***
Какими же раздражающими бывают магглы, черт бы их побрал! Что за манера — без предупреждения тянуть руки чужим вещам? Швырнув свой берет на дешевый диван светло бежевого цвета, я осмотрела номер. Скромно. Очень скромно. Деревянная кровать, тумба, светильник, платяной шкаф, кофейный столик и диван. Не радует конечно, но жить можно. С другой стороны, получив доступ к деньгам Маргарет и сменив убогую конуру в Баттерси на комфортабельные апартаменты в районе Трафальгарской площади, я слишком быстро привыкла к новому уровню жизни. А ведь ещё совсем недавно даже этот номер показался бы мне отличным вариантом. Открыв свою сумку, я аккуратно вытащила Герпия наружу. Да, я знала, что он, как и камуфлори, может становиться невидимым (за что почти всех селестриев истребили маги, поставив их род на грань уничтожения), но таскать его на шее в такую мерзкую погодку было бы издевательством. Куда комфортнее в сумке, завернувшись в плед, который я обработала Согревающими чарами. Змей был явно рад долгожданной свободе и, внимательно осмотрев наше временное жилище, юркнул в ванную. Однако мы приехали сюда не в отпуск. — Герпий! Черный садовый шланг и хохолком какаду заинтересованно высунул голову. Стоит, пожалуй, набрать ему ванну, чтобы поплавал. После нашего переезда Герпий то и делал, что плавал в ванне. Змей меня просветил, что селестрии — жители болот, и что вода для них — норма жизни. Но не настолько же! Порой мне казалось, что даже рыбы не до такой степени фанатеют от воды, как Герпий! — Да, госпожа, слушаю вас! — подняв голову над полом, змей пристально уставился на меня. Опустившись на к рай кровати, я не решалась отдать распоряжения. Взяв всю свою волю в кулак, я наконец сказала, ради чего потащила его в такую даль: — Ты должен отправиться в Литтл-Хэнглтон. Он на шесть миль западнее отсюда. Найди огромный особняк, что стоит на холме над деревней. Ты быстро его найдешь, он единственный подобный. Среди жителей этого дома следи за молодым темноволосым юношей. Он — сын владельцев этого дома. Запомни каждый его шаг: куда чаще всего ходит, о чем говорит и что делает, понял? — Конечно, — выслушав наказ, змей свернулся клубком на моих коленях. Когда только успел забраться? — Вы дрожите, госпожа.***
— Да клянусь я, так всё и было! Своими глазами видела! — негромко хлопнув по столу, женщина лет пятидесяти возмущенно свела брови на переносице. Заплывшее лицо вкупе с огромным ртом и мешками под глазами делали её поразительно похожей на огромную жабу. Явно оскорбленная недоверием, женщина продолжала яростно доказывать своей собеседнице: — Да они в обнимку шли, Агнесс, ты понимаешь! У Фреда жена беременная, а он, кобелина такой, с дочкой Джеймса зажимается! Другая женщина — лет сорока, с уставшим, слегка осунувшимся лицом, всё ещё каким-то чудом хранившим следы былой красоты — лишь устало вздохнула: — Сьюзи, тебе не кажется, что это их дело? — аккуратно макая в сырный соус кусочек хлеба, Агнесс посмотрела на собеседницу с ноткой укора. Нет, она тоже очень любила сплетни, но, когда весь разговор состоял из перемывания костей всех живых существ, что населяют эту захудалую деревушку, то разговор превращался в пытку скукой. Сьюзан лишь иронично хмыкнула. Она-то знала, что подруга от нее далеко не ушла. Просто любит «птиц» покрупнее. И такая у Сьюзан точно была. Хитро улыбнувшись, женщина двинулась ближе к Агнесс: — Я тебе сейчас такое расскажу, тебе точно понравится! — Агнесс недоверчиво покосилась на собеседницу, но останавливать ту не стала. — Реддлы-то опять чуть морды друг другу не расквасили! В глазах Агнесс вспыхнул интерес. Не каждый день находилась причина обсудить этих чертовых снобов: — Да ну! Что это у них опять приключилось? — Не знаю, но ор был слышен по всей округе! Это понятно: сынок Реддла ведь спивается! — кивнув собственным словам, Сьюзи явно была рада такому раскладу дел. Этих Реддлов не любили все: и стар, и млад. Еще бы, таких высокомерных и грубых людей днем с огнем не сыскать! — Да, закономерно, — Агнесс подперла голову рукой. — Он как из Лондона вернулся, так не просыхая пьет. — А то! — возбужденно ответила Сьюзи. — Вместе дочерью этого безумного бродяги сбежал! Как же её звали-то? — женщина замолчала в судорожных