео, делая глоток огневиски. — Навряд ли ты выложил ей всю правду. — Всему своё время, — спокойно ответил Драко. Забини нервно рассмеялся, качая головой. Впрочем, Драко и не ждал, что им сразу же понравится весь план, но он знал, что они пойдут на его реализацию. Этим отличались люди, которых он мог назвать близкими. Они могли быть не согласны, возмущаться, кричать, но они помогали ему. Не потому, что боялись, а потому, что верили в него и его планы, какими бы безумными иногда они ни казались. А подобные идеи часто посещали его «светлую» голову. — А у вас с ней прямо-таки деловые отношения? — ухмыльнувшись, спросил Тео. — Конечно, план он ей не рассказал, а в койку затащил сразу, — хмыкнул Блейз. — Это же Грейнджер, а не какая-нибудь Браун. К ней ты так просто не подступишься, поэтому она и ценна. Тео понимающе кивнул, бросая взгляд на стол с заготовками кольца. Драко заметил это и уже ждал соответствующего вопроса, но Тео промолчал. — Салазар, Малфой, если всё сработает, — вновь начал Блейз, — я публично признаю, что ты самый гениальный стратег. — Готовь речь, — бросил Драко, ухмыляясь. И хотя Драко чувствовал себя некомфортно от собственного плана, вместе с этим он считал свой поступок правильным. Не просто в отношении друзей, себя и мира, но и в отношении Грейнджер. Драко знал, что скоро её настигнет последняя стадия, которая однажды пришла к нему, она не заставила долго ждать, так случится и с Грейнджер. Она захочет это сделать сама — уничтожить всё то, что делало ей больно. И он хотел верить, что его план либо так и останется для неё тайной, либо она примет его. Он рассчитывал на рациональность её мышления и принятие необходимых жертв ради победы. Драко верил, что после этого она останется с ним. Было глупо потерять Грейнджер в погоне за миром, который он выстраивал в первую очередь для неё…