Терапия

«Слышишь. Повернись. Беги. Жарко. Слева. Крылья. Отвернись. Летит. Скорей. Пригнись. Притаись. Слушай. Следи. Молчи. Ползи. Быстрее. Не успеешь. Стук. Душно. Скрип. Они здесь.» Натаниэль Веснински подскочил с чёрного, промятого, нагретого солнцем заднего сиденья, будто зарядился от электрического разряда. Тело по началу сковал страх, да такой, что волосы на затылке встали дыбом, ногти так сильно впились в жёсткую ткань, аж костяшки побелели. - Где? Где они? Я их слышал! Быстрее! Ваймак, прошу, езжай быстрее! - прошептал тот через зубы, прижимаясь к спинке водительского сиденья. После он заметно осел, поняв, что приснившееся всего лишь сон. Мужчина за водительским креслом обеспокоено покосился в слегка мутное зеркало заднего вида, пару секунд понаблюдал за растерянным видом пассажира. Тяжёлое дыхание, бегающие зрачки и примятое кофтой лицо дали понять, что простым сном парень не обошёлся, так сильно могут испугать исключительно ужасные сны. В салоне было чертовски душно - чёрный Шевроле долго простоял на солнце и успел превратиться по меньшей мере в микроволновку, от чего Веснински стало еще хуже, как только он проснулся. «Они не оставили меня..», - Натаниэль судорожно обсмотрел все окна, сиденья и карманы: все места, которые смог найти в машине. От напряжения пальцы отказывались сжимать вещи как следует, даже двигаться стало сложнее. Горло сковала невидимая горящая нитка, мешающая дышать. - Натаниэль? Ты что то потерял? Нат? - Чшшш! - зашипел тот ему в ответ, зажимая палец у губ и испуганно посмотрев в глаза. - Что Вы говорите! Они.., - пододвинулся ближе, почти к самому его уху, - они могут услышать Вас.. Меня зовут Крис, забыли? Натаниэля здесь нет, хаха. Кто такой Натаниэль? Его тут нет! Резкая остановка швырнула его подальше от Ваймака под палящее солнце, просачивающееся через затонированное стекло. На секунду тот ослеп, а прищурив глаза, уловил танец пылинок, кружащихся на свете от переполоха, что он устроил. На Веснински свет будто бы подействовал как успокоительное - тут же обмяк и пересел на противоположную сторону авто. Глазами шустро проверил по новой и застыл на взгляде мужчины, отражающегося в небольшом зеркале. - Простите. Мне приснился плохой сон. Ногти вновь подвергались безжалостному ковырянию и уничижению, хотя самому парню это доставало ужасный дискомфорт, но только так удавалось проверить, реально ли то, что перед ним. Вернее было бы сказать, проверял, сон ли это или за ним вновь следят. - Всё в порядке, малец. Мы почти приехали. Ники уже проделал дырку в своем телефоне, набирая мой номер. Уж так сильно ждёт тебя, - при упоминании этого человека на его лице появилась легкая улыбка, речь смягчилась и звучала как то по-отцовски. Не как у отца Ната, а как должен звучать хороший отец, к примеру. - Ники? Новость о новом знакомом не очень обрадовала его. Парня вообще не особо радовали новые знакомства ещё с юношества, когда они с матерью были свободны от оков главы семейства. Нат так и не научился заводить друзей в школе до самого выпуска. Конечно, сверстники тянулись к нему, особенно девушки, которым он казался до жути привлекательно загадочным и странным. И да, его милая мордашка тоже имела для них значение. - Да. Он живёт со мной несколько недель. Вы с ним побудете вместе, пока я съезжу кое-куда и всё приготовлю к вашему приезду. - Куда мы едем? - голос дрогнул от нарастающего ужаса и напряжения. Натаниэль ведь не знал, куда его везут, он просто сел в машину, потому что так сказала его мать. С боем и страхом, но он сел, не удосужившись спросить ничего, кроме имени своего сопровождающего. «О Боже.. Вдруг меня нашли люди отца и теперь он везёт меня куда-то, чтобы продать вместе с другим парнем..» - Можете остановиться, пожалуйста? Меня, кажется, тошнит. В ответ ему лишь кивнули, а затем сразу свернули вниз по обочине, остановившись на поляне, где рядом был небольшой лесок. Рука Веснински медленно открыла дверь и так же её закрыла. Пара секунд и он рванул, отбрасывая камешки под ногами в диски автомобиля. - Твою мать, Веснински! Ваймак тут же выскочил из машины и со всех сил побежал за шустрым парнем, который устремился в лес. И грандиозен был бы этот побег, если бы он не упал, споткнувшись о мелкий пенек, который будто специально вырос под ногами. Нат лишь раздосадовано выругался себе под нос и схватил первое, что попалось под руку - острый небольшой камень, который