попытках вспомнить имя, что вертелось на языке. — Меропа, — напомнила ей Агнесс. Женщина в ответ вскинула руки: — Точно! Меропа! Он как от нее сбежал, так всем уши прожужжал, что она его обманула и забрала! Чую я, что девка-то залетела и решила женить его на себе! Агнесс недоверчиво вскинула брови. Её подруга имела очень бурную фантазию, и далеко не всё, что она рассказывала, соответствовало действительности. — Бред. Меропа была хорошей девочкой, хотя внешностью явно не выделялась. — Да брось ты! Не знаешь, что ли, как девки делают? Напоила его, а в таком состоянии мужику до печки, какая там у бабы рожа! — Сьюзи пренебрежительно отмахнулась. Она определённо была уверена в том, что говорила. — Он бы не убежал бы с ней в таком случае. Человек трезвеет, если что. Только если она его постоянно поила, чтобы он не просыхал. — Но убежал же! Зачем ему сбегать с замарашкой, если только не ребенок у них был. А то, что он вернулся, говорит о том, что ребенок был не от него! — с покровительственно-триумфальным видом детектива из Скотленд-ярда вынесла вердикт Сьюзи. — Вероятнее всего, от папаши или братца! Агнесс поперхнулась пивом. О чем эта полоумная говорит? Возмущенная последними словами подруги, женщина слегка повысила голос: — Не неси ерунды! Меропа — хорошая девушка! Весь дом на себе тащила! Сьюзи лишь хмыкнула в ответ. Ну как можно было быть такой наивной? — Такая хорошая, что чужого жениха увела! Бедная Сесилия чуть на себя руки не наложила. Благо, нашелся молодой человек для нее! — Реддл — не животное, чтобы его уводить. Он сам с ней пошел! Возмущению Сьюзан не было предела. Подруга, с которой они не разлей вода вот уже двадцать лет, ссорится с ней из-за какой-то бродяжки? — Да я сама слышала, как она орала! Не трогай меня! Не трогай меня! — писклявым голосом пародируя крики девушки, женщина искренне негодовала. — Что они там с ней делали за закрытыми дверями, одному Господу известно! Родила, видимо, урода, похожего на папашу или братца, вот Реддл и нарисовал ноги! Зря ты эту оборванку выгораживаешь. Она у меня в долг взяла мешок муки и сахара. Так и не отдала, засранка! А у меня, между прочем, магазин, а не благотворительный фонд! — глаза женщины загорелись ненавистью. Понимая, что спорить с подругой бесполезно, Агнесс решила найти другую жертву для порицания: — Слушай, а Фред все-таки козлина… В пабе «Висельник» было необычайно шумно. Женщины были так заняты обсуждением, что даже не могли подумать о наличии здесь девушки, что яростно сжимала кулаки, скрытая от чужих глаз отвлекающими чарами.***
Стоило на пороге паба показаться Тому Реддлу-младшему, как толпа клиентов растворялась, как сахар в горячем чае. Тем вечером было так же. На часах почти полночь, а этот Реддл пьет уже 4 пинту пива. Видимо, за три года беспробудного алкоголизма, печень Реддла приспособилась перерабатывать даже керосин. Джек — местный бармен, лишь обреченно смотрел на стремительно пустеющую кружку Реддла. Да пусть себе пьет, главное — чтоб платил в срок. Выгнать его нельзя: сразу в драку полезет, и примется угрожать папашей. Подняв мыльный взгляд на бармена, Том неуклюже толкнул в его сторону кружку: — Джек, давай еще одну! Без лишних слов и пререканий бармен выполнил требование клиента. Мысленно сравнив Реддла с лошадью, которая пьёт и никак не может напиться, Джек начал протирать посуду. Что там выпивохи творят с пивом — это не его дело. Хотят — пьют, хотят — выливают на головы другим. Том же, продолжая пить, наткнулся на заинтересованный взгляд карих глаз. Девушка лет двадцати лишь смущенно улыбнулась. Мило заправив за ухо прядь выбившихся волос, девушка снова взглянула на него. Реддл, еще окончательно не опьяневший, понял намек. После насильной женитьбы, что лишила его возможности прожить жизнь с любимой женщиной — Сесилией, он отказывался от каких-либо отношений. Каждая девушка напоминала ему о ведьме, что околдовала его. Первое время он отвергал женское внимание. Теперь же, может, он и был готов, но годы пьянства дали свои плоды — на лице Реддла осталась только тень его былой красоты. При мысли о Сесилии, сердце больно кольнуло. Опозоренная предательством жениха, она была выдана замуж за первого попавшегося мужчину. Если бы только… От мыслей о