Змея за терновым троном

      Проходит несколько дней с момента, как я чуть не отправилась на тот свет. Стражницы ещё раз возвращаются проверить целостность защитных чар и на этом всё. Глупо полагать, что Дворам есть до меня дело. Глупо полагать, что принцам есть до меня дело. И всё же я наивно жду от них весточки. Особенно с тех пор, как получила с букетом записку.       Из квартиры я осмеливаюсь выйти лишь на второй день затворничества. Кажется, что стоит мне переступить порог, как смерть выпрыгнет из-за угла или набросится сзади. На третий день тревожного оглядывания за спину и вздрагивания от подозрительных шорохов я всерьёз задумываюсь о возвращении в психотерапию. К счастью, панические атаки не приходят. Видимо, я перепугалась настолько, что они решили: «С неё и так хватит.»       До магазинчика снизу выбраться меня заставляют животный голод и непреодолимая тяга к китайской лапше. Когда я возвращаюсь домой, из тени коридора — у двери — появляется знакомый силуэт. Я пинаю его в бок коленкой, и он ловит меня за бедро, резко притягивая. Наушники сползают на шею. Музыка обволакивает малоосвещённый коридор приятными низкими басами, и моё учащённое дыхание теряется в ней.       — Ауч! — возмущается принц. — Нельзя нападать на безоружного.       — Нельзя подстерегать в тени! Чуть сердце не остановилось.       Его глаза обеспокоенно гуляют по моему лицу. Я высвобождаюсь, но арбузный аромат преследует даже на расстоянии между нами.       — Ты не выглядела напуганной.       — А я была!       — Где-то это уже было.       Мы переглядываемся и улыбаемся. А ведь казалось, что я разучилась…       Тео — уверена, что он — подхватывает пакет с китайской едой, и защитные чары не противятся, когда мы оба заходим внутрь.       — Вспомнил о моём существовании, — говорю я сдержанно, а внутри себя прыгаю на батуте от счастья. — Чем обязана аудиенцией, Ваше Высочество?       — Да вот узнал, что ты почти надрала задницу нападавшему, — он шутит, но я слышу волнение в его голосе, — и примчался, как только смог. Во Дворах хаос.       Хмыкаю и направляюсь на кухню.       — Всё было не совсем так. И я думала, что ты забыл о моём существовании, как только меня вытолкали в Разлом.       — Тебя забудешь. Ты въедливая, а ещё притягиваешь неприятности. — Он кладёт левую руку с перстнем себе на грудь. — Такие, как я.       — Оставь здесь, — указываю на стол, смеясь, и открываю холодильник.       Из него на меня с печалью смотрит одинокое миндальное молоко, которое папа так и не открыл, и явно растаявшее мороженое, чьё место в морозилке. Как я ни пытаюсь привить отцу правильное питание, с бывшим полицейским договориться не получается. Он, словно ребёнок, достаёт конфеты с верхней полки и кривится от смузи вместо жирного бекона на завтрак.       — В вашей квартире много слабых зон. — Тео ставит покупки и запускает пальцы во влажные от дождя волосы так кинематографично, что я залипаю на этом моменте и с силой заставляю себя отвернуться.       — Неужели?       Кажется, у меня появилась новая слабость…       — Ага. И на самооборону походить не мешает.       — Говоришь, как сенсей.       — О, я многому могу научить.       Тон, с которым это произносится, окрашивает фразу очевидной двусмысленностью. Я закатываю глаза и сую нос в холодильник — остужаюсь в морозной свежести полок. Признаться, я скучала по таким непринуждённым диалогам и лёгкому флирту между мной и принцем.       Незваные воспоминания сгущают над нами тучи.       — То, что произошло на балу, — поворачиваюсь я к нему, — Наша маленькая ссора…       — Забудь. Ты дала понять, что работа на первом месте. — Он небрежно теребит бумажный пакет с дымящейся китайской едой. — Признаюсь, отказ задел мои нежные чувства, но я большой мальчик и прекрасно понимаю: они — только мои. Грубить было лишним, и за это прошу прощения. — Он подмигивает. — Упрямство всегда идёт со мной бок о бок. К тому же я привык быть номером два.       Я покашливаю и вновь утыкаюсь носом в холодильник.       — Итак, возвращаясь к сути, зачем ты здесь? — Выкладываю не спеша еду, чтобы не сталкиваться с Тео взглядом. Отчего-то я не хочу, чтобы он увидел мои истинные эмоции, но я подумаю о причинах в другой раз. — У меня много дел и без тебя.       — Вижу. — Он подходит сзади и наклоняется, добавляя прямо мне в ухо, едва прикрытое волосами: — Сложно решить, куда ставить молоко. Поставишь не туда и спросонья смешаешь хлопья с соком. Отвратительно. Надо выбрать такое место… — Тео прижимается ближе и проводит ладонью по тыльной стороне моей руки, держащей бутылку. Затем направляет её на среднюю полку и продолжает: — Чтобы интуитивно смогла взять.       