оказался прямо рядом с причиной падения. - Скажите, куда меня везете. В его зрачках читался страх, но виду он старался не подавать, лишь дрожащие руки подводили. Тремор всегда настигал его в ненужные моменты жизни. - Опусти камень и я всё тебе скажу, - Ваймак медленно опустился на колени с поднятыми руками, таким образом показывая, что не собирается отнимать «оружие». Но тот лишь напрягся от резкого уменьшения расстояния между ним и похитителем. - Куда. Вы. Меня. Везёте. Послышался тяжелый, недовольный вздох. - В лагерь. Твоя мама купила тебе путевку в оздоровительный лагерь. - Я не болен. Меня не надо лечить. - Ты же много бегаешь, да? Твоим мышцам нужен отдых. Твоя мама сказала, что ты недавно потянул мышцу и слегка прихрамываешь. Мы это сможем исправить. Хромать то он хромал, да бегал довольно быстро для того, кто недавно потянул ногу. Это было действительно так, но Веснински насторожился резкой заботой матери. С чего бы ей думать о том, что он повредил ногу, а в добавок ещё и отправлять его из-за этого лечиться, она бы никогда так не сделала. - Вы меня не убедили. Это враньё, - хватка стала крепче. Ваймак так усмехнулся, словно он сказал что-то очень глупое и предсказуемое. - Можешь прямо сейчас ей позвонить и убедиться, что я не вру. Он было потянулся за телефоном, но Натаниэль остановил его. - Не надо. Я всё равно смогу сбежать, если вы меня куда то увезёте. Мужчина лишь пожал плечами, мол, попробуй, если получится, и направился обратно к машине. Всю остальную дорогу они не обронили ни слова, обоим комфортно просто помолчать, нежели обсуждать эту ситуацию или рассуждать про какое-нибудь нападение зомби, например. Пейзаж из бесконечных кукурузных полей, водонапорных башен и небольших амбаров сменился на маленький провинциальный городок, обставленный темно-коричневыми и красными торговыми лавками с заурядными вывесками всего под ряд и одноэтажными разноцветными домами. В них не было ничего примечательного, единственное, что удивляло, так это типаж построек. Каждый второй дом по конструкции похож на другой, только покрас фасада, крыша и крыльцо отличались от всего остального. Нату подумалось, что, наверно, жить здесь просто ужасно. Дорога в основном вымощена камнями, тот понял это не только разглядывая пейзаж за окном, но и по ужасной тряске его пятой точки. Через каких то 10 минут Ваймак свернул на крыльцо почему-то двухэтажного дома. Таких во всей окрестности Веснински насчитал лишь четыре, этот дом оказался пятым, но почти ничем не отличался от тех, что он уже видел. Окрашенные стены оплетены плющом, который, в прочем, не так уж и портил вид, напротив, делал фасад привлекательнее. На ступенях стояла небольшая лавочка с большой красно-оранжевой подстилкой, её уже оккупировал рыжий кот, явно не принадлежащий этому дому. Кусты, конечно же, не были оформлены как следует, хотя у других домов все было выстрижено так же гладко, как яйца того кота. Эти мелочи и отличали дом Ваймака от остальных. По нему было видно, что здесь, во-первых, живет холостяк, а во-вторых, тот, кому плевать на эти кусты и дом в целом. Складывалось чувство, что живет он здесь по необходимости. Разглядывание сего великолепия после выхода из машины прервал влетевший в Натаниэля высокий парень, который даже не постеснялся того, что видит его впервые. - Божечки! Как же я вас заждался! Вы там что, преступников ловили? - Ну почти, - отозвался Ваймак, вытаскивая пожитки гостя из багажника. - Он представится сам. Развлекайтесь. Громко захлопнув тяжелый багажник, он вновь юркнул в салон и поспешно уехал с крыльца, не дав парням никаких указаний. Веснински осторожно отошел подальше, всего на пару шагов, чтобы лучше разглядеть своего нового собеседника. Перед ним весь такой счастливый и светящийся, словно лысина на солнце, стоял юноша. На полторы головы его выше, кожа немного смуглая, на первый взгляд кажется, что он просто сильно загорел, это объясняло бы его столь красное лицо, но только потом Нат понял, что это румянец от смущения. Вьющиеся волосы заметно старательно уложены к приезду гостя, оранжево-красная рубашка с темными силуэтами пальм была выглажена, да и сам он выглядел довольно опрятно. Небольшой дискомфорт в груди, некая скованность начинала тихонечко отступать после такого радушного приема. Порой такая активность пугает, даже отталкивает, но Натаниэль считал, что всё зависит от человека, который так себя