***
Серебряный лунный свет из приоткрытого окна спадал на лицо Хикари. Шинджу боялась темноты, поэтому их мать оставляла свечу на ночь, дабы дочери не было так страшно. Правда сестрёнка порой была непослушна и на любые просьбы Хикари о том, что в детский час надо спать, не слушалась. И лишь когда их мать вмешивалась, уложив младшую и начиная рассказывать сказку, та, не дослушав до конца, засыпала. Как-то раз Шинджу шептала во сне, что ей жарко. Хикари предложила матери открыть окно, но та тут же остановила её, добавив, что к ним может заглянуть зло. Порой Ясуко при непослушании Шинджу повторяла, что за плохое поведение к ним может придти нечто ужасное и забрать девочку. Сестрёнка тогда начала бояться и становилось послушной. По крайней мере временно. Этим методом о «нечто» их мать не пользовалась в отношениях к старшей. Хикари была спокойной, как мирно текущая река, и во всём слушалась как мать, так и отца. Единственное, пожалуй, в чём их взгляды были разные, так это про существование нечто. Хикари считала, что эта была абсолютная чушь. То, чем разве что можно было пугать детей. Сейчас она понимала, что нет, — это не чушь. Кровавая картина, врезавшаяся в память, всплывала каждый раз, когда она вспоминала свою семью. Хикари уверена, до самого конца её жизни это не оставит её в покое. Она будет преследовать её всегда и везде. Всё это крепко въелось в плоть, кожу, в каждую кость и мышцу. Такое забыть попросту невозможно, как бы Хикари не старалась и не хотела этого. Случись такое — это стало бы истинным счастьем для девушки. Хотелось лечь и проснуться с осознанием, что это был просто правдоподобный кошмар. Тот самый, который забудется рано или поздно, а она будет жить дальше, будто его и не было. Жить, а не существовать. Хикари знает, будь её мать жива, она бы сейчас её упрекала за открытое окно в позднее время суток. Ох, как же сильно ей хотелось услышать эту ругань матери. Хикари не была бы против получить и хорошего леща, если бы только она была рядом — живая и невредимая. Так же, как и непоседа сестрёнка, и верящего в неё отца. Тот всегда наставлял дочь на истинный путь. Слушал о её проблемах, которыми она не могла поделиться с матерью; та точно волновалась бы — этого Хикари хотелось меньше всего на свете. А вот отец внимательно слушал и давал советы по поводу рассказанного. Он тоже переживал за дочь, но старательно не показывал этого ей. Для жены он хотел быть тем, на кого можно было бы смело положиться, а для дочерей — горой, за которой они могли бы ощущать себя в полной безопасности. Он держал все свои переживания и волнения в себе. Отец даже защитил до последнего мать и сестрёнку! Хикари неподвижно сидела, глядя в пустоту. Её взгляд, не выражающий уже ничего, смотрел сквозь тела родных. В глазах не было той искры, с которой она когда-то возвращалась домой. Она уже не чувствовала холод деревянного пола под собой, хотя просидела так прилично. Внутри неё была одна зияющая пустота, которая полностью заполнила её тело и разум. Лишь одна чернильная бездна, засасывающая в себя всё глубже и глубже. Юная девушка не почувствовала, как прибежали соседи на шум. Не слышала ошарашенные вздохи женщин, прикрывших глаза своим детям, непослушно последовавших за родителями. Она словно отключилась, не ощущая уже не лунные, а солнечные лучи. Как будто мир в одно мгновение погрузился в тьму. Вселенная потеряла свои краски и стала ничем. И только родной голос сумел вернуть её из подкорков сознания. — Хикари, — услышав своё имя, она медленно подняла взор на мужчину перед собой. — Иошайо, — прошептала еле слышным для себя голосом Хикари бледными губами. В её уставших красных глазах появилась крохотная надежда, что на свете ещё есть человек, для которого можно жить — её муж, Иошайо. Хикари уже и не вспомнит, как быстро последовала за своим спутником жизни. Как они оказались во дворе без лишних глаз. Как он начал издалека, говоря о её утрате. — Твои