Освободительница: с разбега и в Бездну

      Три дня в пути. А Сенна уже вся извелась. И как бы она не старалась скрывать своё волнение, Треш хорошо научился читать её состояние. Сенна не такая сложная, как хочет о себе думать, в ней есть маленькая загадка. И всё же это не сложнейшая из головоломок, которые он разгадывал. Абару, бесспорно, притягивает к себе внимание, но для Треша это не играет никакой роли.       — Ох, в этой форме я даже чувствую себя иначе. Этот долг. Жажда справедливости… Как же паршиво вам, наверное, — Треш заводит руки за спину, щелкает костяшками пальцев. Разумеется, это всего лишь легкое дружеское издевательство, больше похоже на шутку.       — Тогда возьми и переоденься. В чём проблема? — Сенна отрывает взгляд от кожаной тетради. Уж больно старательно Освободительница строчит туда заметки. Сам Треш не отказал бы себе в удовольствие взглянуть на содержимое дневника Сенны. Можно было бы выцепить что-то полезное.       — Так выдай мне мои вещи, чтобы я мог переодеться и не мозолить тебе глаза.       Сенна указывает ладонью на стопку пыльных вещей. А ведь она же сказала ему, что избавилась. К чему же было так врать? Ещё и по такой несерьёзной вещи. Треш щёлкает языком и качает головой.       — Идея была совершенно глупая. Хотя первые несколько минут, полагаю, тебе было смешно, — он хмыкает, подходит ближе к куцему, ободранному комоду. Поднимает ладонь для щелчка, но, вспомнив о наручах и противном ошейнике, лишающем сил, решает переодеться, как человек.       — Нет, просто смертные говорят, что не форма красит человека, а человек форму. Но в твоём случае — ни то и ни другое. Твою прогнившую душу не прикрыть красивыми тряпками, — страница специально утупляет взгляд обратно в книгу.       — Будто у вас душа чиста, как первый снег, — огрызается Треш, расстегивая позолоченные пуговицы вычурных одеяний. Носить форму врага — унизительно. Но ещё унизительнее тот факт, что всё это напоминает ему о прошлом.       — Нет, моя нет. Хотя у многих других — да.       Наконец, Треш облачается в привычное одеяние, отряхивает на себе пальто и ведёт плечами, чтобы то село лучше. Взглядом Треш находит зеркало. Он подходит к мутной поверхности и принимается вплетать украшение-серп в волосы. Сенна оборачивается именно в этот момент.       Тяжёлый вздох выходит слишком громким. Освободительница поднимается из кресла, за три шага подходит к нему.       — Ну не так же было, — едва слышно произносит она, забирая украшение и возвращая его на прежнее место самостоятельно. И Треш вскидывает бровь от таких странных действий. Это похоже на заботу, которой он прежде никогда не знал. Это неожиданно и вызывает только смешанные чувства.       Он вытягивается, стоит смирно и просто наблюдает за тем, как её аккуратные пальцы в перчатках крепят украшение.       — В темнице, увы, нет зеркал, — произносит мужчина, дабы разбавить неудобную паузу. — Да, так лучше.       — Я в курсе, — Сенна кивает, — в моей тоже их не было. Но теперь хотя бы знаешь, какого это быть заключённым. Безрадостно, правда?       — Обидно то, что развлечений в моей темнице не было. В твоей же… лабиринты с падшими стражами и вечной борьбой. Держит в тонусе, не так ли?       — Лабиринты и страх. Да уж, тот ещё тонус, — вяло отзывается Освободительница, отходя обратно к креслу.       Ему нравится над ней подтрунивать, но только когда он получает отдачу, сейчас же Сенна выглядит слишком усталой. Он бы объяснил это дело кошмарами, которые сам же и насылал на неё, заставляя мучаться в агонии. И всё же сегодня он этого не делал. А потому у неё явно была иная причина тревожности. Что, впрочем, не слишком интересует зверя.       — Видимо, кофе ждать мне не следует? — для бывшего заключённого Треш слишком наглый. Он потягивается, хрустит позвоночником и локтями. — Понимаю, что ты не выспалась. Не так ли?       Чем больше он с ней разговаривает тем напряженне она становится. Это видно по её плечам, её шее и даже то, как нервно она перелистывает страницы на то указывает. Понятно, что общество друг друга сильно её напрягает. Но они бы могли давно уже с этим покончить. Конечно, он мог бы предложить ей стать призраками и добраться до Сумрачных Островов за пару мгновений, но Сенна никогда на такое не согласится. В её идеальный план это просто не вписывается.       — Почему же? Вполне себе выспалась.       — Это видно по твоим красным глазам, — усмехается Страж Цепей, он последний раз окидывает взглядом себя в зеркале и направляется к двери. — Кок обещался сварить кофе. Противная жижа. Но бодрит на «ура».       — Может я просто рыдала или их разъело от морского воздуха, — Треш слышит очередной громкий вздох, — откуда на корабле кофе?       — Если бы ты в тот раз пошла со мной, то узнала бы, что наш кок из Шуримы. И захватил с собой целый мешок зерен, — тонкие пальцы Треша, облаченные в кожаные перчатки, касаются ручки двери, но он всё же оборачивается. Такая непробиваемая отстранённость его начинает донимать. Раньше в Абару было больше тяги к жизни. Кажется, что что-то сломалось в маленьком механизме под именем Сенна. Но пока Треш не может понять, что именно. — Так что хватит быть словно бездушная тень. Вроде у тебя их две. И пойдем выпьем ту бурду.       — Всё бы отдала, чтобы не осталось ни одной. может, тогда бы жила спокойно.       Страж сдерживается, чтобы не скрестить руки на груди и не закатить глаза. Но Сенна все же отходит от кресла и тоже подходит к двери.       — Окей, давай нахлебаемся кофе. Хоть что-то разнообразит наше душное приключение. и, кстати, я шутом быть не нанималась, между прочим.       Как галантный мужчина Треш открывает дверь и пропускает Сенну вперёд себя. Хоть она и надзирательница, но манеры у него есть. По крайней мере, он перечитал все книги не только по магии, но и в целом всё, что не было приколочено. Они выходят на палубу. И синяя гладь моря поблескивает в белоснежном свете солнца.       — Ты слишком просто ко всему относишься, — Сенна накидывает на голову капюшон. Ему самому было некомфортно первое время за пределами подземелий и катакомб Сумрачных Островов.       — А как иначе? Я чудовищный призрак, которого заставили спасать мир от Бездны. Что может случиться?        Треш и правда чувствует себя вполне спокойно. Он уверен в том, что ему не навредят. Единственный кто может — попросил его о помощи. А пока Страж Цепей нужен, его поступки безнаказанны. Или почти безнаказанны. Доводить нервную Сенну себе дороже. Особенно когда твое же оружие болтается у неё на поясе. Прогулочным, мирным шагом они идут по палубе.        — И я все ещё могу тебя убить — девушка поднимает палец вверх, — если мне не понравится, как ты посмотрел на мою задницу.       Он не позволяет себе подобной вульгарной пошлости. И уголок его губ дёргается, кривится от недовольства. Он не животное и давно обуздал все свои инстинкты. Ему не свойственно подобное, человеческое поведение. Он монстр, и человечность убил в себе давно. Вместе они спускаются в общую каюту, в которой Треш в прошлый раз успел наладить общение. Алкоголь даже сквозь века остаётся универсальным, совершенно идеальным инструментом для налаживания связей. Заплати за выпивку и ты уже друг для всех.       В каюте, на удивление, не безлюдно. Несколько моряков, вероятно, старших чинов, сидят и пьют чай. Что уж сказать, эстеты найдутся везде.       — Не хочу, чтобы ты ощущал себя в безопасности, — неожиданно тихо произносит Сенна. И Треш удивлённо смотрит на неё. Но ответить он ничего не успевает, кок уже довольно машет рукой:       — А, сэр, вы проснулись! Прошу прощение за отвратительный ужин вчера. Прошу. Кофе для вас и дамы.       Кок весьма любезен. Трешу ли не знать о силе слова. Одна уверенно сказанная фраза может быть залогом успеха. А уж получить желаемой манипуляциями — благое дело. Он довольный сцепляет руки в замок за спиной и проходит к столу.       — Видишь, Сенна. Необязательно ходить камнем. Спасибо, Боб.       Жестом он приглашает Сенну сесть. И только когда она занимает место за столом, опускается на соседний стул. Страж склоняется над ухом освободительницы и шепотом произносит:       — Забавнее лишь то, что его семья погибла при падении Демасии. Но он отчаянно верит, что они находятся в Ноксусе.       