потерянной возлюбленной его отвлек нежный голос и чарующая улыбка: — Я смотрю, вы очень любите копченную рыбу, — легонько кивнув в сторону пустой миски, девушка снова улыбнулась. Немного смутившийся Том отвел взгляд от красивой незнакомки. Да, она была очень красива и богата, если судить по одежде. Точно нездешняя. — Да, есть такой грешок, — неуверенно улыбнулся Том, — а вы любите говорить с одинокими пьющими людьми? В ответ на эти слова незнакомка лишь рассмеялась, прикрыв рот ладошкой. В ее действиях сквозили элегантность и утонченность. Том поймал себя на мысли, что эта девушка напоминала ему Сесилию. — Я вообще люблю разговаривать с людьми. Нахожу их интересными, — игриво подмигнув, девушка наклонилась чуть ближе. Прекрасно считав намек, Реддл двинулся навстречу. То ли алкоголь так действовал, то ли тоска по женскому вниманию —черт его знает! — И чем же они интересны? Склонив голову набок, девушка подперла рукой щеку. Промолчав пару мгновений, она все же ответила: — Всем. У каждого своя уникальная судьба, жизнь, внешность и душа. — И вы заинтересовались мной? — грустно усмехнувшись, Реддл все же нашел ответ незнакомки забавным. — Вы мне тоже интересны, а именно как вас зовут и откуда вы? Внимательно слушая нежный голос, Том, будто губка, впитывал каждое слово: — Меня зовут Кейт, я из Лондона. Опережая ваш вопрос — я здесь проездом. Мы остановились здесь, чтобы немного подкрепиться. — «Мы»? — глупо переспросил Реддл. — Да, «мы». Я и мой водитель. Он вышел искать ночлег, — все та же милая улыбка не спадала с уст его новой знакомой. Алкоголь не позволял быстро обрабатывать информацию. Поняв смысл ее слов, Том вызвался помочь своей знакомой: — Вы можете остановиться у меня. В моем доме достаточно места, — поняв то, что даже не представился, он протянул ей руку, — Извините, что так резко. Меня зовут Том! Кейт посмотрела на него большими удивленными глазами от чего стала похожа на маленького олененка. Смутившись от собственных мыслей и слов, Том корил себя за внезапный приступ благородства. — Вы… вы правда можете дать нам ночлег, Том? — девушка неуверенно переспросила, будто только что услышала глас божий. — К-конечно, — глупо улыбнувшись, Том почесал свой затылок. Он чувствовал себя, будто подросток. Симпатия разливалась в груди, а Том плохо понимал, как на это реагировать. После Сесилии такие чувства не вызывал никто. — Вы так щедры! — девушка накрыла его руку своей ладонью. Тепло ее руки распространилось по всему телу, вызывая приятные ощущения. Решив скрыть свое смущение, Том сменил тему: — Так вы из Лондона? Как там погода? — Вы знаете, просто прекрасно! Весь месяц был теплым… Заговор шел размеренно и приносил собеседникам большое удовольствие. Так казалось Реддлу. Он давно не имел возможности вот так непринужденно беседовать с кем-то. Прервав свой разговор об обнаглевших коммунистах, девушка резко замолчала. Найдя это подозрительным, Том спросил ее: — Что-то случилось? — Глаза у вас грустные, — слова Кейт звенели в голове. Неужели она заметила? Ласково накрыв его кисть рукой, девушка внимательно всматривалась в его глаза. — Грустный человек, что запивает тяготы жизни алкоголем… Эти слова стали спусковым крючком. Джек, стоящий за стойкой, будто не видел ничего, кроме посуды перед собой. Убедившись, что тот ничего не слышит, Том начал свой тяжёлый рассказ: — Вы очень проницательны, Кейт. Это сейчас редкость. Не думаю, что вам интересно слушать мое … — Реддл не успел закончить фразу, как был остановлен недовольным взглядом знакомой. — Бросьте, Том! Если бы вы были мне неинтересны, сидела бы я здесь? Я сама… — тут девушка осеклась, — я сама знаю, как иногда хочется поддержки. Я лишь хочу помочь вам, Том! Последние слова прогремели как гром среди ясного неба. Ему, высокомерному снобу и алкашу, она хочет помочь? Не веря своим ушам, торгуясь с собственной неуверенностью и гордостью, Том отважился: — Вы очень благородны. Я… я не знаю с чего начать, — прикрыв глаза, Реддл замолк. — Эта история началась с моей женитьбы. После … неудавшейся «семейной жизни», я вернулся обратно сюда. Все пошло наперекосяк. Кейт, казалось, была готова к такому: — Господи, неужели вас разлучили с любимой? — прикрыв рот, удивленная своей догадкой, она