старики не оставили тебе своё наследство, — противно прошипел мужчина. — Что? — Хикари была сбита с толку. Не понимая, к чему клонил её муж, она не заметила, как он невежливо назвал её близких. — Ты сейчас серьёзно? — вздохнул тот, вытаскивая какую-то бумагу из кармана и кинув её в лицо жены. — Твои проклятые родители оставили завещание, где написано, что всё их богатство уходит в благотворительность. — Не может быть… — прошептала Хикари взяв упавшую на землю бумагу и вчитываясь в каждый иероглиф. Почерк отца она не могла перепутать ни с чьим. Всё, что говорил Иошайо… было правдой. — Ты же не думала, что будешь мне нужна, если бы не твои богатые родители? Хикари, ты глупая, — засмеялся её муж, совсем не мило, как ей раньше могло показаться. На его лице так и было написано, что он человек явно не из благородных. А имя вовсе кричало, что является противоположностью. Хикари вертела головой в разные стороны, пока глаза застилали пелена слёз. Она не желала верить в это, не понимала, как вообще это можно сделать. Она совсем не хотела сейчас сталкиваться с такой жестокой реальностью — муж её не любил. — Я никогда бы не полюбил такую, как ты. Твоё тело совсем тощее, не подходящее, чтобы вынести ребёнка, у тебя куча родинок, похожих на грязь, которую так хочется вытереть, но безуспешно, и самое главное — твои глаза. Эти проклятые глаза дьявольского цвета ужасны. И как ты могла такой уродиться? Хотя мне плевать. Я развожусь с тобой, — словно скороговорку, отчеканил Иошайо. Словно он готовился и долго ждал, чтобы всё это высказать в лицо жены. Некогда звавший её тело с прекрасными пропорциями, безупречной, родинки сравнивший с прекрасным созвездием, а цвет глаз назвавший цветом превосходной утренней зари сейчас… говорил совсем иное. Между ними нависла мёртвая тишина. Тишина, которая долго не продлится, но отношения между ними уже мертвы. — Ты… разводишься со мной? — тихий голос Хикари прорезал тишину между ней и Иошайо. Мужа, который, узнав о горе супруги, вместо необходимой поддержки сказал, что хочет развода. Для бедной девушки и без того потерявшую всю семью в один день это стало беспощадным, жестоким ударом. — Иошайо… ты никогда не любил меня? — Хикари до последнего верила в обратное. Маленькая надежда в ней, что это просто очень жестокая шутка, ещё не погасла. — Ни-ког-да, — по слогам отчеканил тот, с торжественной улыбкой глядя, как на лице жены появилось разочарование. — И будь уверена, тебя такую никто никогда не полюбит. Кроме твоих стариков и соплячки сестрёнки ты вообще никому не нужна. Ты жалкая, Хикари. Жалкая и глупая. «Муж с женой должны быть подобны руке и глазам: когда руке больно — глаза плачут, а когда глаза плачут — руки вытирают слёзы», — невольно вспомнились слова матери. Если она это глаза, то он рука, которая беспощадно в неё ударит, если наоборот, то он глаза, которая испепелить её плоть. Они совсем не муж и жена. Хикари ощущала, как слёзы потекли рекой, как только некогда любимый человек оставил её. А ведь родители умоляли её тысячу раз подумать, перед тем как связать себя с узами с ним. Они видели Иошайо насквозь, но так и не сумели остановить дочь от затеи выйти за него. Теперь вот чем всё обернулось. Родители были правы в который раз. Кроме них и сестрёнки её действительно никто не полюбит. Кроме них Хикари никому не нужна. Она жалкая и глупая.***