ведет. Есть люди, которые внешне выглядят злыми. Их брови будто всё время нахмурены, уголки рта гадко опущены, а глаза столь прозорливы и наблюдательны, не зависимо от их настроения. Конечно, они бывают и добрыми людьми, душой компании, самыми большими весельчаками своего города! Но когда видишь их впервые, то уменьшаешься до размера муравья, и прямо как он скорее-скорее убегаешь от возможной опасности. Ники не был из таких персон. Брови его будто бы округлялись при взгляде на Ната, а глаза сверкали ярким блеском, как было бы, если бы он смотрел на кучу горящих лампочек. Это Веснински даже располагало. В образе юноши взгляд приковывали множество браслетов на руках - от самых обычных, сделанных из кривого детского бисера, до дорогих, сплетенных из не самой дешёвой кожи. Больше всего взор среди всего этого великолепия падал на часы из.. конфет? На руке Ники надеты конфетные часы с циферблатом и тускло радужными бусинками по остальной длине. Веснински показалось, логичнее его съесть, а не носить как украшение и ждать, пока его съедят насекомые. - Меня зовут Ники Хэммик! Поверь, я стану твоим наидорожайшем другом! «Не сомневаюсь» - парень схватил сумки, оставленные Ваймаком на лужайке. - Меня зовут Стэфан. - Стэфан! Красивое имя, мне очень нравится. Брюнет не понимал, почему Ники ему так улыбается. Неужто он чувствовал себя здесь так одиноко, что, завидев Ната, вспомнил в себе все самые дружественные качества, которые только мог отыскать в глубине сознания. Они прошли в дом. Здесь пахло чем-то непонятным, не отталкивающим, как бывает, когда заходишь в чужой дом, а ведь каждый дом имеет свой запах, да и люди, которые в нем живут, пахнут, как этот дом. Пахло приятно, смесью свежего печенья и пива. Нос зачесался от резкого удара запахов, и Натаниэль утер его длинным рукавом кофты с капюшоном. Комнату, в которую они попали, была гостиная. Можно назвать её «мужской берлогой». Гигантский коричневый диван располагался в правой половине помещения напротив телевизора и стеклянного кофейного столика. На стекле стояли недавно вытащенные из холодильника банки пива и пару пачек сырных чипсов и сушеных кальмаров, которые, честно говоря, своим видом не вызывали доверия. На стенах висели абсолютно безвкусные футуристичные картины с какими-то странными изображениями. Единственное, что пришлось Веснински по вкусу в этой части дома, так это куча фотографий в рамках. На них запечатлены разные молодые люди его возраста и сам Ваймак. Ники, кстати, не было ни на одной из них. - Чувак, я так рад, что ты приехал. Я проторчал тут один целых две недели. У меня столько слов накопилось, что они сейчас как рухнут на тебя волной! Он сымитировал волны руками и скривил рот в тупой улыбке. Позади Хэммика находилось небольшое огорождение, а за ним кухня. Обычная, немного неряшливая, видимо из-за присутствия Ники, но в целом довольно уютная. Парень не видел смысла делать её с белыми шкафами и столами, если следить за такой мебелью никто не собирался. Оттеняли это бельмо самых разных форм и размеров чашки. И в форме лошадей, и бабочек, и женского тела, и так далее. Любые формы, которые вы бы могли себе придумать, были на полках в виде кружек. Хэммик, видимо, увидел удивление в глазах Стэфана. - О, это кружки тренера. Кто-то увидел у него пару необычных кружек, которые он купил по-случайности, и теперь дарить ему кружки странных форм стало традицией. Его это очень смешит, хотя считает их всех безвкусицей. - Тогда зачем же он их принимает в качестве подарка, раз это всё - хлам? - Память, Стэфан. Человека ничего не держит на земле так сильно, как память о чём-то. Мы помним о первой любви, о своих родителях и друзьях, о летнем дожде под которым бежали, громко смеясь, о домашнем питомце, да хоть о выигрыше в финальном матче жизни. Всё это держит нас здесь. Ваймак хранит их, потому что каждую из них подарил человек, который ушел из его жизни и не вернется никогда, он пытается сохранить память о них хотя бы так. Нат вдруг похолодел и почувствовал, что мышцы на его затылке будто закаменели, почувствовал, как в груди расширяется мерзкая дыра. А ещё его замучал вопрос, как Ники, находясь здесь всего две недели, столько всего знает. - Откуда ты знаешь? Насколько мне известно, твоя персона здесь всего две недели, - недоверчиво смотря, нахмурив брови, укоризненно пробурчал Веснински. - Об этом было нетрудно догадаться. На дне каждой написано