Вверенный

Даже находясь в полудрёме, Бэкхён слышит, как Кёнсу в соседнем кабинете делает распечатки. Пошёл первый час ночи. Спать хотелось невыносимо, потому что До и так не спал с прошлой ночи из-за нападения на склад, а Бэкхён успел поспать дома часов пять — не больше. За весь день они так набегались, пытаясь успеть прощупать почву везде и всюду, что теперь усталость была не эфемерной, а реальной. Ноги болели, голову будто сжало тисками. Впрочем, неприятное давление на виски преследовало его постоянно в последние недели. Внезапно До закашлялся, и Бэк сонно дёрнулся, поднимая голову со сложенных на столе рук. В кабинете ещё никого не было, через стекло было видно, что помощник печатает фотографии. Бён устало вздохнул и потёр лицо ладонями, чувствуя себя разбитым. У него страшно болела спина, а в районе плеч было сумасшедшее напряжение с прострелами. Он даже не пытался расправить плечи — как сидел, в том положении и остался, побоявшись сделать ещё хуже. Вдруг помощник показался в коридоре и заглянул в открытую дверь.       — Кофе сделать? Молча кивнув, Бэк медленно откинулся на спинку кресла и немного сдвинулся влево. Дурацкая привычка сидеть приспустившись искривляла его позвоночник. Господи, он бы сейчас не отказался от массажа. Хотя даже он не поможет унять вечную боль. Ну конечно, если сидеть, упёршись локтем в подлокотник, и вдобавок опускать голову на ладонь… Кёнсу практически сразу занёс две чашки на небольшом подносе, затем вышел из кабинета и принёс свои заметки с фотографиями. Бэкхён сильно сдвинулся вправо к стеклу, освобождая как можно больше места парню. До, смекнув, что ему позволяют сесть рядом, оперативно поставил стул рядом и придвинулся ближе.       — Скажи сразу: у нас появится много дел?       — Затрудняюсь ответить, — ответил Кёнсу, раскладывая распечатки на коленях.       — Рассказывай.       — У Намджуна есть максимум шесть человек, способных оказать помощь его жене, — Кёнсу положил поближе к нему фото женщины и двоих детей. — За пределы страны могут помочь вывезти только двое, а это единственный способ спастись от нас.       — Что за семьи?       — Могущественные, господин, я…       — У Имов никогда не было могущественных друзей, — перебил Бэк. — После смерти отца Намджун получил в руки власть, деньги и обезумел от дел. Мне казалось, что он растратил всё, что мог. В конце концов, именно бизнес Намджуна держал их на плаву в последние несколько лет? Может, больше.       — В том-то и дело, что это не друзья Намджуна. Это старые товарищи его отца. По доброй памяти могут помочь. Кёнсу выложил два фото пожилых глав семей. Бэкхён их не знал.       — В семье Ли Глава уже практически ничего не держит в своих руках, но правление полностью не передаёт. Сыновьям доверяет неохотно, у деда явно на старости лет поехала крыша. В любом деле его слово последнее. Старший сын — Донук, недавно выдал сына замуж. Ребята расспросили где нужно: брак, скорее всего, фиктивный. Пацана буквально продали, причём сам же Донук этого не хотел. Там чёрт-те что наворочено, господин, я так и не понял до конца, что там происходит, но самое главное из этого то, то вся семья сейчас сосредоточила свои силы на этой проблеме.       — Какова вероятность того, что Соён сможет дозвониться до Главы?       — Минимальная. У них супер-сложная организационная структура, все запросы проходят через советников и только потом доходят до Главы.       — Воспользуемся этим, — Кёнсу кивнул и сделал пометку прямо на фото. Бэкхён ткнул на деда. — А этот?       — Глава семьи Пак. Всё то же самое: большая семья, много дел, удерживают много сфер и справляются со многими проблемами. Сейчас у них затишье. Сюда-то Соён и может дозвониться, господин. «Нехорошо», — подумал Бэкхён, притягивая к себе чашку. Он не мог наживать себе проблемы ни под каким предлогом. Отец ясно выразил основные задачи, с которыми он должен справиться, и могущественные семьи явно не одно из дел.       — Хорошо. Обдумаем позже, кто дальше?       — Двое советников, я рассказывал о них в прошлый раз, — Кёнсу положил перед ним два фото, и Бэк кивнул, вспоминая. — Они почувствовали опасность после того, как пропал Намджун, но пока ничего не предприняли. Возможно, они перезваниваются, но личных встреч не было.       — Хочешь сказать, не помешают?       — Хочу сказать, что убрать их нужно в первую очередь.       — Передай задачу оперативным группам. Пусть займутся сегодня же, — тихо скомандовал Бэкхён. — Как это сделать, пусть подумают сами. Главное, чтобы тихо и незаметно: был человек — нет человека. Кёнсу вышел из кабинета, вероятно, чтобы сбросить с компьютера все нужные данные на советников. Бэкхён же отпил из чашки и случайно поставил её на фото женщины. Мягкая улыбка, искрящиеся глаза… Даже через фото на паспорт она влияла на уставший рассудок. Бэкхёну не нужна была её смерть. Её дети не представляли угрозы: что может сделать бета и омега?.. Бэкхён чётко знал, что не хочет убивать их, но ему нужно было добраться до Хёнха, даже если за это придётся заплатить большую цену.       — Готово. В ближайший час они соберутся и начнут разрабатывать план. Молча кивнув, Бэкхён сложил три фото в стопку и отложил от себя белой стороной вверх.       — Оставшиеся два человека, способные помочь Соён — это её сестра-омега с супругом, обычные граждане.       — Она не станет подвергать сестру опасности. Кёнсу молча кивнул и отпил из своей чашки, немного отодвинувшись от стола. Бэкхён же наоборот подсел ближе, раскладывая перед собой все фотографии людей, способных помочь женщине. Семья Ли была под вопросом, они сейчас слишком заняты, чтобы влезать в чужие разборки. Даже если Глава был старым маразматиком, наверняка он не растерял опыт. Просидеть шестьдесят лет в кресле не каждый сможет, а уж в свои восемьдесят что-то соображать… Что-то Бэку подсказывало, что Соён не сможет с ним связаться, а он и не хотел подсказывать деду, что его помощь кому-то нужна. Несмотря на пометку, он отложил фото в сторону и перевернул белой стороной вверх. Паки были самой вероятной возможностью из всех. У людей сейчас тишь да гладь, и было бы странно, если бы они не помогли бедной омеге с детьми. Но помощь — это не всегда искренность. Если бы к Бэкхёну пришли и попросили о помощи, он бы в первую очередь задумался о выгоде и возможных проблемах. В их мире ничего так просто не делается.       — Соён может предложить что-то взамен на помощь Паков?       — Бизнес Намджуна держался только на самом мужчине. Если бы не его связи и хватка, они бы давно перестали существовать. От былого величия Имов ничего не осталось. Возможно, есть деньги и драгоценности, но с тех пор, как дела пошли плохо и Хёнха перестал сорить деньгами в крупных размерах, за ними никто не замечал чего-то сверх меры. Значит, некоторые накопления и драгоценности. Этого недостаточно для того, чтобы влезать в чужую разборку. Невыгодно подставлять себя под удар, невыгодно втравливать людей в бой и жертвовать ими непонятно для чего, невыгодно открывать склады оружия и тратить пули на благородное дело. Благородных среди семей в городе было мало, но и они не входили в круг общения таких, как Намджун. Бэкхён сдвинул фото ближе к себе и пододвинул фотографии советников. Если ребята справятся сегодня, то у Соён автоматически отбрасывается возможность скрываться по районам. Сделать это одной было бы проще, но у неё двое детей. Парень перевернул фото и отодвинул подальше. Фото сестры с супругом Бэкхён даже не рассматривал — сразу перевернул. Остался только Пак. Бён взял телефон и набрал номер телефона одного из помощников отца. Несмотря на то, что сейчас было без двадцати два ночи, мужчина всё равно взял трубку и бодро поприветствовал его.       — Суман, скажи: у отца есть какие-то связи с семьей Пак? У них во главе сейчас стоит Пак Джура.       — Нет, молодой господин, Глава не имеет никаких связей с этой семьей. Однако, в далёком прошлом они несколько раз пересекались и занимали нейтральные позиции.       — Оба сыграли в ничью?       — Именно так, молодой господин.       — Благодарю за информацию, Суман. Хорошего дежурства. Сбросив вызов первым, Бэкхён озадачено уставился на фотографию старика.       — Были стычки, но в каждой из них были подняты флаги. Тогда они были наравне, сейчас же Паки пошли вперёд нас.       — Он слишком стар, чтобы принимать вызов от… молодого парня, который временно заменяет Главу, с которым у него чёрт знает когда были проблемы.       — Сопляка, ты хотел сказать? — слабо усмехнулся Бэкхён, откидываясь на спинку кресла.       — Ты сам с этим справился, господин, — невозмутимо отозвался помощник. Ему нужно как-то нейтрализовать их. Запугивать и нападать не было смысла, потому что жизнь всегда складывалась таким образом, что любое отвлечение внимания превращается в тупую бойню с жертвами. Идти на ковёр и просить Бэкхён ни за что бы не пошёл, потому что это позор, а с обгаженной репутацией далеко за двор не выйдешь. Парень закрыл глаза и вздохнул, прокручивая в голове мысли.       — Есть ещё возможности, за счёт которых мы доведём Хёнха до ярости? Кёнсу молчал. То, что он его понял, даже не обсуждалось. Наверняка тот сейчас сидит и думает: «Мой господин отступает», «слабак», «не может справиться с ситуацией в конце пути», но разве три невинные жизни стоят всего того, о чём печётся Бэк? Да, конечно стоят. Отец даже не взглянет на него, если он не доведёт дело до самого конца. Бэкхён потёр лицо ладонями и достал из-под стола лист бумаги. Ручка будто сама прыгнула в руку, вынуждая его сосредоточиться на том, что он хотел написать. Угрожать ни в коем случае нельзя. Просить тоже. Он просто должен изложить краткую суть, чтобы дать понять людям: он собирается дойти до конца, даже если придётся сдохнуть. О его стычке с Имами не знал только тупой, глухой и слепой. Пак должен его понять, иначе им придётся столкнуться лбами. Он испортил лист, используя его как черновик, и только после этого переписал всё на новый и передал его Кёнсу.       — Сверни, вложи в плотный конверт, запечатай. Утром поедешь к Пакам, передашь лично в руки. Если выйдет советник, присмотрись, вдруг он ненадёжен. В таком случае придётся добиваться личной встречи с Главой.       — Понял, господин. Даже не взглянув на содержимое, Кёнсу встал из-за стола и вышел из кабинета. Бэкхён приспустился на кресле, едва не растекаясь на нём из-за дикой усталости. Каждая часть тела кричала ему о том, что он испытывает себя на прочность. Домой хотелось настолько сильно, что он едва сумел усидеть на месте. Ноги уже напряглись, чтобы поднять его с кресла, но он так и остался в нём сидеть, наблюдая за тем, как Кёнсу аккуратно измеряет листок линейкой, чтобы равномерно загнуть концы сверху и снизу. Бэкхён стянул фотографии со стола и уставился на них, не зная, как поступить правильно. Точнее, он знает, что нужно выбрать, но иногда этот выбор настолько сложен, что хочется удавиться. В конце концов, такие, как он, всегда выбирают то, что ближе к сердцу. Ради защиты семьи он готов на всё. Даже на это. Распечатки лежат рядом. Он вытаскивает оттуда файл Соён и замечает контактный номер. На часах начало третьего, но Бэкхён знал, что женщина не спит. На её месте он бы не смог.       — Алло? — неуверенно прозвучал женский голос, тут же нервно затараторив: — Кто это? Это… Вы? Вы тот, кто…       — Да. Здравствуйте, Соён.       — Чего Вы хотите? — испуганно вопросила она. — Где мой муж?       — Ваш муж погиб несколько дней назад. Она задушено заплакала. Бэкхён закрыл глаза, опуская голову и садясь в кресле ровнее.       — Госпожа Им, я закончу это дело чего бы мне это ни стоило, а стоит оно мне ровно в три жизни, которые я намерен забрать у Вас.       — Почему? — заплакала она. — П-почему я?       — Хёнха, — коротко обозначил Бэкхён. — Не поймите меня неправильно…       — Боже, о чём Вы говорите? — всхлипнула женщина. — Мои дети. Причём здесь мои дети? Возьмите меня, делайте, что хотите, но мои дети!..       — Ваши дети без Вас не протянут и месяца. Я не думаю, что Вы хотите обрекать их на панельную жизнь, наркотики и иные прелести нашей жизни.       — Хотите сказать, что проявляете благородство, намерившись убить нас троих?!       — Я хочу сказать, что хотя бы на том свете вы будете вместе. Соён умолкла. Бэкхён ещё слышал её задушенные всхлипы, чувствуя, как сжимается сердце. Он не мог не испытывать сожаление.       — Я знаю, что Вы обо мне думаете: тиран, сумасшедший, бессердечный. Возможно, Вы попадёте в точку, но знайте, что не я это начал.       — Я знаю, — шепнула она. — Муж ничего от меня не скрывал.       — Тогда Вы должны меня понимать. И Вы наверняка всё это время знали о том, какое будущее ожидает вас троих.       — Я не выйду из дома. Я не отпущу своих детей. Вы… Вы же не можете нападать на родовые дома, верно?       — Верно, — согласился Бэкхён, разговаривая с ней в пониженном спокойном тоне. — Но это не значит, что я не смогу найти лазейку. Бизнес Вашего супруга уже остановился, деньги брать неоткуда. Да, Вы можете расплачиваться с охраной накоплениями и драгоценностями, но это не продлится вечно, а Хёнха не сможет обеспечить защиту дома. Я буду убивать каждого нового охранника, которого Хёнха наймёт для патруля территории. В конце концов, ресурсы закончатся и Вы останетесь одни: без охраны, без средств проживания, без еды. Вы готовы заморить голодом собственных детей? Это слишком долго, — тихо произнёс Бэкхён. — Вам не помогут советники мужа, которых не станет в ближайшие часы. Вам не помогут связи Вашего супруга, потому что у семьи Ли свои проблемы, на которых они сейчас сосредоточены, а с семьей Пак я переговорю сегодня же. Наверняка они согласятся пойти мне навстречу. Остаётся лишь Ваша сестра с мужем, но Вы не хотите втягивать в эту яму ещё и её, верно? Пусть живёт, пусть строит семью, пусть воспитывает детей, но уже без Вас. Женщина молчала и плакала. Бэкхён из последних сил удерживал телефон около уха, упёршись локтем в стол и закрыв глаза ладонью.       — Госпожа Им, я уже взял Вас в осаду.       — Хёнха что-нибудь придумает, — проплакала она. Бэк вздохнул, чуть зажмуриваясь.       — Наверняка он уже пытается что-то сделать, но этого недостаточно. У него нет связей, нет влияния, нет репутации. Тот человек, на которого он всё это время полагался, не станет влезать в нашу личную разборку. Я не связывался с ним лично, но я заверяю Вас: чем выше в положении иностранная семья, тем дальше их Глава смотрит и видит будущее. Он не станет тратить время на наши бои, потому что уже просчитал итог.       — Я не смогу! Я не смогу!..       — Непосильная ноша. Очень тяжелый выбор. Я знаю, — Бэкхён зажмурился ещё сильнее, сдавливая пальцами лицо. — Но лучше укол в вену, чем длительный голод и истощение детей. Вы не сможете стерпеть так долго.       — А Вы сможете?       — А я смогу, — солгал он. Наступило длительное молчание. Бэкхён успел расслабить плечи и отпустить голову, но глаза не открывал, вслушиваясь в чужое загнанное дыхание через телефон. Господь, он понимал её. Он перекрыл ей воздух, хотя она ни в чём не виновата, но такова жизнь, таковы правила выживания в их мире. Наверняка она, как и любая другая омега, всю жизнь переживала о том, что когда-то такой момент в их жизни наступит, и он наступил. Минуты сменялись десятью. Она всё молчала. Молчал и Бэкхён.       — Я подумаю, — наконец, произнесла она.       — У Вас максимум два дня, госпожа Им.       — Я позвоню Вам. Бэкхён не стал ничего говорить. Сбросил вызов и медленно опустил телефон на стол, поднимая взгляд. Кёнсу смотрел на него из своего кабинета с мрачным выражением чудовищной решимости на лице. Бэкхён едва заметно взмахнул ладонью, будто отмахиваясь от мухи, и тот отвернулся. Бэкхён чертовски сильно устал. … Чанёль просыпается очень медленно и неохотно. Какой-то частью сознания он понимает, что сейчас ночь и он должен вроде бы быть спокоен, но что-то мешает ему провалиться в беспамятство. Странные ощущения вынуждают его медленно прийти в себя и нахмуриться, приобнимая живот рукой. С трудом приоткрыв глаза, он едва удерживается от вскрика, но дёргается, заметив, что дверь в комнату открыта и к проёму кто-то прислонился. Кто-то — Бэкхён. Свет из коридора освещает его макушку, но делает лицо абсолютно чёрным и невидимым.       — Прости, что разбудил, — тихо произносит парень.       — Всё в порядке? — хрипло вопросил Ёль, тут же откашливаясь. Рука потянулась к ночнику, но Бэк вдруг попросил не включать его. Озадачено подчинившись, Пак вернул руку обратно под подушку и согнул колени.       — Хочешь присесть? Или прилечь? — тихо поинтересовался парень. Кровати в доме были просто гигантские. Так что смущаться было абсолютно нечего. Бэкхён покачал головой, попросил прощение за то, что разбудил его, и пожелал приятных снов. Озадачено уставившись в закрывшуюся дверь, Чанёль медленно перевернулся на спину и нахмурился от неприятных ощущений. Пришлось переворачиваться на другой бок. Что-то произошло. Или происходило. Или произойдёт?.. Пак понятия не имел, что ему делать с поднявшейся внутри тревогой, поэтому закрыл глаза и уложил ладонь на живот. Даже если что-то случится, то сейчас… сейчас нужно просто наслаждаться этими минутами мнимого покоя, разве нет?.. … телефон звонит во вторник ближе к вечеру. Бэкхён молча просидел на одном месте, сосредоточенно глядя на телефон, будто это поможет заставить Соён позвонить ему как можно скорее. До ночи оставалось шесть часов, а она всё не звонила. Они контролировали её телефон, знали, что она предпринимала попытки дозвониться до всех, кого могла, но помощь никто не предложил. Женщина была в отчаянии. Каждый ход приближал её к смерти. Чтобы она не выбрала — она везде проиграла. Ни Кёнсу, сидящий напротив, ни сам Бэк не дрогнули, когда экран телефона сначала засветился, а потом появилась заставка с номером телефона. Взглянув на помощника, он увидел его твёрдый взгляд, и решительно протянул руку к смартфону, принимая вызов и включая громкую связь.       — Госпожа Им.       — Хёнха напился. Завтра утром… в восемь… Вы позволите? Я хочу позавтракать с детьми и восемь часов мы выедем из дома через главные ворота. Я буду за рулём.       — Хорошо, Соён. В восемь часов.       — До свидания. Женщина сбросила первой. Кёнсу заметно расслабил плечи и поднял на него взгляд, в то время как Бэкхён не мог заставить себя поднять голову. Помощник наверняка видел, в каком он состоянии. Бэк не спал двое суток, а если не считать за сон те жалкие часы в ночь нападения на склад, то уже трое. Возможно, это всё из-за усталости? Может, он просто измотан и поэтому не может найти покоя?..       — Займись этим, — шепнул Бён. — Готовь дом, препараты, врача.       — Выполняю. Кёнсу вышел из комнаты, и Бэкхён поднялся с места, с неприятным скрежетом стягивая телефон со стола. Он стремительно подошёл к вешалке, снял пальто, надел его, вложил телефон в карман и вышел в коридор.       — Я к отцу, — чётко произнёс он, проходя мимо кабинета помощника. Не сбавляя шага, он быстро вышел в холл, а потом выскользнул наружу и вдохнул холодный воздух. В голове не прояснилось ни на секунду, будто только горечи добавило. Он сел в машину, завёл её и вцепился в руль руками, вдруг осознав, что ему придётся бросить Хёнха под ноги тела племянников и жены брата. Ему придётся это сделать, чтобы вызвать ярость, которая будет смежна с огромным объемом горечи, которую испытывает Бэкхён.       — Я делал это не один раз, — прошипел он, злясь на себя. — Делал, делаю и буду делать! — крикнул он, ударяя рукой рулю. — Ради семьи! Ради того, чтобы больше ни одна тварь не посмела напасть на меня! Чтобы каждый урод в этом городе подумал, прежде чем напасть на меня! Чтобы боялись… чтобы уважали!.. Чтобы… — задыхаясь чувствами, Бэк вывалился из машины и присел около колеса, чувствуя, что ноги не удерживают его. В конце концов, он собрал себя по кускам и сел в машину. У него было мало времени, ему нужно было успеть до того, как наступит восемь часов. Он стал ненавидеть семейные ужины. Он ненавидел сидеть во главе стола. Он ненавидел себя и свою жизнь. Он ненавидел и отца, который выслушал его и сказал:       — Хорошо. Ты правильно поступаешь, сынок. Дела нужно доводить до конца. Голова разрывалась от противоречий: «Я уговорил женщину позволить мне убить её детей». Бэкхён вдруг осознал, что не знает, зачем сюда приехал. Получить совета? От кого, от человека, который поступал так же ещё до рождения самого Бэкхёна? Или он хотел, чтобы отец отговорил его от убийства детей? Или он… чего он ждал от человека, у которого никогда не было сердца?.. Парень молча развернулся и двинулся к выходу из палаты. Голос отца остановил его, когда он ухватился пальцами за ручку.       — Не беспокойся о том, правильное ли решение ты принял. Бён медленно оглянулся назад. Мужчина слепо смотрел вперед, держа спину прямой, быстро перебирая цепочку в руках.       — Просто смирись с ним, а затем сделай его правильным. … Бэкхён возвращается домой в девять часов. Чанёль, моющий посуду после ужина, с удивлением выходит в коридор прямо с мокрыми руками. В нос ударяет привычный резкий аромат, который Бэкхён с такой мощью втягивает в себя, словно контроль — его второе имя.       — Привет, — улыбается Пак.       — Привет, родной, — вздыхает парень, бросая перед собой тапки. — Угостишь чаем? Кивнув, Ёль возвращается на кухню, вытирает руки и ставит чайник на подставку, чтобы он закипел быстрее. Пока Бён пропал внутри дома, Ёль успевает вымыть посуду и быстро собрать поднос. Осталось только заварить чай в заварнике и подождать, пока заварка окрепнет. Чанёль поставил поднос на журнальный стол в гостиной и подложил к себе под бок подушку, приглашающе хлопнув по месту рядом, но Бэкхён сел на диван, стоящий рядом. Далековато, чем обычно.       — Ты расстроен.       — Да. Я расстроен. Ёль достаточно хорошо узнал Бэка, чтобы понимать: продолжения не будет. Если парень захочет что-то сказать, то он скажет, если нет, то нет. Это не обижало ни его, ни самого Бёна, потому что в основном Чанёль буквально начинал его игнорировать. То есть, он был вынужден так делать, поскольку парень был уставший и не был настроен на общение, Паку только и оставалось, что заниматься своими делами. Хотя он заметил, что чем больше он был поглощен чем-то рядом с Бёном, тем легче тому становилось. А ещё касания: чем ближе они находились друг к другу, тем свободнее дышал Бэкхён. Такие моменты случались не очень часто, но если они были, то из нужды. Всё-таки, они были связаны… Чанёль поджимает губы и прикладывает руки к низу живота. Телевизор напротив него не работает, да и включать его не хочется. Присутствие Бэка делает всё вокруг таким странным, словно его нет, но он определённо находится здесь. Отсутствие запаха всегда путало парня. Разве реально удерживать настолько жесткий контроль над собой?.. Помолчав некоторое время, Чанёль вдохнул запах заваренного чая и счёл его готовым для употребления. Он повернул голову к парню, чтобы задать вопрос, но тот так и замер в горле при виде чужого выражения лица.       — Ты совсем не в порядке, — произнёс Пак. Бэкхён медленно отнял взгляд от его живота и поднял к лицу. Кивнув, он закрыл глаза и наклонился к коленям, упираясь в них локтями и утыкаясь лицом в ладони.       — Некоторые решения даются очень тяжело. И когда я их принимаю… мне кажется, что карма… с двойной отдачей… прямо в лицо. Чёрт, — удушливо шепнул парень.       — Ты имеешь в виду меня и…       — Я ничего не имею в виду, — перебил Бэкхён, опуская руки. — Я немного устал, это пройдёт. Высплюсь и всё будет хорошо. Чанёль заполнил чашки чаем и подал её парню.       — Но ты не спишь, — аккуратно отметил он.       — Ты не делаешь лучше, родной. Я бы хотел закончить этот разговор.       — Ладно, — сдался Ёль. — Но знай: чему суждено сбыться, то и сбудется. … им пришлось разделиться. Бэкхён не мог находиться в двух местах одновременно, но он обязан был всё продумать и проконтролировать. Надеясь на Соён, Бэк продумал план, но он не мог знать точно, удастся ли ему его осуществить. Слишком много нюансов, слишком много опасности и беспокойства о родных. Безусловно, в ярости Хёнха мог напасть на родовой дом несмотря на все законы, но этого требовалось избежать. Сам Бэкхён не собирался никого хоронить, в отличие от Има. Решение о том, где устроить встречу, пришло спонтанно, ведь отец поручил ему не только разборку с семьей Им, но и наладить дела внутри дома. Возможно, отец не похвалит его за это, но Бэкхён был намерен попробовать уговорить Хвиёна на некоторую авантюру.       — Слушаю, господин.       — Ты на месте?       — Да, босс. Ждём, когда выедет машина. Пока движения не замечено. Бэкхён бросил взгляд на экран телефона, стоящего на подставке — 07:57.       — Даже машину не подогнали ко входу?       — Нет, господин. Пустота и тишина. Она могла передумать. Разумеется, она могла передумать! Отдать своих детей убийцам! Немыслимо… Бэк вздохнул, но так ничего не сказал. Кёнсу продолжал молча висеть на связи, дожидаясь хоть какого-то приказа.       — Наблюдай. В случае появления — звони. Я направлюсь в родовой дом, поговорю с Хвиёном.       — Ты уверен, что это сработает?       — Не думаю, что он откажется. Я буду честен с ним. Отключайся. У него ещё было время. Соён должны были перехватить недалеко от дома. Примерно в половину девятого она должна была оказаться в их руках, в девять — в назначенном месте в подготовленном доме, а примерно в десять (чуть раньше) они должны были отправить тела к воротам дома. По меркам Бэкхёна, у него было максимум три часа до главной стычки, поэтому он не особо спешил с поездкой домой, но при этом он предупредил СанУ. Товарищ должен был подстраховать его, оперативно упаковать Хёнха и отправить в изолятор. Охрана на воротах кивнула ему. Бэк медленно припарковался и вышел из машины, тут же направляясь к дому. Дверь открыла Джихё, приветливо улыбнувшись.       — Где Хвиён? — вопросил парень, быстро переобуваясь в тапочки.       — В оранжерее с дочкой.       — Цветы или?..       — Цветы, — кивнула она, протягивая руку к пальто.       — Где твой муж?       — Чондэ вызвал Глава, вроде бы. По крайней мере он так сказал. Кивнув, Бэкхён показал, что принял информацию к сведению и мягко погладил женщину по плечу.       — Сделать тебе чай?       — Нет, спасибо. Джихё тут же упорхнула в гостиную, а Бэк двинулся к задней части дома. Очевидно, что он не мог не столкнуться с матерью. Она чуяла его появление до того, как он показывался в доме. Но в этот раз решительность на его лице сделала его недоступным для матери. Она поздоровалась, предложила завтрак и, получив ответ, оставила его в покое. Хвиён действительно находился в оранжерее. Небольшая пристройка к дому с отдельным отоплением, поливом, влажностью и другими особенностями была подарком Бэкбома. Так как он часто отсутствовал, омега был практически предоставлен сам себе, если не считать забот, которые мама взваливала на чужие плечи, спасая от скуки. Но по вечерам или ночам, когда требовалось отдыхать, а мужа не было дома, Хвиён едва не сходил с ума. Бэкбом построил это место, как их отдельный мир, где можно отдохнуть от всего и всех, даже находясь в многолюдном доме. А теперь, когда брата не было в живых, омега использовал его как оранжерею: что мог, то и выращивал, начиная с цветов, заканчивая цитрусами. Цветы удавались лучше. Минджо заметила его первой. Радостно взвизгнула и бросилась к нему прямо в грязных перчатках. Бэкхён лишь усмехнулся и поднял её на руки, подставляя белую рубашку под грязные ладони.       — Минджо, — вздохнул Хвиён, оборачиваясь. Даже не крикнул, как обычно это делал — едва выдохнул имя и это всё, на что хватило его сил. Последние две недели Бэкхён с тревогой наблюдал за поведением мужчины и понимал, что может упустить момент в самый неподходящий из них. Возможность вытащить Хвиёна наружу была… замечательной, но безумно опасной.       — Детка, позволишь мне поговорить с папой наедине?       — Конечно, дядя Бэк! Хочешь чего-нибудь? Мне принести? Бэкхён усмехнулся. В этом доме все хотят его накормить и напоить.       — Я приду сам, а ты пока вымой руки и подожди нас в гостиной, ладно? Он опустил девочку на пол и помог стянуть перчатки. Подросток выскочил из оранжереи. Бэк плотнее закрыл дверь и двинулся к омеге, который уже снял перчатки, явно поняв, что разговор будет серьёзным.       — Как прошла ночь? — тихо поинтересовался Бён.       — Так же, как и у тебя. Бэкхён слабо улыбнулся. У Хвиёна были обострённые чувства, несмотря на потерю альфы. Он пытался справляться, но эмпатия часто пыталась его сгубить. Бэк раскрыл руки, и мужчина медленно принял приглашение к утешающим объятьям.       — Ты не входишь в дом днём.       — Да. Я пришёл, чтобы попросить тебя о помощи.       — Меня? — равнодушно произнёс Хвиён, отстраняясь от него. — Чем я могу помочь?       — Есть дело. Сегодня я его завершу. Возможно нападение на дом, но чтобы этого не случилось, мне нужно вытащить кое-кого далеко отсюда, — мужчина кивнул, всё ещё глядя на него пустым взглядом. — Это будет на кладбище. На нашем кладбище, — добавил Бэкхён, замечая, как промелькнуло осознание в чужих глазах. — Я играю очень грязно, Хвиён. И на твоих чувствах тоже, прости меня, но… Не хочешь ли ты поехать к могиле брата и побыть приманкой для моего врага? Хвиён не мог отказать. Бэкхён это знал, поэтому и пришёл к нему. Вероятность того, что на кладбище окажется много людей, была крайне мала. Супруг брата в последний раз был у могилы непозволительно давно и ему жизненно необходимо было провести там некоторое время, но это было слишком. Всё это было слишком для Бэкхёна, потому что он знал, что Хвиён готов даже расстаться с жизнью, несмотря на наличие ребёнка. Минджо его уже не останавливала…       — Хочу, — шепнул ожидаемый ответ мужчина. Чужие глаза искрились от не пролитых слёз. — Очень хочу.       — Будет опасно.       — Если бы меня это волновало, я бы не согласился, а ты не предложил. Мы ведь оба понимаем, в какой ситуации оказались, Бэкхён. Да, они определённо были в полном говне.       — Надеюсь, эта поездка не станет твоим концом. Пусть она станет началом. Слабо улыбнувшись, Хвиён поцеловал его в щеку и вышел из помещения. Телефон зазвонил практически сразу. Бэкхён достал его из кармана брюк и устало присел на кресло около стола посреди оранжереи.       — Слушаю.       — Только что к воротам приехало три машины скорой помощи, господин, — ровным голосом доложил Кёнсу. — Охрана перепугана. Они открывают ворота и впускают их на территорию дома. Бэкхён убрал телефон от уха и запрокинул голову, делая глубокий вдох.       — Мы выезжаем на кладбище. Проконтролируй обстановку и позвони в случае чего.       — Понял. Отключаюсь. Значит, сделала всё сама. Не позволила им, чужим людям, убить их, и сделала всё сама. Бэкхён если и пытался дышать, то у него это плохо получалось. То ли здесь было слишком влажно и душно, то ли он просто не мог впустить в себя воздух и пытался себя прикончить. Он выскочил в коридор, открыл дверь и вышел на крыльцо прямо в тапках. После теплой теплицы морозный воздух ударил его в лицо с огромной силой. Бэкхён оторопело присел на каменные перила и ударил себя в грудь, мысленно приказывая себе успокоиться. К тому моменту, как Хвиён собрался, он уже был в порядке. Почти, если не считать затмившей рассудок горечи. Соён совершила невероятное и даже, можно сказать, облегчила ему жизнь, но это он завёл её в угол. Это он довёл её до такого…       — Мама, я забираю Хвиёна. До ужина точно вернёмся домой. Присмотри за Минджо. Мать внимательно оглядела быстро одевающегося омегу и кивнула, тревожно взглянув на него.       — Хорошо. Бэкхён помог мужчине надеть пальто, настоял на шапке с перчатками и только потом переобулся сам. Девочка выбежала в коридор, но Хвиён уже был на улице. Испугано взглянув на него, ребёнок вдруг ударила его по лицу неожиданными словами:       — Ты же вернёшь папу домой?       — Конечно. Не переживай, детка, всё будет хорошо.       — Отец говорил то же самое, а потом не вернулся. Бэкхён почувствовал себя настолько разбитым, что не смог найтись с ответом. Мама быстро сопроводила девочку в гостиную, помогла ему надеть пальто и вручила перчатки.       — Они мне сегодня не пригодятся, — заверил Бэк, приобнимая мать. — Проследи здесь за всеми.       — Как и всегда. Не попрощавшись, Бэкхён чуть ли не бегом сбежал по ступенькам и двинулся к машине. Хвиён уже стоял около задней двери, зябко пританцовывая на одном месте. Бэк открыл для него дверь, быстро протараторил, что нужно делать во время перестрелки, если их настигнут по пути к кладбищу, и закрыл дверь. Хвиён был хорошо ознакомлен с такими вещами, потому как несколько раз попадал с братом в подобные ситуации. И всё же, он вынужден был повторить правила снова.       — Вы готовы, парни?       — Да, господин, — невпопад откликнулись сопровождающие.       — Тогда выезжаем: я еду вторым, движение не прерывать ни в коем случае. Добившись понимания от водителей, он сел в машину и завёл её. Они выстроились около ворот и медленно выехали из пределы дома. Бэк бросил взгляд на омегу, но тот даже не смотрел вперед, прилипнув взглядом к окну. Он слишком долго не выходил за пределы дома. Больше пяти лет — это немыслимо много.       — Всё будет хорошо, — зачем-то произнёс парень.       — Мне неважно, будет ли всё хорошо, дорогой, — мягко откликнулся Хвиён. — Даже если на нас нападут, я дойду до могилы пешком. И это при том, что Бэкбом не является его истинным партнёром. Даже спустя столько лет горечь продолжает душить. Бён не представляет, насколько беспомощным себя чувствовал Хвиён. Кёнсу позвонил в начале десятого. Парень не стал принимать вызов на громкой связи, как обычно делал за рулём. Первым же делом он услышал какие-то странные звуки, отдалённо напоминающие выстрелы.       — Скорые уехали с телами несколько минут назад. Хёнха действительно в ярости, босс. Он носится от гаража до входа в дом, стреляет и кричит. По крайней мере я так думаю.       — Мы в десяти минутах от кладбища.       — Не представляю, как в таком состоянии он сможет узнать, где ты находишься, — озадачено произнёс Кёнсу.       — Если это не произойдёт в ближайшие двадцать минут, я позвоню ему.       — Хорошо, господин. Я позвоню, если что-то изменится.       — Жду. Поставив телефон на подставку, Бэкхён мельком взглянул в зеркало заднего вида и встретился взглядом с омегой. Он не стал говорить, что всё будет под контролем, что на кладбище уже находится сорок человек и ещё один микроавтобус полицейских ждёт команды на выезд. Он ничего не сказал, лишь кивнул и завернул налево к парковке. Выйдя из машины, Хвиён глубоко вдохнул холодный воздух и грустно улыбнулся.       — Нужно было нарезать цветов, — шепнул он.       — Я попросил парней купить букет. Если устроит…       — Конечно, — тут же смягчился мужчина. — Мне пойти одному или ты будешь рядом?       — Я буду рядом. Когда всё начнётся, я всё время буду рядом.       — Это совсем не обязательно. Бэкбом будет рядом со мной, — пожал плечами Хвиён.       — Да, точно, — шепнул Бэк. Один из охранников вышел из машины с букетом и подал его омеге, после чего стремительно отступил назад. Инструкция не позволяла им даже взглянуть на замужних омег, не то что стоять рядом…       — Пойдём скорее. Вместе с этими словами Хвиён двинулся вперед, быстро переставляя ноги. Поразительно, но он точно передвигался среди могил по памяти. За пять лет кладбище успело вырасти, но омегу это не смутило: он уверенно шёл по дорожкам, которые для Бэкхёна были лабиринтом. Он предпочел вычеркнуть дни похорон из своей памяти, но для Хвиёна они были… видимо, они всё ещё его преследовали. Он не стал подходить слишком близко. Остался чуть поодаль, позволяя омеге присесть около плиты. Хвиён заплакал не сразу: поначалу смахнул снег с плиты, затем что-то бормотал, укладывая цветы, и только после этого позволил себе заплакать. Чужие колени упёрлись в землю, а лоб коснулся камня и он замер, продолжая что-то задушено бормотать. Кёнсу не позвонил ни через десять минут, ни через пятнадцать. Бэкхён уже жалел о том, что выбрал это место для встречи, поскольку отводить взгляд от плиты было так же тяжело, как и вслушиваться в чужую скорбь. Он смотрел вдаль, осознавая, что за пять лет был много раз на кладбище по поводу новых и новых похорон, но никогда в его голове не появлялась мысль навестить братьев. Вскоре зазвонил телефон. Голос помощника был напряжен.       — Полагаю, он узнал, где вы. Из гаража выехало четыре машины. Семнадцать человек, включая Хёнха. Приказывай, господин.       — Не трогай. Пусть едет, — вздохнул Бэкхён, опуская взгляд на обернувшегося Хвиёна. Омега слабо улыбнулся, и это почти разбило сердце парню. — Мы справимся здесь и без вас. Езжай в офис, подготовь документы, которые мы можем передать в полицию, как доказательства.       — Слушаюсь, господин. Уложив телефон обратно в карман, Бэкхён отошёл к ближайшему к нему охраннику и попросил всех оповестить о том, что в ближайшие двадцать-тридцать минут начнётся перестрелка. Он не стал напоминать о том, что Хёнха должен быть жив. Все это и так знали. Охранник заверил, что как только машины появятся в поле зрения дозорных, стоящих вдали на дороге, их предупредят. Бэк не успел до конца отойти, как за спиной услышал, что парень уже стал передавать по рации информацию о готовности к бою. Хвиён что-то торопливо бормотал, глядя на плиту так, словно это и есть Бэкбом. Он гладил камень и прикладывался к нему губами в перерыве между словами. Его речь была настолько торопливой, что Бэкхён ничего не мог разобрать. Он понял одно: Хвиён не хотел возвращаться домой и явно прощался с мужем, а может… просил его встретить на том свете. Боль, и без того преследующая его неделями, вдруг с такой силой сжала его сердце, что он оступился. Внутри всё горело. Он пообещал матери вернуть омегу домой, и он вернёт его, даже если Хвиён бросится под пули, он вернёт его домой живым и здоровым. Чем дольше он вслушивался в чужие бормотания, тем больше он понимал, какую ошибку совершил, приглашая его сюда. Хвиён был не просто не в себе, у него будто прорвало все эмоции. Он выглядел так, словно готовился к распятию, а может и уже был распят собственными чувствами. Мать не раз говорила ему, что не стоит пускать парня на кладбище и всячески останавливала даже отца, повышая голос, но Бэкхён этого не понимал до тех пор, пока сам не увидел, как рассудок оставил несчастного прямо на его глазах. Наблюдая за мужчиной, он едва вспомнил о том, что должен позвонить Чхве СанУ. Тот сразу снял вызов и почти сразу сбросил, но Бэкхён успел услышать, как парень отдал приказ выдвигаться. Хорошо, они доедут до кладбища за полчаса, Хёнха (вероятно) потратит на это меньше времени, но они смогут противостоять ему остаток времени до встречи с полицейскими. Бэкхён достал пистолет из-под пальто и щелкнул предохранителем. Они стояли на открытой местности. Для того, чтобы Хёнха смог настигнуть их здесь, ему придётся пройти через охрану, выстроенную на каждой дорожке. Одно было плохо: здесь практически везде было открытое пространство. Как только о Хёнха заговорили по рации, Бэкхён присел рядом с омегой и попросил его быть благоразумным. Мужчина ничего не ответил, но неожиданно умолк, прислушиваясь к звукам. Первые выстрелы, нарушившие тишину, вынудили омегу с непривычки дрогнуть и нагнуть голову, но потом он предпринял попытку встать, которую Бэкхён пресёк оказанным давлением. Омега заскулил от обрушившихся чувств и сжался около плиты, едва ли не расползаясь по земле.       — Прости, родной, так надо. Я обещал матери вернуть тебя домой. Не отходя от мужчины, Бён внимательно вглядывался во все открытые его взгляду дорожки. Он никак не мог понять, откуда именно выскочит Хёнха, но как только один из охранников в поле его зрения присел и начал стрелять, он смог сориентироваться. Хёнха был достаточно разозлён, чтобы пробиваться сквозь всех его людей. Бэку оставалось только надеяться, что никто из них не получил смертельных ранений.       — Бэкхён, — всхлипнул Хвиён, крепко сжав его ладонь.       — Т-ш-ш, всё хорошо, — успокаивающе протянул Бэк, не отводя напряженный взгляд от нужной дорожки. — Отблагодаришь меня потом.       — Нет, — еле выдавил тот. — Нет. Не хочу.       — Я знаю. Именно поэтому прощу прощения за то, что оказываю влияние. У тебя ещё дочь на руках. Ещё рано умирать. Хвиён только и смог всхлипнуть. Бэкхён осознавал, что давит слишком сильно. Особенно после пятилетнего перерыва последнего контакта омеги с альфой, но так было нужно. К счастью, Хвиёну не нужно было многого — он свалился после минимума от переизбытка, но если бы Бэку пришлось надавить сильнее обычного, то Хвиён мог с лёгкостью распрощаться с рассудком по-настоящему. Бэк выпустил чужую ладонь из захвата и закрыл его своим телом, выпрямляя руку с пистолетом в руке. Едва показалась голова Хёнха, Бэк выстрелил прямо в него, но он быстро сошёл с пути. Остальные парни тоже пригнулись и задвигались, но Бэкхёну некуда было двигаться, он обязан был оставаться на месте. Некоторые охранники с боку начали подбираться к нему, и сзади Хёнха постепенно окружали его люди, отстреливая чужую охрану. Хёнха ничего не кричал и не говорил. Бэкхён знал, что он больше не мог говорить. Им потерял всю семью, всех, до единого. Уже сейчас его рассудок сильно помутился, но что будет, когда он придёт в себя? Когда его настигнет сознание того, что он остался совсем один?.. Неожиданно зазвучали полицейские сирены. Бэк бросил взгляд на одного из охранников и тот кивнул, приказывая по рации всем отступить. Они двинулись назад, за Бэкхёна, оставляя его одного. В то время как Хёнха всё ещё был непозволительно близко. Самому Бёну тоже было необходимо предпринять некоторые меры, хотя бы спрятать пистолет, для начала, но он не мог этого сделать из-за того, что рядом находился омега.       — Скоро всё закончится, — шепнул Бэк, веря в сказанное. Хёнха даже не понял, что вокруг происходило. Он наверняка осознал, что позади всё чисто, как и впереди, но совершенно не отцифровал того, что появилась полиция. Бэкхён уже слышал крики сотрудников, призывающих опустить оружие охранников Има, но им ещё нужно было добраться до самого Хёнха… Бён быстро обезопасил пистолет и убрал его под пальто. Поняв, что Бэк остался без охраны, Хёнха выпрямился во весь рост и направил на него оружие.       — Вот чёрт, — буркнул парень, поворачиваясь к нему спиной и падая на сжавшегося под давлением Хвиёна. Хорошо, что он немного приподнялся, не то бы пуля попала в шею, а так пострадало всего лишь плечо. Ожидаемо. Бэкхён зарычал от боли и поднял контроль, освобождая омегу. Тот задушенно вдохнул и уставился на него испуганными глазами.       — Забери у меня пистолет, только незаметно. Хорошо, родной? Мужчина не успел кивнуть, как его руки уже аккуратно оказались под пальто и выудили оттуда оружие, тут же вкладывая во внутренний карман своего пуховика. Следом он осознал происходящее и начал торопливо спрашивать его о самочувствии, но Бэкхёну нужно было сыграть свою роль до конца. Он ведь пострадавший! Его пытались убить!       — Всё хорошо. Клянусь тебе, всё хорошо, — на мгновение зажмурившись, прошипел парень. Дальше всё смазалось в крики, выяснение обстоятельств, вызов скорой помощи и плача Хвиёна. Он только и делал, что говорил, как хотел оказаться на могиле мужа, а Бэкхён делал вид, словно не может говорить от боли. В полицейские сводки их семья не попадала, на особом счету фамилия не находилась. Они были обычными гражданскими и продолжали ими быть даже в такие ситуации. Поэтому он попал в больницу, где его зашили, напичкали лекарствами, там же он написал заявление о покушении на убийство и поставил печать. Хвиён всё время находился рядом с ним, его окружало десять охранников в коридоре, а после того, как его впустили в палату, внутри остались они двое. Кёнсу ответил на звонок сразу и был в курсе дел. Пообещал, что двум часам передаст угрозы Хёнха в участок. Бэкхён расслабился только после того, как омега рядом перестал всхлипывать. Впрочем, он в принципе перестал на что-либо реагировать, уставившись пустым взглядом в пол. Бэкхён не стал его тревожить, поэтому закрыл глаза и позволил себе немного отдохнуть перед тем, как покинуть больницу. Он ведь обещал, что вернёт Хвиёна к ужину, разве нет?.. … Чанёль странно чувствовал себя с самого утра. После обеда ощущение неправильности только усилилось, вынуждая его заёрзать на диване и, наконец, встать с места. Он весь день не знал, куда себя деть. Поел, попытался прибраться, неохотно принялся читать, но совсем ничего не понял и пришлось класть закладку между страницами на несколько глав назад, ещё он прогулялся во дворе и… не расставался с телефоном. Всё время ждал, что он вот-вот зазвонит и Кёнсу, либо Бэкхён, скажут что-то неприятное. Давление на голову снизилось к вечеру. Ребёнок перестал беспокойно пинаться, чаще обычного, и он уселся на диване, тупо уставившись в чёрный экран телевизора. Включать его совершенно не хотелось. Бэкхён снова приехал раньше обычного, в девять часов. Ёль хотел дождаться, пока парень покажется в поле зрения, но тот сильно задерживался в коридоре. Не выдержав, Пак двинулся ему навстречу и вдруг понял, что его так сильно смущало весь день.       — Немного поранился, — вместо приветствия произнёс Бэкхён, сидя в небольшом кресле. — Через пару недель буду как новенький. Поджав губы, Чанёль накрыл лицо ладонями и тяжело вздохнул, тут же их опуская. Он помог парню подняться из кресла и медленно направил его на второй этаж, хотя Бэк упирался, мол, тебе и так тяжело, зачем напрягаться из-за меня.       — Тогда будешь на диване.       — Это всего лишь плечо, Чанёль, — попытался отмахнуться Бэкхён. — Плечо, а не нога. Не стоит беспокоиться. Прижимая раненной рукой пакет с какими-то препаратами, парень погладил его по волосам и коротко поцеловал в лоб. Чан только и услышал просьбу не подниматься, не переживать и пожелания спокойной ночи. Обижено поджав губы, Пак спустился с двух ступенек, на которые взобрался, и ушёл к себе в комнату. Он весь день не находил себе места, а теперь его отбросили от себя, как ненужного! Расстроенный, он немного поплакал, затем подумал, что ему следовало понять Бэкхёна, и окончательно успокоился. Альфа не хочет, чтобы он переживал, не хочет беспокойства. Если бы ранение было серьёзным, он бы наверняка остался в больнице, но он здесь, значит, он в относительном порядке. Иногда ему трудно было включать голову. Эмоции когда-нибудь его прикончат. … пятница. До конца недели остаётся всего несколько дней, а у Бэкхёна ещё есть невыполненные обязательства перед отцом. Он думает об этом всё время. Даже ночью сон с трудом настигает его, не позволяя выспаться. Парень всё время просыпался и не знал, как усмирить беспокойство внутри. Ещё несколько недель назад ему казалось, что проблемы так и останутся нерешенными, но он практически справился с этим. Практически.       — Я ускорю процесс отправки того человека за решетку, — говорит отец после длительного молчания. — Это не должно затянуться надолго. Бэкхён лишь кивает. Говорить нечего. К тому же, если он открывает рот рядом с отцом, то неизменно топит себя.       — Плохо выглядишь.       — Ты знаешь, почему.       — Знаю, конечно, — тихо говорит отец. — Как Хвиён?       — Плохо. Мама была права: его не следовало пускать на кладбище, но он был мне нужен. Несмотря ни на что, отец кивает. Бэкхён едва не пожертвовал членом семьи, а отец кивает… С ума сойти.       — Ничего не скажешь?       — Это то, что ты счёл нужным сделать, находясь во главе стола. И всё. Это достаточная причина, чтобы творить чёрт-те что. Если ты сидишь за столом, то ты всемогущий и неприкасаемый. Впрочем, именно так отец говорил о своих ошибках: «Сделал то, что должен был», а ещё это «Преврати свои решения в правильные». Бэкхён мучился несколько дней: даже если они неправильные? Даже если решение полное дерьмо?.. Поразительно, как ситуация с Соён и её детьми ударила по Бэкхёну. Это был не первый раз, когда ему приходилось отдавать приказ на убийство несовершеннолетних, но… это было так же тяжело сделать, как в первый раз. Бэкхён лишь сегодня утром осознал причину, по которой ему так трудно было справиться с эмоциями: он не был достаточно зол, чтобы эмоция затмила моральную сторону противостояния. Он не был в ярости, как Хёнха. Он целенаправленно шёл до конца, зная, что кем-то придётся пожертвовать. Он был слишком уставшим для того, чтобы сильно злиться и ненавидеть Имов, поэтому скорбел о чужих детях.       — Как твой вверенный? Бэкхён вскидывает взгляд, выпадая из мыслей.       — В порядке.       — На днях ты заставил его поволноваться.       — Он в порядке, — надавил Бэк. Отец взглянул на него так, словно решал какую из фраз произнести: «как ты со мной разговариваешь» или «я тебе не враг, сынок». В последнем Бэкхён сомневался.       — Во время опасности ты не отвёз его к Соне, хотя таким образом мог обезопасить две части целого.       — Он просил не ввязывать его в нашу семью.       — Он так сказал? — несмотря на равнодушный тон, едва дёрнувшаяся бровь выдала мужчину.       — Он имел в виду, что было бы неплохо свести всевозможные встречи к нулю. Парень справляется. Он не нуждается в поддержке.       — Это ты так думаешь?       — Это то, как я думаю, — настоял Бэкхён. — Это то, что я намерен в конце концов предоставить ему самолично. Хёнха умрёт, и мы с Чанёлем попробуем построить то, чего желаем.       — У тебя будет истинный омега, Бэкхён. Не забывай об этом.       — Вероятность крайне мала.       — Но она есть.       — Как тебе угодно, — равнодушно отозвался парень. Отец прислонился к спинке кресла. Бэкхён вдруг подумал: «Как тебе не надоело находиться в четырёх стенах? Ты ведь даже не выходишь наружу». Но потом его посетила другая мысль: «С чего он вдруг решил, что отец не никуда не выезжал?..».       — Чанёль принадлежит тебе, но он не твой омега. Бэкхёну хотелось много чего сказать, но он знал, что большинство чувств завязано на Паке из-за связи. Им повезло, что Чанёль оказался беременным, они только от этого выиграли, потому что у парня будет ребёнок и он будет счастлив настолько, насколько это возможно всю оставшуюся жизнь. Он будет чувствовать себя реализованным, как омега, потому что будет иметь ребёнка. Он не будет сожалеть о том, что из-за каких-то правил и законов преступного мира окажется одиночкой. А ещё был момент связи, который оперативно сгладил все углы и привязал омегу к единственному альфе в доме. Остальное не имело значения, поскольку именно беременность сыграла огромную роль в их ситуации: Пак не предпринимал попытки сбежать, не был агрессивен и нервозен настолько, чтобы нападать, смиренно принял свою судьбу и привязался. Да, была вероятность, что после родов отношения между ними охладятся, но Бэкхён не был намерен ощущать холод в доме. Как только с Хёнха всё решится, он намерен как можно больше времени проводить дома, делегировав все дела Кёнсу и, возможно, Чонину. Хватит ему сидеть в четырёх стенах.       — Ты ищешь пятый угол, Бэкхён. Не ищи. Его нет. Парень поднялся с места со слабой улыбкой.       — Скажешь это снова, когда я покажу его тебе, — он кое-как застёгивает пиджак и добавляет: — Есть дела. Поеду.       — Семья с вверенным — это иллюзия, — твёрдо произнёс отец. Бэкхён усмехнулся, стягивая со спинки кресла пальто.       — Ты меня не понял, — сказал он, даже не пытаясь надеть верхнюю одежду. — Впрочем, ты никогда меня не понимал. … Чанёль улыбается, когда парень заходит в дом в благоприятном расположении духа. Он не может определить точно, почему так реагирует на появление альфы в доме. У него есть несколько версий и все они завязаны на связи вперемешку с выработавшимся доверием к парню. У него болит ранение и он сидит на таблетках вторые сутки. Несмотря на самочувствие, парень улыбается ему и суетится на кухне, собирая поднос к чаю. Чанёль помогает, потому что с травмированной рукой многого не сделаешь. Они уходят в гостиную и садятся за столик у окна. В последний раз пили здесь чай… достаточно давно. Теперь Ёлю приходится подальше отодвигать стул, чтобы не удариться животом, а Бэкхёну стать аккуратнее из-за руки.       — Завершил дела?       — Практически. Осталось посадить одного человека в тюрьму. С этим мне помогут. Чан удивляется:       — В тюрьму? Я думал, у вас более действенные методы для решения проблем.       — Методы всегда разные. Главное, чтобы конечная цель не менялась. Поджав губы, Чанёль кивнул и опустил взгляд на чашку.       — Думаю, ещё неделя, и всё решится, — вдруг уведомил парень. — Надеюсь, что в ближайшем будущем не будет поводов для беспокойства.       — Некоторое время назад ты говорил обратное.       — Да, но отныне я хочу жить и работать так, чтобы проблемы не достигали этого дома. Пусть всё будет в порядке хотя бы здесь.       — Как домик на дереве? — неуверенно предположил Пак. — Или шалаш из одеял и подушек? Бэкхён улыбнулся, поднимая на него взгляд.       — Я в тебе не ошибся, — довольно сказал он. — Ты будешь прекрасным хозяином дома.       — Дом наш, но хозяин здесь ты. Бён подмигнул, прежде чем отпить из чашки.       — Пожалуй, уступлю этот титул тебе. … суббота полностью разгружена. Бэкхён с наслаждением осознаёт, что может расслабиться: осталось всего полтора дня и отец вернётся на свой пост. Он будет свободен. Почти все дела закрыты: осталось пережить семейный ужин и можно со спокойной душой разбить своё внимание на Новичков и Пака. Всё, больше его в этом мире ничего не интересовало. Вчера вечером помощник спросил о делах в доме, и Бэкхён был вынужден вспомнить о незначительных вещах. Он попросил Кёнсу подготовить охрану для близнецов и сопроводить их в парк развлечений вместе с Джихё. Наверняка Чондэ будет зол на него, но он обещал и был намерен исполнить обещание, даже если оно пройдёт без него. С болящим плечом особо не хотелось двигаться, не то что ходить по парку. Джихё была оповещена рано утром, а к обеду всё было готово, включая охрану и сам парк.       — Господин, вчера вечером была доставка. Я забыл об этом сказать. Бэкхён отнимает озадаченный взгляд от ведомостей и поднимает бровь. Кёнсу должен заехать за детьми через двадцать минут, но всё никак не решится уйти. Парень достаёт из внутреннего кармана пальто небольшую коробку и ставит перед ним на стол. Черный бархат неохотно поддаётся его рукам, но как только он поднимает крышку, слабая улыбка появляется на его лице.       — Чистое золото и камешки, господин. Закупка легальная, как ты и просил. Документы у меня в кабинете.       — Не думаю, что они понадобятся нашему мастеру. Бэкхён обводит пальцем маленькие камушки пальцем и поднимает взгляд на помощника.       — Хорошая работа.       — Мне заняться передачей материалов господину Чон?       — Нет, я встречусь с ним сам. Хочу обсудить эскиз изделий. Очевидно, что он займётся этим не сразу, но всё будет продумано до начала работы, чтобы не сбивать нас с толку. Кёнсу кивает и молча выходит, оставляя его одного. Бэкхён закрывает коробку, вкладывает её во внутренний карман пиджака и отодвигает от себя журналы. Чонгук снимает вызов не сразу, но сразу извиняется за это, когда слышит его голос.       — Найдёшь для меня местечко в своём графике? — интересуется Бэк. — Мой заказ пришёл, хочу показать эскиз, и мы разойдёмся.       — Сегодня сможешь? Часов в десять. Прости, раньше не могу.       — Без проблем, дорогой. В офис?       — Да. Здесь безопасно, так что можешь спокойно проезжать. Я предупрежу людей.       — До встречи. Если у Чонгука получится совладать с задумкой, то у Бэкхёна будет прекрасный подарок для папы-льва и маленького львёнка. … Ёль неторопливо выпаривает рубашку, стараясь её сделать максимально выглаженной. Брюки и пиджак находились в чехле, когда Кёнсу принёс их в дом, так что с костюмом воевать не пришлось. Когда Бэкхён сказал, что сегодня в родительском доме будет семейный ужин в честь возвращения Главы за стол, Чанёль подумал о двух вещах: «Разве он до сих пор туда не вернулся?» и «Как я рад, что ты сбрасываешь чужую ответственность со своих плеч». Бэкхён с самого утра выглядел так, словно попал в рай и уделил ему столько внимания, сколько ещё никогда не уделял. Будто у него не было забот! Чанёль даже успел устать от него, вспоминая свою прошлую жизнь, когда максимально ограждал себя от общения и внимания со стороны. Собираться парень начал в шесть. Чан слышал, как тот что-то напевал под нос, пока поднимался по лестнице. Ему предстояло привести себя в порядок: душ, сушка волос, благо, выбирать одежду не пришлось. Чанёль героически поднялся на второй этаж и плюхнулся на чужую кровать, дожидаясь, когда перестанет шуметь фен. Бэкхён показался в одних боксёрах. Чан не заострял на этом внимание, продолжая смотреть в пол.       — Не нужно было подниматься наверх, — вздохнул Бэк, надевая носки.       — Я не смертельно болен, я всего лишь беременный, — возмутился Пак. — Я пришёл, чтобы помочь. Парень усмехнулся.       — Интересно, с чем конкретно ты хочешь мне помочь. Чанёль возмущённо уставился на него, хлопая по одеялу ладонью. Неуклюже напялив на себя носки, Бён с шипением выпрямился и опасно побледнел. Ёль усадил его на постель и недовольно вздохнул.       — Конкретно с костюмом и рубашкой, умник. Пластырь в порядке?       — Да. Кажется. Он немного наклонился, чтобы Ёль смог взглянуть на края. Что спереди, что сзади, пластырь не нуждался в замене. Чан помог натянуть рубашку на болящее плечо, затем на здоровое и быстро застегнул все пуговицы, кроме последних двух. С брюками пришлось немного повоевать, поскольку Бэк пока не мог встать, а Чанёль не собирался наклоняться. Парень плюхнулся рядом с альфой и отставил руки чуть назад, чтобы ослабить давление на поясницу.       — Поздно вернёшься?       — Да. Не жди меня, ладно? — попросил Бён, обернувшись. Пожав плечами, Чанёль как бы сказал, что ничего не обещает. Его биологические часы давно сходят с ума, особенно по ночам. Ни себе спать не даёт, ни ребёнку. Немного придя в себя, Бён надевает брюки, застёгивает и вдевает ремень в петельки. Затем он отходит к комоду и открывает верхний ящик, доставая оттуда часы. Быстро застегнув браслет, Бэк закрывает ящик бедром и оборачивается к нему за пиджаком.       — Как это будет? — интересуется Ёль, помогая надеть его.       — Как благословение небес, — хмыкает парень. — Наверняка отец соберёт нас в кабинете, объявит, что я завершил свои дела и пригласит за стол. Мама сто процентов приготовила все наши любимые блюда. Мы благополучно отужинаем и разойдёмся по комнатам: омеги с матерью, альфы и бета — к отцу. А потом я приеду домой.       — Вот так просто?       — Я бы не сказал, что это просто, родной, — вздохнул Бэкхён. — У меня подпортились отношения с братом, да и с отцом не всё гладко, но самое главное не это.       — Больше никакой непомерной ответственности? — догадывается Ёль.       — Точно. Покой и умиротворение, — протягивает он с наслаждением. — Покой. И умиротворение.       — Звучит как аффирмация.       — Что за болезнь? — нахмурился Бэкхён. Чанёль широко улыбнулся, едва сумев подавить желание засмеяться. Бён разводит руки, мол, что такое? А он не мог ничего сказать: сидит и улыбается, глядя на него.       — Я рад, что всё закончилось.       — Я тоже, — альфа прислоняет ладонь к его щеке и целует в лоб. — Очень-очень.