A Year and a Day/Год и Один День

             Драко почувствовал как дрогнули обереги поместья, когда сидел в своем кабинете. Слабое жужжание оповестило его о том, что у них были посетители, что было странно, потому что его не предупреждали о гостях, и это означало, что кто-то пробрался к ним тайком.       — Тини, — позвал он эльфийку, и она тут же возникла перед ним в крошечном фартуке.       — Да, мастер Малфой? — она выжидающе посмотрела на него.       — У нас гости, где? — он пристально посмотрел на нее, и она одарила его лучезарной улыбкой.       — Госпожа Малфой принимает гостей на своем рабочем месте.       Драко еле заметно кивнул.       — Спасибо тебе, Тини.       Эльфийка поклонилась и исчезла. Мужчина ущипнул себя за переносицу. У него было очень конкретное предположение относительно того, кого Грейнджер могла привести в их дом, и ему это не нравилось. Он встал со стула и положил книгу на приставной столик. Эта ведьма испытывала его терпение, она похоже действительно поставила себе такую цель. Они были женаты всего неделю, а ему уже дважды пришлось приходить ей на помощь. Его долгом, как главы семьи, было защищать тех, кто носил его фамилию, но он едва ли мог припомнить хоть один раз за почти семнадцатилетний брак с Асторией, чтобы ему требовалось вставать на ее защиту. Тот факт, что Грейнджер потребовалось это дважды менее чем за двадцать четыре часа, не предвещал ничего хорошего.       Тем не менее Драко ухмыльнулся, ловя себя на том, что был рад поставить Уизела на место. Было просто восхитительно наблюдать выражение его лица и смену цвета кожи с красного, что соответствовал его несносным волосам, на фиолетовый из-за большой пульсирующей вены на лбу. Стоило жениться на Грейнджер только ради этого момента. Ему захотелось поместить эту сцену в омут памяти и прокручивать ее снова и снова. Это был один из тех моментов, которые случаются редко, но когда это происходит, за этим совершенно удивительно наблюдать.       Драко не мог особо винить Грейнджер за историю с Уизли. Он знал, что все закончится взрывом, просто не ожидал, что Скорпиусу придется звать его на помощь. Выходя в тот день из компании, он ненадолго оставил Грейнджер и Скорпиуса у каминов в фойе здания, а сам тут же связался с Блейзом, Тео и Пэнси и попросил их раздобыть какой-либо компромат, что угодно, на рыжего, потому что знал, что, скорее всего, столкнется лицом к лицу с этим ублюдком, и не хотел быть безоружным, не имея ничего, что можно было бы швырнуть ему в лицо.       Блейз справился с этим, да так, что у Драко чуть челюсть не отвисла. Высокоморальный, надменный и могущественный, большой рыжий придурок Уизли изменял своей девушке со своей нынешней женой, неоднократно, на протяжении нескольких месяцев. Знаний, полученных от кузена Блейза, было предостаточно. Затем, когда обеспокоенный Скорпиус позвал его на помощь в разгар детской вечеринки, чего Драко не ожидал и от чего пришел в ярость, тут же прибыв по зову сына, слабоумный рыжий орангутанг предоставил ему прекрасную возможность использовать эту информацию против него.       Мысль о том, что Грейнджер кто-то мог назвать шлюхой, была в лучшем случае смехотворной, но слышать это от волшебника, который изменял ей в течение нескольких месяцев, пока они встречались? Что ж, это было просто лицемерием. Возможно, Уизли судил ее по себе, идиот. Но тот факт, что ни Грейнджер, ни Поттер не знали об измене, говорил о том, что, похоже, Ласка обладал хоть какими-то зачатками посредственного интеллекта, которого хватало на то, чтобы скрывать свои похождения. Если бы не знал лишь Поттер, Драко мог бы списать это на то, что Избранный идиот, но он точно знал, что Грейнджер была слишком умна, чтобы ее можно было легко обвести вокруг пальца. С другой стороны, после войны царил такой хаос, что, вероятно, именно это помогло Уизелу больше, чем любое посредственное количество интеллекта, которое он наскреб с внутренней части своего черепа.       