имя. Довольный своим убедительным ответом, Ники принял позу всезнающего героя и победно улыбнулся, но Нату не особо верилось в такой мозговой штурм парня. - Это же он тебе рассказал, да? Эх, Ники будто бы накормили самым кислым веществом на свете. Тот наигранно согнулся и обиженно протараторил: «Вот ты обломщик, Стэфан. Дай хоть секунду побыть в твоих глазах героем.» - Ага. Как-нибудь в другой раз. Ободрительные хлопки по спине привели настроение поникшего Ники в норму и тот залепетал о чём-то обыденном и, по-мнению самого Натаниэля, глупым. Вечерний летний дождь бесконечно барабанил по крыше и окнам, словно собирался проделать дыры в кровле. Временное «убежище» парня находилось в дальнем углу второго этажа, поэтому вода лилась чуть ли не на самую макушку. Перед тем, как обустроиться, тумбочка, матрац, место под кроватью были тщательно осмотрены, ни единая тварь не будет пропущена в эту комнату, иначе бежать отсюда Стефан будет очень далеко, хотя, он надеялся, что его след потеряли ещё на въезде в город. Пожитки расположились справа, на скромной тумбочке возле низкой кровати, застеленной постельным бельем с таким же тупым узором, как и картины, что висели внизу. Они были похожи на больничные, даже постираны и пахли так, словно недавно их спёрли прямо из-под носа дежурной медсестры. Стэфан испытывал некий дискомфорт от этого, в больницах он не был и быть не собирался, сама возможность посетить такое заведение делало ноги ватными. Из-за скрытной жизни, отцовской брани и бесконечных пряток и перебежек болеть в семье было под строжайшем запретом. Тратить деньги на лекарства являлось пиком недовольства родителей. Обвинения в собственной оплошности, безрассудстве, так ещё и возможности заразить окружающих, делало вас из ребенка в чудовище, такое мерзкое, потеющее, сопливое и кашляющее чудовище. Когда маленький Натаниэль и мама находились в бегах, то болеть приходилось на ногах. В его памяти отпечатался отрывок, когда солнце ударило в самый неподходящий момент и быстрый завтрак вышел прямо в салон только что угнанной машины. Мама тогда, честно говоря, была не в восторге. Вода всё сильнее забегала по стеклу. Мысленно Веснински ожидал, пока одна капля перегонит другую, но почему то выбранная им постоянно уступала другой. В очередной раз проиграв в свойственной игре, тот заметил резкую игру света в отражениях своих гонщиков - приехала машина. Постоянная настороженность к происходящему вокруг посоветовала ему тихо сползти с кровати и взглянуть на прибывших гостей. Пальцы задрожали. Фигуры было две. В одной из них можно узнать Ваймака, его подсвеченную фонарём тату на руке Нат хорошо запомнил, но вот низкого, блондинистого парня с раскаченной походкой видел впервые. - Что за херня… Неужели он сдал меня.. Никто не оповещал о новом госте, да и Ники не прожужжал ему все уши, а он бы точно это сделал, заткнуть его в априори оказалось трудной задачей. Гуськом от окна тот переместился за дверь, точнее, если её откроют, то еле заденут прячущегося человека, сделать это быстро оказалось немного болезненно - правая нога всё ещё болела после травмы. По пути успел вооружиться металлической ложкой для обуви, нашедшуюся в нижнем ящике тумбы, и сжать её до побеления костяшек. «Выдох. Вдох. Выдох. Слышу шаги. Ваймак так не ходит. У Ники они легче, значит, это чужак.» Губы пересохли, сердце так сильно заколотилось, что вот-вот выделает в груди прорезь, из-за вспотевших ладоней держать оружие становилось сложнее. Решение перейти к противоположной стене и ударить со входа появилось почти в самый последний момент. Шаг. Шаг. Шаги тяжелые и медленные, будто бы незнакомец подкрадывается. Неужели они думают, что он сладко спит и хотят его провести? Тень остановилась возле его двери и наконец повернулась ручка. Глаза были направлены в пол, поэтому первым Веснински увидел черные берцы в красных каплях, единственное, что пришло в голову - кровь. Адреналин сделал свое дело, и тот со всей мочи ударил. Только вот не удалось уловить момент, когда его дернули за руку, как тряпочку, и отпихнули к окну, ударив ногой в солнечное сплетение каблуком этих треклятых берцев. Откуда-то послышался звон, дыхание резко прервалось, рот то и дело открывался и закрывался, старательно пытаясь поймать хоть крупицу воздуха, но повреждённая диафрагма от боли чуть ли не разрывалась. Те самые звездочки кружились перед глазами и, кажется, птички