***
3 года назад.
Была тёплая весна. Солнце уже начинало сильно припекать и озарять всю округу ярким светом. От этого тепла раскрывались бутоны, и цвела столь прекрасная сакура, которая стояла около родного дома. Глядя на это, Хикари не могла не нарадоваться. Спустя пару дней своего замужества она была в родительском доме. Она сияла от счастья, так как её муж разрешил к ним вернуться проведовать, когда Хикари этого пожелает. На крыльце уже сидела матушка и ждала её. Сато радостно помахала рукой и ускорила свой шаг. Когда она подошла ближе, мать встретила её тёплыми объятиями. Они присели на крыльцо, не выпуская друг друга, и беседовали обо всём, начиная о новой жизни в роли невесты, заканчивая тем, какая на улице хорошая погода. К ним присоединилась Шинджу — младшая сестрёнка Хикари. Всё бы продолжалось дальше: милая беседа и наставления, как стать достойной невестой, если бы Шинджу не потребовала мандарины. Мать пыталась объяснить, что завтра придёт их горничная, которая обычно занималась покупкой, но та не унималась, пока Хикари не настояла на том, чтобы пойти на рынок. — Хикари, милая, ты точно одна справишься, родная? Ты у нас редко бываешь на рынке. Вдруг заблудишься? Лучше давай подождём нашу горничную. Момо завтра, как только отвезёт свою маму к лекарю, должна придти. А затем она купит и мандарины, и всё остальное, что у нас закончилось. Шинджу может подождать до завтра. — Но мама, я хочу съесть мандарины сегодня! — заныла младшая, за что получила прожигающий взгляд матери. — Мама, не волнуйся, — попросила Хикари. — Да, жена моя, — послышался голос главы семьи Хизэши. — Хикари достаточно взрослая, чтобы пойти на рынок одна и купить для нашей жемчужинки мандарины? — завидев тёплый взгляд и распростёртые объятия отца, Шинджу поплелась к нему. Тот поднял дочь и поцеловал подставленную щёчку. Хикари улыбнулась, наблюдая за ними, пока отец не опустил младшую и раскрыл объятия для неё. Девушка радостно обняла отца, который оставил поцелуй на её лбу, сказав тихое, слышное только ей: Ты — моя гордость и свет в кромешной тьме. Никогда не забывай об этом, хорошо? Хикари кивнула, освобождаясь от его объятий. — Но, муж мой… — не унималась мать. — Ясуко, дорогая, — обратился он к ней по имени, — ничего плохого не случится. — Не знаю, но мне почему-то тревожно на сердце. Словно должно случиться что-то плохое. — Всё будет хорошо. Ты слишком много думаешь. Пойдём посидим в беседке и попьём чай. — Хорошо, супруг, — сдалась наконец-таки женщина, решив послушаться мужа. Хикари, поймав на устах отца напоследок произнесённые не в голос слово «иди», кивнула, и увидев сестрёнку, которая показала жест «много», улыбнулась и, кивнув вновь, развернулась. Она купит много мандаринов. Так много, что заполнит корзину в своей руке. Улыбка на губах Хикари исчезла, когда она почувствовала что-то неуютное в душе. Она сослалась на то, что, наверное, как и её мама устала, не придала этому значения и отправилась в путь.***
Рынок был оживлённый. Практически на каждом шагу были люди. Народ казалось скупал всё и вся: одежды, украшения, продукты и многое другое. Были слышны громкие голоса продавцов, привлекающих внимание к своим товарам, и гул разговаривающих меж собой покупателей. Некоторые вели светскую беседу, а некоторые вовсе были не в духе, давая односложные ответы на заданные вопросы. Взгляд Хикари набрёл на молодую женщину с округлённым животом, за руку которой поддерживал муж. Он заботливо спрашивал, всё ли с ней хорошо, а она, тепло улыбаясь в ответ, сказала, что его ребёнку захотелось толкнуться. Радостный муж положил руку на живот жены и прислушался, а затем улыбнулся, говоря, что да, он толкался. Они обнялись и пошли дальше. Казалось, что пара была счастлива, хотя у них была местами рваная одежда. Хикари видела ценность настоящего женского счастья в том, чтобы выйти за хорошего