— Хикари? — Кагая второй раз назвал имя охотницы, которая о чём-то задумалась после ухода Шинадзугава. До Сато словно сейчас дошёл голос Убуяшики, она тут же поспешила извиниться: — Прошу простить. Кагая на некоторое время помедлил и после сказал: — Пойдём. Хикари выполнила веленое. Они оказались в комнате Кагаи. Тот расположился за столом, куда позвал девушку. Через мгновение в комнате уже витал аромат душистых трав, принесённых служанкой. Кагая пил своё лекарство, не спеша начать разговор. Служанки предложили Хикари матчу, от которой она вежливо отказалась. — Санеми чем-то задел тебя? — последовал вопрос в лоб, что нисколечко не удивило Хикари. От Убуяшики было невозможно ничего скрыть. Он видел насквозь всех своих детей, и охотница природы не было исключением среди них. — Санеми Шинадзугава бывает довольно вспыльчивым, но столп из него один из лучших. Эта же черта характера выделяет его среди других и делает уникальным. Каждый из людей неповторим. Ты, моё дитя, тоже. — Я не могу сказать такое про себя, — отозвалась Хикари без раздумья. — Как же? Ты единственная, кто говорит и делает, что тебе по душе. Из-за свода правил человек рано или поздно теряет свою индивидуальность. Редко можно увидеть человека, остающимся таким, какой он есть. — Вы проницательны, — согласилась с Кагаем Хикари. Но и она и он прекрасно знали, что это не так. — Не буду тянуть время, дитя, и скажу, почему позвал тебя, — он отставил чашу и перешёл к делу: — В одной деревне начали пропадать люди. Я смею полагать, что это связано с демонами. Поэтому прошу тебя отправиться туда и решить эту проблему. — Я тотчас отправлюсь в путь! Убуяшики кивнул Сато. Та, встав с места, показала уважение надлежащим поклоном и повернулась к двери. — Хикари, дитя моё, береги себя, — заботливо произнёс он. — Несомненно. У входа Хикари столкнулась с госпожой Амане, склонившись, она поспешила к выходу. Жена Кагая недолго задержала взгляд на ней, а затем зашла в покои мужа. Оказавшись рядом, она налила тому чай с прекрасным ароматом. Закончив, женщина начала делать мужу лёгкий массаж. — Аромат стоит дивный, — поднеся к губам чашу, прокомментировал Кагая. — Это новый чай из Китая, мой господин, — объяснила она. — И на вкус такой же, — от его слов губы жены растянулись в улыбке. — Рада, что вам понравилось. Пока он с наслаждением пил чай, Амане решилась спросить его: — Вы так доверяете Хикари Сато. Она такая особенная? Держа чашу и наслаждаясь ароматом чая, Кагая на мгновение задумался и лишь потом решил ответить: — Это дитя подаёт надежды. Она может стать одной из самых сильных, если пробудит свою метку. Когда придёт время, это случится — я знаю.***
На выходе Хикари уже поджидали люди, ответственные за скрытность местаположения поместья. Поправив на себе одежду, она уселась служащему на спину. Дабы не раскрыть секретного пути, глаза её были закрыты. Когда Сато окончательно устроилась на чужой спине, они отправились в путь. До нужного места они шли в полной тишине, которую никто из них не смел нарушать. Спустя время, они остановились. Они добрались до места. Человек, ответственный за путь, ушёл в неизвестном направлении, и Хикари пришлось дальше добираться самой до нужной деревни. Когда прошло пару часов, Сато уже стояла на холму. Отсюда открывался вид на деревню: она была не совсем большой, но тут стояла как на ладони. Предвкушая безмолвную, не совсем как городе, тишину, она прикрыла веки, ощущая уют от воспоминаний о своём доме. Перед глазами предстала семья: вот отец с матерью стояли в беседке, наблюдая за играющейся Шинджу в догонялки с подругой Саякой. Они радостно умилялись, глядя на счастливых детей. Приметив Хикари, наблюдающей в сторонке, они жестом позвали её к себе. Теперь умилялись они втроём. На их плечах не было груза, каждый из них был счастлив. Они были рады просто быть рядом. И как же Хикари хотелось тогда остановить время и оставаться всегда любимой дочерью, не взрослеть… Послышались шаги. Кто-то старался как можно тише идти из леса. Хикари напряглась, услышав, как шаги становились к ней всё ближе и ближе. Она потянулась к своему мечу, резко повернулась, выставив его перед собой, и замерла. Натянув на лицо безразличие, Хикари убрала обратно оружие. — Что ты здесь делаешь? — задала она логичный вопрос. Гию оглядел девушку. Затем молча достал из внутреннего кармана знакомое холодное оружие. — Ты уронила это, когда покидала поместье, — продемонстрировал он кинжал. Хикари резво выхватила из его рук свою вещь и положила