вместе с ними застилали лицо пришедшего убийцы. Мелькнула мерзкая улыбка белобрысого, присевшего перед ним на колени, а после темнота и пугающая неизвестность. Еще одним из кошмарных вещей детства и юношества Натаниэль мог выделить сон. Это, казалось бы, приятное состояние, в которое люди добровольно погружают себя и получают удовольствие, маленький Веснински ненавидел всей душой. Как только веки требовательно закрываются, слух умножается в тысячу раз. «Держать ухо в остро» - так всегда говорила мама, когда он должен был погрузиться в беззаботный детский сон, прижавшись спиной к спине с взрослым человеком, который должен его защищать. Но вместо этого его мозг не мог отключиться от напряжения, Нат всё выжидал, ждал, боялся, что услышит трепет маленьких крыльев, прилетевших за ним. Боялся, что если будет дышать громче или не дай Бог захочет встать в уборную, то его схватят и утащат так далеко, что маленькое безжизненное тело даже не станут искать. Сейчас встать ночью после отбоя было самым великим подвигом. Находиться в отключенном состоянии оказалось страшнее. Через «сон» он чувствовал мокрую, холодную тряпку на голове и, кажется, пачку льда на месте удара. Жизнь с матерью научила его не просыпаться сразу, как только придешь в сознание, если тебя вырубили. Выжидай, пойми сколько человек в комнате и где ты находишься, какой узел связали, слушай, о чём говорят. Руки свободны, по количеству голосов их всего трое, запах пива и печенья направил воспоминания в гостиную, значит, здесь он и расположен. Только вот, разговоры были не совсем уж и пугающими.. - Миньярд, что ты, твою мать, устроил!? - Ваймак сердито кричал на неизвестного гостя, теперь, по крайней мере, Нат знал фамилию. - А что, я должен был получить этой железякой в морду? Помажьте его мазью и будет как новенький, - грубый ломаный голос прорезал уши, даже мурашки пробежались по затылку. Веснински не видел, но был уверен, что сейчас на лице этого парня сверкает самодовольная улыбка, хотелось бы её испортить или припечатать ногой так же, как и его ранее. Чьи-то горячие пальцы отодвинули холодный пакет. Тёплый воздух неприятно скользнул по телу, пробуждая мурашки. - Эндрю, только посмотри какой синяк! Ты ударил его в солнечное сплетение, он мог умереть! Ники явно беспокоился за своего соседа, которого так ждал, тот не только ругал Эндрю, но и бережно поглаживал руку Ната, пытаясь успокоить в будущем проснувшегося юношу и самого себя. Миньярд ничего ему не ответил и по звукам подошел ближе, вновь присаживаясь на корточки. Наглец позволил себе поднять упавшие на глаза темные волоски, реакция не заставила себя ждать. Веснински открыл глаза и слабо схватил находящуюся перед ним руку. - Убери..свои грабли..от..меня, - еле еле процедил Нат сквозь зубы. Дыхание всё ещё давалось с трудом, ощущение, будто своими грязными ботинками Эндрю отбил ему все нервные окончания или того хуже - сломал ребро. Тогда побег бы в любом случае стал тяжёлой задачей. - Вот видите, ваша спящая красавица представила миру свой взор, ха-ха-ха! На последних нотах голос надломился и Эндрю кашлянул. - Так что нечего меня тут винить. Кто разрешил занимать мою комнату этому.. этому. Как тебя вообще? - Хью.. - растекающаяся, тянущаяся боль расползлась по груди и животу, будто Ната оттоптал табун лошадей, а не всего одна нога какого-то отброса, даже приподняться на подушке с помощью Ники стало так невыносимо, что он будто камнем опустился обратно. - Что? Хью!? Ты же сказал, что тебя зовут Стэфан!- такой обиженный голос Ники делал только тогда, когда смесь удивления и обидны переполняли чашу его ласкового характера. - Нет, меня зовут Кристофер. Лицо Миньярда вдруг переменилось. Острая улыбка, как у Чеширского кота вдруг опала и сомкнулась, вместо насмешки выступило неприятное удивление, словно перед ним лежит не человек, а его труп, который изрядно потаскала свора собак, да в добавок еще и потоптал медведь. Свой вопросительный взор он направил на Ваймака, но ничего так и не сказал. - Да ты блин..! Ты теперь Кристофер!? Как тебя звать то!? Заблуждение окончательно накрыло Хэммика. Как реагировать на человека, который постоянно меняет имена? А самый главный вопрос - как к нему обращаться? - Ники, все хорошо, - тяжелая рука упала на его плечо и усадила на стул рядом, где ранее сидел Эндрю. - Кристофер сам вам всё потом расскажет, - Ваймак оглядел этих двоих по очереди, намекая на