И если довольно тёплое приветствие, любезность и отсутствие косых взглядов ещё как-то начали располагать Сенну, то ему удаётся убить это самое расположение одной фразой. Треш аккуратно берёт чашку в руки, не скрывая тщеславного, ехидного и очень едкого удовольствия.       — Да, забавно, — сухо отзывается девушка. Груз сожаления, который она тащит не малые десять лет, не может не доставлять Трешу удовольствие.       — Никаких нравоучений? Колкостей? Ты не перестаешь удивлять, — одобрительно произносит Треш. Он касается губами фарфоровой чашки и делает глоток. Можно было бы удивиться, откуда на таком убогом судёнышке фарфор, но Страж сам же вытребовал его у капитана, сделав их в его глазах героями и людьми достойными, а главное — с тяжёлым кошельком.       Он вдыхает запах, кофе обжигает самый кончик языка, лёгкой горчинкой отдаётся на корне. Треш не пил этот напиток целую вечность. В буквальном смысле, даже без прикрас. И кто бы мог подумать, что это случится на корабле в компании извечного врага. Важно, однако, не это. Важно лишь то, что он будто заново узнаёт эту жизнь.       — М! Я же говорил, что крепкий.       — Уже не вижу смысла тебя чему-то поучать. Всё равно, что перевоспитывать наглого и дурно пахнущего подростка — дело неблагодарное.       Освободительница отводит взгляд от кока и тоже делает глоток.       — Неплохо. Бывало и хуже… по крайней мере, кофе Акшана ужасен.       — Ах да, того шуримца с крюком? Никак не возьму в толк, почему у вас большинство ходят без рубашек? — риторический вопрос, не требующий ответа. Для него всегда останется загадкой этот момент. Но он и не планирует забивать голову совершенно бесполезной информацией.       — По той же причине, по которой Падший Король не натягивал брюки выше. Всегда было страшно, что они у него спадут, — отмахивается Сенна. И улыбка появляется на его остром лице. Немного поработать над её чувством юмора, и будет уже не так плохо. Но она хотя бы начала шутить, это уже огромный прогресс для его нелюдимой девочки.       — Знаешь, а я ведь никогда не рыбачил. Интересно, можно ли это сделать с палубы? — Треш делает ещё несколько глотков, но вкус уже не кажется таким естественным. И всё же аромат сводит его с ума. Есть всё же плюс в том, что ему вернулась чувствительность. Правда, что говорят люди, чтобы начать ценить нужно это для начала потерять.       — На корабле рыбачить с палубы это дурной тон. И вряд ли ты умеешь обращаться с сетью, — Сенна опускает чашку перед собой. Она сцепляет ладони в замок и подпирает им подбородок. Веки опускаются, и только сейчас он подмечает вокруг её глаз золотистый блеск. Неужели она, как и многие женщины, сходит с ума по собственной красоте, зная, что уже никогда больше не постареет? Почти, как проклятье Элизы, только иная, совершенная форма.       Треш удерживается, чтобы не потянуться к её лицу и не стереть этот странный блеск. Вместо этого стискивает ладонь и опускает её себе на колено. В конечном счёте, он всегда предпочитал вульгарности практичность, что позволило ему избежать смерти ни один раз.       — А по твоему я так часто плавал на кораблях? Гелия была своего рода тюрьмой. Добровольной. Что еще унизительнее, если подумать.       — Вот уж не знаю, чем ты там занимался, когда был человеком и насколько аскетичной была жизнь. Сейчас меня волнует только то, что ты чудовище, в любой момент готовое сорваться с цепи… как иронично. Но будешь хорошим мальчиком, найдём время, чтобы… ладно, забыли.       — Я дал слово, Сенна. Никто в нашем путешествии не пострадает от моей руки, — он хмуро отвечает на слова Освободительницы. Пусть Треш и монстром, пусть самый жестокий которого видел свет. Но его слово нерушимо, чего нельзя сказать о людях.       Нет ничего более прекрасного в людях, чем их безобразное желание заключить с кем-нибудь сделку, а потом сорваться с крючка и метаться, понимая, что это падение было не в воду, а на песок. И всё же он не уважает, когда его пытаются обмануть. И сам не пытался никогда выставлять себя лжецом. Ни его это принципы.       — Хорошим мальчиком? Дорогая, я тебе не собака. И задумайся хоть на миг: хотел бы сорваться — давно бы это сделал.       — На честность одного слова нельзя полагаться. Не ты ли меня этому научил, рассказав кое-что? — Сенна открывает глаза. И зрачки её вспыхивают зелёным, но она остаётся спокойна. Умная, сдержанная. По всем параметрам идеальная, но превосходной её сделал не туман, а то, как она сама научилась с ним жить, справляться и подчинять своей воли — это достойно уважения. — Ладно. Веди себя хорошо. И мы обязательно найдём для тебя лодку, чтобы ты попытался поймать хоть одну рыбешку.       — Договорились, — ухмыляется Треш, учтиво кивая в знак согласия с условиями. Когда, как не сейчас заняться тем, что не успел при жизни? Мир горит огнём, а он спокоен как и всегда. — Единственное, чему я научился на Островах, когда еще не был «награждён» званием хранителя артефактов — определять погоду по облакам. И если я прав, то сегодня ночью будет шторм.       — И в этом тоже нет ничего хорошего. Шторм — это всегда сделка со смертью. В тяжёлую бурю не спасает мастерство, лишь удача, на которую всегда полагаться нельзя.       Она практичная, только и думает об успехе и операции. И с тревогой ждёт дня, когда не сможет обуздать свою силу. Однако, сам он ничего не боится. Страж Цепей делает последний глоток и отставляет чашку на край обшарпанного стола.       — Не в нашем случае. Свою сделку со смертью мы уже заключили.       И всё же ему так странно, что люди сражаются за свои никчёмные жизни, не имеющие никакого значения для мироздания.       — Когда доберёмся до островов, сколько нам потребуется времени, чтобы переправиться оттуда?       — Если все пройдет гладко, мы сразу отправимся в Шуриму через портал в артефакториуме. Разумеется, если его еще не разграбили. Раньше тайны охранял туман и призраки в нем. Сейчас не могу даже представить, что там происходит.       — И тем не менее. Ты же не хочешь преодолеть остальное расстояние пешком? — Освободительница опускает руки. Пальцами постукивает по поверхности стола, удивлённо вскидывая брови. — И мне казалось, туману не сгинуть с островов. Разве нет? меня постоянно тянет туда. Разве не из-за того, что это место проклято?       — Конечно нет. Тебя тянет не из-за тумана на Острова. Иначе, тебя бы «звало» во все части мира, где появляется туман. По всей Рунтерре разбросаны порталы. Почти как с вашими форпостами. Никто и не задумывался, почему так происходит. Даже жрецы Бухру о них не знают.       — Ну да, порталы. Ещё их то нам и не хватало, — сердито произносит Сенна. Но доходит до неё, кажется, не сразу. — Подожди, только не говори мне, ради всего святого, что мы могли добраться из Демасии сразу на острова?       Треш поднимается со стула, совершенно не обращая внимания, что к их разговору уже начали прислушиваться. Что могут эти люди? Даже если они постараются что-то сделать, ему достаточно будет сорвать ошейник. И тогда все они снова начнут молить его о пощаде.       — Кроме того, — Треш говорит чуть громче, дабы Сенна услышала его лучше, — Острова не прокляты. Проклят лишь туман. Оскверненный источник… всего лишь место. Обычное, ничем не притягательное. Разве что, вода делает из живых призраков.       Сенна поднимается из-за стола, Треш же подаёт ей локоть, но Освободительница предпочитает его проигнорировать. Вместе они снова оказываются на палубе.       — После революции магов, в Демасии уничтожили почти все артефакты. Все храмы и реликвии. Поэтому я выбрал этот город. Легче всего захватить, легче всего удержать, — Треш закатывает глаза, начиная объяснять Сенне все тонкости его стратегии, которая, к слову, плодов не принесло. Если не считать таковыми поражение и заключение в темницу. Но, в конечном счёте, план всё же был отличным и имел заявку на успех. Только нет никакого смысла прокручивать в голове, как бы иначе он мог поступить.       Его большая проблема, рушащая любой план — это малышка Сенна.       — И ты прокололся. Занятно. Я уже говорила, что ты слишком недооцениваешь людей? — Освободительница, тем не менее, даже не выдыхает.       — Я просто дал тебе то, чего ты желала, — возможность победить меня.