туда, куда ему было место, сухо комментируя: — Мог бы кого-то послать передать. Эта вещь не столь важная, чтобы приходить самому. Томиока спокойно произнёс факт: — Для тебя она важная. Хикари замолкла и устремила взгляд на деревню. Сейчас уже стояла ночь, и было видно, как деревня красиво переливалась светом включённых ламп. — Это место напоминает мне тот обрыв, — поделилась Хикари мыслями. Томиока встал рядом с ней и, окинув взглядом на ночной вид деревни, где охотнице природы предстояло иметь дело, прибавил: — Тогда на том обрыве ты проявила слабость. — Проявила, — Сато не отрицала. Она, как и он, прекрасно помнили подробности события трёхлетней давности.***
Хикари стояла на краю обрыва. Она не помнила, как ноги привели её сюда. Ветер растормошил её и без того запутанные волосы. Ей было плевать. Йошайо, которому было отдано её сердце, оказался подлецом, никогда не любивший в ответ. Больше с ней не было тех, кто любил бы её без причины. Не было опоры в виде родителей и сестрёнки — самой близкой родственницы после отца и матери. Теперь она осталась одна в мире, ставший чуждым для Хикари в одночасье. Девушка сделала пару шагов, поближе к обрыву. Когда остался последний решающий, она остановилась. — Глупо обрекать себя на смерть в твоём-то возрасте, — непринуждённо проговорил кто-то сзади. — Вы ничего не знаете… — ответила Хикари, не оглянувшись. — Мне и не надо. Чтобы там у тебя в жизни не случилось, смерть не выход, — голос доносился всё ближе с каждым шагом. — Остановитесь! — Шаги тут же прекратились. — Ты будешь названа непочтительной дочерью, если покончишь со своей жизнью. Неправильно, чтобы родители хоронили своё чадо. Подумай о своих родителях. — Ну и пусть так зовут. Я желаю воссоединиться с родителями. Воцарилась тишина. Хикари не была из откровенных, но сейчас она хотела выговориться. Кого волнует, что рядом в этот момент оказался незнакомый человек, если уже вот-вот её не станет? Плевать. — Мои родители были добрыми людьми. Чрезмерно добрыми. Они всегда давали слугам больше денег, чем полагалось. Зная это, некоторые намеренно устраивались работать у нас и, получив после одного месяца хорошую сумму, убегали, сверкая пятками. Они не могли пройти мимо человека, нуждавшегося в помощи, даже если тот оказывался мошенником, они говорили «это милость». Они говорили, что сделанное добро обязательно вернётся к человеку. Если даже не к нему, то к его потомкам уж точно. И ужасная смерть в кровавой луже — это ответ на их добро? Говорят, что Будда всё видит и слышит, так почему он позволил этому случиться? Почему мои благочестивые родители и невинная сестрёнка должны были так жестоко умереть от рук красноглазого существа? — Существа? — он схватился за это слово, словно оно имело огромное значение. — Я не хочу… — раздался тихий всхлип, Хикари не совладала со своими слезами. Она думала, что пролила их все, но судя по количеству их было предостаточно, — не хочу жить в мире без близких. Хикари вытерла слёзы и бросила взгляд на ночной пейзаж: снизу обрыва открывался прекрасный вид, где мирно текла река. На водной глади отражалось небо в рассвете и близстоящие деревья, обдуваемые лёгкий ветерком. Найдя в себе смелость, она шагнула в прекрасную пропасть, закрыв глаза в ожидании встречи с семьёй. Хикари уже видела, как родители и сестрёнка заключили в свои тёплые объятия, но этого не произошло. Крепкая хватка за руку — вот что ощутила Хикари вместо заветной лёгкости. Она открыла глаза и встретилась с чужими. Только сейчас благодаря первым лучам солнца она могла разглядеть незнакомца: брюнет с чёлкой, падающий на глаза; тонкие брови; глаза тёмно-синие с сапфировым отливом. — Пустите меня! — Хочешь покончить с жизнью, дарованной родителями? Разве они хотели этого, лелея и любя тебя? — Нет. «— Запомни, Хикари, самое ценное, что даровано нам небесами — это жизнь. И только тебе решать, посвятить её хорошему делу или нет. — Отец, я не