смотрела на него с сожалением. Не зная, стоит ли ему раскрывать все тайны, Том решил аккуратно прощупать почву: — Кейт, вы верите в магию? Он был готов ко всему: что его назовут сумасшедшим, рассмеются в лицо и уйдут, но девушка лишь кивнула. — Меня приворожила одна нищая уродина и утащила меня жить в Лондон, — выпалив на одном дыхании, Реддл ждал реакции на свое откровение. Кейт удивленно округлила глаза: — Приворожила? — Да. Однажды я прогуливался верхом и сильно захотел пить. Тут появляется она, и дает мне странную на вкус жидкость. После этого все было как в тумане, — Реддл сделал пару глотков пива, а потом продолжил. — Я был околдован, сходил по ней с ума! Эта уродина-оборванка казалась самой прекрасной женщиной на свете! Потом эта ведьма забеременела, а мой разум прояснился. Видимо, она перестала меня опаивать! — последние слова Реддл буквально выплюнул. Он был так поглощен своей историей, которой не мог ни с кем поделиться, что не заметил, как его собеседница побелела, словно сама смерть. Немного склонив голову над столом, девушка хриплым голосом спросила: — Может она любила вас всем сердцем и просто хотела счастливой жизни? Реддл зло расхохотался. Эти слова казались ему такими нелепыми, что вызывали недоумение. — Мне плевать, что она там себе навыдумывала! Она лишила меня моей возлюбленной! Более того: эта тварь решила связать меня ребёнком! Да пусть горят в аду и сгниют этот ублюдок со своей уродиной-мамашей! Правда, она, насколько я знаю, подохла, — Реддл криво ухмыльнулся. — Думаю, в скором времени избавлюсь и от мелкого выродка: отец нанял детективов. Когда они его найдут — это лишь вопрос времени. Реддл чувствовал такое облегчение, будто сбросил с плеч непосильный груз, что тащил все эти годы. Забыв, что он здесь не один, Том взглянул на лицо своей знакомой. На миг ему показалось, что в тусклом освещении паба ее глаза блеснули недобрым красным светом. Спокойствие мигом стерлось с его лица, и он тихо спросил девушку: — Вы хорошо себя чувствуете, Кейт? Её молчание казалось ему вечностью. Поняв, что явно наболтал лишнего, Реддл мысленно дал себе несколько подзатыльников. Надо же было так облажаться! От процесса самобичевания его отвлек все тот же милый голосок: — Все… все нормально, просто тут душно. Мне очень-очень жаль вас! Вы очень сильный человек, раз пережили это. Вы не против, если прогуляемся возле озера? — одарив его самой очаровательной улыбкой, Кейт с надеждой посмотрела на него. Реддл был счастлив. Она не осуждает его, а принимает! Вне себя от радости, Том не мог не согласиться. Кинув бармену на прощание несколько пенсов, Реддл заметил, что Джек не обращает ни на что внимания, будто зачарованный. По спине Тома пробежал холодок. Однако все сомнения развеяла очаровательна девушка, что мило взяла его под локоть.***
Убить. Уничтожить. Стереть в порошок. Весь ворох мыслей, что роились у меня в голове, будто дикие пчелы, сводился к этим пяти словам. Мое нутро буквально изнывало от желания разорвать в клочья этот мешок дерьма, что назывался моим мужем. Нет того красавца, ради которого я могла пожертвовать практически чем угодно. Только сейчас я понимала, что единственное, чем меня очаровал Реддл, были красота и… самовлюбленность, как ни странно. Ни того, ни другого у меня не было и в помине. Мне казалось, что, если такой человек будет рядом со мной, то я стану хотя бы немного увереннее в себе и, может быть, даже красивее. Наивно? Ещё бы! Но, видимо, мои комплексы проявились именно таким образом. Я любила его. Очень. На смертном одре я желала, чтобы сын был похож на него. Не на меня: жалкую и никчемную дочь-уродку бродяги Марволо. В этот самый момент он шёл по правую руку от меня и травил байку, которую я слышала раз сто. Тогда, когда я была влюблена в него без памяти, любое слово, вылетевшее из его уст, казалось мне божественной музыкой. Воистину, человек слеп и глуп, когда влюблен. Сейчас же само существование Реддла вызывало у меня такое бешенство, что держать непринужденное лицо было настоящей пыткой. Как только лизоблюды могут годами улыбаться людям, что им отвратительны? Но я умела признавать ошибки. За те годы, что я расхлёбывала ту кашу, которую сама же и заварила, пришло осознание: во многом