человека замуж и родить ему детей. Она пару недель назад вступила в семью, которая хорошо её приняла. Её муж, как и говорило значение его имени Иошайо, «хороший человек», полностью соответствовал ожиданиям: с первого же дня знакомства заявил, что не мог остаться равнодушным перед её необычными глазами, цвет которых он сравнивал с цветом зари. Он оберегал её как зеницу Ока. Стоило Хикари на мгновение выйти под дождь, как он появлялся с зонтом в руке, и, укрыв её говорил, что она простудится, и вёл домой. На её слегка возмущённые слова о том, что дома закончилась вода, и нужно сбегать к колодцу, он отвечал, что сам всё сделает. В брачную ночь, когда супруги должны были выполнять долг перед друг другом, он сказал, что готов подождать, когда она будет готова. Иошайо любил Хикари и заботился, что ещё нужно было ей для счастья? Разве что дитя, чтобы укрепить их любовь. При мыслях, что должно произойти с ними для зарождения новой жизни, Хикари почувствовала, как запылали её щёки. Отгоняя мысли, смущающее её юное сердце, она заметила, что чуть было не ушла с толпой в конец самого рынка, пройдя мимо продуктовой. Опомнившаяся Хикари подошла к разделу с фруктами и увидела заветный фрукт. Собрав самые красивые мандарины в свою корзину и расплатившись, она пошла домой. Путь лежал через лес. Ранее, когда она шла здесь, он был совсем не страшен. Вот только сейчас на улице вечерело; солнце пряталось за горизонтом, небо было оранжево-розовым, даже виднелась блеклая луна с звездой рядом. Было светло, но не настолько, как когда она покинула дом. Хикари сжимала корзину, заполненную доверху фруктами, сильнее при каждом шорохе. Страх окутывал в свою паутину всё сильнее и сильнее. Шаги ускорились. Лес накрыла чернильная темнота. С пути помогал не сбиваться свет дома, к которому она подходила всё ближе. Вот-вот Хикари будет дома и порадует сестрёнку. Эти мысли словно придали ей крылья, с помощью которых она, словно полетев, оказалась у поместья. Войдя внутрь, она направилась к их саду; там, иногда любуясь луной в окружении мириады звёзд, любили сидеть её родители под беседкой. Издалека она заметила чью-то фигуру. Хикари прищурилась, пытаясь внимательнее разглядеть силуэт — это мало помогало, ведь тьма стояла кромешная. Казалось, что это был отец или даже её брат Изаму, который недавно присоединился к отряду охотников за демонами. Возможно её мама рано заснула, и отец пошёл сам смотреть на луну или же её брат вернулся домой на время и заботливо поджидал её. Она уже хотела сказать о своём приходе, как голова неизвестного к ней неестественно повернулась, а всё остальное тело осталось неподвижным. По телу Хикари пробежали мурашки. Она почувствовала разливающееся внутри чувство страха, когда чужие глаза, посмотревшие на неё, блеснули красным цветом. Хикари в шоке от увиденного побежала к дому. Ей было плевать на мандарины, которые упали на землю из-за бега. Она открыла дверь и также быстро закрыла его. — Мне это показалось… Просто игра воображения… — внушающее шептала она себе под нос. Хикари пыталась выровнять дыхание. Когда ей это удалось, она повернулась. В доме царила гробовая тишина. Наверное все, ожидая её, заснули в спальне — появилось предположение. Она тихо подкралась к спальной сёдзи, дабы не разбудить близких. Коснувшись деревянного изделия, Хикари как можно аккуратнее и тише открыла их. Не веря своим глазам в приступе шока она беспощадно шумно распахнула двери и замерла будто статуя. Перед её взором предстала жуткая картина: её мама в кровавой луже обнимала сестрёнку, поблизости к двери в такой же луже лежал отец на животе. Корзинка с грохотом упала на пол. Мандарины покатились в разные стороны. — Отец… — Хикари упала на колени. Глаза заполонила пелена слёз, которые тотчас брызнули наружу. Дрожащие пальцы рук коснулись плеча отца. — Вставай, отец… — она дёргала безжизненное