Идя по коридору, Драко услышал эхом разносящийся смех, уголки его губ дернулись вверх, когда он узнал знакомый смех Скорпиуса. Он был рад, что выходка Уизела не оказала длительного воздействия на его сына. Волшебник, возможно, и не хотел отправляться в Азкабан, но неизбежно заколдовал бы рыжего чем-нибудь особенно мерзким, если бы тот травмировал Скорпиуса своим раздражающим ором.       — Вот этот! — слова донеслись из открытых дверей рабочего кабинета Грейнджер, и Драко шагнул внутрь.       Скорпиус указывал на бумажного зверька, летающего вокруг. Драко оглядел комнату и заметил две очень характерные растрепанные шевелюры, одну — большую, другую — маленькую, а также буйные кудри Грейнджер. Прекрасно… она привела Поттеров. Драко слегка усмехнулся, когда маленький темноволосый мальчик протянул руку, и бумажная птичка, похожая на ястреба или орла, приземлилась ему на ладонь.       — Вот так, Альби! — Грейнджер хлопнула в ладоши и сцепила их под подбородком, одарив мальчика любящей улыбкой. — Скорпиус сказал тебе, что делать. Продолжай, — она пристально наблюдала за ним, и взгляд Драко снова метнулся к мальчику, который держал бумажного зверька в своих маленьких ручках.       — Друг для меня, друг для тебя, теперь мы с тобой друзья, — маленький зверек засиял, и мальчик ухмыльнулся. — Потрясающе! Теперь мы можем посылать друг другу записки! — он практически подкинул птичку Скорпиусу, который улыбался так же широко.       — Да! Я спрошу своего папу, можно ли тебе прийти поиграть на нашем поле для квиддича, тогда ты сможешь увидеть мой Firestorm 2000, и мы, возможно, сможем покататься на нем! — Скорпиус выглядел…       Драко наклонил голову, не в силах сдержать мягкую улыбку, появившуюся на его лице. Его мальчик выглядел счастливым, таким счастливым оттого, что мог просто поболтать с кем-то своего возраста. Драко знал, что было трудно иметь такого отца как он. Быть замужем за ним было также тяжело: почему Астория и хотела развестись. Поэтому сейчас было так приятно видеть Скорпиуса с кем-то, кто мог бы стать его другом. Даже если этот друг был Поттером.       — Спросить меня о чем? — протянул Драко, не в силах сдержаться. Скорпиус просиял, подбегая к нему, он был настолько взволнован, что его щеки раскраснелись.       — Может Альбус как-нибудь приехать к нам этим летом, чтобы поиграть? — серые глаза Скорпиуса блестели от возбуждения. Драко взглянул на Поттера-старшего.       — Если его отец не будет против, то и я тоже, — он не собирался разрушать зарождающуюся дружбу своего мальчика. Он был готов принять сына Поттера, особенно если тот делал Скорпиуса таким счастливым.       — Да! — Скорпиус развернулся и бросился обратно к мальчику. — Ты можешь прийти! — они оба практически подпрыгнули на месте.       — Ура, это будет здорово! — юный Поттер развернулся на своем месте. — Папа, можно я приду завтра?       Избранный покачал головой и, состроив извиняющуюся гримасу, провел рукой по своим и без того растрепанным волосам.       — Извини, Ал, но мы обещали дяде Чарли, что навестим его.       — Тогда можно Скорпиусу пойти с нами? — Альбус сцепил руки, но Гарри покачал головой.       — Ты же знаешь, мы должны сначала спросить разрешения у дяди Чарли, прежде чем приглашать кого-нибудь к нему в гости. Может быть, в следующий раз, и, может быть, после того, как мы вернемся из Румынии, мы сможем назначить день для вас двоих, — волшебник взглянул на Драко, который стоял лениво прислонившись к дверному косяку.       — Я согласен на любое время. Если вы уведомите заранее, чтобы я мог спланировать свой день, — он скрестил руки на груди, слегка прищурившись, глядя на Поттера, сохраняя на лице слегка вежливую улыбку. — У меня есть работа, на которую нужно ходить.       — Я была бы не прочь понаблюдать за ними до тех пор, пока ты не вернешься домой. Они могли бы помочь мне здесь, я бы заняла их чем-нибудь интересным, — предложение Грейнджер было произнесено таким мягким голосом, но ему захотелось бросить на нее взгляд, который показал бы, насколько он раздражен тем, что она испортила его представление перед Спасителем Волшебного Мира, Мальчиком-Который-Выжил и вырос в Мужчину, по словам Скитер, единственным и неповторимым Гарри Поттером.       