***
Поместье Лалонд встретило его шумом воды. Звук был непривычный, но успокаивающий. Будто кто-то надел ему на голову большие режиссёрские наушники и пустил по ним шум. Не белый, а, скажем, тихий красный — его любимый. Отвлекающий и расслабляющий поток. Он привыкнет. Таксисту пришлось выложить большую часть денег. Теперь подачка Дирка имела жизненно важный масштаб. Машина неловко выезжала с площадки перед домом, направляясь назад к узкой дороге, с которой они приехали. Невольно Дейв оценил окружающую обстановку. Единственный въезд хорошо просматривался, но окружение плотным лесом ему не очень нравилось. Маленькие квартирки казались куда более безопасным жилищем. Даже когда Дейву пришло время съезжать, он выбрал скромную однушку и поставил коробку, полную дерьмовых мечей, недалеко от двери. Так было спокойнее. Ну а ещё у него вообще не было денег. Капающий дождик усиливался, так что он, проклиная архитекторов, поплёлся в дом. Волосы уже успели намокнуть, а гигантское поместье близ Радужного водопада едва ли обещало тёплый (в прямом смысле) приём. Оставалось надеяться, что он не простынет. Иначе убьёт его не простуда, а счета за лекарства. Методично. Сперва его кошель, а потом и его самого. Колтонская мафия начала зачистку Страйдеров. Зря ты сунулся сюда, сынок. «Последняя шутка, Дейв. Надеюсь, ты повеселился на славу.» Он забежал под навес над входной дверью, чуть не сбив горшки с засохшими лилиями, и принялся рыться в спортивной сумке, куда небрежно кинул все свои вещи перед отъездом. Через пару минут и десяток ругательств получилось вытащить небольшой мятый конверт. Из него он вынул связку ключей. Ещё десяток ругательств ушёл на их перебор, пока дверь наконец не открылась. Дождь усиливался. Дейв перешёл через порог. Вот и оно. Добро пожаловать домой. Внутри было едва ли теплее, чем снаружи. Хотелось выругаться себе под нос, но не получалось. Атмосфера гигантской холодной и серой гостиной была уничтожающей. Будто на его плечи села каменная горгулья прямиком с Нотр-Дама. Грудная клетка неприятно сжалась, он невольно ссутулился. Глубокие вдохи и выдохи не сильно помогли. Пришлось признать поражение и медленными оставляющими за спиной мокрые следы шагами пойти вглубь бетонного склепа. Дейв решил пока не подниматься по лестнице сбоку. По горло хватало тех чувств, которые вызывала гостиная. Он попытался набросить на себя лишней бравады и широкими шагами выйти в центр округлой части комнаты, где естественный свет из окна на крыше выдал бы его, как софит. Неудачно. На половине пути шаги стали шаркающими, он почти споткнулся. Да, поражение придётся признать во всей его жалости. Просто сдайся, старина Дейв. Перестав бороться с тяжестью на плечах и согнувшись, он поплёлся на кухню, кутаясь в куртку. По крайней мере, он не дрожал, это вселяло надежду. С холодом вполне можно было иметь дело. Лишний слой одежды на теле даже придавал уверенности в себе. Открытый холодильник дал ему два открытия. Во-первых, света в доме не было. Отопление явно работало от электричества, так что ему придётся найти местный щиток и долго притворяться электриком. Во-вторых, холодильник был пуст. Ужин отменялся. Проблемы холода и голода могли бы волновать его, но он внезапно для себя осознал, что держит дверцу открытой уже минуты три и никак не может сделать выводов. Голова опустела. Захлопнув дверь, неловкими шагами он дошёл до дивана и кинул на него сумку. Сам сел на спинку и уставился пустым взглядом на пятно света посреди гостиной. Единственный источник в мраке этого склепа был тусклым из-за осенних туч. Из-под пола шумел поток воды, проходящий сквозь невидимые жернова механизмов Лалонд-старшей, вырабатывавших уходящую в никуда энергию. По крыше тем же шумом бил нарождающийся