Сердце бьётся о грудную клетку, и, кажется, что я таю, как-то забытое мороженое. Губы принца прижимаются к моей шее, и он вдыхает мой запах, зажигая фейерверки во всём теле.       Звонит телефон. Я делаю резкий шаг назад, толкая принца спиной в грудь. Забываю, что держу бутылку, и та выскальзывает из рук.       Удар.       Осколки и брызги разлетаются по всему кухонному гарнитуру, полу и нашей одежде.       — Придётся поработать над твоей координацией.       — Дьявол.       Мы застываем над лужей и стоим в тишине. Телефонная трель прекращается, и с моего замершего сознания сходит пелена. Я опускаюсь на колени и первым делом собираю крупные куски стекла.       — Ай, — отдёргиваю я пальцы и морщусь.       Кровь проступает через ранку и сочится на пол, оставляя кляксы в молоке. Дыхание учащается. Отвожу взгляд, чтобы не словить паническую атаку. Только не сейчас! Я до боли прикусываю щёку и зажмуриваюсь.       — Фэй, — берёт моё запястье Тео и аккуратно сжимает, — Посмотри на меня.       Мои глаза неуверенно находят его. Я сосредотачиваюсь на них. Затем перехожу на ресницы, переносицу, губы. В надежде на твёрдый тон констатирую:       — Просто царапины.       Принц встаёт и озирается.       — Где аптечка?       — Не нужно, промою в ванной.       — Где?       — Верхний ящик. Слева. Металлическая рождественская коробка из-под печенья.       С минуту он копошится в лекарствах, после чего достаёт нужное и возвращается. Я всё ещё на полу и сражаюсь с подступающей к горлу паникой. Тео останавливается в паре метров и смотрит на кровь. Его лицо приобретает хитрый лик. Он фыркает и бросает упаковку. Я неосознанно ловлю её, подбрасывая пару раз, как горячую картошку. После в меня летит что-то ещё. Успеваю ухватить и это.       Перекись водорода и пластырь.       — Не благодари, — отрешённо бросает принц и вальяжно разваливается на диване, подхватив по дороге пульт от телевизора.       Я еле останавливаю себя от колкости.       Замечательно. Рыцарство умерло, а бренчать бронёй мужчины не перестали.       Обрабатываю рану и ворчу под нос о джентльменах и воспитании. После чего встаю, перешагиваю через разлитое молоко и сквозь зубы процеживаю:       — Спасибо.       Не уверена, что Тео вообще это слышит из-за происходящего на экране. Я кладу всё назад в аптечку и пытаюсь вспомнить, куда задевала швабру и веник.       — Как твоя тревога? — интересуется он, пялясь в экран.       И тут я в недоумении возвращаюсь к розоватому от крови молоку. Медленно моргаю и рассматриваю цветной пластырь с черепашками. Моргаю вновь и понимаю, что паника прошла. Она отступила, а я и не заметила. Поднимаю голову и вглядываюсь в профиль принца, который то ли действительно увлечен репортажем, то ли только делает вид.       — Прошла.       — Вот и славно.       Улыбка касается краешка его губ, и я опускаю глаза в пол, пряча свои эмоции за занавесом из волос. Внутри меня разливается тепло.       Дурак.       После уборки я усаживаюсь на диван, соблюдая возможную дистанцию. Тео увлечённо смотрит Симпсонов: серию, в которой Лиза становится президентом сразу после Дональда Трампа.       — А наши миры похожи больше, чем я предполагал.       — Вы тоже любите пончики? — Он вновь улыбается. — К слову, про миры. Что с расследованием?       — Глухо. Девушек ещё не допросили, а с Зельфейном будут тянуть до последнего. Это удар по его репутации и короне. Дворец закрыт на вход и выход. Стража не допустит, чтобы такой скандал просочился за его пределы.       — И ты здесь, чтобы…       — Чтобы вытащить друга из передряги, в которую он угодил. И найти того, кто напал на тебя.       Я прижимаю коленки к груди и обнимаю подушку в виде большого авокадо.       — Всё ещё веришь в его невиновность?       — Не просто верю, знаю.       Сила в его голосе даёт мне надежду.       Неужели я и правда не сошла с ума, что тоже сомневаюсь в причастности Зельфейна?       — Я вся во внимании.       — Наложницы сообщили о кинжале. Знаешь об этом? — Киваю. — Так вот, Зельф выкинул в пруд вовсе не его, а корону.       — Корону?       — Да. Закинул со всей злости. Откуда мне знать? Он рассказал об этом на следующий день. Сначала смерть друга, а затем ссора с отцом. Гнев вышел наружу. Пускай и ребячьим способом. — Тео прерывает мою попытку возмутиться, приложив указательный палец к своим губам. — Знаю, ты скажешь, что слов недостаточно, а я отвечу, что, во-первых, Зельф сообщил об этом до заварушки с наложницами. Он неглуп, чтобы выбросить с короной и орудие убийства, когда все бы об этом узнали через меня. Во-вторых, есть свидетель.       Я в нетерпении ёрзаю.       А вот это уже интересно.       — Так…       — Зельф осознал, какую глупость совершил, как только остыл. Он поспешно вернулся в сад и поймал в кустах мальчишку-слугу. Тот и вытащил со дна треклятую корону. — Принц затыкает нос пальцами и изображает, что под водой, а затем поясняет: — Пацан, как и Сарая, отличный пловец. Их матери — сирены.       — Погоди, это замечательно, но тогда это означает, — мне неприятно это произносить и всё же приходится, — Что наложницы солгали?       Тео запрокидывает голову к потолку и выстукивает пальцами по подлокотнику.       — Возможно.       — Не слишком ли это опрометчиво? Допрос сразу вывел бы их на чистую воду.       — Возможно.       — Что, если они и правда достали кинжал, который туда кто-то подбросил?       — Возможно.       Злюсь и кидаю в принца подушкой.       — Ты не помогаешь!       — Так и не я тут детектив!       — Вот так аргумент!       Он улыбается и снова возвращается к лицезрению потолка.       — Рута сказала, что увидела, как Зельф выбрасывает кинжал. Она та, кто позвал остальных. Искать пошли только утром.       Голые факты. Ему не нужно озвучивать мысль дальше. Я и так понимаю, куда он клонит чашу с ядом.       — У неё было достаточно времени, чтобы подбросить оружие. — Закусываю верхнюю губу и пожёвываю. Кулон так и просится в руки, но я с печалью вспоминаю, что он разрушен. — И ещё она та, кто написала мне записку.       Тео хмурится.       — Отсюда поподробнее.       — Когда мы были… — Когда я была с Кайденом, а не с тобой, лжец. — Когда мы были в саду, лисица передала на листе бумаги рисунок с моим портретом, где подписала: «У меня есть то, что ты ищешь. Поговорим на балу».       Длинный вдох, полный закипающего раздражения, заполняет пространство комнаты. Тео опускает голову на колени и взъерошивает волосы.       — И говоришь ты об этом только сейчас. После того как две полоумные девицы тебя похитили. В самый разгар охоты на ведьм.       Я мысленно спрашиваю его: «А сам-то? У тебя секрет куда больше моего».       “Будьте осторожны, когда доверяете кому-то, » — предупреждала Калипсо.       Как бы сильно мне ни хотелось всецело довериться Кайдену, Тео, Шай и даже Зельфейну — это невозможно. До тех пор, пока в уравнении есть неизвестное, я предпочту тактическое наблюдение. Всё ещё не укладывается в голове: зачем близнецам обманывать? Я не могу разыграть партию, если фишек недостаточно.       — Вообще-то, я здесь злюсь, — нарушает ход моих размышлений принц. — А молчишь почему-то ты.       — Мне стоило рассказать о записке. Прости.       И ведь действительно. В тот момент казалось, что это козырь в рукаве. И к чему он привёл? К похищению, пускай и весьма несуразному.       — Стоило. Я бы проследил, чтобы с тобой ничего не случилось, а вместо этого оказался слишком далеко, чтобы заметить твою пропажу вовремя.       — Достаточно далеко — это насколько?       Он отводит взгляд и замолкает. Стук пальцев возобновляется вновь.       Что ж, Ваше Высочество, похоже, у нас с вами весьма схожее проявление нервозности. Кое-кто сболтнул лишнего и уже жалеет об этом.       — Мне нужно было обсудить с другом детали. Дело ведь зашло в тупик.       — И что это за друг?       Делаю ставку, что это твой брат. Безусловно, если ты не скрываешь ещё один секрет.       Тео поднимается с дивана и потягивается с протяжённым «а-а-а».       — Обещаю, что расскажу об этом на той стороне. Позже.       — Ты сказал… — До меня доходит медленно. — «На той стороне».       — Верно. Мы уходим. Прямо сейчас.       — Погоди, я должна позвонить Келл и…       Папе!       Я ведь так и не перезвонила, когда он прервал нас с принцем у холодильника.       Тео достаёт из заднего кармана джинсов кусок бумаги и кладёт его на журнальный столик, прижимая выцветшим томом «Так говорил Заратустра». Отец любит перечитывать книгу во время бессонницы. Работает лучше любого снотворного.       — Готово. Как погляжу, твой старик читать умеет.       Если меня не убьёт расследование, то это сделает он.       — Ладно. Поднимай!       Тяну руки, и первая реакция принца — удивление. Вторая — чистый смех. Тот, что обычно исходит из самого сердца.       — Сегодня сплошной день дежавю.       Он вытягивает меня из объятий дивана и выключает телевизор. Затем выходит в центр комнаты и руками разрывает воздух. Волоски на моём затылке встают дыбом, подгоняя мурашки к забегу. Я ошеломлённо наблюдаю за происходящим. Треск нарастает по мере открытия Тропы, а комната всё ярче заливается светом. Кажется, к такому невозможно привыкнуть. Тео ворчит, когда я подхватываю пакет с китайской едой, и утягивает меня за собой. Я зажмуриваюсь, а открываю глаза уже на той, другой стороне.       На нас, не моргая, смотрят два вороньих глаза.