разговор за глазами Криса. Сейчас это было бы неуместно, тем более когда сам он считал, что всё в порядке. Миньярд в слух усмехнулся и принял позу Ната, такую всю страдающую и вызывающую жалость: «Посмотрите, как мне плохо, я умираю», - тонким, писклявым голосом прокричал блондин. - Давай я и тебе каблуком в живот пихну, посмотрим, как ты в улиточку завернешься. - А силёнок то хватит? - Для тебя найду, уж не сомневайся. - Каблук не дорос, хамелеончик ты наш. Ваймак тут же встал со своего места, грозно сгустив брови. - Эндрю, иди спать, пока таблетки действуют, иначе я вам троим запихну каблуки туда, откуда достать вы их явно не сможете. - Да-да, уже бегу в промятую постельку, - оскал от уха до уха снова раздражал Натаниэля. Эндрю был так доволен, что слово осталось за ним, аж на лестницу поднимался в радостной препрыжке. - Ники отведёт тебя в комнату, парень. Эндрю поспит сегодня в другой, не умрёт за одну ночь. - Спасибо.. Криса тихонько подняли с мягкого дивана и как можно медленнее проводили обратно в комнату. «Сложим всё воедино. Мама якобы отдала меня на лечение к этому Ваймаку после травмы ноги во время бега. Но при этом меня везут не в больницу, а в лагерь. Поехали мы не сегодня, а значит, что место довольно далеко, но не на столько, чтобы лететь на самолёте или поезде и при этом вместе со мной еще Ники и Эндрю. Но я не заметил у них признаков болезни, разве что Ваймак упоминал про действие таблеток, но это могли быть любые таблетки. Зачем он собирает пациентов? А вдруг они не знают, что они пациенты? Ваймак врач? Тогда понятно, почему постельное белье выглядит, как больничное и на вешалке при входе весит белый халат. Тогда зачем он сам собирает пациентов? Что если..» Резкий поток мыслей Веснински прервал гром, содрогнувший стекло окна. - Что, если он везет нас к людям отца..Я должен уходить сейчас, иначе потом будет поздно. С такими временными травмами тихо спуститься по лестнице было бы довольно громко, если не учитывать, что идти он будет только тогда, когда будет греметь гром и заглушать скрипучие шаги по лестнице. Остается только окно. К счастью, дома в этом районе на удивление низкие для двухэтажных, расстояние от окна до газона было примерно всего три метра. Землю размыло и превратило просто в лужу грязи с травой, Нат понадеялся, что падение будет мягким. Он забрал свою сумку, где лежали все вещи необходимые для жизни в случае, если придется быстро перемещаться, Веснински никогда не хранил эти вещи со всеми остальными, да и сам расставался с ними довольно редко, ведь крылатые могли сдать его в любой момент и тогда все старания канут в лету. Благодаря Миньярду каждое движение сопровождалось отдачей тысячи электрических разрядов боли от груди по каждой конечности, к счастью, отодвинуть задвижку на окне и открыть его сил хватило. Под подоконником была крыша, накрывающая ступени, где располагалась та самая лавочка на входе, поэтому расстояние до земли сократилось примерно в одну треть. Черепица не давала рукам сразу же соскользнуть, из-за шершавости покрытия дождь не мешал ухватиться и удержать равновесие. Крепко встав на поверхности, сжав ноги вместе, Веснински прыгнул вниз и приземлился на ноги. Отдача была не столь сильной, как тот полагал, что не могло не обрадовать его и без того покалеченное тело. Брызги из смеси грязи и порубленной травы отлетели прямо на уже успевшую промокнуть одежду и лицо. - Вот ты гандон. Натаниэль чуть ли не крикнул, но вовремя зажал рот мокрой ладонью, где-то под сердцем укололи тысячи иголок, которые не поскупились и на шею, зрачки уменьшились до миллиметра, а мышцы так закаменели, будто бы тот превратился в статую от взгляда медузы. Мысленно он всегда был готов к тому, что кто-то его настигнет. Поддаваться страху было непростительно, мать бы посмеялась ему в лицо и пнула в эту же самую грязь, где Нат стоял. «Если это они, то я успею скрыться, дождь слишком сильный, он не сможет меня догнать.» Резко повернувшись, сердце чуть ли не остановилось от облегчения и вновь наплывающей тревоги. Перед ним сидел Эндрю, курящий тонкую сигарету, только вот в нём что-то изменилось, но что, Натаниэлю понять так и не удалось - света было слишком мало. - Что? - парень смог выдавить из себя только это, пережив свой микроинсульт. - Что слышал. Брызги потушили сигарету. Голос был до жути незнакомым. Если тот Эндрю, которого он слышал в гостиной говорил громко, резко