хочу учиться! Я хочу играть! — Наша жизнь, Хикари, скоротечна. Если ты будешь предаваться каждый день играм, то ты не заметишь, как пролетит твое время. — Тогда что я должна делать? — невинно хлопая детскими большими глазами, спросила Хикари. — Ты должна знать меру всему. И знать, как считать. — Ты и мама можете посчитать для меня. — Мы с радостью будем так делать, но нас не всегда будет рядом с тобой. — Вы собираетесь куда-то уйти? — глаза наполнились слезами. — Прошу, отец, не уходите! — Отец поспешил вытереть слёзы. — Всему своё время. Я не требовал и не буду требовать от тебя отличных оценок и похвалу от наставником. Моё требование — твоё старание. Искреннее старание. Твоя мама сейчас носит под сердцем ребёнка, поэтому, доченька, постарайся не волновать её лишний раз. Если она услышит, что ты бросила книгу, не желая учиться, она будет сердита. — Хорошо, отец! Я буду проводить время с пользой и учиться! — Моя ты умница!» «— Жизнь прожить — что длинный путь с грузом на спине пройти. Неизвестно, сколько пути осталось нам с твоим отцом, милая, поэтому я лишь прошу в случае чего позаботиться о Шинджу. Она девочка непослушная, может создать проблем. — Почему у меня ощущение, что ты волнуешься за неё больше, чем за меня? — тихо рассмеялась Хикари. — Так и есть. Ты, Хикари, способна пройти через любое испытания. — Не могу так сказать… — неуверенно пробормотала девочка. — Я не верю в это, я знаю, — мать погладила Хикари по голове. — Ты, дочь моя, рождена с сильным духом, как твой отец» Незнакомец быстро поднял Хикари наверх. Она уселась на землю. Послышался звон от упавшего предмета. Быстро взяв кинжал и сжав его руке, Хикари только сейчас понимала, что собралась натворить. — Раз уж небеса оставили тебя единственной в семье живой, тебе надо прожить жизнь как можно лучше и полнее. Хикари промолчала. Она изучила одежду парня: на нём была какая-то униформа с белым поясом, к которому прикреплены ножны клинка ничирин. На рукавах был изображён узор в виде волн. Штанины убраны в гетры, а те в свою очередь были защищены наколенниками на пуговицах и тёмно-синие дзори с носками таби под цвет униформы. Поверх был накинут хаори. Рисунок разный на разных сторонах: слева — однотонное красное полотно, справа — геометрический узор, состоящий из зелёных, жёлтых и оранжевых элементов, формирующих шестиугольники. Сато могла только догадываться, кто только что спас её от безрассудного поступка. Брюнет отряхнулся и, увидев удивлённый, явно осмысленный взгляд, добавил: — Существо с красными глазами, о котором ты говорила, это демон. Именно он погубил твою родню. — Так они существуют… — Хикари вспомнила лужу крови и следы царапин. Такие мог оставить ни кто иной как демон. Она вспомнила и короткий разговор родителей, где они шептались о жестоком убийстве в соседнем городе демоном. Когда она спросила об этом, у них они сказали, что это всё разрисовала её детская фантазия. Оказывается, это была вовсе не детская фантазия. — Я Гию Томиока. Истребитель демонов. Практически каждый охотник прошёл через что и ты: печаль от потери близких. Нас связывает общая боль и цель — уничтожить обратившихся в демонов, чтобы больше никто не пережил такое горе. — Обратившихся? — Все демоны были в своё время людьми. Ты можешь присоединиться в наши ряды. Став сильнее, ты получишь шанс отомстить. — Но они же бывшие люди… — Этот же бывший человек убил твою семью! Хикари замолкла, обдумывая услышанное. Она открыла рот, желая что-то сказать, но тут закрыла его. Молча она взглянула на склон рядышком и задумалась над услышанным. — Как пожелаешь, — Гию медлил, пока не заметил, как на чужом лице появилось изменение. Девушка перед ним словно стала совсем другим человеком. Внезапно чужой голос, приобревший другие нотки заговорил: — Я согласна стать охотницей. Прошлое не всегда тянет назад. В нём рассыпаны немногочисленные, но мощные пружины, которые, распрямляясь, толкают нас в будущее.