***

      А ночью, как и говорил Треш, начался шторм. Неприятное явление для тех, кто страдает морской болезнью. Благо сам Страж Цепей подобным не страдает. Может, потому что он призрак, а может потому что за столько времени корабли стали более продвинутыми. И всё же другого выбора, как терпеть качку, Сенна не предоставляет. Раскат грома оглушает. Страж Цепей выдыхает:       — А я говорил…       Он плавно перемещается по каюте, стараясь удержаться на ногах. Корабль то кренится, то выравнивается. И только то, что мебель прикручена ко всем поверхностям, это позволяет ей не ездить по полу. Чего не скажешь о трёхногом стуле.       — А ты говорил, а ты говорил. Что дальше? я пока не научилась меня погоду. Может подскажешь, как? — сердито огрызается Сенна.       — Разумеется, — Треш тут же поворачивается к девушке. Как ему и присуще, у него всегда есть запасной план. Нужно думать на несколько шагов вперёд, даже если ты не играешь с кем-то в шахматы. — Туман может многое. Например: обвить днище корабля, выравнивая его курс.       Сенна открывает один глаз, садится на жёсткой койке и свешивает ноги. И он совершено не понимает её привычки ложится в постель в обуви. Быть может, это и практично, но чудовищно не гигиенично.       — Отлично, только если это мог сделать ты, то не значит, что это могу сделать я. Извини, в фонаре я была бездарной ученицей. Боролась за жизнь, а не за знания, — корабль вновь опасно кренится, и Сенна всё же скатывается с койки вниз.       Слышится глухой стук, с которым её тело ударяется об пол. Стражу Цепей же удаётся удержаться на ногах, но вместо того, чтобы подать Освободительнице руку, он нависает над ней и издевательски демонстративно постукивает пальцем по ошейнику.       — Да, вместо знаний ты собрала оружие из пистолетов падших Стражей, — он всё ещё настаивает на освобождение себя. И он не планирует помогать свой бывшей пленнице, ему доставляет особое удовольствие смотреть, как Сенна поднимается на локтях, пытаясь справиться с качкой.       — И ты все ещё боишься выстрела из этого оружия. Треш, я намного сильнее тебя. Дело даже не в поглощенном тумане, а в том, что я могу обуздать свет, что тебе не под силу было никогда. Я узнала в фонаре больше, чем ты можешь себе представить и…       Сенна ухватывает Треша за цепь на поясе. И при следующем небольшом отклонение и резком рывке ей всё же удаётся уронить его на пол каюты, а самой полнятся за стол. Он падает, как самый настоящий человек. Недовольно мычит и морщится. Этого он не ожидал.       — Моё оружие — артефакт, о котором ты не знаешь ничего. Так что прикажешь делать, Страж Цепей?       — Хитрый ход, признаю, — Треш фыркает, чувствуя, как его тянет к другому краю каюты. — Просто сними с меня эту удавку, я направлю туман и всё. Хотя бы не будет трясти корабль. А ты удержишь в себе остатки ужина.       — Об этом не может быть речи, Треш. Я так не рискну. Либо ты говоришь, что нужно делать, либо продолжай валяться на полу и протирать собой пыль.       Стражница протягивает ладонь, чтобы помочь подняться. Вот она суть Сенны — гаденько, но в беде не бросит. И это столько раз выходило ей боком. Однако, она не утратила безумного желания всем угодить и спасти. Треш небрежно бросает взгляд на ладонь Сенны, явно давая понять, что отказывается от помощи, предпочитая остаться на полу.       — Представь это в мыслях, как туман обвивает днище корабля, сливаясь с водой. Как он удерживает посудину на плаву. Он должен плыть по нему. А туман следовать курсу. То есть ты как бы заменяешь воду туманом, формируя иной пласт, неподвластный стихии.       Сложно объяснить такое, он изучал это давно. И теперь уже не помнит, как пробовал нечто подобное в первый раз. Но Сенна никогда не была глупой девочкой. Остаётся надеяться, что она догадается, как правильно воспользоваться туманом.       — Что ж… звучит не так уж и сложно, — Освободительница ведёт плечом.       Сенна осторожно шевелит кончиками пальцев. Туман практически сразу отзывается на её призыв, и Треш это чувствует. Яркое свечение зелёных глаз, свет из самой груди. Чёрная дрянь, убившая стольких людей, и великий дар сочится прочь из каюты через все щели. Он вытекает из груди Сенны, как когда-то уходил в мир из пронзённое груди Падшего Короля. Только здесь сила намного мощнее. И даже воздух становится ледяным.       — Только к людям не подпускай. Нам трупы на корабле не нужны. Столько бюрократии, которую живые так любят, — он всё ещё отпускает в её сторону колкости, но всё равно заворожен красотой изумрудного свечения. Заворожен мощью, которую контролирует Освободительница.       Её потенциал намного сильнее, чем он предполагал.       — Тогда я направлю его на тебя, чтобы тебя прибить, — холодным тоном отзывается Сенна.       И всё же она прислушивается к нему, чтобы не быть слепым котёнком. Треш чувствует это, видит сквозь доски.       — Так. Хорошо. Веди его по днищу. Обхвати корабль, как игрушку и просто направляй его.       Крен корабля ощущается меньше, а руки Сенны напряжены, она ведёт ими, не глядя на Треша. Страж Цепей протягивает ладонь, чтобы туман коснулся его. Он скучает по нему, действительно голодает по возможности творить всё возможное.       — Славно. А теперь прикажи ему держать курс и он выполнит. Он покладистый.       Треш странно относился к туману. Он и материал, из которого можно сотворить все, на что способно воображение. Подобен и живому существу, однако, без собственной воли. Кроме того, для Треша он почти ребёнок. Если так подумать, ведь он же сам сотворил Погибель. Приблизил события и был счастлив, когда мир погрузился в хаос. Корабль выравнивается. И теперь он идёт плавно, даже лучше, чем было прежде.       — И… готово, — он встаёт с пола и принимается отряхиваться. — Теперь, если ты не против, я проведу остаток ночи за чтением.       Книга в пёстрой обложке оказывается у него в руках. Совсем не то, что следует читать во время миссии. Однако, на Островах, призрак с десяток раз изучил каждую книгу, хранившуюся в библиотеки. Сейчас же его выбор пал на «Таинственные Йордлы и где они обитают». Совершенно бесполезное и глупое чтиво, но у команды ничего другого и не нашлось.       Однако, едва он садится в кресло у стены, как Сенна срывается с места. Осознание происходит сазу же, Освободительница хлопает дверью каюты, а сам корабль набирает скорость. Вероятно, что-то внутри у неё взорвалось диким восторгом.       — Сенна… Благословенная Гелия, — Страж Цепей подрывается с места, роняет книгу и устремляется за Освободительницей.       Она пересекает палубу, минует растерянных матросов и бросается к носу корабля. Схватившись за фальшборт, Сенна свешивается вниз, чтобы посмотреть, как красиво туман чёрной водой струится под днищем судна. Лишь бы на не зазналась. Он прекрасно понимает, чем может быть чревато такое использование тёмной силы. Это не игрушки. Не что-то, чем можно так безрассудно размахивать.       Оттолкнув прочь от себя матроса, он пытается сорвать с горла ошейник, но тот не поддаётся. Проклятые светоносные артефакты.       — Сенна! Не набирай такую скорость. Если он выйдет из-под контроля, корабль потонет.       Штормовой ветер треплет полы его пальто, он срывает с её головы капюшон. Он знает, что она чувствует: каждое движение, слышит, как в тумане отзываются десятки тысяч голосов. И все они подчиняются её воле. незабываемое чувство, которое опьяняет. Лишь бы не потерять голову.       — Я всё держу под контролем, перестань, — отмахивается Освободительница от Треша и закрывает глаза.       — Да ну, как же, — хмыкает Страж.       Он подходит к ней ближе, скрещивает руки на груди, пристально наблюдая за поведением, словно учитель, обязанный и ответственный за всю ситуацию. Она приблизилась к туману, как никогда. Она наслаждалась им. Почти стала такой же, как он сам.       Решив, что для девушки будет полезно выпустить пар таким образом. Скорее всего, безопасным. Страж решает разогнать зевак с палубы.       — Ладно! Здесь не на что смотреть. Принимайтесь за работу. Страж света и так вам помог больше, чем ваши боги.       Корабль все же замедляет ход, она разворачивается лицом к Трешу.       — Я быстро учусь, верно?       — Да, лучшая из моих учеников, — и Треш не лукавит. Все гораздо-гораздо проще. У него никогда и не было учеников, что придаёт его словам немного забытого юмора. — Теперь мы можем не бояться качки. Хорошая новость за этот день. Первая.