и с насмешкой, то теперь звук был таким тихим, от чего хотелось запихнуть ему в рот гигантский микрофон с усилителем. Чтобы хоть что-то расслышать, Нат зашел под крышу. - Куда-то собрался? - Не говори никому, что видел меня здесь. - Скажи своё настоящее имя и тогда я подумаю над этим, - потухший окурок улетел подальше в небольшой ручеек, льющийся из сточной трубы. Нат проводил его взглядом. - Меня зовут Мэтью. - Мы оба знаем, что это не так, - лицо Эндрю ничего не выражало, он словно актёр просто менял интонацию голоса, при этом не единая мышца не дрогнула, даже глаза были прикрыты сильнее обычного, словно он находился в полудреме или ему было скучно. - Я не буду тебе ничего доказывать. Блондин по-хозяйски поднялся со скамьи, его рост без высоких ботинок оказался много ниже, чем Ната, где-то на голову ниже, однако при этом выглядел грознее и устрашающе, прямо как те люди с злым лицом. - Тогда скажи мне, от кого ты убегаешь, м? Бегунок, - было видно, как чеширская улыбка снова хотела прорезаться через маску безразличия и усталости, только вот сам Миньярд не нашел в себе сил её выпустить, сверкнули лишь глаза. - Серьёзно? Если я скажу тебе, то ты ничего им не скажешь? - Честное партизанское. Натаниэль подвинулся к его уху очень близко, подготавливая сокровенную тайну жизни, которую знали только он и его мать - такова была цена теперешней свободы. Без понятия, почему он так легко отдал этот секрет совершенно незнакомому парню, который часом ранее впечатал его в стену, но точно знал, что после этого убежит отсюда далеко на столько, на сколько это вообще возможно, на сколько хватит подошвы кроссовок. От Миньярда сильно пахло сигаретами - до встречи с Натом тот выкурил не одну, а ещё пахло ментолом и печеньем. Интерес подтолкнул его, от чего наклонил шею навстречу секрету. - За мной охотятся.. феи.. Они преследуют меня.. И я не могу сказать одного имени.. если «они» услышат его, то я - труп.. Протараторенный секрет в начале вызывал у блондина усмешку, но вдруг пришло осознание, что он сказал это всерьёз. С минуту оба молчали, лишь стены из дождя, шумящие как тысячи бьющихся стёкол оземь, заглушали теперь уже общую тайну. Наконец Миньярд первым нарушил молчание. - Места, куда нас отвезут, нет на карте. О нём знают только одиннадцать человек. Там они тебя никогда не найдут, смекаешь? - Ты бредишь. Они везде меня найдут, если услышат.. - Если услышат то самое имя, я верно понял? - Да, но.. Миньярд бесстыдно перебивал его, не давая договорить даже и половины начатого слова. Порыскав в кармане спортивной ветровки, вместе с пачкой сигарет тот вытащил связку звенящих ключей. Там было железо разных форм и размеров, скрепленное небольшим замком. Был ключ будто бы от дневника или маленькой шкатулки, ключ с силуэтом ферзя, лисы и даже сердца, из интересного, на связке висел такой же конфетный циферблат, как и у Ники, только выглядел он в сто раз хуже, видимо весит там уже не первую неделю. Из всего многообразия Миньярд выбрал небольшой ключ с прикреплённой табличкой под номером «14»*, которую изрядно помотала жизнь в кармане. - Возьми. Схватив мокрую ладонь Натаниэля, тёплый ключ врезался прямо в исцарапанную падениями кожу. Нат почувствовал все резцы на этом маленьком ключе, весь рельеф и впадины, так сильно Эндрю вжал его. Пальцы автоматически сомкнули вручённую парнем вещь. - Что это? - брюнет смотрел на ключ так, словно ему дали подержать чью-то голову или того хуже. Испуг и смятение перемешались и слились в непонятное выражение лица. - Это билет. Бежать или нет - твой выбор, - огонь от вновь зажженной сигареты подсветила карие глаза. Они сверкнули словно в них была не радужная оболочка, а тысячи янтарных камней в перемешку с каштановым мёдом. Увидев Эндрю Миньярда впервые, было бы трудно поверить, что обладатель таких глаз может быть сумасшедшим, а может яркая особенность и есть проявление в человеке чего-то странного? Затянувшись клубом дыма, он его будто бы проглотил, пропустил через себя, словно фильтр и выпустил через ноздри. Попутный ветер направил дым в лицо Ната, запах оказался приятнее, чем тот ожидал. - Забери его. Я тебе не верю, - тот было уже протянул руку, но блондин отдёрнулся. - Теперь он твой. - Тогда тебе придется сделать дубликат. Прощай. Проверив ещё раз все окна на включённый свет и наличие посторонних на улице, Натаниэль вышел под оглушающую тонну дождя. Запах сигарет Эндрю