тело отца. Верила, что он сейчас встанет и скажет, что это глупая шутка над ней, которая задержалась до покрова ночи. А в ответ тишина. Абсолютная, звонкая, мучительная… Хикари чувствовала, как сильнее побежали слёзы по её щекам, оставляя за собой противный влажный сред. — Мама… Мамочка, смотри, я вернулась целой и невредимой. Я молодец, да? Никто ей не ответил. — Шинджу… сестрёнка… — Хикари коснулась детского лица, которое скрывало прядь волос, и убрала назад, — я пришла. Твоя сестра принесла мандарины. Много мандаринов, как и хотела, родная, — говорила она, собирая фрукты в корзину, некоторые из которых испачкались кровью, и принесла к Шинджу. — Видишь? Их тут много. И снова мёртвая тишина. Хикари взялась за голову и стала рвать на себе волосы. Она начала истошно кричать, рыдать во весь голос, пока он был не сорван. — Это всё неправда… Мне всё мерещится… В происходящее ей не хотелось верить от слова совсем. Она не желала принимать эту суровую реальность. Но это была самая настоящая правда. Горькая и ужасная.***
— Это всё неправда… Неправда… Мне всё мерещится… — шептала во сне Хикари, пока не проснулась. Не открывая глаза, она чувствовала чей-то взгляд на себе. Хикари резко поднялась с кровати и инстинктивно вытащила из внутреннего кармана кинжал и выставила перед тем, кто сидел рядом. От быстрых движений в её глазах потемнело. Казалось не было даже видно, на что падал свет от свечи, которую она зажгла перед тем, как лечь спать. Хикари замотала головой, желая унять эту паршивую слабость, которая могла стоить ей жизни. — Успокойся, — прошептал кто-то со спутанными чëрными длинными волосами, завязанными в низкий хвост, которые слегка вздымались. — Это я — Гию, — его голос раздавался эхом в голове Хикари, которая спустя мгновение сумела узнать в чужом лице столпа воды. Она обратно убрала кинжал, понимая, что кое-кто застал её слабой — видящей кошмары. Это не могло не раздражать столпа природы. — Я зашёл тебя проведать, — прозвучал как никогда спокойный голос Гию. — Зачем? — прилетел от неё тут же вопрос. Он был вполне уместным, так как когда она из-за мыслей в голове после слов Убуяшики засыпала, была почти ночь, а значит не совсем удачное время для их встречи, для людей, которые не связаны никакими узами. — Мицури попросила. Она хотела быть уверенной в том, что ты будешь полностью в порядке. — Как видишь, я в порядке. Можешь идти. Гию ничего не ответил и, встав с места, направился к сёдзи. — Кошмары снятся всем, — сказал он напоследок перед тем, как послышался звук закрывающихся дверей. Хикари легла обратно в постель, но вспомнив, что надо поменять единственный источник света, она приподнялась с места и взглянула на свечу. На месте огарка стояла новая свеча. — Видимо это Гию постарался. Сказанные совсем недавно слова столпа воды, такого же, как и она — серьёзного человека, который говорил мало, но исключительно по делу, промелькнули в голове Хикари. Кошмары снятся всем. Что он имел под этим? Значило ли это то, что он, как и все, может также видеть кошмары? Или в этих словах таилась другая правда, которую она не могла разглядеть? Хикари вертела в руках свой ранее припрятанный в одежде красиво украшенной камнями кинжал — вещь, которую ей дал отец, когда она вышла замуж с намерениями, что он в нужное время защитит её. Какой толк в такой надежде, если она не защитила от невыносимой боли утраты, когда это было необходимо? Она думала о словах Гию. Действительно, кошмары снятся всем; кому-то редко, да так, что они забывают об этом после пробуждения, а кому-то, как ей, излишне часто, но Хикари уверена, что им, как и боли от утраты, когда-нибудь должен наступит конец — это вера глубоко в сердце заставляла её продолжать своё дело. Именно она — желание отомстить любой ценой — была двигателем вперёд. Она обязательно сделает это. Надо только иметь терпение. Всему своё время.