Ему потребовалось несколько секунд, прежде чем он смог заставить себя кивнуть в ее сторону.       — Как заявила моя жена, она могла бы проследить за ними в те дни, когда я буду работать. Если это приемлемо для тебя, Поттер, — он не смог сдержать легкой насмешки, прозвучавшей в его голосе при упоминании имени этого человека. Это была не только привычка, но и инстинкт.       Поттер широко улыбнулся ему.       — О, для меня это более чем приемлемо, Малфой! — он хлопнул в ладоши, словно ликуя, и посмотрел на своего сына. — Хорошо, Альбус. Пора идти домой. Завтра рано вставать.       Мальчик, казалось, на полсекунды подумал о том, чтобы попросить отца остаться еще, но потом довольно покорно вздохнул, увидев выражение его лица.       — Хорошо, — он кивнул и снова повернулся к Скорпиусу с более широкой, хотя и немного разочарованной улыбкой. — Я напишу тебе завтра, Скорпиус, и мы сможем поговорить о том, когда я смогу прийти. Ты дашь знать тете Мионе, а я скажу своему папе.       Скорпиус кивнул, и мальчики обнялись, а затем Альбус обнял Грейнджер.       — Скоро увидимся, Альби. Повеселись в Румынии, — она пригладила его волосы и поцеловала в лоб. Он скорчил легкую гримасу, которую, Драко был уверен, скорчил бы любой двенадцатилетний мальчик, и она отпустила его. — Помни, что если твой компаньон начнет выглядеть немного потрепанным, нужно лишь отправить его ко мне, и я все улажу, — она похлопала по маленькому бумажному орлу, который сидел у него на плече, и мальчик кивнул.       — Я так и сделаю, Миона! — после этих слов Поттер с сыном направились к двери.       Когда Поттер подошел к Драко достаточно близко, на его лице снова появилась ухмылка.       — Спасибо за твой прекрасный вклад в этот вечер, — голос Поттера был тихим, а его улыбка такой радостной, что Драко захотелось отодвинуться от него. — Я сомневаюсь, что смогу дальше дружить с Роном. А это значит, что у меня освободилось место.       — Даже не думай, Поттер, — Драко тихо процедил это сквозь зубы, и ухмылка Поттера стала еще шире и приобрела легкий оттенок злорадства.       — Мы станем лучшими друзьями, — его голос был тихим, но он почти пропел это, выглядя слишком довольным собой, когда выводил своего сына из комнаты, и Драко не смог удержаться от гримасы отвращения.       — Как пожелаешь, Поттер, — он выкрикнул это вслух, и смех Гарри был единственным ответом, который он получил.       — Папа! — выкрикнул Скорпиус, и Драко повернулся, чтобы посмотреть на него, как раз в тот момент, когда мальчик бросился к нему и крепко обнял. — Мне было так весело! — Драко с улыбкой обнял сына за плечи.       — Я рад. А теперь иди готовься ко сну. Я скоро приду пожелать тебе спокойной ночи.       Скорпиус кивнул и выбежал из комнаты.       Как только он убедился, что его сын находится вне пределов слышимости, он перевел цепкий взгляд на ведьму.       — Мне не стоило позволять тебе переезжать сюда, Грейнджер. Ты открыла мой дом для Поттеров, — он скорчил гримасу, и Гермиона еле сдержала улыбку.       — Тебе следовало подумать об этом до того, как подписывать брачный контракт, — она скрестила руки на груди и прислонилась бедром к ближайшему столу.       Драко отзеркалил ее позу.       — Ты всерьез имела в виду то, что сказала тогда Проныре? — он спросил это так небрежно, как только мог, и она в ответ кивнула, уводя взгляд в сторону, желая скрыть обиду на бывшего друга. Драко не совсем понимал, почему она до сих пор расстраивается. Этот рыжий придурок всегда вел себя как задница по отношению к ней, даже тогда, в Хогвартсе.       — Рональд очень ясно выразил свои чувства, — она покачала головой. — Я не хочу дружить с кем-то, кто так относится ко мне.       Драко знал, что это ужасно, но чувствовал себя довольно удовлетворенным этим ответом.       — Разумный выбор.       Она закатила глаза.       — Забавно слышать это от тебя. Ты все время обращался со мной как с дерьмом, а я вышла за тебя замуж, — она указала на него ленивым жестом.       