ливень. Сидя посреди безжизненной бетонной коробки, окружённой тьмой и шумом, Дейв не чувствовал в своей больной голове ни единой мысли. Только, открыв рот, смотрел, как облака пыли кочуют сквозь пятно света и плывут к нему единым потоком. Кружат вокруг него, пытаясь то ли поглотить, то ли прогнать того, кому это место не предназначалось. До этого момента Дейв только один раз ощущал место мёртвым. Когда умер Бро, они с Дирком решили, что квартира достанется Дейву, и уже через пару дней он переехал. Вернулся домой, где особо ничего не поменялось. Изменение было очень тонким, заметным подсознательно. Дейв чувствовал, что это больше не дом Бро, куда он мог заехать на выходных, чтобы забрать пару дисков или получить подзатыльник от своего старика. Это была квартира покойника. Всё лежало как-то неправильно, и Дейву только предстояло переложить вещи так, чтобы они перестали быть хламом мертвеца и стали его. Где-то месяц квартира меняла владельца по-настоящему. Это место было строгим и ухоженным, как все Лалонд. Но сейчас ощущалось, как руины. Как постройка какой-то древней цивилизации, на раскопки которой Дейв приехал в душном автобусе. Это место было гигантским и пахло, как склеп. Едва ли он мог представить, что сможет сделать его своим. И никакие бумаги о наследстве не могли бы его переубедить. Обессиленный, он толкнул сумку ногой и упал на диван. Укутался в лежащий на нём плед почти с головой, подняв ещё одно облако пыли. Неудачно пытался набить голову самыми нелепыми мыслями или придумать пару дерьмовых комиксов, только бы оборвать ту пустоту, которая встречала его в собственной голове. Он продолжал попытки, пока не вырубился.***
Жирные капли нефти били с силой града. Этот ливень сводил его с ума. Дождь ощущался как смола, стекающая по его мышцам, бальзамирующая его. Превращающая в живой труп, уложенный в аккуратную кирпичную кладку елового леса. Он каркал на всю округу, сотрясая крыльями. Отрывистыми, бешеными движениями толкал себя дальше. Пикировать было ни в коем случае нельзя. Они схватят его и сожрут в тот же момент, когда он позволит себе опуститься в тьму, лежащую между еловыми кронами. Небо и земля сливались чёрным мазком. Единственным ориентиром был белесый дом. Он не отрываясь смотрел на купол обсерватории и летел к нему изо всех сил. Перья забивались, одно крыло почти прилипло к телу. Он сделал неловкое движение и потерял ещё пару метров высоты. Кто-то из-под ветки почти схватил его за лапу. Он начал кричать ещё отчаяннее, отпугивая самых трусливых и привлекая всех остальных. Когда каркать больше не осталось сил, он спикировал во тьму. На полном ходу его спину исполосовала чья-то когтистая лапа. Чистым везением ему удалось вылететь из тьмы прямо к белому дому. Посреди выведенного на земле круга лежало бледное тело беловолосого парня. Тёмные очки оставили грязные следы на скулах. Поза была неестественная. Его тело было настолько бледным, что казалось, будто его вырвали из стен дома и бросили лежать рядом, как семя нового здания. Он был мёртвым. Этот дом убил и переварил Дейва Страйдера, прямо как его сестру. Он упал рядом, пропахав клювом грязь и разбив круг. Темнота сверху и темнота снизу напряглись. И сжались, заглотив их в титаническую челюсть. Он захлебнулся в нефти быстро, когда снова начал кричать.***