виновата я сама. Я приворожила мужчину, у которого уже была возлюбленная, планы на жизнь. Я часто задавала себе вопрос: зачем? Ответ был не так прост, как могло показаться на первый взгляд. Легко все свалить на любовь и гормоны, но они были всего лишь триггером. Я хотела спокойствия. Спокойствия, которого жаждала всё то время, пока сносила мучения от рук отца и брата. Когда их упекли в Азкабан, я будто переродилась. Палочка, которую я считала не более чем куском дерева в руках никчёмной сквибки, буквально взывала ко мне. Первые пару недель я даже не прикасалась к ней, но любопытство пересилило меня. Когда маленькая кружка из-под чая очистилась под силой моих чар, я расплакалась. Слезы лились в три ручья от осознания того, что магия течет во мне. Каждый раз, когда я использовала магию, внутри просыпалась надежда — я не никчемная. Я совсем потеряла счет времени в своем прекрасном мире, где я — хозяйка. Реальность меня отрезвила. Мимолетный взгляд на потрепанный календарик спустил меня с небес на землю. Через три месяца должен был вернуться отец. Внутри все застыло. Одна мысль о том, что все вернется на круги своя, что я снова стану пустым местом, пугали хуже боггарта. Тогда же появилось и решение: оставаться дома нельзя. Долгое время я наблюдала за Томом издалека, восхищалась им и завидовала Сесилии. Его взгляд, теплые прикосновения и яркая улыбка были подарены другой женщине. Кто я такая, чтобы даже смотреть на него — чего уж говорить о том, чтобы пытаться? Но именно страх перед унижением и страданиями толкнули меня на этот рискованный шаг. Я была безумно влюблена не только в Тома, но и в спокойствие, которое царило в доме, пока отец и брат благополучно куковали в Азкабане. Я поставила всё на кон, но с треском провалилась. И вот теперь человек, что мило беседовал с «новой знакомой», даже не подозревал, что подписал себе смертный приговор. Я не собиралась причинять ему вред. Единственное, что мне было нужно — подчинить Империусом и забрать положенные мне, как матери его сына, финансы. «Думаю, в скором времени избавлюсь и от мелкого выродка». «Эти слова стали последнем гвоздём в крышку твоего гроба, чёртов сукин сын! — кипятилась я. — Можешь оскорблять меня, сколько душе угодно, но мой сын неприкосновенен. Ты посмел угрожать моему мальчику. Да, очень может быть, что эти твои угрозы — не более чем пустой трёп, но проверять я не собираюсь! Любой, кто посягнёт на жизнь моего сына — не важно, мысленно или вполне реально — заплатит самую страшную цену». Мои гневные размышления оборвал восхищенный голос: — Кейт, смотрите! Луна сегодня потрясающе красива! — Реддл, указав на водную гладь, сливавшуюся с чернильными небесами, поражённо застыл. Я лишь презрительно поморщилась: тоже мне, нашёлся эстет! Лично меня куда больше заинтересовало само место, куда мы пришли. Именно здесь я его и опоила. Брезгливый Реддл из вариантов — выпить из прямо озера или из рук замаршки — выбрал второе. Неужто та встреча так врезалась ему в память? Не имеет значения. — Как тихо, — еле слышно прошептал Реддл, — это место всегда вызывало у меня плохие воспоминания. — У вас здесь что-то приключилось? — спросила я с детской непосредственностью. Реддл посмотрел на меня долгим и задумчивым взглядом, будто решал, стоит ли раскрывать все тайны. Видимо, поняв, что самое ужасные секреты он уже разболтал, мой бывший муженёк тихим голосом сказал: — Именно здесь все началось. Именно здесь я умер, — последние слова я расслышала чудом. И едва не расхохоталась: именно здесь он и умрёт. Какая ирония! Веселым голосом, явно контрастирующим с трагичным видом Реддла, я прощебетала: — Надо же, видимо это судьба! Смерть всегда поджидает вас у озера! Вытянувшееся лицо Тома доставляло мне неимоверное удовольствие. Надеявшийся на то, что просто ослышался, он тупо переспросил: — Ч-что? Вместо ответа я достала из кармана пузырек с оборотным зельем. Один большой-большой глоток. Трансформация. Красивые глаза превращались в косые и мышиные; ровный, чуть вздернутый нос, начал удлиняться; густая копна блестящих волос заметно потускнела и поредела. Пара секунд — и перед ним предстала настоящая я. Вид Реддла был просто непередаваем: сначала неверие, потом злость и первозданный, хтонический