и мокрого асфальта заглушали звук собственного сердца, вода в миг поглотила оставшиеся участки сухой одежды. Парень подумал, что Миньярд позовёт кого-то, но тот лишь отсалютовал ему и сделал следующую затяжку. Ноги рванули с места и понесли Веснински через режущие капли, они царапали глаза, щёки и ноги, волосы прилипли ко лбу и не было смысла надевать капюшон кофты. Лужи, бурлящие пузырьками рассекались под его промокшими до нитки конверсами, а гром перебивал сбившееся дыхание. «Билет. Билет. Билет. Билет куда? Может вернуться?» - и он побежал быстрее. Во время такого спринта Нат будто не чувствовал собственного тела, только ощущение шармированных ног, чувствовал, как кости трутся у таза, даже боль в ноге и груди, кажется, осталась за его спиной. Ветер будто помогал нестись быстрее, быстрее от собственного кошмара, быстрее от этого дома, быстрее от Миньярда и его ключей, быстрее от Ваймака и приставучего Ники, быстрее от больничной постели, быстрее от ужасных картин. Бежать, бежать и не останавливаться, если можно сбежать от проблем, то беги, беги, не смей остановиться, если остановишься, то погибнешь! Только когда Веснински бежал он чувствовал себя в безопасности, никто никогда не подарит ему это чувство просто так, никому это не под силу. Даже после смерти отца он знает, что никогда его жизнь не будет спокойной, его всегда будут искать и в конце убьют. Промокшие кроссовки на тонкой подошве будто были наполнены водой доверху, от чего то шаги стали тяжелее. Пробежав около пятнадцати минут, юноша свернул с дороги и опустился за стеной какого-то магазина, которого до этого не видел из окна машины, чуть расслабившись, вдруг ладонь поразила жгучая боль. Бежав, сломя голову, он забыл, что в руке спрятан его билет. Рельеф отпечатался на ладони, будто бы силуэт выжгли раскалённой сталью, как напоминание о том, что есть последний шанс, один единственный шанс на место, где, как сказал Миньярд, его не найдут. Но как в это верить? Если его нашли в Испании, Германии и даже Австралии, как ему удастся оторваться от «них» в каком то непонятном лагере? Да и что это за ключ? От дома? От комнаты? И почему он его не забрал, неужели думает, что Нат вернётся, чтобы вернуть вещь? - Ебучий блондин. Лицо спряталось в рукавах кофты, чтобы скрыть гримасу отчаяния. Сердце мечется, мечется душа: проверить и обрести покой или сбежать и жить так дальше? С другой стороны, куда он сейчас пойдет? Мать явно не обрадуется возвращению сына, раз сама отдала его в руки к чужому мужчине, менять паспорта без неё будет сложнее. - Да что б тебя, Эндрю. Сдавшись собственному же неверному решению, он понёсся обратно. В доме почему то горели все окна, дверь была слегка приоткрыта и покачивалась из стороны в сторону от ветра. Крики Ваймака не смог заглушить даже дождь. - Эндрю, где этот чертов Кристофер! Я знаю, что ты его видел, я уверен в этом! - Тренер, я ни словом, ни духом, просто вышел покурить. Переносицу Ваймака сжимали его пальцы, про себя тот прошептал:« Тебе вообще нельзя курить, придурок». - Да кто нибудь мне здесь ответит, где Н.. - Его здесь нет, - прежде чем мужчина произнесёт то, что говорить нельзя, Натаниэль решил отозваться сам. - Здесь есть я. И меня зовут не так, как вы хотели меня назвать. С одежды ручьем стекали капли, образуя под ногами лужу. - Где тебя носило? - Решил пробежаться на ночь. - Под дождём? - Под дождём. - С собранной сумкой? - Всё своё всегда держу при себе, - легко ответил Натаниэль. - Я вас всех уже ненавижу, мне за это не платят. Тяжелые шаги направились на второй этаж, оставив троих парней наедине в гостиной. Серый ковер намок почти наполовину из-за Веснински, который застыл на входе. - Добро пожаловать на поезд беглецов. Отправление сегодня в девять утра, - Эндрю мерзко оскалился и пошёл вслед за Ваймком, ни слова больше не проронив в сторону парня. Может, оно и к лучшему, что Нат принял такое решение, может пожалеет ещё тысячу раз и сбежит, но сейчас это показалось лучшим выбором за последнее время. *1- В нумерологии, число 14 представляет собой комбинацию, состоящую из двух цифр: 1 и 4. Их сумма — это число 5. С языка чисел 1 переводится как Энергия начала, а 4 — устойчивость, трудолюбие, видение деталей, упорство и консерватизм. Число 14. На материальных уровнях бытия и сознания «четырнадцать» означает, что физическая энергия направлена на удержание равновесия.(Эндрю и Нил- равновесие)