Дейва вырвало из кошмара шумным рингтоном. Он согнулся от кашля, облокотившись о спинку дивана. Ещё минуту пытался откашлять из горла всю нефть, которая там собралась, пока не отошёл окончательно. Просто сон. Боже, он же даже не какая-то тупая птица. Смаргивая картинку своего мёртвого лица, он потянулся за пазуху куртки. Достал телефон и с третьей попытки вбил пароль. Ярко-красный фон выжег его глаза. Оказалось, уже наступила ночь. Он поскорее ответил на звонок, только бы убрать телефон к уху. — Ты долго не отвечал. Проблемы или раскладываешься? Дирк. У него есть проблемы. Надо вспомнить. — Я в норме. Вышло куда более хрипло и жалко, чем он ожидал. Пришлось прокашляться и сесть, чтобы заговорить почти нормально. Всё это время Дирк терпеливо молчал. К счастью, следов болезни не было. Точно, у него нет денег. — Настолько нормально, насколько может предложить дыра близ Потсдама после Хьюстона. Тут нихрена нет, даже света. — Звучишь действительно дерьмово. — Я спал. Типо, начал преображаться в готическую педовку и мутить во снах с различными неописуемыми тварями с неописуемо богатым арсеналом тентаклей самых разных форм. Фестиваль «Bad Dragon» прямо у меня в кармане, рублю с них бабки, как Уорхол в лучшие годы. Потому что у меня нихрена их нет. — Проблемы с деньгами? Я не хотел тревожить тебя финансовыми советами. Думаю, могу перевести тебе немного на счёт, пока твои новые инициативы в этом месте не начали приносить доход. Если в Колтоне, конечно, принимают карты. Или там есть банк. Боюсь, это уже не моя компетенция. Он хотел сострить в ответ, но понял, что не может придумать шутки. Даже записанные в уме заготовки вылетели из головы. — Спасибо. — Без проблем. Ты держишься? — Ага. Да. В плане, как иначе? Всё в норме. Надо только разобраться со светом, иначе я тут окоченею. — Можешь вызвать электрика. Или позвонить юристам, они будут рады помочь своему новому клиенту за лишний процент в акциях. Откровенно говоря, с ними сейчас продолжаю разбираться я, ограждая тебя от того урагана юридического дерьма, в око которого они хотят тебя затянуть. Очередная провальная попытка сказать хоть что-то. — Спасибо. — Ответ вышел слишком сиплым. Слишком. — Пойду выложу вещи из сумки. — Конечно. И помни. Это не твоя вина. В холодильнике всё ещё было пусто. Только в морозилке лежал плесневелый и твёрдый, как камень, сендвич. Дейв вытащил его и бросил на стол. Сендвич издал звук удара кувалдой и остался пускать корни в столешницу. В остальном, кажется, еды дома не было, если Лалонд, конечно, не имели страсти оставлять тайники для ночного жора. Дейв плюхнулся на барный стул и растянулся по столу. Проклятье, Лалонд, чем ты тут питалась? В этот момент его осенило. Он упёрся мыльным взглядом в засохший сендвич и задумался. Роуз, при всей её педантичности и строгости, была обычной девушкой, но даже так она никогда не опошлила бы свой рацион, перейдя на что-то в духе Страйдеров — круглосуточное питание пиццей, китайской лапшой и сендвичами. Сендвич. Сейчас Дейв сидел на стуле, на котором парой дней ранее сидела его сестра и глотала плесневелые бутерброды на пару с собственной гордостью. А потом это её доконало, и она умерла. Умерла прямо здесь, в этом доме, где ему предстоит жить. Она читала на диване, на котором он недавно развалился, ела за этим столом и прятала ключи за маленьким горшочком с лилиями. А теперь она мертва. Лежит в гробу на дне могилы, и сквозь отсыревшие стенки к ней медленно ползут черви. Оказавшись одной, она ввязалась во что-то, и до неё добрались. Или она ослабла и медленно увядала от болезней, пока рядом не было никого, чтобы приложить руку к её лбу или скормить ей куриный бульон с ложечки. Отвезти её к врачу, в конце концов, когда ей станет окончательно плохо. Или, может, она просто не перенесла смерти матери и тихо сошла с ума, видя ночные кошмары, пугаясь теней и боясь выйти на улицу, пока не смогла терпеть это дальше. И его не было рядом. Он слонялся по своей квартире, разбирая коробки в кладовой, играл в дерьмовые игры круглые сутки и рисовал дерьмовые комиксы. Ходил на вечеринки и халтурил за пультом на встречах знакомых, зубря заметки Бро. Носил дурацкие штаны и снимал просто