ужас. О да, страха в его глазах было предостаточно. Сделав пару шагов назад, бывший муж выставил обе руки перед собой, будто это могло спасти его. И застыл без движения. Похоже, прав был мистер Бёрк, когда думал, что цепи страха держат куда лучше любых парализующих чар. — Это ты! Ты чертова ведьма! — яростно тыкая в меня пальцем, пропищал Реддл. — Пришла добить меня, да?! Да я тебя… Договорить ему не позволила. — Силенцио! Инкарцеро! Хватающего воздух ртом Реддла связали толстые веревки. Он завалился набок, продолжая извиваться, будто уж на сковородке. Устав наблюдать за его жалкими попытками освободиться, я обездвижила его заклинанием. — И вот так ты встречаешь свою ЗАКОННУЮ жену, Том?! — театрально схватившись за сердце, я состроила из себя оскорбленную невинность. — Я, конечно, не надеялась на теплый прием, но хотя бы поздоровался ради приличия! В ярком свете луны бледное лицо Реддла покрылось красными пятнами. Он боялся и злился одновременно. Ядовита усмешка вырвалась помимо моей воли. — Что случилось, муженек? У тебя были другие планы на вечер? По его лицу было понятно одно: он горько жалел о том, что вообще со мной связался. Поняв, что его «новая знакомая» и есть человек, которого он хотел вычеркнуть из своей жизни, в глазах Тома проблеснуло отчаяние. Не упустив попытку унизить его, я сладким голосом пропела: — Что с вами, Том? Ведь в пабе вы были так обходительны со мной! — прикрыв лицо руками, я, как оскароносная актриса, изобразила глубочайшее разочарование. Правда, уже очень скоро я не выдержала и гомерически расхохоталась. На то, чтобы ломать комедию, у меня не было ни времени, ни желания. Отсмеявшись, я медленно и бесшумно, будто хищница, я подходила все ближе к Реддлу. Обездвиженный и беспомощный, он мог лишь громко сопеть и таращить в ужасе глаза. Сев на корточки возле него, я тихо прошептала: — Я родила сына, или как ты там его назвал — ублюдка. Он как две капли воды похож на тебя, так что в отцовстве нет сомнений — я легким движением пальца убрала прядь волос с его лба. —И, как любая любящая мать, я хочу для ребенка лучшей жизни. Поэтому, милый, я пришла за алиментами! В глазах Тома промелькнула надежда. Только сейчас я поняла, что мне начинает нравиться эта ситуация. Я чувствовала себя всевластной. Похоже, что-то такое испытывают и маньяки, терзая своих жертв. Но я не боялась превратиться в чудовище. Я уже была им. — Рано радуешься, дорогой, — почти ласково пропела я. — Оставить тебя в живых было в моих планах ровно до того момента, пока ты не принялся угрожать моему сыну. Реддл побледнел от ужаса. Его губы содрогались в попытки что-то произнести, но заклинание отключило его голос. Мне его трёп был не нужен. Вполне хватит и страданий. — А теперь, любимый, перейдем к десерту! — щёлкнув пальцами, я отошла от него на пару метров. Подняла волшебную палочку. И вложила в заклинание всю боль, отчаяние, ненависть и материнский гнев. — Круцио!***
Никому не известная девушка поднималась по тропинке, ведущей к дому Реддлов. Томас, сидящий в дорогом бархатном кресле, нервно поглядывал на часы. Где шляется его непутёвый сын?! Неужто опять ввязался в драку с местными пьянчугами? Мистер Реддл устало потер виски. После смерти жены и возвращения блудного сына все пошло наперекосяк. Его Том нашел успокоение на дне бутылки, даже не помышляя о том, чтобы влиться в семейный бизнес, предпочитая кабачные драки. Видит Господь, он пытался его вразумить! Но каждая попытка оканчивалась скандалом. Совсем недавно его сын поднял на него руку. Прикрыв лицо руками, безутешный Мистер Реддл думал лишь об одном: все его состояние уйдет коту под хвост после его смерти. Его сын сопьется и продаст все за бесценок. Дома, земли, фабрики! Всё, ради чего поколения семьи Реддл трудились в поте лица, обратится в пыль! Из-за дочери этого треклятого бродяги! Из тяжелых мыслей его вывели шаги на первом этаже. Уверенный, что его сын вернулся, Томас мигом спустился вниз. Никого. Его встретила гнетущая пустота. Но зато возникло странное ощущение, будто на него кто-то смотрел. Смотрел тяжело, не отрываясь и… очень недобро. Мистер Реддл одернулся, но снова никого не обнаружил. Зато услышал. — Империо! В тот вечер Мистер Реддл видел сына в последний раз.***