Он мог частично согласиться с этим, поэтому кивнул.       — Да, но я бы никогда не назвал тебя шлюхой. Ханжой, может быть, заучкой или даже неебабельной, возможно.       Каждое слово, которое он бросал в ее адрес, определенно подчеркивало то, что она была непривлекательна для него, потому что не было никакого смысла рассматривать ее как какой-либо сексуальный объект. Образ ее в этой проклятой юбке тут же возник у него в голове, и Драко немедленно отогнал его, пребывая в шоке от того, насколько неуместным это было сейчас.       Гермиона фыркнула, качая головой, слегка улыбаясь.       — Да, но от тебя это не так больно слышать, Малфой. По крайней мере, с тобой я этого ожидаю, — она тихонько вздохнула и оттолкнулась от стола.       — Не надо, — он резко тряхнул головой.       Она остановилась на полпути, разглаживая руками джинсы, и в замешательстве посмотрела на него.       — Прошу прощения?       — Не ожидай этого.       Несмотря на все обстоятельства их брака, она не должна была слышать от него и защищаться даже от таких милых мелких уколов по поводу своей внешности. Он женился на ней, она была Малфой, и в аду должен настать очень прохладный день, если он позволит себе еще раз подобную язвительность в адрес своей гребаной жены.       — Я предпочитаю быть готовой к ударам, Малфой, — она криво улыбнулась, направляясь к нему через комнату.       — Я не буду размахивать ударами, Грейнджер. А вот ты можешь, — сказав это, он указал на нее пальцем, и она остановилась на полпути и расхохоталась.       — Я сделала это! — она явно была счастлива вспомнить ту сцену. Драко приподнял бровь и постарался сдержать улыбку на губах.       — Ты сломала мне нос, — он произнес это ровным голосом, и она покачала головой, вытирая глаза.       — Этого я не делала.       Он кивнул:       — Ты это сделала.       Она фыркнула еще раз, это было совершенно неэлегантно и непривлекательно, но по какой-то глупой причине его уголки губ потянулись вверх.       — Ты когда-нибудь рассказывал об этом своему отцу? — она посмотрела на него, и Драко тут же нахмурился.       — Что?! Нет.       Как будто он когда-нибудь сказал бы своему отцу о том, что Грейнджер взяла над ним верх и ударила его по лицу.       — Я просто представила это, — она зажала нос и вздернула подбородок. — Мой отец узнает об этом! — она произнесла это гнусаво и так претенциозно, что он чуть не поморщился.       — Я так не говорил, — он пристально посмотрел на нее, и она усмехнулась.       — Еще как, — Гермиона кивнула, в ее глазах искрило веселье, и Драко снова покачал головой.       — Я такого не делал.       — Да, именно так ты и говорил: «Мой отец узнает об этом!» — она тихонько хихикнула, когда подошла и встала перед ним и уперла руки в бедра. — Несмотря на все это. Спасибо, что помог мне тогда. Я знаю, ты получил от этого какое-то извращенное удовольствие, но все равно спасибо, — она тяжело вздохнула и прошла мимо него, чтобы выйти в коридор.       — Я получил удовольствие от того, что поставил этого рыжего проныру на место, Грейнджер, — он опустил руки и засунул их в карманы. — Не от того, что тебя оскорбили.       Он не получал от этого никакого удовольствия. Она была его женой, и хотя ведьма, возможно, и проявляла к этому некоторое вопиющее пренебрежение, он этого не делал. Он бы относился к своей жене с уважением и требовал бы от других того же. Драко взглянул на нее, и она уставилась на него так, словно не была до конца уверена, лжет он или нет.       — Ты моя жена, Грейнджер, такая же часть меня, как моя мать и мой сын. Я не буду проявлять неуважение к своей жене и не позволю этого другим, потому что оскорбление в твой адрес — это оскорбление и меня лично, — он оттолкнулся от дверного косяка. — Я мог бы назвать тебя раздражающей, я мог бы назвать тебя занудой и невыносимой занозой в заднице, но я не буду проявлять к тебе неуважения. Так что можешь перестать ждать этих ударов, они исходят не от меня, — он прошел мимо нее и направился по коридору.       