ужасающие короткометражки, зарабатывая себе имя молодого таланта. Жил своей обычной весёлой жизнью, даже не додумавшись позвонить, пока его родная сестра гнила заживо. На похоронах его не было. Одним жарким утром его разбудила трель звонков. Сперва он сбрасывал, но потом сдался под настойчивостью той стороны трубки. Оказывается, у него умерла сестра. Оказывается, его имя было в завещании. Юристы облепили его со всех сторон, приехав прямо в Хьюстон и оккупировав его квартиру. По договору с Лалонд-старшей они, кажется, имели не только солидный аванс, но и какой-то процент с её акций. Так что им было выгодно расширять свои услуги и растягивать процесс. Дейв искренне пробовал спихнуть их на Дирка, который явно справился бы лучше, но все бумаги требовали именно его внимания и именно его подписей. Когда он наконец-то смог выгнать юристов, прошло уже два дня. Похороны были маленькие, скромные и ужасно одинокие. Его на них не было. Вот так, Страйдер. Когда Дейв был маленьким и только переехал к Бро, он жутко боялся всего. Новая квартира, заваленная хламом, — у которого часто оказывались кукольные глаза, — и оружием напугала бы любого, особенно отлучённого от прежней семьи ребёнка. Бро не был экспертом по нежностям, да и времена тогда были трудные. У него едва хватало сил доползти после работы до кресла и включить какой-нибудь занудный фильм про самураев на видике. Может, подозвать к себе своих мелких бро и, тщательно скрывая хрипотцу в голосе, узнать, как у них дела и сколько они сегодня упражнялись с мечом. А потом заснуть прямо в кресле, чтобы снова исчезнуть на утро. Разумеется, никаких времени и сил на только взятого пацана, который боится спать в новой комнате. Никаких сказок на ночь и поцелуев в макушку. Откровенно говоря, с воспитанием Бро, ему было даже стыдно сознаваться в страхе. Слабости в доме Страйдеров признавали осторожно и избирательно, культивируя во всех жильцах гордость и самодостаточность. Все всё друг о друге знали и незаметно помогали, но признавать свои проблемы в открытую было моветоном. На помощь всегда приходил Дирк. Он не знал сказок, да и интересы у него были другие. Так что он рассказывал Дейву на ночь истории о средневековье. О смелых рыцарях, мудрых попах, талантливых ремесленниках и хитрых аристократах. Как-то раз он раздобыл «Декамерон», и Дейв стал засыпать под флорентийские байки. Бывало, его удивляло, как люди прошлого, потеряв близких, умирали от горя сами. Дирк на такие вопросы не отвечал, оставляя всё на будущее своего мелкого. Теперь стало яснее. Не сказать, чтобы ему нравился полученный ответ. Дейв выдохнул и прошёлся по волосам, закрывая глаза рукой. Из-за вечернего сна голова кружилась и раскалывалась. Давление изнутри грозило пробить дырки в его висках. Это не говоря о тошноте и изжоге. О еде можно было забыть, но оно и к лучшему. Он преодолел странное чувство в груди и натянул плед на манер пончо прямо поверх куртки. Единственным источником света была тусклая луна, светящая сквозь окно в крыше. Так что он включил фонарик и оставил телефон лежать на столе. Поставил сумку на диван и небрежно выкинул кучу одежды рядом. Пока было неясно, где он будет тут жить. Дом был огромен и явно рассчитывался по меньшей мере на двух жильцов. Ему бы стоило переехать сюда с Дирком, но по крайней мере один Страйдер должен был оставаться в Хьюстоне, чтобы поддерживать их общие дела и имидж. Может, когда он оправится, он смог бы сдавать часть дома в аренду. Какому-нибудь одинокому писателю, который спит и видит, как бы переехать в дом посреди нигде и каждую ночь видеть кошмары. Желательно состоятельному одинокому писателю. Пока он будет жить здесь. Он не готов подниматься наверх. Только не в комнату Роуз. Так что вещи остались