Женская фигура, облаченная в темный плащ, быстрым шагом удалялась от особняка Реддлов. Царила ночь, и только неверный свет луны заливал окрестные поля и луга тусклым серебром. Литтл-Хэнглтон давно погрузился в царство Морфея, если не брать в расчет пару пьяниц, что шатались по улицам. Вот только ни пьяницы, ни самые добропорядочные жители Литтл-Хэнглтона не смогли бы увидеть женщину, спешившую куда-то сквозь ночную мглу. На мгновение женщина остановилась и склонила голову набок, словно обнаружила в сыром сумраке что-то бесконечно интересное. Там, в глубине тёмного леса. Или в старой грязной хибаре, в закопчённом подслеповатом окне которой едва теплился свет. Но вот девушка встрепенулась и еде слышно прошептала: — Я за вами вернусь. И исчезла с негромким хлопком. У нее остались незавершенные дела.***
То утро как пить дать должно было стать безумным, Агнесс это чувствовала. Следуя уже налаженному распорядку дня, она первым делом пошла за парным молоком для дочери. Напевая песенку себе под нос, полностью погружённая в свои мысли, женщина не услышала топота за спиной и едва не упала, когда в неё врезалась мчавшаяся на всех парах Мэри. Молодая девушка, что работала в местной пекарне, сбившимся от бега голосом проговорила: — Аг… Агнесс! Там! — ткнула пальцем куда-то в сторону. — Там… там… Пожар! — Где? Вместо ответа Мэри ухватила Агнесс за руку и потащила за собой. Пробегая по площади — единственной в их городке — Агнесс вдруг поняла, куда ее вела девушка. Внутри все похолодело. Они направлялись в сторону магазина Сьюзи. Постепенно нарастал гул голосов. Вместо ухоженного фасада торговой лавочки, ее встретили обугленные балки и обгоревший скелет здания. Толпа односельчан окружила пепелище; люди взбудоражено перешептывались друг с другом. Одни жалели бедную семью, что осталась без средств к существованию, другие же мерзко хихикали, явно радуясь уничтожению долговой книжки и бизнеса клятой грымзы. — Когда это случилось? — ошарашено спросила Агнесс у Мэри. — Ночью. Все спали, и тут вдруг магазин загорелся! — Как это могло произойти? — Агнесс никак не могла поверить, что на голову её подруги свалилось такое горе. Пожар, как оказалось, тушили всю ночь, но пламя никак не гасло, пока не сожрало все здание целиком. Товары, деньги — всё превратилось в пепел. Агнесс почувствовала острый укол совести. Если бы она осталась дома, всё сложилось бы иначе! Но увы. Агнесс возила дочь к доктору в соседний город и вернулась только под утро. Уже второй месяц её девочку мучила какая-то хворь с мудрёным названием, малышка задыхалась от кашля, а врачи лишь разводили руками — мол, только в Лондоне могут помочь. Поездка в столицу была Агнесс не по карману. Муж умер год назад, а зарплаты портнихи едва хватало на жизнь. И всё же… Кто мог так поступить со Сьюзи? Да, некоторые жители Литтл-Хэнглтона её недолюбливали, называли скрягой и скупердяйкой, но не до такой же степени, чтобы пойти на поджог! Женщина оглянулась, словно надеялась вычислить в толпе преступника, как вдруг ощутила на себе чей-то взгляд. Долгий и внимательный. Ещё раз оглядев толпу, Агнесс заметила хрупкую фигуру, кутавшуюся в тяжёлый плащ. Девушка, без сомнений, но лица было не разобрать. Она была будто призрак: никто из присутствующих даже не обращал на нее внимания. Вдруг в толпе кто-то крикнул: — Вы представляете, Реддл помер! Удивленная еще одной шокирующей новостью, Агнесс совсем упустила тот момент, когда незнакомка исчезла, будто растворилась в воздухе. На том месте, где стояла девушка, валялся темный бархатный мешочек. Растолкав толпу зевак, Агнесс хотела найти и вернуть незнакомке то, что та обронила. Но девушка словно сквозь землю провалилась. Агнесс, оббегав уже две улицы, плюнула на поиски и решила вернуться. Мешочек так и лежал на каменных плитах мостовой — чёрный, ничем не примечательный. Но на этот раз рядом сидел очаровательный мохнатый рыжий пёсик, за золочёным ошейником которого была закреплена записка. Женщина осторожно развернула дорогой глянцевый лист и прочла: «Дорогая Агнесс! Меня зовут Лаки и я хочу стать другом для вашей дочери. Меня нельзя назвать самым воспитанным псом в мире: я могу нагадить, где не положено, или перевернуть ваш любимый фикус. Но я верный и любящий. P.S. Всё, что найдёте в мешочке, — ваше». Осмотрев бархатный мешочек, Агнесс осторожно приоткрыла его. В нём обнаружилась толстая котлета купюр. Пересчитав их, женщина ахнула. Пятьсот фунтов! Этого хватит не только на лечение! Эта девушка — добрая фея, не иначе. — Ну что, Лаки, — весело проговорила Агнесс, подхватывая пёсика на руки. — Пойдём! Вот Лив обрадуется! А то она мне плешь проела со своим «хочу собаку»!***