***

             — И мы победили! — голос Скорпиуса звучал так взволнованно, Драко кивнул и присел на край его кровати. — Мама Альбуса сказала, что я прирожденный игрок! — Скорпиус забрался под одеяло, и Драко улыбнулся ему.       — Так и должно быть. Я тоже играл в квиддич.       Скорпиус быстро кивнул.       — Я знаю. Я рассказал ей, что ты ловец, и она сказала, что помнит как обыгрывала тебя в Хогвартсе.       Это заставило Драко застонать и закатить глаза. Конечно, Уизлетта так бы и сказала.       — Я отчетливо помню, что тоже довольно сильно ее обыгрывал.       Услышав это, Скорпиус хихикнул.       — Я и это ей сказал!       Драко усмехнулся, глядя на своего сына.       — С Гермионой все было в порядке? После того, как ты пришел? — Скорпиус нерешительно спросил об этом, и Драко кивнул.       — Да. Она держалась изо всех сил, пока я не добрался туда, но с ней все было в порядке, — он тихонько вздохнул и едва сдержал гримасу, пытаясь придумать, как бы это подобающим образом объяснить. — Я думаю, что они уже не были близкими друзьями с ним, но он сказал ей несколько очень грубых, очень неджентльменских вещей, которые никогда не следовало говорить.       Скорпиус наклонил голову.       — О ней?       Драко тихонько вздохнул.       — Да, о ней. Она Малфой, Скорпиус.       — Мы защищаем своих, — на это он деловито кивнул, и Драко криво улыбнулся ему.       — Мы так и делаем, — он протянул руку и взъерошил его шелковистые светлые волосы.       — Но мне было весело, — Скорпиус улыбнулся ему, и Драко улыбнулся в ответ.       — И я рад, что ты смог повеселиться.       Скорпиус заслужил веселый день с детьми своего возраста, где его не осуждали и не оставляли в стороне.       — Это приятное ощущение… что у меня есть друг, — Скорпиус произнес это тихо, и Драко с трудом сглотнул, в горле образовался комок. Он ненавидел это, ненавидел то, как тяжело его сыну было носить фамилию Малфой. Ненавидел то, насколько тяжело ему было заводить друзей. — А ты… как ты думаешь, Альбус захочет продолжать дружить со мной?       Вопрос поразил его, как удар под дых, и Драко сглотнул невыносимый комок в горле.       — Я думаю… — он прочистил горло так хорошо, как только мог. — Я думаю, что Альбус захочет. Ему нравится его крестная мать, и ты, похоже, тоже нравишься его крестной матери. К тому же ты довольно классный мальчик, — Драко улыбнулся ему, и Скорпиус подарил ему ответную улыбку.       — Мне нравится Гермиона. Она забавная. Мне нравится задавать ей вопросы, и она никогда не заставляет меня чувствовать себя глупым из-за того, что я не знаю, или потому что я задаю слишком много вопросов. У нее так много ответов, и когда она чего-то не знает, то признает это, а потом говорит, что мы можем поискать ответ вместе, — Скорпиус просиял, когда заговорил о ней, а Драко быстро заморгал. Он и не подозревал, насколько они сблизились с Грейнджер. — Она позволяет мне наблюдать за ее работой и позволяет мне помогать. Гермиона действительно веселая, папа. Она мне очень нравится, — Скорпиус посмотрел на него своими серыми глазами, которые были так похожи на его собственные.       — Держу пари, она именно такая, как ты описываешь, — это было все, что он мог сказать, потому что Скорпиус говорил о Грейнджер так, словно она вознесла луну и звезды на небо, и это немного сбивало с толку.       — И она забавная! Я хотел показать Альбусу свой Firestorm 2000.       — Ни в коем случае! — Драко рявкнул это, не в силах сдержаться, но лишь заставило Скорпиуса расхохотаться, откидываясь на подушки.       — Это то, что она мне сказала, папа! Она сказала! — он захихикал и снова сел. — Она сказала это, а потом добавила, что несет за меня ответственность…       — Так и есть. Она самая умная ведьма нашего поколения, и, похоже, это распространяется и на чтение моих мыслей и на то, как я отношусь к тому, что мой сын хвастается перед своими друзьями без моего ведома, — Драко покачал головой, одарив мальчика мрачным взглядом, который только вызвал у него очередной приступ смеха.       — Она сказала, что ты заколдуешь и убьешь ее, если я пострадаю! — Скорпиус захихикал почти истерическим смехом, а Драко слегка нахмурился в замешательстве, пока Скорпиус пытался взять себя в руки. — Она ткнула меня и такая: Бах! Хлоп! Цап-цап-цап! — Скорпиус ткнул отца в ребра, и его плечи затряслись от смеха. — Это заставило меня рассмеяться! — Скорпиус поднял на него свои глаза, и Драко усмехнулся, не в силах сдержаться, и схватил Скорпиуса за руку, чтобы тот не смог ткнуть его снова.       — Я это вижу, — он притянул его к себе и поцеловал в макушку. — Я рад, что она тебе нравится.       В его жизни стало на один повод меньше для беспокойства. Драко отпустил его руку, и Скорпиус кивнул.       Воцарилось недолгое молчание, пока Скорпиус теребил свое одеяло.       — Мама пишет мне, — он произнес это нерешительно, и Драко застыл, не желая сказать или сделать что-либо, что могло бы заставить его сына перестать делиться с ним такими вещами. — Я… — он сделал паузу, и снова воцарилось недолгое молчание. — Я злюсь на нее за то, что она сделала. За то, что пыталась увезти меня, поэтому я не ответил ей, — он сказал это быстро и взглянул на Драко, как будто переживал, что тот расстроится, но Драко ласково провел рукой по его волосам.       — Я могу понять, почему ты злишься. Я также понимаю, что ты, вероятно, немного злишься и на меня, — он испустил вздох. — Но злиться — это нормально. Мы взрослые, и мы все испортили, а тебе придется жить во всем этом, пока мы пытаемся навести порядок. Я сожалею об этом.       Драко ненавидел то, как сильно испортил жизнь Скорпиусу, как перевернул ее с ног на голову. Астория тоже потрудилась на славу, но ее не было в поместье, она не сидела напротив своего ребенка за каждым завтраком, обедом и ужином. Она не видела последствий своих действий так, как наблюдал их он.       — Гермиона здесь, чтобы помочь с этим, — тихо произнес Скорпиус, и Драко кивнул.       — В некотором смысле так оно и есть.       — Она говорит, что собирается помочь мне остаться в Англии.       — Она попытается.       — Я ей верю, — Скорпиус произнес это с такой убежденностью, что Драко не смог удержаться от слабой улыбки. — Она веселая, и она играет со мной в игры, она разрешила мне поиграть в грязи и даже подбросила нам гнома, — Драко понятия не имел, что это значит, но увидел, как вытянулось лицо Скорпиуса. — Мама никогда так себя со мной не вела, — в его голосе была какая-то щемящая обида, которая убивала Драко изнутри.       — Я знаю, приятель, — он наклонился и заключил его в объятия и поцеловал в макушку. Маленькие ручки обвились вокруг него, когда Скорпиус уткнулся лицом ему в грудь и начал всхлипывать. Судорожные рыдания от обиды за потерю, которую он испытал, за гнев и обиду, за все в своей жизни, что он не мог контролировать и с чем ему приходилось жить.       Драко положил подбородок ему на макушку, желая унять его боль, но заранее зная, что не сможет. Это была пронзительная боль под ребрами, которая ныла изнутри, пока он сжимал в объятиях своего сына, который оплакивал ту жизнь, которую он знал, и ту, какой она могла быть, если бы все было по-другому, совсем чуть-чуть.       — Я знаю, — Драко прошептал это в эти белокурые локоны и закрыл глаза, мечтая иметь возможность это исправить, но не имея ни малейшего представления о том, как это сделать.