валяться на диване. Дальше шла пара микшеров и вертушки, которые заняли большую часть сумки. Хотелось прихватить с собой ножки, но они не влезли, а брать чемодан было бы уже неудобно. Техника отправилась на кухонный стол. Еда явно там предвидится нескоро. На дне лежало самое твёрдое и тяжёлое, осторожно изолированное мягким слоем одежды от техники. Он вытащил несколько тел в смоле и поставил на стол. Уже лучше. Старина варан смотрел на него теми же немигающими глазами, которыми глазел последние десять лет. Определённо добавляет уюта. Окружённый своим хламом, Дейв сел на пол у дивана. Немного посмотрел в пустоту и импульсивно встал и прошёлся вокруг «своей территории». Вывел круг носком кед по пыльному полу. Прямо как во сне. Сел обратно, оказавшись внутри круга. Стоит начать с малого. Взять своё графство и понемногу расширять территории, пока рыцарство Страйдера не сможет взять весь дом. До тех пор ему совершенно необязательно идти куда-то ещё. Точно не нужно ворошить детские воспоминания. Определённо не стоит бродить по тёмным коридорам ночью. Ни в коем случае нельзя даже приближаться к двери, ведущей в комнату Роуз. О том, чтобы открыть дверь, он пока не мог даже подумать. Ему просто нужно сидеть здесь, в безопасном кругу, заказывать себе на деньги бро китайскую лапшу из Потсдама, чтобы кошмарить доставщиков, и нон-стопом смотреть дерьмовое кино на телефоне. Может, он найдёт тут ноутбук. Тогда заживёт. Ведь так? Дейв зарылся руками в волосы. Просто сиди на месте. Ты вытерпишь. О грудь ударились ключи в кармане куртки. К чёрту. Он вспрыгнул и широкими шагами, пытаясь не вглядываться в темноту, пошёл к входной двери. Открыл её и, держась за стену рукой, полубегом добрался до лестницы. Взобрался по ней, не оглядываясь на тёмный лес. Минуту перебирал ключи и искал замочную скважину. Пока наконец-то дверь не отворилась. Дейв вошёл в обсерваторию. Подсветил мрак фонариком с телефона и закрыл за собой дверь на ключ. Прошёлся по полупустому помещению, огибая столы и стопки книг, валяющиеся прямо на полу. Подошёл к телескопу и пробежал рукой по его изгибам, стараясь не смотреть в сторону. Он не боялся темноты. Его не испугало даже видение собственного трупа. Но он не смог бы терпеть, если бы в том кругу оказалось не его тело, а тело Роуз. Он безумно боялся, что, как только посмотрит в темноту, оттуда на него в ответ будет смотреть её мертвенно бледное лицо. От одной мысли об этом у него сжалась грудь и слегка задрожали руки. Когда он это заметил, его ударило изнутри. Заложенный Бро рефлекс. Признак этой жалости, заставил его собраться и хотя бы притвориться спокойным. Проблему надо было решать. Неожиданно для Дейва начался его первый бой за владение домом. Он выключил фонарик и сел во тьму посреди обсерватории. Глубоко вдохнул, чтобы почувствовать, как надувшаяся грудная клетка наполнилась не только воздухом, но тяжестью чувств. Он ухватился за это ощущение и начал методично выделять эмоции, циркулирующие по его телу. Вытягивал их из вен и выдыхал из лёгких. Сдирал, как обои, и собирал в единый монолит чувства, которое сводило его с ума. Чувства с бледным лицом Роуз, которое ему так и не удалось увидеть. Наконец, он соскрёб все эмоции в кучу, в толстый комок, застрявший посреди горла. И позволил себе выдохнуть. Горько и тяжело выдохнуть, постепенно начиная хрипло стонать. Без остановки шипеть в темноту космоса, пока в горле не станет привычно пусто. Пока не получится успокоиться и, нет, не сделать шаг вперёд. Хотя бы встать прямо и помяться на месте. Пока холодная маска безразличия снова не станет удобно висеть на лице. До тех пор Дейв будет стонать в одиночестве обсерватории, схватившись за голову и вырывая волосы. Не плакать. Страйдерам нельзя плакать.