Мое сердце готово было выпрыгнуть из груди. Мне казалось, что такой бешеный ритм может сломать мне ребра. Видит Бог, сколько усилий мне стоило не толкнуть эту неповоротливую Коул и не броситься в комнату своего сына. А она все болтала и болтала. Половину из её трепа я пропустила мимо ушей, пока она не затронула тему моего сына: — Знаете, в тот день к нам пришла девушка. Чуть старше меня. Вот с таким пузом, — вытянув руки перед собой, девушка хотела показать размер моего беременного живота. — Метель была ужасная, просто кошмар. Когда она рожала, все повторяла: «Пусть он будет похож на отца». Она была права, ведь сама… — тут Коул запнулась, явно подбирая слова, — была совсем не красавицей. Я только усмехнулась. Девушка явно была осторожна в выражениях. Мы поднимались по лестнице, пока Коул посвящала меня в детали моей собственной истории: — Повезло, что в тот день мы вызвали доктора для одного из детей. Роды шли с осложнениями, сама она была очень истощена. Через час после родов она … умерла, — тут Коул встала, как вкопанная. Переведя на меня взгляд, она ошарашенным голосом произнесла: — А потом ожила! Раз — и всё! Вы можете поверить?! Я не знаю, ради чего Бог над ней сжалился, но сына она оставила, и больше никогда не возвращалась. Слышать свою историю из уст других людей было занятно, но меня интересовало другое. — Что вы скажете про мальчика? В ответ Коул многозначно поджала губы. — Мальчик тоже со странностями. Он практический не плакал. Причём, с самого рождения! Он не желал играть с другими, да и на контакт не шел. Я, конечно, не должна этого вам говорить, — тут она перешла на шепот. — Вы когда-нибудь слышали, чтобы ребенок шипел? И это была не игра! Он шипел прям как … прям как змееныш! Последние слова вызвали у меня улыбку. Знала ли эта маггла, что «змееныш» пользуется даром величайшего волшебника — самого Салазара Слизерина, будучи его потомком по материнской линии? Мы дошли до нужной нам двери. Коул потянулась к ручке, при этом оповестив моего малыша о посетителе. Устав ждать, я буквально оттолкнула девушку с дороги. Возможно, привыкшая к причудам богатых снобов, она ничего не ответила. Мерлин, сколько сил мне потребовалось, чтобы не разрыдаться, и не сжать моего мальчика в объятьях. Сын был копией своего отца: те же тёмные, слегка вьющиеся волосы, тот же чеканный профиль, те же огромные глаза, смотревшие на меня затравленно и испуганно. — Том, это — Маргарет Флэнниган, она тебя … — я остановила девушку жестом руки. Слова этой магглы мне порядком надоели. Изображая максимальную дружелюбность, я повернулась к Коул: — Не могли бы вы оставить нас наедине? Кивнув, Коул скрылась за дверью. Стремительно приблизившись к сыну, я села на колени, чтобы быть с ним на одном уровне. Не спуская с меня недоверчивого взгляда, сын спросил: — Кто… вы? Та плотина, что сдерживала бушующие эмоции, прорвалась. Счастье, радость, печаль — все смещалось в жгучий коктейль, который нашел выход в виде дорожек слез. Том удивленно покосился на меня, явно не готовый к такому повороту событий. Дабы не спугнуть свое дитя, я раскрыла свои объятья, прошипев на парселтанге: — Я пришла за тобой, сынок! Мама сдержала своё слово!***
Три месяца спустя, кухарка семьи Реддл нашла бездыханное тело хозяина поместья — Томаса Реддла. По результатам экспертизы, причиной смерти стала передозировка антигипертензивными препаратами. Вызванная на допрос кухарка заявила, что умерший после смерти единственного сына тратил всё время и силы на поиск единственного внука. Постоянное перенапряжение и недосып могли стать той причиной, по которой Томас Реддл перепутал препараты. Наследником огромного состояния Реддлов, согласно завещанию Томаса Реддла, стал его внук — Том Марволо Реддл. Литтл-Хэнглтон встретил эту смерть абсолютно равнодушно.